Глава 21
Роскошный чёрный седан проехал по узкой дороге через лесной массив и остановился, не доезжая десяток метров до массивных кованых железных ворот. Водитель приезжал сюда уже не в первый раз, так что хорошо знал правила. Он не стал делать каких-либо движений, а просто замер на своем месте в ожидании.
Ждать ему пришлось недолго. Не прошло и десяти секунд, как ворота вздрогнули и начали раскрываться, словно приглашая машину заехать внутрь. Разумеется, водитель не стал заставлять себя ждать. Тот час же машина плавно тронулась с места и направилась дальше по дороге.
Никто не сомневался в том, что за ними следят. На самом деле, за ними следили начиная с того момента, как автомобиль въехал на подъездную дорогу, что вела к этой уединенной загородной резиденции. Щедро расставленные по лесу камеры внимательно наблюдали за гостями, а вооруженная как обычным оружием, так и артефактами охрана буквально искала малейший предлог для того, чтобы пустить всю имеющуюся у них огневую мощь в ход.
Тем более, когда гость их господина был столь… неординарен.
Машине потребовалось примерно пять минут на то, чтобы преодолеть последний отрезок пути и наконец выехать из леса к расположенному на берегу Ладожского озера роскошному особняку. Водитель плавно остановился прямо напротив входа, стараясь, чтобы его нервозное состояние не было особенно сильно заметно.
— Да успокойся ты, Серёга, — усмехнулся сидящий на заднем сиденье мужчина. — Нормально всё будет.
— Как скажете, ваше сиятельство, — покорно произнёс водитель, не став спорить со своим господином. Тем более, что от этого ободрения лучше ему всё равно не стало.
— Давай, посиди пока тут. А я пойду, быстренько перетру с начальством, и поедем назад.
— Как прикажете, ваше сиятельство, — покорно ответил водитель.
Дверь автомобиля открылась. Константин Браницкий выбрался наружу и прикрыл за собой дверь машины. Не став тратить времени, он сразу же направился ко входу в особняк. Знал, что здесь не будет ни встречающей его привычной прислуги, ни вынюхивающей по углам охраны. Тот, кто проводил здесь время не любил излишней суеты. Ему её и так хватало в повседневной жизни.
Точнее, не так. Охрана, разумеется, была, но осталась она далеко позади, в лесу. Здесь же она банально была не нужна.
Браницкий поднялся на крыльцо трехэтажного особняка и вошёл внутрь, сразу же едва не столкнувшись с врезавшимся в него пятилетним ребенком.
— Дядя Константин! — радостно взвизгнул мелкий, подпрыгивая на месте.
— Та-а-а-а-к. А кто это тут у нас такой? — рассмеялся граф и поднял ребёнка на руки. — Ну-ка, маленький негодник, признавайся, где твой папа? Опять сбежал и никого не предупредив?
— Папка на заднем дворе, — тут же сообщил мальчик и весело взвизгнул, когда его посадили на плечо.
— Ну, пошли. Найдём тогда твоего отца.
— А ты покажешь фейерверк, дядя Константин? — тут же начал упрашивать его мальчишка. — Пожалуйста! Как в прошлый раз. Ты же говорил, что…
Но Браницкий покачал головой, расстроив его.
— Не сегодня, мальчуган, — сказал он. — Но как-нибудь в другой раз. Обещаю.
Неся загрустившего ребёнка на плече, Браницкий прошёл по хорошо знакомым ему коридорам загородной усадьбы, пока не вышел на открытую террасу, где разговаривали родители мальчика. Стоящая рядом с креслом своего мужа женщина заметила их гостя, как и то, что её сын восседал на его плече.
— Андрей! — возмущенно воскликнула она. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не донимал гостей!
— Всё в порядке, Елизавета, — отмахнулся Константин, снимая с плеч недовольного таким поворотом событий мальчика и передавая его в руки матери. — Мне это даже в радость.
— Лиза, можешь оставить нас ненадолго, — попросил её сидящий в кресле мужчина. — Мы с Константином хотели бы поговорить наедине.
— Конечно, — улыбнулась она и наклонилась, чтобы подарить мужу короткий поцелуй. — Пойдём, Андрюша. Тебе пока покушать…
— Но я хочу, чтобы дядя Константин показал мне магию! — захныкал малец. — Он обещал…
Но мать была непреклонна. Взяв ребёнка за руку, она повела его в дом, несмотря на все протесты и капризы. Вздохнув, Браницкий негромко свистнул. Мальчик успел повернуть голову в его сторону перед тем, как мама утащила его в дом. Прямо на ладони у графа вспыхнула небольшая огненная птичка, сотканная из чистого и яркого пламени. Она распахнула крылышки и взмыла в воздух, оставив за собой исчезающий шлейф и восхищённый возглас ребенка.
