Глава 8
Пока Александр Николаевич пребывал в кабинете товарища Сталина, я успел оглядеться. Из приёмной можно было попасть еще в два помещения, на данный момент прикрытые дверьми. Я припомнил, что читал об этом в мемуарах Георгия Константиновича Жукова, и в курсе, что находилось там.
Одно из помещений, расположившееся рядом с приёмной сразу перед кабинетом товарища Сталина, являлось комнатой связи, а также рабочим кабинетом Поскрёбышева. Александр Николаевич не всё время протирал штаны в приёмной вождя. А второе помещение было комнатой отдыха и личной охраны Иосифа Виссарионовича.
Когда дверь открылась вновь, и Поскребышев спокойно произнес, что товарищ Сталин нас ожидает, мы цепочкой потянулись следом за Фитиным в святая святых — личный кабинет вождя. И это действительно было так — рабочий кабинет товарища Сталина во время войны был одновременно помещением, где проходили заседания Государственного Комитета Обороны, Ставки Верховного Командования и Генерального штаба Красной армии. Ведь фактически, все эти органы возглавлялись Иосифом Виссарионовичем.
Зайдя в кабинет, мы неторопливо распределились вдоль стены, поскольку не знали, как положено себя здесь вести. Ну, кроме Фитина, разумеется, ему приходилось бывать «в гостях» у товарища неоднократно. А вот нам с дедом и профессором Трефиловым такая честь выпала впервые. Как вспоминал всё тот же Жуков, докладывали Сталину стоя. А вождь во время доклада ходил по кабинету вразвалку, широким шагом. Ну, и нам, пока что, никто еще присесть не предложил.
В воспоминаниях офицеров высшего командного состава описания этого кабинета можно встретить довольно часто. А картинок и фотографий этого помещения я немало повидал в своей прошлой жизни в Интернете, да и фильмы про войну смотрел. А на деле же кабинет вождя оказался весьма просторным помещением. И к, моему несказанному удивлению, очень светлым, несмотря на стены, обшитые морёным дубом.
Посреди комнаты располагался длинный, покрытый зелёным сукном стол, за которым, согласно воспоминаниям очевидцев, и проходили совещания Ставки Верховного Главнокомандования. На стенах, справа и слева висели портреты Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Владимира Ильича Ленина. Кстати, Жуков в своих мемуарах был весьма точен, сообщая, что во время войны к этим портретам добавились портреты Суворова и Кутузова. Так и оказалось — портреты великих русских полководцев висели в общем ряду.
А еще на стене висела карта с цветными стрелочками наших и вражеских позиций. Мебель в основном была жёсткой и её было немного: пара книжных шкафов, кожаный диван с высокой спинкой, да стулья вокруг стола совещаний. Стол Сталина находился в глубине комнаты и был просто завален картами, бумагами, документами. На нём были телефоны ВЧ-связи и аппараты внутрикремлёвского использования.
Также на столе всегда лежала стопка отточенных цветных карандашей — Сталин всегда делал пометки синим карандашом, впомнил я. Из этого «основного» кабинета можно было пройти в небольшую «комнатку», где находился огромный глобус, небольшой столик и карты мира на стенах. Вероятно, там товарищ Сталин и его соратники обсуждали глобальные, мировые проблемы. Если нужно было связаться с командующими фронтами, то это можно было сделать из комнаты связи. Там тоже стояли телефонные аппараты и «Бодо»[1] — специальные аппараты телеграфной связи
Вот в такой обстановке принимались все основные решения Великой Отечественной войны. Ничего лишнего, только то, что необходимо для работы. Своего рода отражение характера самого Иосифа Виссарионовича, бывшим совершенно непритязательным в быту.
Даже став во главе государства, Сталин мало изменил своим привычкам. На дипломатических приёмах в честь иностранных гостей он создавал соответствующий представительский антураж, но в личной жизни его по-прежнему отличали простота и непритязательность.
