Глава 20

— Если Мария узнает, что ты трогал её Прелесть, то не сносить тебе головы, — прозвучал предостерегающий голос за моей спиной.

Обернувшись, увидел подошедшего к барной стойке Князя.

— Слушай, тебе бы колокольчик на себя повесить, что ли, — фыркнул я. — Зачем так подкрадываешься? Хочешь, чтобы я сердечный приступ получил?

— После всего, через что ты прошел? Вряд ли. А это, считай, забота о вложениях в бизнес, — пожал он плечами. — Если Мария прибьёт тебя за то, что ты сломаешь её кофемашину, то она будет потом долго грустить и печалиться. А если мой основной бармен не сможет работать из-за печали, то тогда в печали буду уже я. А это никому не понравится.

Я посмотрел на него и с подозрением прищурился.

— А ты точно будешь в печали только из-за того, что она не сможет стоять за стойкой? — уточнил я на всякий случай у него. — Или, может быть, есть ещё какая причина…

— Ты меня правильно понял, Александр, — вкрадчиво проговорил Князь, но на его губах всё же выступила улыбка.

— Не переживай, — отмахнулся я. — Я себе просто кипятка налить хочу, чтобы чаю попить. Батори уже ушёл?

— Пять минут назад, — подтвердил Князь. — Мерзавец просто растворился в воздухе и пропал. Дьявол, а я ведь много денег вложил в то, чтобы такие фокусы тут не работали…

— Не в этом проблема, Князь, — пожал я плечами. — Ты ведь понимаешь, что он темнит?

— Спрашиваешь? Конечно понимаю, — вздохнул хозяин «Ласточки» и посмотрел на то, как я насыпал заварку себе в небольшой чайничек. — Сделай для меня тоже, пожалуйста.

— Не проблема. Просто мне не даёт покоя одна мысль…

— Как он при всех своих способностях не заметил признаков грядущего нападения, — кивнул Князь, будто прочитав мои мысли. — Да, я тоже об этом думал. Нестыковочка, поулчается.

— Ага, — хмыкнул я, наливая кипяток в чайник. — Дай угадаю, ты его спросил об этом, но он…

— Не напрямую, — подтвердил мою догадку Князь.

— И?

— Как и ожидал, получил довольно расплывчатые формулировки в качестве ответа и никакой конкретики, — сказал он. — Так что да. Что-то тут не так. Другой вопрос, что мы будем с этим делать.

— Ничего, — уверенно сказал я. — Лично я в это лезть не собираюсь. Пусть сами разбираются друг с другом. Есть Браницкий. Есть Лар. Есть, на худой конец, целая грёбаная Империя, которая должна заниматься такими делами. Это не моя проблема, Князь. У меня свои цели.

Я повернулся к Князю и поставил перед ним чашку. Налил чая, после чего повторил тот же самый процесс, но уже для самого себя.

— Свои цели? — заинтересовался Князь.

— Да.

— Лицензия?

— Не только, — уклончиво ответил я ему и сделал глоток из чашки.

— Может быть посвятишь меня в свои планы?

— Я хочу своё дело, — сказал я ему. — Свою фирму.

Князь молча отпил из чашки, глядя на меня.

— Хочешь, значит, свою юридическую фирму открыть, — неспешно проговорил он. — Зачем? Или что? Выдашь сейчас в очередной раз избитую формулировку о том, что не хочешь работать на «дядю»?

Я тихо рассмеялся из-за двоякости этой фразы.

— А тебе этого будет мало? — задал я встречный вопрос. — Иметь независимость и свободу. Чем не причина?

— Александр, ты ведь умный парень, — вздохнул он, помешивая ложкой горячий чай. — Должен же понимать, что в нашем мире не бывает ни абсолютной независимости, ни абсолютной свободы. Ну, за исключением безумцев. Одни из них идут против всех законов в надежде всё это обрести. Другие прыгают вниз с высоток. Век и тех и тех недолог, а итог печален.

— Ну вот, снова мы о печалях, — вздохнул я.

— Александр…

— Князь, я не настолько глуп, — съязвил я. — Прекрасно это понимаю, так что можешь не объяснять, чай не маленький. Но в то же самое время… Посмотри на мои последние дела. Мне не нравится, когда кто-то шуршит руками у меня за спиной к своей выгоде.

— Хочешь сказать, что тебе не нравится, когда кто-то это делает не в твою пользу? — усмехнулся Князь, и я не смог не ответить на его улыбку своей собственной.