— Балуешь ты его, конечно, — вздохнул сидящий в кресле мужчина, когда дверь в дом закрылась.
— Что поделать, — пожал плечами Браницкий. Граф подошёл к одному из кресел и с наслаждением уселся в него. — Старею, видимо. Мягкий становлюсь. Тоже вот думаю себе дачку у озера прикупить что ли…
Отдыхающий в кресле мужчина повернул голову в его сторону и усмехнулся.
— Ты? Мягкий? — с лёгким, едва заметным удивлением в голосе спросил Алексей Багратионов, император Российской Империи. — Скажи ещё, что это мягкость заставила тебя всё испортить?
Браницкий поморщился.
— Оправдываться не буду, — тут же заявил он.
— Если бы я ждал от тебя оправданий, Константин, то не вызвал бы тебя сюда, — спокойно ответил император. — От тебя требовалось не так уж и много…
— Эй, я сделал всё так, как ты и просил, — развёл граф руками. — Я, между прочим, их почти месяц искал, чтобы ты знал. А это не так уж и легко было между прочим.
— И? — уточнил император, взяв со стола рядом со своим креслом чашку с чаем.
— Все мертвы, — лаконично отозвался граф. — Твой сводный брат с семьей прятались в Сенегале. Далеко забрались, между прочим. Даже наняли себе неплохую охрану из ушастых. Чтобы ты знал, я шесть раз сдох, прежде чем…
— Меня не интересуют детали, — холодно произнёс император. — Я хочу лишь знать результат, Константин.
— Результат, значит, — хмыкнул граф и принялся загибать пальцы. — Твой сводный брат. Его жена. Их дети, кстати, у тебя были племянник и племянница, чтоб ты знал. Родители супруги. Прислуга. Охрана. Все, кто знали, что они вообще там были, теперь мертвы. Больше они тебя не побеспокоят.
— Хорошо, — после нескольких секунд раздумья кивнул Багратионов.
— Так ли это было нужно? — поинтересовался граф.
— Что такое? Неужто в тебе проснулась совесть? — удивился император, на что Константин лишь рассмеялся.
— Ты говоришь это человеку, который этими самыми руками прикончил твоих племянников. Или забыл уже? Нет. Совесть меня не мучает. Но не лучше было бы их использовать…
— Я раздумывал над этим, — задумчиво отозвался Багратионов. — Но решил, что будет куда безопаснее, если убрать их фигуры с доски до того, как кто-то воспользуется ими раньше меня. К сожалению, игры в долгую с такими активами я позволить себе не могу.
Ему не нужно было объяснять, насколько опасно может быть оставлять в живых таких родственников. Особенно в том случае, если твой сводный брат по отцу имеет виды на трон, который у него нет ни сил, ни возможности получить. С одной стороны, конечно же, он мог бы оставить их в покое. Какое ему может быть дело до них дело?
К сожалению, реальность диктует свои условия.
Просто так оставить за своей спиной тех, кто имеет права на престол, и позволить им жить он не мог. Просто потому, что рано или поздно найдутся те, кто попытаются использовать его брата и эту семью против него. История знает слишком много примеров, когда внутренние враги использовали таких вот «претендентов» для того, чтобы попытаться взять власть в свои руки.
Дети в этом плане были особенно опасны в силу своего возраста. Ведь если переворот удался, то их нужно посадить на престол. Но не будет же ребёнок править самостоятельно. Нет, никто не даст такую власть ему в руки. Куда лучше, когда страной управляет регент от имени малолетнего императора, которому вернут бразды правления… когда-нибудь в будущем, когда он вырастет.
Если вырастет.
К несчастью для его сводного брата, император имел слишком хорошую осведомленность о том, что его детей использовали бы именно в таком ключе. А, учитывая ненависть между ними, он бы никогда не согласился на его предложение. Жизнь в обмен на полный отказ от прав на трон для него и всех его детей, а также их детей и так далее.
Нет, он был слишком жаден и верил в то, что сможет когда-нибудь воспользоваться возможностью. За что и поплатился. Их отец сам был виноват в том, что попытался сохранить свою порочную связь и наличие у него младшего брата в секрете. Этим он подписал этим несчастным смертный приговор.