Сам же Иосиф Виссарионович меня тоже не разочаровал — он оказался именно таким, каким я его и представлял: невысокий, плотный, рябой — последствие перенесённой в детстве оспы. Эти отметины, как говорили о них в народе — черти на роже горох молотили — останутся с ним на всю жизнь. Что еще сказать? Усатый, со слегка раскосыми желтоватыми глазами матёрого хищника.
Иосиф Виссарионович до нашего появления по обыкновению прохаживался по кабинету, поскрипывая идеально начищенными мягкими кавказскими сапогами, в которые были заправлены широкие коричневые брюки. Одет товарищ Сталин был в свой повседневный полувоенный френч защитного цвета, а отнюдь не в маршальский мундир.
Общеизвестно, что по окончании Великой Отечественной войны Сталину было присвоено звание генералиссимуса. Менее известно, что он долго отказывался от этого звания, уступив только уговорам маршала Рокоссовского. При этом, до конца жизни он в качестве парадного носил маршальский мундир. Еще менее известный факт, что звание маршала Сталину было присвоено только в марте сорок третьего года, после окончания Сталинградской битвы.
Но почему-то мало кто задается вопросом, а какое воинское звание было у Верховного главнокомандующего до маршала? А вопрос, с моей точки зрения, довольно интересный, хотя и не простой. Ведь все мы привыкли, что звания присваиваются поэтапно, в соответствии с выслугой лет или досрочно за особые заслуги.
Если следовать этому принципу, Сталин, прежде чем стать маршалом должен был побывать как минимум генералом, не говоря уже об этапе старших и младших офицерских званий. Но об этом в официальных источниках нет упоминаний. Да и был ли он вообще военным человеком?
Даже сам Иосиф Виссарионович этого не признавал, называя себя до начала отечественной войны сугубо «гражданским человеком», тем самым противопоставляя себя некомпетентным командирам, которые кичились своими заслугами в гражданской войне, и не хотели перестроиться для ведения войны по-новому.
Что касаемо званий, к генералам после революции можно было приравнять комбригов, начдивов, комкоров, комфронта, командармов. В отдельную «генеральскую» категорию можно выделить руководителей и членов Реввоенсовета Республики — высшего органа военного управления, созданного в 1918-ом году. Позднее реввоенсоветы были созданы при фронтах Красной армии.
Сталин был членом Реввоенсовета Республики и входил в состав реввоенсоветов различных фронтов. Тогда логично, что членов реввоенсовета по принципу соответствия должностей и званий смело можно смело приравнять к генералам, поскольку именно они руководили боевыми действиями на фронтах. Таким образом, Иосиф Виссарионович в соответствии с новой системой присвоения званий сразу стал генералом, минуя предшествующие воинские звания. Так что прежде чем стать маршалом, он уже фактически был полководцем и генералом.
Кроме товарища Сталина я увидел в кабинете еще одного старшего майора государственной безопасности, сидевшего за столом. Ха! И этот человек мне был известен, поскольку являлся еще одной легендарной личностью времен Второй мировой — коллега Фитина, тоже начальник, но только 4-го управления НКВД СССР. Павел Анатольевич Судоплатов. Отвечал Судоплатов за разведку, диверсии и террор в тылу противника. И со своими обязанностями прекрасно справлялся.
Наконец, когда мы все рассредоточились вдоль стены, оставив входную дверь за спиной, Иосиф Виссарионович остановился и провел рукой по своим, зачесанным назад, густым темным волосам, в которых пробивалась основательная седина. Так-то ему сейчас шестьдесят четыре, что для нынешнего времени весьма солидный возраст.
Если мне не изменят память, то по официальной статистике СССР средняя продолжительность жизни мужчин в 1940-ом году составляла сорок лет, женщин — сорок семь. Это в моем мире будущего, Виссарионычу до пенсии еще год пахать, а здесь он уже на четверть века статистику переплюнул. Хотя, если по чесноку, выглядел товарищ Сталин не очень…
Если не сказать больше — весьма и весьма погано он выглядел, не таким, как на ретушированных фотографиях и многочисленных «картинах маслом». Серое землистое лицо, глубокие морщины, тусклые запавшие глаза и мешки под ними, хоть бабло туды складывай… Сказывались бессонные ночи и постоянный стресс. И другого режима Виссарионычу до конца войны не видать. Как в том стихотворении: «И вечный бой! Покой нам только снится![2]»
— Здравствуйте, товарищи! — произнёс вождь, остановившись напротив нашей нестройной шеренги.
