Глава 16
Бывает, что вот сидишь за столом. На руках вроде бы и не самые плохие карты, но… Это впечатление обманчиво. Рука твоего противника куда сильнее. И он этого даже не скрывает. Что делать в такой ситуации?
Сдаться? Нет уж. Увольте. В такой ситуации есть лишь один верный вариант. Сохранять лицо и делать вид, будто всё идёт в точности так, как ты и планировал.
— Сказал бы то же самое, — улыбнулся я Браницкому. — Да только… Тебя кто вообще сюда пустил? Неужели у тебя остались деньги после покупки картины?
Кажется, стоящий около меня Смородин замер. На лице находящегося в дальней части комнаты Филатова появилось такое выражение, будто он смотрел на выскочившего на трассу оленя, прыгнувшего прямо под колёса многотонного грузовика.
Впрочем, у всех остальных в помещении выражения на лицах были примерно такие же. У всех, кроме двоих. Меньшиков с удивлением посомтрел на меня, после чего перевёл заинтересованный взгляд на развалившегося в кресле графа. Как если бы ожидал, как тот ответит. А вот Браницкий…
— Ха! — весело воскликнул граф. — Да брось, пацан. Такие суммы для меня пшик. Ерунда. Я слишком большой почитатель искусства, чтобы считать те жалкие гроши, что плачу за него.
— Какая интересная ситуация, — неспешно протянул сидящий в кресле и закинувший одну ногу на другую Меньшиков. Я заметил, что в левой руке он держал тонкую то ли сигарету, то ли короткую сигару, вставленную в длинный изящный мундштук. — Молодой человек не только приехал сюда по личной просьбе нашего дорогого Смородина, но ещё и сопровождает на столь званный вечер внучку одного из самых известных аристократов Империи.
Значит, он уже и об этом в курсе. Что же, не удивительно. В ответ я лишь улыбнулся, надеясь на то, что моё лицо выглядит достаточно расслабленно.
— Что поделать, ваше высочество, — развёл я руками. — Кручусь, как могу…
— Поверь мне, Николай, — Браницкий оскалился и вновь повернулся ко мне. — Этот парень полон сюрпризов.
После этих слов его улыбка стала ещё более весёлой.
— Ты ст-о-о-о-о-о-лько про него не знаешь.
— Интересно, что именно, — с некоторой ленцой в голосе поинтересовался князь, покачивая в ладони бокал. — Я бы с большим любопытством послушал.
— При всём уважении, ваше высочество, — вступил в разговор Смородин. — Но я вряд ли ошибусь, если скажу, что мы собрались здесь ради, судя по всему, интересующего нас дела, а не для того, чтобы обсуждать сопровождающего меня человека.
— Да, — согласился Меньшиков, но уже через мгновение его тон стал куда более серьёзным. — Действительно. Но вот ведь какая оказия, Дмитрий. Мы пока не говорим о деле. В данный момент мы говорим о моём любопытстве.
Тлеющий кончик вставленной в мундштук сигареты оказался направлен на меня.
— И я не могу не отметить, — продолжил князь. — Что теперь мне очень хочется это самое люопытство утолить.
— Да, Александр, — в тон его высочеству добавил Браницкий. — Поведай же нам, как так вышло, что такой паренёк вращается в столь… изысканном обществе лицедеев и мизантропов.
— Фу, — тут же наигранно скривился князь. — Константин, что за слова. Похоже, что наша предыдущая встреча так и не научила тебя хорошим манерам.
— Пф-ф-ф, старого пса новым трюкам не научишь, — хохотнул граф. — Но что мы только о себе, да о себе. Не будем же забывать и о других участниках. Ну, так что? Александр?
Граф вновь уставился на меня с ожиданием и предвкушением в глазах.
— Давай же, расскажи нам, что ты здесь делаешь?
Сука. Как же он меня бесит.
— При всём уважении, не вижу причин, по которым должен это делать, — спокойно произнёс я. — Если не ошибаюсь, то законы Империи оставляют мне право на неприкосновенность частной жизни.
Мне кажется, или стоящий сейчас рядом со мной Смородин нервно сглотнул.
— Как интересно, — протянул Меньшиков.
— Адвокат, что с него взять, — усмехнулся Браницкий. — Я ведь говорил тебе. Парень полон сюрпризов и…
— И я умею побеждать, — спокойно перебил я его. — Если не ошибаюсь, то в последний раз, ваше сиятельство, вы мне проиграли.
Похоже, что эти слова удивили Меньшикова. Настолько, что взгляд князя тут же метнулся в сторону сидящего напротив него графа.
— Так, кажется, я многое пропустил за то время, что находился за пределами столицы.
— Ты даже не представляешь сколько, — проворчал Браницкий. — Но парень прав. Он действительно у меня выиграл…
— И он всё ещё жив? — похоже, что князя это несказанно удивило.
— Я приверженец честной игры… ну, насколько слово «честно» укладывается в моё понимание. О, и ты бы его видел, — с жаром воскликнул граф. — Парень даже глазом не моргнул, когда спустил курок… Дьявол, я прямо завёлся. Слушай, Рахманов, как насчёт реванша, а? Давай! Прямо здесь и сейчас. Сыграем! Развеем скуку…
— Пожалуй, откажусь, — хмыкнул я. — У вас всё равно нет ничего, что вы могли бы мне предложить.
Браницкий уставился на меня таким взглядом, будто я только что дал ему пощёчину. Его горящий взгляд твердил мне — я могу прямо сейчас ему всё рассказать.
Ну, что сказать, мой ответный взгляд был не менее красноречив. Давай. Рассказывай. Испорти себе шоу. Тебе ведь не нравится, когда люди играют по своим правилам, а не по тем, которые выдумал твой воспалённый разум, ведь так? Так, давай. Вперёд. Сыграй по моим правилам. Испорти всё и расскажи, как есть. Но ведь это будет так…
— Не, — недовольно хмыкнул он. — Скучно.
В дверь коротко постучали. Внутрь вошёл молодой мужчина и, извинившись, быстро подошёл к хозяину аукционного дома.
— Ваше высочество, — осторожно вступил в разговор Филатов, после того как выслушал донесение. — Господа, не хочу вас прерывать, но наш гость уже здесь. И, думаю, что вы все знаете, сколь… ценно и дорого может быть его время.
Что удивительно, но никто спорить не стал. Даже Браницкий. Тот просто фыркнул и помахал рукой. Видимо выдохнув от облегчения, Филатов указал рукой на вторую дверь, что находилась в другой части комнаты.
— Тогда, прошу вас за мной, — попросил он.
Все поднялись на ноги и проследовали к двери. Все, кроме Меньшикова. Князь обменялся парой коротких фраз с Браницким, после чего произнёс короткие слова извинения и покинул зал через противоположную дверь.
— Прими мои извинения, — негромко извинился Смородин. — Я не знал, что он здесь будет.
— Что он здесь делал? — так же негромко спросил я его в ответ.
— Без понятия. Возможно, хотел поговорить с Филатовым, — пожал он плечами. — Не знаю. Меньшиковы вообще редко тут появляются. В столице, я имею в виду. К слову, ты хорошо держался.
— Я достаточно хорошо знаю нашего дорогого графа, чтобы понимать, что именно ему нужно, — хмыкнул я в ответ. — Если пригрозить, что лишишь его этого, то он может и отступить.
Ага. Да только ненадолго. До тех пор, пока не найдёт, на какую ещё точку надавить, чтобы начать гнуть свою линию. Главное, не пасовать перед ним.
За ведущей из зала дверью находился длинный коридор. Помимо меня, Смородина, Браницкого и Филатова, я узнал ещё молчаливого румына, которого видел ещё на первой части аукциона. Оставшихся троих аристократов я никогда не видел ранее. Даже специально уточнил у Смородина, и тот сказал, что все трое были из графских родов и приехали сюда именно ради происходящей сейчас встречи.
Странно. Я ожидал увидеть здесь довольно-таки известных людей. Тех же Лазаревых, например. Или, может быть, Распутина. Тот же Уваров, если я не ошибаюсь, занимался тем, что торговал артефактами. Правда, теми, которые создавались людьми, а не альфарской работы. Тем не менее, разве такой человек пропустил бы подобное мероприятие?
— Всё очень просто, Александр, — ответил мне Смородин. — Сюда нельзя попасть просто так. Тот, встречу с кем устраивает сейчас для нас Филатов, сам решает, кого допустить сюда.
— А как он…
— Очень просто. Мы предлагаем для него нечто, что может представлять для него ценность. Если предложенное нами его интересует, то ты получишь приглашение на встречу. Если же нет, то нет.
Почему-то именно в этот момент у меня в голову начали закрадываться сомнения. Что я знал о Филатовых? Они были графским родом. Да. Но они не обладали Реликвией. Для того, чтобы понять это, мне было достаточно обратить свое внимание на Филатова. Я чувствовал его эмоции. Они были богаты. Даже имели некоторое влияние, но… Но оно не выходило за пределы сферы их интересов. И при этом, если покопаться в сети, то выходило, что Филатовы практически не имели какого либо бизнеса. Если вывести за рамки их аукционную деятельность, конечно же.
Впечатляло ли это? Не сильно. С другой стороны, следовало смотреть, что называется, глубже. Так сказать, между строк. Филатовы прославились на всю Империю тем, что торговали преимущественно альфарскими артефактами. Нет, разумеется, они не чурались и других магических вещей и предметов искусства, в том числе и созданных человеческими руками. Но, как мне кажется, основной доход и своё влияние они имели именно за счёт альфарского продукта.
И теперь, внимание, главный вопрос! Где они его брали? Думаю, что ответ, каким бы сложным он в итоге не оказался, очевиден. Они имели связи и выступали посредником между альфами и людьми. По крайней мере здесь, в столице.
— Прошу вас, господа, — вежливо произнёс Филатов тоном радушного хозяина. — Все вы знаете правила этой встречи. А потому я рекомендую не делать необдуманных решений.
— Правила? — тихо шепнул я Смородину.
— Тебя они не касаются, — так же тихо отозвался он. — Просто молчи и не привлекай к себе внимания. Когда я попрошу тебя помочь, сделай это и всё. На этом твоё участие в этом закончится.
— Без проблем.
Тем временем Филатов приоткрыл дверь и впустил нас в следующее помещение.
На первый взгляд оно не сильно отличалось от предыдущей комнаты. Разве что на тянущихся вдоль шкафов стеллажах вместо книг стояли разного рода предметы. Вероятно, артефакты, но гадать я не возьмусь.
Да они и не особо меня интересовали. Куда больший интерес привлекала к себе высокая, закутанная в серый балахон фигура. Ростом он точно был выше меня. Вероятно, метр девяносто или даже чуть выше. Голова закрыта капюшоном, а вот его лицо…
Так, ладно. Спокойно. Признаю, в этот момент я чутка струхнул.
Прямо сейчас я стоял и смотрел на собственное отражение в зеркальной маске, что закрывала лицо этого… существа, наверно. Точно такую же маску я видел на лице того, кто являлся источником силы Разумовских.
— Господа, позвольте представить вам достопочтенного Гвар-хо’дуэра, — с почтением в голосе проговорил Филатов, сделав короткий поклон в сторону фигуры в балахоне.
Что любопытно, фигура чуть склонила голову в сторону хозяина аукционного дома, после чего сделала молчаливый приглашающий жест в сторону стоящего в центре комнаты стола.
— Ваше сиятельство, граф Даринский, прошу вас, — перевёл этот жест Филатов, и один из тройки незнакомых мне аристократов тут же сделал шаг вперед и поставил на стол кейс, который до того держал в руках…
— Кто это такой? — негромко спросил я Смородина, благо мы стояли дальше всех от стола и я надеялся, что мой шёпот достаточно тих, чтобы не привлечь к себе особого внимания.
— Гвар-хо’дуэр — хранитель альфарских тайн, — поведал мне Смородин, и это его заявление вызвало у меня некоторый диссонанс.
— А ничего, что он сейчас ими как бы торгует?
— Александр, их наименование с альфарского переводится как «хранитель тайны», — пожал он плечами. — Иногда, в некоторых текстах, его переводят как «коллекционер тайн». Это всё, что я, да и человечество в целом о них знает. Так что тут тебе лучше кого другого спросить.
Забавно. Я присмотрелся к фигуре в капюшоне. Альф не говорил ни слова. Лишь молча ждал, когда Даринский поставит перед ним кейс и откроет его, после чего наружу была извлечена небольшая… Я даже не сразу понял, что именно. То ли небольшая глиняная табличка, покрытая письменами, то ли какая-то плитка.
Альф взял её в руку, позволив мне увидеть ещё одну странность. Сначала я решил, будто его пальцы покрывает золото, но уже через несколько секунд тот поднял табличку выше, будто разглядывая её на просвет, рукава балахона опустились ниже, явив глазам собравшихся… чёрт его знает, если честно. Больше всего это походило на сделанные из чистого золота протезы, что заменяли ему руки. Они в точности повторяли кости предплечий, запястий и пальцев. Только отливали золотым блеском под светом горящих на потолке ламп.
Сам же альф, видимо, удостоверившись в чём-то, повернул закрытое зеркально маской лицо в сторону Даринского и медленно кивнул. Кажется, сам граф в этот момент вздохнул с облегчением. Альф вытянул руку и с металлическим звоном щёлкнул золотыми пальцами, после чего на поверхности стола, как по мановению руки, появилась небольшая шкатулка.
Для того, чтобы описать лицо графа в тот момент, когда он заглянул внутрь, лучше всего подошло бы слово «восторг». Даже дети, которые получили наконец на Новый год долгожданную игрушку, наверно, так не радовались.
Но меня заинтересовало другое. Вспомнил, как Лар прокатил нас на лифте до своей мастерской.
— Думал, что магия переноса не работает в пределах этого здания.
— Она и не будет работать, — подтвердил мою мысль Смородин. — Эти артефакты хранятся внутри аукционного дома, а Гвар-хо просто переносит их сюда внутри строения.
— То есть, они изначально были у Филатова?
— Скорее всего, — едва слышно хмыкнул Смородин. — Всё же он выступает в качестве посредника. А значит, должен удостовериться, что со стороны Хранителя… ну, или коллекционера, не возникнет никаких проблем. Значит, предназначенные для обмена артефакты должна проверить третья сторона.
— Что? — прошептал я. — Но это же какой-то бред?
— Отнюдь, — произнес Смородин. — Гвар-хо’дуэр славятся своей абсолютной честностью. Беспрецедентной. В этом плане они могут сильно выделятся на фоне своих сородичей. Да только вот понимание этой самой честности у них своё, альфарское. Тем не менее, весь смысл их существования построен на том, чтобы коллекционировать, собирать и хранить тайны. В частности, не только лишь своего собственного народа, но и наши, людские.
Хотелось уподобиться стоящему в пяти метрах от нас Браницкому и спросить: «Чё?»
— То есть, так табличка, которую дал ему Даринский…
— Если я не ошибаюсь, то это была одна из священных клинописных табличек Осириса. Древний Египет. Четыреста тридцать шестой год до нашей эры. Ну, по крайней мере так говорил сам Даринский. Судя по всему, он не врал.
Словно доказывая его слова, альф в балахоне положил табличку обратно в кейс, после чего щёлкнул пальцами. Кейс тут же испарился в воздухе.
И так продолжилось дальше. Филатов вызывал одного из нас, после чего названный подходил к столу и делал свои «предложение». И, судя по всему, не всегда оно устраивало фигуру в балахоне. По крайней мере предложенная следующим за Даринским графом на обмен небольшая статуэтка оказалась отвергнута. Гвар-хо’дуэр просто махнул отливающей золотом рукой, отогнав разозлённого и раздосадованного аристократа от стола.
Впрочем, больше отказов не было. Особенно меня заинтриговал Браницкий. Мне было интересно, для чего он тут. Ведь не просто так же приехал, чтобы меня позлить?
Разумеется, нет. Похоже, что он, как и говорил, с самого начала приехал сюда именно ради того, что сейчас происходило. Я даже чуть наклонился вперёд, чтобы увидеть, что именно он достал из кармана своего костюма.
Предметом этим оказалась небольшая коробочка, в какие обычно помещают ювелирные изделия. Но, судя по всему, чтобы ни лежало внутри, альфара оно полностью удовлетворило. Ему хватило всего пары секунд, потраченных на оценку, после чего последовал щелчок пальцами, и маленькая шкатулка исчезла. А на её месте на столе появился тонкий, чуть изогнутый кинжал с чёрным, как ночь, лезвием.
Браницкий взял предмет, осмотрел лезвие, затем кивнул и убрал клинок в лежащие рядом ножны.
А вот после него настала очередь иностранного гостя. Я даже фамилию его вспомнил. Батори. Румынский князь подошёл к столу и поставил на стол небольшой кейс. Чуть отклонившись в сторону, я заметил, что внутри под стеклом лежит кусок пергамента. Судя по тому, с какой бережностью он извлёк его из кейса и передал альфару, штука была дьявольски ценной…
Но только не для фигуры в балахоне. Альфу хватило всего пару мгновений, чтобы осмотреть пергамент сквозь свою зеркальную маску, после чего он просто вернул предмет обратно Батори.
Судя по всему, такое развитие событий его не устроило.
— Что? — спросил он с сильным акцентом. — Филатов, почему он отказывается?
— Я не могу вам этого сказать, — коротко ответил граф. — Окончательное решение остаётся за Гвар-хо’дуэр и…
— Подделка, — проскрипел голос из-под маски.
— Что⁈ — рявкнул румын. — Что значит подделка? Филатов, ваши люди проверяли его! Вы заявили мне…
— Ваше высочество, я понимаю не больше вашего, — тут же поспешил оправдаться Филатов. — Мои эксперты заверили меня и вас в полной подлинности документа. Но я не могу ручаться за достопочтенного Гвар-хо’дуэр. Именно за ним остаётся последнее слово и…
— ВЫ ОБЕЩАЛИ МНЕ! — рявкнул Батори, после чего разразился явно не самой доброй тирадой на румынском. Но уже через несколько секунд спохватился и вновь перешёл на русский с сильным акцентом. — ВЫ СКАЗАЛИ, ЧТО ОН СОГЛАСИТСЯ! СКАЗАЛИ, ЧТО Я ПОЛУЧУ ЧЕРЕП!
— Я лишь сказал, что это может его заинтересовать, — вновь оправдался Филатов, и, судя по его эмоциям, граф находился в недоумении и пытался найти выход из столь щекотливого положения. — Но я не могу ручаться за окончательное решение нашего гостя. Как я и сказал, последнее слово всегда остаётся за ним. Я ничего не могу с этим сделать, и вы не сможете. И я настоятельно рекомендую вам не нарушать правил поведения в моем аукционном доме.
Угроза прозвучала, да вот только… Что-то с ней было не так. Филатов боялся не Батори, эмоции которого, к слову, я не мог считать. Нет. Если я хоть немного разбирался в людях, а я разбирался, граф боялся именно альфара.
И, судя по всему, Батори тоже дураком не был. Бросив горящий гневом взгляд на Хранителя, он произнёс что-то на румынском, после чего убрал документ в кейс и, развернувшись, направился прочь от стола.
— Наш черёд, — негромко сказал мне Смородин. — Пойдём.
Мы подошли к столу. Альфар взглянул на Смородина, и только после его голова повернулась в мою сторону. Я почти пять долгих секунд пялился на своё отражение в маске, прежде чем Гвар-хо’дуэр наконец отвернулся от меня.
Тем временем Смородин достал из внутреннего кармана своего костюма небольшой футляр. Достаточно тонкий и плоский, чтобы поместиться во внутреннем кармане его пиджака. Он положил его на стол перед альфом и открыл, развернув таким образом, чтобы продемонстрировать содержимое.
Ну, чего уж греха таить, я тоже глянул. Внутри футляра на бархатной подложке лежали… Блин, если честно, то я даже не знаю, как точно описать это. На первый взгляд это напоминало две костяные иглы или булавки. Точнее просто не смогу сказать. Как по мне, какая-то ерунда.
А вот у альфара явно было иное мнение.
Двигаясь медленно и осторожно, он извлёк наружу одну из игл и, держа её кончиками пальцев, поднял её над головой, словно желая посмотреть предмет на просвет. Прошло десять долгих секунд, прежде чем закрытое зеркальной маской лицо повернулось в сторону Филатова и коротко кивнуло, а я услышал облегчённый вздох Смородина.
Звонкий щелчок золотых пальцев заставил футляр и уложенные обратно иглы исчезнуть, а вместо них появился иной предмет. И в кой-то веки я узнал, что это такое. Уже видел. Не именно этот, а другой, но очень похожий на него.
Смородин, кажется, даже дыхание задержал, когда наклонился, чтобы получше рассмотреть стоящий на тонкой серебристой подставке тёмно-фиолетовый кристалл. Небольшой, не больше моей ладони, он стоял на подставке, пока внутри него клубилось нечто, напоминающее тёмно-синий туман. При этом он постепенно менял цвет, переходя от тёмно-синих оттенков к индиго и яркой, насыщенной синеве.
Орбал. Вместилище для заключённой внутри альфарской души. Именно с подобной штуки началось наше с Ларом знакомство.
— Александр, — негромко, так, что услышать его мог лишь я, позвал меня Смородин. — Что ты чувствуешь, скажи мне. Какие эмоции оно испытывает?
Я сконцентрировался на кристалле, что оказалось, между прочим, крайне непростой задачей. Такое ощущение, что эмоции в предмете менялись со скоростью света, перескакивая с одной на другую в бешеном темпе.
Но было одно чувство, что превалировало над остальными. Одна эмоция, которая, словно водоворот, вбирала в себя все другие. Меня аж передёрунло.
— Это… Это словно печаль, — немного неуверенно произнёс я. — Бесконечная и безграничная.
Смородин прикрыл глаза, и на его лице появилось осязаемое облегчение.
— Значит, это именно то, что я искал, — прошептал он, после чего кивнул ожидающему с другой стороны стола альфару. — Благодарю вас.
Фигура в балахоне склонила голову в ответном поклоне, после чего развернулась и направилась на выход из комнаты.
— Что же, господа, — через несколько секунд после того, как за Хранителем закрылась дверь, проговорил Филатов. — Не буду говорить, что все из вас получили то, на что рассчитывали, но на этом данная встреча закончена.
При этом он бросил такой взгляд на Батори, что становилось ясно. Если граф и ожидал проблем, то именно с его стороны. Впрочем, их не последовало. Румынский князь со злым выражением на лице лишь отвернулся и направился к выходу.
— Спасибо тебе за помощь, Александр, — поблагодарил меня Смородин, когда мы шли по коридору.
— Не за что, — пожал я плечами. — Будем честны, от меня потребовалось не так уж и много…
— Не стоит принижать свои заслуги, — попенял мне он. — Поверь мне, лично я считаю твою помощь для меня в этом деле неоценимой. И я действительно благодарен тебе за неё. И, когда тебе потребуется ответная, то я буду рад помочь.
Я лишь кивнул в ответ, и мы направились к лифтам. Где-то за нашей спиной я слышал болтовню Браницкого, который зацепился языком с Филатовым, и сейчас оба аристократа что-то обсуждали. Но меня это интересовало не сильно. В мои планы сейчас входило забрать Елену и отвезти её домой. Вся встреча заняла почти час, а не обещанные Смородиным сорок минут, так что следовало поторопиться. А то мне же завтра ещё в университет ехать и…
— Что происходит? — резко спросил Смородин, когда мы подошли к лифтам, где уже стояли Даринский и другие аристократы.
— Лифт не работает, — сказал один из них и в доказательство своих слов потыкал кнопку вызова пальцами, но та даже и не подумала хоть как-то отреагировать.
— Странно, может быть он…
Что именно хотел сказать Филатов, я уже не услышал. Граф резко замолчал, когда весь свет в коридоре погас, погрузив его в полную и абсолютную темноту.
От авторов: следующая глава выйдет в полночь 1го мая. Желаем вам хороших праздников и выходных.