— Ты меня понял, — повторил я ему им же сказанные недавно слова. — Но да. Что-то вроде того. Я хочу собственную фирму. Я хочу, чтобы именно моё имя, а не чьё-то чужое красовалось на вывеске.

— «Рахманов и партнёры», — медленно произнес Князь, будто пробуя только что придуманное им название на вкус. — А что? Звучит.

— О чём и речь, — я рассмеялся и отхлебнул чая, позволив себе на короткий миг предаться мечтам. — Так что первый шаг выполняется. Кое-какая репутация у меня уже есть, но мизерная. Нужно больше. Нужно лучше. Известнее. Но всё это не будет ни черта стоить, если у меня не будет лицензии. Так что сейчас все силы брошу именно на это.

— А что с Браницким? И не говори, что его возвращение тебя не беспокоит.

Тут он прав. Такого я не скажу.

— С Браницким, Князь, будем посмотреть, — сказал я, допивая чай.

Занятия в университете возобновили уже на следующий день. София позвонила мне ещё вчера вечером для того, чтобы сообщить эту новость и предупредить, чтобы я приехал пораньше. Так что уже на следующее утро я сидел в такси, направляясь в университет.

В городе тем временем аврал продолжался. С утра состоялось ещё одно выступление Императора, после которого в цепочке новостных выпусков продемонстрировали, как отважные силы полиции работают вместе с представителями из службы Имперской Безопасности для поимки и нейтрализации опасных преступников, совершивших столь варварское нападение. В одном из интервью даже наш многоуважаемый граф засветился.

Куда любопытнее было заявление, которое в новостях тиражировали чаще всего. Оказывается, во время произошедшего использовались магические артефакты! Где их нашли репортеры я, если честно, не особо представлял. Скорее всего они просто получили разнарядку на тиражирование этого нарратива, вот и продвигали его. Разумеется, едва только эта новость разошлась по телеканалам и новостным порталам, как в интернете тут же появились требования немедленно ещё больше ужесточить контроль за продажей магических предметов, прикрепляемые выступлением разного рода приглашённых экспертов.

Впрочем, видел я их краем глаза, так как не до того было. Я в тот момент уже торопился уходить. Даже нормально позавтракать не успел. И всё из-за Софии. Как я уже сказал, она вновь позвонила мне с утра и попросила приехать в университет пораньше.

— Доброе утро, — сказал я, зевая входя в её кабинет.

— Доброе, Александр, — привычно ответила мне София, сидящая за своим столом и читавшая что-то с телефона. — Спасибо, что приехал сегодня пораньше.

— Да нет проблем. Только зачем так рано-то? Случилось что?

— Можно сказать и так, — произнесла Голотова, продолжая читать что-то и не поднимая взгляда.

Что-то не так. Я прямо ощущал её нервозность. А ведь ранее, даже в моменты, когда она на меня злилась, такого я за ней не замечал. Сейчас она именно что нервничала.

— Что случилось, София? — Уже прямо спросил я.

— У нас сегодня сложный день будет, — оторвалась она, погасив экран телефона и отложив его в сторону. — В университет собирается приехать один из наших главных благотворителей.

— Чего? — не понял я. — В каком смысле, благотворителей? Какие ещё могут быть благотворители у университета? Вы же государственное учреждение и… А, всё, понял.

— Не проснулся ещё? — уточнила она, внимательно посмотрев на меня.

— Да, не выспался, прости, — кинул я и широко зевнул. — Сложные деньки выдались.

Разумеется, что рассказывать ей о том, что случилось в эти выходные я не собирался. Мне вообще крайне повезло, что моё имя так нигде и не всплыло. Конечно же, я старательно избегал в тот вечер камер приехавших на место репортеров и отдельно попросил Распутина и Смородина, чтобы они обо мне не говорили. На моё счастье, оба пошли мне навстречу и пообещали, что проблем в этом плане не будет.

Со Смородиным вообще забавно получилось.

Вчера со мной связался его помощник, а затем и сам граф, который долго и настойчиво узнавал, всё ли со мной в порядке. Если честно, то подобное беспокойство с его стороны источало такую искренность, что у меня волей-неволей начали появляться подозрительные мысли. Правда, оснований для них вроде бы пока не было, так что я пока решил отложить их в сторону. Да и не до них сейчас.

Что же касается текущей ситуации, то тут не было ничего неожиданного. Да, пусть большая часть бюджета университета поступала из государственного бюджета Империи, часть средств ему передавали, так сказать, заинтересованные лица. Видимо, что на фоне случившейся трагедии один из них решил явить свое лицо народу.