— Здравствуйте, товарищ Сталин! — так же нестройно, как мы и стояли, вразнобой ответили присутствующие.
И только Том произнес «Awrite!», что по-шотландски соответствовало «Привет!», да Фитин по-военному отчеканил «Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий!».
— Скажу, как на духу… — произнёс вождь, остановившись взглядом на моём старике. — Я уже не ожидал увидеть в живых ни лейтенанта гобезопасности Чумакова, ни профессора Трефилова, — Сталин перевел взгляд с Ивана на Бажена Вячеславовича. — Вы побывали там, откуда, обычно, наши люди нэ возвращаются…
— Мы с Баженом Вячеславовичем пытались вырваться, товарищ Сталин, — произнес дед. — Но… не получилось… — виновато развел руками мой старикан. — Готов понести заслуженное наказание за бездарный провал операции, товарищ Верховный Главнокомандующий!
— О вашей попытке побега мне стало известно, благодаря отличной работе наших товарищей в Берлине, — произнес Иосиф Виссарионович, а Фитин едва заметно улыбнулся, ведь это была реальная похвала из уст вождя в его адрес. — Однако, я нэ считаю операцию проваленной, — Сталин неторопливо развернулся в мою сторону, — ведь тот, за кем вас направили в тыл врага, находится здэсь. Не так ли, товарищ Чума? — Иосиф Виссарионович остановился напротив меня.
— Так точно, товарищ Сталин! — Я подтянулся, бесстрашно глядя в желтоватые глаза вождя. — Товарищ Чума — это я! — Вот так и вычислил меня Иосиф Виссарионович.
Хотя, определить среди присутствующих того са̀мого товарища Чуму, было весьма просто: деда Сталин уже видел, Трефилов — старик, а эпатажный Том Бомбадил на советского гражданина совершенно не похож. Вот и весь фокус, и никакого большого ума здесь не надо. А Иосиф Виссарионович далеко не дурак, складывать два плюс два умеет.
— Разрешите поблагодарить вас, товарищ Чума, — степенно произнёс вождь, протягивая руку, — за проявленный вами героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Уничтожение в полном составе 13-ой танковой дивизии вермахта, очень нам помогло в обороне Кавказа.
— Служу Советскому Союзу! — максимально серьёзно ответил я, пожимая сухую и всё еще крепкую, несмотря на возраст, ладонь товарища Сталина.
Ну, вот и случай представился, которым я не мог не воспользоваться: буквально за мгновение до того, как наши руки соприкоснулись, я активировал универсальную целительскую печать на своей ладони. И запустил её в потрепанный тяжелой жизнью организм вождя во время рукопожатия. Когда наши руки разомкнулись, печать исцеления уже ввинтилась в его ладонь, стремительно распространяя своё действие.
Первым «неладное» почуял Бомбадил, он шумно втянул носом воздух, одновременно поворачиваясь ко мне. Вот же у него нюх на магию! Никакое силовое воздействие от него не укроется, если оно «выпущено» наружу, а не остается внутри самого ведьмака. Хотя, возможно, он и это сумеет распознать. Но на этот раз моё чародейство от него не укрылось.
Рыжий ведьмак едва заметно мне кивнул и для чего-то набросил себе на руки простенькое заклинание, прямо как я в автобусе. Вот только чего он замыслил, я в первый момент и не догадывался. А наблюдать за его волшбой мне было неудобно, поскольку события неожиданно понеслись настоящим галопом — только отмахиваться успевай!