— У меня вопрос, — вдруг сказал Браницкий.
— Спрашивай, — высказал своё дозволение император. — Но не обещаю, что я на него отвечу.
— Как и всегда, — граф негромко рассмеялся. — Что здесь делает Меньшиков? Зачем этот паук вылез из своей норы?
— Этот, как ты выразился, паук, Константин, делает свою работу, — произнёс Багратионов. — И тебя не должны волновать его дела…
* * *
— Нет, ваше высочество, — с вежливой улыбкой произнёс я. — Нисколько.
Меньшиков улыбнулся и, сказав что-то своей охране, зашёл в аудиторию. Его охрана, что любопытно, наоборот. Просто вышла из помещения, закрыв за собой дверь.
А я стоял и чувствовал, как напряжение в комнате растёт. Настолько, что воздух можно было ножом резать.
— Ещё раз прошу прощения, — извинился князь. — Я проходил мимо и решил заглянуть, посмотреть, как идут занятия.
Он окинул аудиторию взглядом.
— В конце концов, здесь учится будущее поколение юристов Империи. Думаю, что нам стоит внимательно следить за тем, какое образование они получают, вы согласны?
Последний вопрос оказался адресован уже именно мне.
Мимо он проходил. Ага, как же. Моя аудитория находилась в самом конце коридора. Мимо неё просто нельзя взять и пройти просто так. Тем не менее, мне каким-то чудом удалось сохранить на лице спокойное выражение.
— Полностью согласен, ваше высочество, — произнёс я, чем вызвал на лице князя довольное выражение.
— Замечательно. Просто замечательно, — проговорил он, проходя вдоль столов и присаживаясь за один из тех, что так и остались не занятыми. — Надеюсь, что я не буду стеснять вас? Мне бы очень хотелось узнать, как проходят занятия. А то, когда я услышал, что занятия проводит сторонний консультант, то просто не смог сдержать своё любопытство.
Ну вот теперь он и сказал правду. Припёрся сюда целенаправленно. Только зачем?
— Разумеется, ваше высочество. Ваше присутствие будет честью для нас.
Оставалось надеяться, что моя улыбка выглядит не особо натянутой.
— Итак, что же вы сейчас проходите? — поинтересовался Меньшиков, глядя на меня.
Вот только ответить я не успел. Шарфин, словно прилежный ученик, тут же поднял руку.
— Вы позволите, ваше высочество?
— Разумеется, молодой человек, — одобрительно кивнул князь. — Конечно же. Прошу вас, поведайте нам.
Шарфин повернулся в мою сторону, и на его лице появилось довольное выражение.
— Видите ли, ваше высочество, мы, так сказать, зашли в логический тупик. Наш преподаватель, как бы смешно это ни прозвучало, не имеет не то что лицензии, но даже образования. И тем не менее, он считает, что находится в праве преподавать нам основы этики, хотя сам же не считает нужным им следовать.
Меньшиков выслушал его, после чего повернул голову в мою сторону.
— Какая интересная ситуация, — медленно проговорил он. — Преподаватель, да ещё и без образования. Как же так вышло?
Как-то вот так и вышло, — едва не ляпнул я, но вовремя прикусил язык. Короткого взгляда на довольное лицо этого поганца Шарфина оказалось достаточно для того, чтобы понять, насколько он сейчас доволен собой.
— Это долгая история, ваше высочество, — ответил я. — С другой стороны, разве наличие подписи на бумажке является уважительной причиной для того, чтобы не передавать свой опыт другим во благо?
— Хороший вопрос, — не стал отрицать Меньшиков, после чего указал в мою сторону рукой и поводил ладонью. — Но вот что забавно. Уж простите меня, но вы выглядите никак не старше двадцати. И у вас уже есть опыт, который вы стремитесь передать другим? Не находите ли здесь противоречия?
— Что поделать, ваше высочество, — развёл я руками. — Я особый случай.
И ведь даже не соврал.
— О да, — Меньшиков откинулся на стуле и сложил руки на груди. — Я вижу. Тем не менее, ваш студент поставил перед нами крайне интересный вопрос. Не удосужитесь на него ответить?
Я пожал плечами и подошёл к своему столу.
— Почему бы и нет, — сказал я, садясь на свое место. Мне даже смотреть на своих ребят не нужно было, чтобы понять, в каком состоянии они находились.