— А что такого случилось, что к вам меценаты решили приехать? — спросил я, не без удовольствия усевшись на удобный и уже полюбившийся мне диван, что стоял у нее в кабинете.

— Только не вздумай уснуть, — тут же пригрозила она мне. — На, съешь лучше. Взбодришься.

И бросила мне в руки яблоко.

— На потом оставлю, — сказал я ей и, подбросив пойманный фрукт в воздух. Хотел подбросить ещё раз, но мне в голову сама собой пришла картина того, как примерно таким же образом Лар тем вечером забавлялся с найденным им черепом. Играть с едой тут же расхотелось.

— Так что происходит? — снова спросил я.

— Его высочество, князь…

— Так, стоп. Только не говори мне, что к вам Меньшиков приехать собирается? — резко сказал я, садясь на диване.

— Его высочество, князь Меньшиков, Александр, — София сурово посмотрела на меня. — И не вздумай, пожалуйста, что-нибудь выкинуть за то время, что он будет сегодня тут… стой, а откуда ты знаешь?

— Догадался. Не переживай. Мне-то такие проблемы за каким дьяволом нужны? — развел я руками. — Тем более, что у меня и так всё отлично на занятиях. Никто же больше не жаловался, ведь так?

— Александр, я считаю…

— София, кто-нибудь на меня жаловался? — перебил я ее своим вопросом, прекрасно зная ответ.

— Нет, — наконец неохотно ответила она. — Не жаловались.

— Ну вот видишь. Всё в полном порядке. Я всего лишь консультант, который ведет занятия у второкурсников. Да кому я вообще сдался?

Эх, хотелось бы, конечно, чтобы мои слова хотя бы немного соответствовали истине. С другой стороны, ну не крутится же мир вокруг меня, ведь так? Ну за каким дьяволом такой фигуре, как Меньшиков, вообще сдалось бы устраивать подобного рода посещение, да еще и ради меня любимого? Нет, скорее всего, София права, и это лишь неприятное совпадение.

Так что лучшим вариантом будет просто не выделяться. Проведу занятия и со спокойной душой поеду обратно.

Примерно с такими мыслями я отправился в свой корпус, по пути не забыв прихватить полученное от щедрот яблоко. Правда, перед этим София потратила почти полчаса, проверяя мои записи для сегодняшних лекций. Но составлять их так, чтобы даже она придраться не смогла, я научился быстро, так что тут никаких проблем не было.

В целом, если не считать этой новости, день проходил относительно спокойно. Даже слишком, я бы сказал, несмотря на дурные предчувствия, которые у меня появились, когда на мои занятия пришла вся группа. Хотя, может быть, я зря из-за этого переживаю? В конце концов, эти занятия нужны им самим, а не мне.

Так что я спокойно вёл лекцию, руководствуясь планом Софии и собственными, заранее сделанными записями.

— Итак, ответьте мне на вопрос, — сказал я своим студентам. — Может ли адвокат скрыть правду от клиента ради его же блага?

В аудитории повисла тишина.

— Ну же, — подтолкнул я их. — Кто нибдуь? Это простой вопрос.

— Не такой уж и простой, — сказал кто-то, и я быстро нашел говорившего взглядом.

— А что ты думаешь, Григорьев? — вспомнил я фамилию парня. Если память мне не изменяла, то в будущем он хотел пойти в прокуратуру. Любопытный парнишка. — Ну же, Михаил, сказал «а», говори и «б».

Похоже, тот факт, что я запомнил его по имени, немного его смутил. Парень скуксился и неуверенно пожал плечами, пока остальные бросали на него выжидающие взгляды.

— Это будет зависеть от обстоятельств дела, — наконец произнес он.

— Верно, — кивнул я. — Молодец.

Я окинул взглядом аудиторию.

— А чего вы все молчите? — задал я им вопрос. — Я вас спросил, а вы молчите. В зале суда, когда потребуется быстро принять решение под давлением обстоятельств, вы тоже молчать будете?

— При всем уважении, мы сейчас находимся не в зале суда.

Повернув голову на голос, заметил невысокую и милую на вид брюнетку. Девчонка сидела за своим столом и с ленивым видом смотрела на меня.

— Дьякова, если память мне не изменяет, верно? — уточнил я. — Алина?

— Да, не изменяет, — чуть задрав нос, бросила она.

— Итак, Алина, — сказал я, вставая из-за стола. — Вот тебе ситуация. Тебе надо обмануть своего клиента ради его же блага. Твоё решение?

Она удивленно моргнула и уставилась на меня.

— В смысле? — не поняла она.

— Я, что? Как-то непонятно изъясняюсь? — уточнил я, подходя к ее столу. — По-моему, вопрос весьма понятен и…

— Нет, — позволила она себе меня перебить. — Я не об этом! Я же сказала, что такие вещи нельзя решать, не зная обстоятельств дела! Как я должна принимать решение, если не знаю…

— То есть, на этот вопрос ты отвечать не будешь? — спросил я, прерывая ее тираду.

— Конечно! — она даже глаза закатила. — Разумеется, я не стану этого делать. Это же бред! Как можно принять решение, не зная того, какие последствия…

— Молодец. Два, — сказал я спокойно.

Ее милую мордашку аж перекосило.

— ЗА ЧТО?

— Я так решил, — пожал я плечами.

— Но… но почему? — воскликнула Дьякова. — Я же ничего не сказала!

— Вот потому и два, — хмыкнул я. — Потому что я так решил. Считай, что ты только что столкнулась с теми самыми последствиями. Ты отказалась принимать решение и руководствовалась тем, что не обладаешь достаточным количеством информации. Могла ли ты знать, что последствием того, что ты откажешься принять какое-либо решение, окажется низкая оценка?

— Да откуда я могла это знать? — Дьякова даже со стула вскочила. — Вы же не сказали, что…

Она резко замолчала.

— Мы никогда не будем знать всех возможных последствий, — наконец выдала она уже тише. — В этом дело?

— Молодец, — кивнул я. — Считай, что отыграла свою двойку назад. Сядь на место.

Алина опустилась назад, несколько довольная тем, что смогла избежать дрянной оценки. С другой же стороны, ее возмущение никуда не делось.

— Сейчас Дьякова сказала вам абсолютно верную вещь, — спокойно проговорил я. — Вы никогда не сможете точно быть уверенными в последствиях того или иного решения. Даже простое игнорирование ситуации тоже, в своём роде, является решением. Но, вы никогда не сможете предугадать того, чем для вас обернётся ваш выбор. Всё, что вы можете, это оценить возможные риски используя имеющуюся на руках информацию. Оценить их и принять решение, которое будет на пользу вашему клиенту.

— А что? Могут быть решения, которые будут ему не на пользу? — фыркнул кто-то.

И опять же, я довольно быстро нашел глазами этого «говоруна».

— У тебя есть вопрос, Самойлов?

— Не, просто очевидный факт подметил, — отмахнулся он, лениво наблюдая за мной со своего места. — А то вы так говорите, будто мы можем и против наших будущих клиентов работать.

— Ты удивишься, но так тоже можно, — улыбнулся я. — И, раз уж у тебя столь острое желание поболтать, то будь добр, напомни нам основные принципы работы адвоката.

— Действовать в интересах клиента, соблюдать конфиденциальность, предоставлять клиенту всю необходимую информацию о деле, не допускать конфликта интересов, — без запинки перечислил он.

— То есть, всё во благо клиента? — уточнил я. — Так?

— А разве это не наша работа? — спросил он меня в ответ. — Вы же сами говорили, что «интереса клиента — первостепенны».

Хорошая тактика. Если в разговоре возникла непонятная ситуация, то начинай задавать вопросы сам. Так ты управляешь беседой и выглядишь умнее.

— Хорошо, — кивнул я. — Твой клиент просит тебя нарушить условия адвокатского соглашения и совершить незаконное действие. Например, подделать доказательства или способствовать даче ложных показаний. Что именно — сейчас не важно. Главное, что предпринятое вами действие послужит на пользу клиенту и позволит вам в получении положительного решения в пользу вашего клиента. И так, что ты сделаешь в такой ситуации?

Он не ответил. На самом деле, я вообще не ожидал, что хоть кто-то ответит на этот вопрос. Просто потому, что ни один здравомыслящий человек не скажет: 'Конечно, чёрт возьми, я сделаю это, чтобы выиграть!

Потому что это уже не просто пренебрежение кодексом адвокатской этики. Это нарушение закона.

— Ну же, — вновь подтолкнул я их. — Клиент просит вас использовать фальшивые документы для его защиты. Кто и как поступит?

Вверх поднялась рука.

— Да, Руденко. Твой вариант?

— Я откажусь и сообщу суду о попытке подлога, — уверенно произнесла она с таким видом, будто процитировала учебник.

Впрочем, она его и процитировала. Правда это совсем не означало, что сама она думала так же.

— Ты ведь понимаешь, что подобное решение может быть воспринято твоим клиентом как работа против него? — спросил я, на что она просто пожала плечами.

— Без разницы. В любом случае, как только он попросит меня это сделать, мой профессиональный долг — сообщить об этом суду.

— Правильно, — кивнул я. — А если я скажу тебе, что никто и никогда не узнает об этом.

Она удивленно моргнула и внимательно посмотрела на меня.

— Вдумайся, Екатерина. У тебя есть сложное дело. Большое дело. Дело, которое ты сможешь выиграть, лишь преступив черту, — вкрадчиво произнёс я. — Никто и никогда не узнает об этом. Ты не будешь раскрыта. Не будет наказания. Гипотетически, как ты поступишь?

— Это вопрос-ловушка.

Громкое восклицание разнеслось по аудитории. Я повернул голову и нашёл глазами его автора.

— Напомни свою фамилию, — сказал я ему.

— Шарфин. Юрий Шарфин, — ответил он, откинувшись на стуле. — И, как я и сказал, это вопрос с подвохом.

— Что ж, Юра, поведай нам, где зарыт секрет, — предложил я ему, на что на его лице появилась весьма неприятная ухмылка.

— Вы сами сказали, что мы никогда не будем уверены в том, какие последствия будут у того или иного нашего решения. Это ваши слова, не мои. Так зачем ставить вопрос ребром, давя на то, что «никто и никогда не узнает»? Мы же этого знать не можем.

— Молодец. Подметил правильно. Запомните простую вещь. Нарушение адвокатской этики, даже по просьбе клиента, может стоить вам не только карьеры. Это может стоить вам репутации, которую вы никогда не сможете восстановить. Помните: если вы согласитесь на манипуляции, подделку доказательств или сокрытие правды, это рано или поздно всплывёт, и последствия будут разрушительными — от лишения статуса до уголовной ответственности. Клиент, который просит вас нарушить этику, ставит свои интересы выше закона, но ваш долг — защищать его в рамках правового поля. Только так, а не идти на поводу у его эмоций или незаконных желаний. Ваш моральный компас должен быть твёрдым, ведь доверие — это основа нашей профессии, а потерянное доверие коллег, судей и общества невозможно вернуть. Вы не только подведёте себя, но и подставляете клиента, потому что любые ваши действия сразу же становятся частью дела. И самое главное: если вы начнёте оправдывать маленькие нарушения ради «благой цели», это создаст опасный прецедент, который в будущем может привести к куда более серьёзным ошибкам…

— Но я бы так и сделал, — громко заявил он. — Лично я не вижу проблемы в том, чтобы действовать на благо своего клиента. Это моя работа.

— То есть, нарушение кодекса адвокатской этики и, возможно, закона, не является для тебя чем-то серьёзным, — спросил я его.

— Какие нарушения? — развёл он руками. — Если ты не попался, то и говорить не о чем.

— Хм-м-м, — я прищурился и посмотрел на него. — То есть, для тебя победа стоит на первом месте.

— А разве это не так? — усмехнулся Шарфин. — Разве задача юриста не состоит в том, чтобы любым способом привести дело к положительному исходу в пользу своего клиента? Для вас, например, это явно не было проблемой, ведь так?

Так, а вот теперь мне стало интересно.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Ну не знаю, — откровенно начал придуриваться он. — Можем же мы представить себе гипотетическую ситуацию, в которой некий адвокат, работая в крупной фирме, использует её ресурсы для того, чтобы путем шантажа судебными издержками заставить ответчика отказаться от дела в пользу его клиента. Разве это не нарушает этический кодекс? Как вы там говорили? Твёрдый моральный компас, да?

Мне хватило примерно трёх секунд для того, чтобы сообразить, о чем именно он говорит. Дело с Уткиным, когда я надавил на владельца судебными издержками.

Вопрос в другом. Откуда он это узнал?

Правда, прежде чем я успел даже ответить, в дверь нашей аудитории постучали. Правда, на этом вежливость ограничилась. Едва только стих звук стука, как дверь открылась, и внутрь вошёл незнакомый мне мужчина в сером костюме и сразу же отошёл в сторону, заняв место у двери.

— Добрый день, — проговорил зашедший в аудиторию мужчина и изобразил нечто очень напоминающее смущённую улыбку. Как если бы он действительно испытывал это чувство от того, что прервал занятие. — Надеюсь, я не помешал занятиям?

Конечно же, кто бы сомневался в том, что этого не случиться…

— Нет, ваше высочество, — с вежливой улыбкой произнёс я. — Нисколько.