После того как мы разжали руки, а печать исцеления скользнула внутрь тела вождя, Иосиф Виссарионович отступил от меня на шаг. Он уже открыл было рот, произнеся нечто похожее на «я настаиваю…», но точно я не расслышал, поскольку его речь неожиданно сбилась и стала невнятной. Лицо Иосифа Виссарионовича неожиданно изобразило крайнюю степень изумления, а его брови поползли вверх.
Но это было еще не самым страшным, потому что в следующий момент товарищ Сталин сложился пополам, схватившись руками за живот. Похоже, что целительская энергия, генерируемая печатью моего собственного изготовления, добралась-таки до его желудка. Я быстро перешел на магического зрение, подхватывая товарища Сталина под руку, чтобы он с размаху не брякнулся на пол. Хотя ничего страшного бы не случилось — моя печать очень быстро починит любые повреждения.
Да, так и есть, в магическом зрении это было видно, как на ладони — волна целительской энергии быстрее всего добралась до желудка… Вернее, немного не так — попадались и мелкие повреждения на её пути, которые она исправляла влет, не принося болезненных ощущений объекту лечения — товарищу Сталину. А первый орган, подвергнувшийся основательному восстановлению, как раз желудком и оказался. И я об этом даже читал там, у себя, в будущем.
Дело в том, что в далёком 1921-ом году Иосифу Виссарионовичу удалили аппендикс в Солдатёнковской[3] больнице в Москве. Но операция, которую проводил хирург Розанов (один из врачей, лечивший также и Ленина), оказалась очень тяжелой. Сталину даже была проведена резекция желудка, то есть удаление его части для улучшения пищеварения.
Состояние Сталина было критическим, существовала реальная угроза его жизни. Но Иосиф Виссарионович выжил, но с желудком время от времени испытывал определённые проблемы. А моя целительская печать в данный момент запустила ускоренную регенерацию этого весьма важного органа, которая оказалась весьма болезненной. Вот и завернуло Виссарионыча не по-детски.
Надо будет, как вытащу Глашу, внести в печать кое-какие доработки, по части болеутоления. Я-то, когда её на себе тестировал, на такие «мелочи» внимания не обращал, поскольку научился болевые рецепторы отключать. Вот и остался не в курсе насчет этого нюанса, блин…
Все произошло так неожиданно и стремительно, что в первое мгновение никто не сумел понять, что произошло. Но находящиеся в кабинете вождя чекисты были еще теми боевиками — дерзкими, жесткими и стремительными. Тот же Судоплатов сам являлся опытным разведчиком и диверсантом, лично участвующий во многих силовых операциях. Да и Фитин от него недалеко ушел.
В общем, в себя они пришли очень быстро, и среагировали на происходящее в кабинете товарища Сталина, до смешного одинаково — первым делом выхватили оружие и направили на меня. Хотя я всё время думал, что стволы перед встречей с вождем сдавали. Если так оно и было, то, видимо, в этот раз что-то пошло не так.
— Что ты сделал с товарищем Сталиным, урод? — заорал глава разведки, скорчив зверскую физиономию и тыча в меня стволом пистолета. — А ну быстро от него отошел!
— Тихо-тихо, ребятки! — примиряюще выставив вперед свободную ладонь — второй рукой я продолжал придерживать Иосифа Виссарионовича. — Спокойно! Я просто хотел помочь!
— Отойди! Или… — Павел Михайлович резко взвёл курок, и слегка придавил пальцем спусковой крючок. — Считаю до тех и получишь пулю в лоб! Раз! Два! Тр…
[1] Телеграф Бодо — система буквопечатающего мультиплексного (то есть позволяющего отправлять параллельно несколько сообщений по одной линии) телеграфа, использовавшего двоичный код.
[2] Строка про «вечный бой» изначально принадлежит Блоку, в его стихотворении-цикле «На поле Куликовом» (1908). Она встречается и у Бродского, который использует известную строку Блока как аллюзию в своем стихотворении «И вечный бой…» (1965)
[3] Солдатёнковская больница (ныне Городская клиническая больница имени С. П. Боткина, 2-й Боткинский пр., дом 5) построена в 1910 году на деньги фабриканта Козьмы Солдатёнкова.