Да, некоторые из них были напуганы появлением столь высокопоставленного «гостя». Но в основной своей массе их эмоции походили на те, что испытывают люди, попавшие, наверно, на показательную казнь. Прямо сейчас на их глазах человеку отрежут его дурную голову. Кроваво и страшно. Но захватывает, ведь так? Прямо глаз не отвести.
— Итак, — вздохнул я, глядя на Шарфина. — Ты утверждаешь, что я нарушил этический кодекс, напрямую надавив на клиента своего оппонента и угрожая ему судебными издержками, вынудил подписать мировое соглашение. Я правильно тебя понял?
— Да, — тут же кивнул тот, бросив короткий, едва уловимый взгляд на сидящего с заинтересованным взглядом князя. — Именно так все и было.
— Хорошо, раз с этим разобрались, давай подумаем, что по твоим утверждениям я сделал не так, — продолжил я. — Ты считаешь, что я использовал имеющуюся возможность для того, чтобы решить дело в пользу своего клиента…
— Минуточку, — вдруг прервал меня Меньшиков. — Разве здесь нет ошибки?
— Ошибки? — переспросил я.
— Конечно. Разве стажёр без лицензии имеет право вести дело самостоятельно? Или я где-то ошибаюсь?
— Имеет, если получил на то доверенность от ведущего дело юриста. В данном случае, о котором говорит Шарфин, у нас именно такая ситуация.
— Ах, именно в такой ситуации, — задумчиво протянул князь. — Что же, думаю, что если обсуждаемое нами дело обстоит так, то в этом нет никакой проблемы.
— О чём и речь, — согласился я с ним и повернулся к Шарфину. — Юра, может быть, расскажешь нам, что грозит адвокату за взаимодействия с противоположной стороной дела без присутствия её юриста?
— Легко, — тут же фыркнул он. — Прямое общение с ответчиком без его юриста может расцениваться как попытка манипуляции и давления. Это прямой шаг к нарушению прав самого ответчика, а также процессуальных норм. Также любые договорённости, достигнутые без участия юристов противоположной стороны, могут быть признаны недействительными. Помимо этого…
— Молодец. Достаточно, — прервал я его. — Как видите, последствия такого действия могут иметь весьма неприятные эффекты для вас в дальнейшем. Юрий не упомянул, что подобное действие также ставит под сомнение вашу репутацию и порядочность, не говоря уже о нарушениях профессиональной этики.
Я взял яблоко, что мне утром дала Мария, и покрутил его в руках, после чего вновь посмотрел на студентов в аудитории.
— А кто мне скажет, что ещё способно подорвать вашу профессиональную репутацию и создаёт риски для вашего клиента?
Что примечательно, они промолчали. Видимо, уже понимали, что вопросы я часто задаю с подвохом, и боялись дать неверный ответ в присутствии такой персоны, как Меньшиков. Сам же князь, что забавно, молчал и наблюдал за всем происходящим с улыбкой.
Впрочем, всё это было не так интересно, как-то, какие формулировки князь выбрал в своих ответах буквально пару минут назад.
Прошло почти тридцать секунд тяжёлого молчания и переглядываний, но никто так ничего и не сказал. Я состроил на лице хмурое выражение и посмотрел на них.
— Погодите. Неужели никто из вас не может ответить на такой простой вопрос? Я что, зря вас об…
— Проигранное дело.
Вероятно, будет преуменьшением сказать, что в эту секунду едва ли не каждый повернул голову в её сторону. Екатерина, молчавшая до этого момента, слегка смутилась.
— Поясни нам, Руденко, — предложил я ей.
— Я имею в виду, что поражение в процессе будет куда более опасно для клиента, чем попытка добиться положительного исхода.
— Верно, — кивнул я и повернулся к Шарфину. — Видишь, какая штука, Юра. Случай, который ты так ловко описал, создаёт прецедент. У тебя нет возможности добиться справедливого и положительного исхода для своего клиента. Всё, что тебе осталось бы в таком положении, это выкручиваться. Давить, если нужно. Манипулировать. Обманывать. Или ты забыл, каково главное правило? Интересы вашего клиента превыше всего…
— Что не отменяет того факта, что вы нарушили правила, — тут же вставил Юрий, очевидно довольный тем, что только что уличил меня в этом. — Признание этого факта должно поставить под сомнение вашу профессиональную пригодность как преподавателя! По хорошему, я считаю, что вас должны отстранить от вашей должности из-за несоответствия…
— Ты не дал мне договорить, — спокойно прервал я его тираду, чем, похоже, немало удивил. — Если бы ты дослушал меня, то я бы сказал, что описанный тобой случай — это прямое и вопиющее нарушение кодекса адвокатской этики. Как адвокат, вы всегда должны помнить: любое взаимодействие с противоположной стороной должно происходить через её официального представителя или с его ведома! Запомните! Это защищает не только вас, но и вашего клиента от возможных правовых и этических осложнений. Даже если вам по какой-то причине кажется, что вы можете «достучаться» до ответчика лично, это почти всегда будет крайне плохой идеей. Профессионализм требует соблюдения формальностей, даже если они кажутся излишними.
На лице Шарфина появилось насмешливое выражение.
— Серьёзно? Вы только что признались нам в том, что сделали это, а теперь говорите, что, мол, так делать нельзя? Не слишком ли это лицемерно?
— Ну, во-первых, я ни в чём не признавался, — пожал я плечами. — Я участвовал в обсуждении предложенного тобой случая и того, что, по твоим утверждениям, могло там произойти. И я ни разу не сказал, что являлся участником тех событий.
А вот теперь он удивился.
— Но вы же только что…
— Прошу прощения, что встреваю в ваш разговор, — издевательски вежливо извинился Меньшиков, — но, боюсь, молодой человек, что твой преподаватель прав. О том, что нечто подобное могло произойти, говорил лишь ты. Твой преподаватель лишь развивал твою мысль, выведя её к довольно хорошему, как мне кажется, заключению.
А вот тут Юрий уже ничего сказать не смог. Я ощущал его эмоции. Злость. Раздражение от упущенной возможности. Но ничего. Мы и не таких обламывали.
Вопрос в другом. Поймёт ли он, что его попытка провалилась, продолжит гнуть свою линию, или же отступит?
— Да, ваше высочество, — всё-таки решил он принять верное решение. — Вы правы. Прошу прощения…
— О, вам не за что извиняться, молодой человек, — Меньшиков даже рукой махнул, чтобы показать, насколько этот случай не важен. — Главное, что в результате этого вы получили новые знания, ведь так? Разве вы здесь не за этим?
— Конечно, ваше высочество, — натянуто улыбнулся парень. — Разумеется за этим.
Дальнейшее занятие прошло относительно спокойно. Я и сам рисковать не хотел в присутствии Меньшикова, который, кажется, не торопился уходить. Так что давал материал исключительно по методичкам Софии, чтобы не ляпнуть что-то лишнее. Тем более что до конца занятия оставалось не более получаса и прошли они довольно спокойно. Под конец общение и вовсе свелось к нашему с Меньшиковым обсуждению мелких особенностей преподаваемого предмета. Как оказалось, этот мужик очень хорошо подкован в праве.
После того как занятия завершились, я спокойно дал им материал для домашней работы и дождался, когда все покинут аудиторию. Учитывая, что наш «гость» не торопился это сделать, думаю, не будет излишним сказать, что моих студентов просто сдуло из аудитории.
Как только последний из них вышел, внутрь заглянул один из охранников.
— Ваше высочество, прошу прощения, но смею вам напомнить, что через пятнадцать минут у вас обед с ректором университета.
— Я помню. Оставь нас, я выйду через несколько минут.
— Конечно, ваше высочество. Как прикажете.
Охранник поклонился и вышел из аудитории, закрыв за собой дверь и оставив нас с Меньшиковым в одиночестве.
— Знаете, Александр, вы весьма хорошо ведёте свой предмет, несмотря на ваш возраст, — спустя несколько секунд молчания проговорил Меньшиков.
— Благодарю, ваше высочество, — я чуть склонил голову в благодарном поклоне.
— И это ставит меня в крайне неловкую, я бы даже сказал, сложную ситуацию, — продолжил он.
— В какую же? — рискнул уточнить я.
— Да вот, я сижу и размышляю. Даже более того, теряюсь в догадках, а не стоит ли мне прямо сейчас закончить то, что, как оказывается, не было доведено до конца двадцать лет назад?
Конец десятого тома.
От авторов: спасибо вам, что вы с нами. Мы читаем все ваши комментарии и сообщения в личке. И всегда обращаем на них внимание, даже если вам так не кажется. Ваше мнение всегда имеет для нас значение. Мы знаем, что могли оступиться кое где, но не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Спасибо вам за то, что вы с нами.
Вы лучшая аудитория о которой можно мечтать.
Продолжение здесь:
