Глава 15
Вот ведь бл…
Не могу сказать, что я был безмерно счастлив в тот момент, когда смотрел на то, как Браницкий по-хозяйски вошёл в аукционный зал. Разумеется, вёл он себя так, словно всё тут принадлежало ему. А сам я думал, как бы сейчас потихоньку да потихоньку свалить куда-нибудь в сторону.
Вот уж что-что, а встречаться с этим конченым мне не хотелось абсолютно.
— Так что? — громко и с весельем в голосе спросил граф у собравшихся. — Восемьдесят миллионов. Моя ставка. Кто больше, уважаемые?
Стоящий за кафедрой распорядитель аукциона явно находился в фрустрации. Он банально не знал, что ему делать дальше. Очевидно, что кто бы ни планировал сие мероприятие, такого он не ожидал. Вроде бы надо как-то реагировать, но человек, который только что сделал ставку, явно на аукцион приглашён не был и заявился сюда по собственному почину. Ну или же так казалось со стороны.
Как будто этому засранцу вообще плевать, есть у него приглашение или нет…
А я всё думал, как же разрешится ситуация, и, как бы злорадно это ни прозвучало, мысленно забавлялся, глядя на недовольное лицо Лазарева. Кажется, что ещё чуть-чуть и…
— При всём уважении, граф, — громким и твёрдым, как сталь, голосом произнёс Роман, — но разве вы участвуете в аукционе?
— А разве я не участвую? — в ответ весело спросил его Браницкий и призывно пощёлкал пальцами в сторону одного из официантов, которые сейчас стояли ровными рядами у стены. — Эй, принеси-ка мне горло промочить.
Один из них переглянулся с товарищами, но быстро смекнул, что от него требуется. Тут же, не теряя времени, шустро поднёс графу бокал с шампанским под тихие перешёптывания собравшейся толпы аристократов.
Оглядевшись, я всмотрелся в их лица. Некоторые были удивлены. Кто-то, наоборот, явно недоволен. Но в основной своей массе собравшиеся в зале мужчины и женщины выглядели так, словно неожиданно попали на крайне увлекательное шоу. Ага, что-то среднее между гладиаторскими боями и ритуальным жертвоприношением.
— Спасибо, дружище, — поблагодарил слугу Браницкий, принимая бокал. — Так что? Так и будем стоять или уже делом займёмся? Повторяю, восемьдесят миллионов! Восьмёрка и семь ноликов. Кто-то хочет… или может дать больше?
Я повернулся и посмотрел в сторону Филатова. Мда-а-а… Хозяин аукционного дома явно находился на распутье. С одной стороны, человек завалился на его мероприятие без какого-либо приглашения. С другой — восемьдесят миллионов. Ну, тут как ни посмотри, но решить, что выбрать, крайне непросто.
Особенно если вспомнить репутацию неожиданного гостя.
Но я почему-то не сомневался в том, что Филатов как минимум попытается. Хотя бы для того, чтобы сохранить лицо. И, вероятнее всего, деньги. Было даже интересно, как он сможет усидеть на двух стульях одновременно.
— Ваше сиятельство, должен отметить, что его светлость прав, — проговорил Филатов. — Вы не являетесь приглашённым гостем на этом мероприятии. И вы вступили в торги уже после того, как они начались, что является… скажем так, некоторым отступлением от привычного этикета и правил.
— И что? — спросил Браницкий.
Интересно, многие заметят, если я сейчас себя по лицу ладонью тресну?
— Простите? — сохраняя вежливое выражение на лице, спросил Филатов, явно испытывая чувство растерянности от происходящего.
— Прощаю, — хмыкнул Браницкий и одним глотком допил… да что там, проще уж сказать, что он просто залпом выпил весь бокал шампанского. — Вот за что я ненавижу подобные мероприятия. Шампанское — что моча. Сколько ни пей, не напьёшься. Покрепче-то нет ничего? А то я восемь часов в самолёте провёл…
— Ну, думаю, что вы сможете найти подходящую вам выпивку где-нибудь ещё, — вновь услышал я голос Романа. И в этот раз злости в нём было куда больше.
Лазарев вышел вперёд. Впрочем, это не то чтобы прямо такое уж достижение. Ему хватило и пары шагов, чтобы «отколоться» от общей массы наблюдающих за происходящим аристократов.
— Например, там, куда вы, без сомнения, сможете раздобыть соответствующее приглашение, — закончил свою тираду Роман, глядя на Браницкого… с высокомерием? Серьёзно?
В этот момент я уже не думал о том, чтобы бежать. О, нет. Да я такое шоу не пропущу ни за какие деньги!
И, разумеется, Браницкий нисколько не обиделся на столь плохо завуалированное оскорбление. Даже более того, кажется, он, наоборот, ещё больше развеселился.
— Ты же вроде сынок Лазарева, да? — уточнил граф, ткнув в сторону Романа пальцем. — Что? Решил немного погулять да выданные папочкой на карманные расходы деньги потратить? Сколько ты там сказал? Сорок семь миллионов, да?
Тут неожиданно вмешался Филатов.
— Строго говоря, приглашение на имя его сиятельства, графа Браницкого, есть, — осторожно заметил хозяин аукционного дома. — Но, к несчастью, оно просто не было отправлено ввиду отсутствия графа в Империи.
— Ага, летал по делам, — усмехнулся Браницкий в сторону Лазарева. — Сам догадаешься, кто меня об этом попросил, или подсказать? Впрочем, не думаю, что в этом есть необходимость…
— И тем не менее, ты не участвовал в торгах с их начала, — зло произнёс Роман. — И ты не имеешь права на…
— Да мне плевать, — отмахнулся от него граф. — Восемьдесят миллионов, парень. Либо выкладывай деньги и перебей мою ставку, либо катись…
— Восемьдесят пять, — громко ответил Роман.
Он выглядел уверенно, но я уже слишком хорошо его знал, чтобы не понимать. Он либо уже на пределе, либо только что его перешагнул. Не думаю, что его отец отправил сына сюда просто так. Скорее всего, у него имелся какой-то гандикап в плане наличности, который он мог потратить на торгах. И эта незримая линия уже осталась далеко позади.
Проблема заключалась лишь в том, что Роман решил соревноваться с тем, кто вообще плевал на какие-либо линии и правила, о чём, кстати, не стоило забывать и мне самому.
— Сто, — почти смакуя, сказал Браницкий, а собравшиеся в зале аристократы тихо зашептались.
Разумеется, не каждый день прямо у них на глазах столь прилюдно унижают младшего сына одного из самых известных графских родов. И, судя по лицу Романа, эту ставку он перебить не мог.
И Браницкий это прекрасно понял.
— Так что? — спросил он, размахивая бокалом в руке. — Позвони отцу. Может, он тебе перевод на карту скинет, так мы ещё поборемся…
— Думаю, продолжать этот фарс излишне, Константин.
Браницкий повернулся на голос, как пёс, учуявший добычу. Едва только он увидел говорящего, как на его лице появилась радостная улыбка.
— Какие люди, — радостно воскликнул граф. — Что, твоё высочество, неужели на востоке стало так невыносимо скучно, что ты решил сюда заявиться? И как оно тебе у нас в столице? Кстати, ты один или со своей дражайшей супругой…
— Мои дела здесь, Константин, не должны тебя волновать, — отрезал Меньшиков. — И я рекомендую тебе вести себя более… сдержанно, во избежание…
— Во избежание чего? — хохотнул Браницкий и изобразил шутливый поклон. — Как быстро мы с тобой перейдём от угроз к действию, Николай? Кажется, в прошлый раз нам с тобой трёх минут хватило. Как думаешь, может, побьём рекорд и…
— Господа, — вступила в разговор высокая фигура с сильным акцентом. — Может быть, мы соизволим продолжить аукцион?
Так, а это кто? Я сделал шаг в сторону, чтобы лучше видеть из-за спин стоящих передо мной людей. Высокий. Худой, едва ли не как жердь. В чёрном фраке с подобием лёгкого плаща. Узкое, чуть бледное лицо и чёрные, как вороное крыло, волосы.
— Изабелла, слушай, а это кто такой? — тихо спросил я.
— Князь Батори, — негромко сказала она мне, с явным беспокойством глядя в сторону Романа. — Из румынского княжества.
О, как. Иностранец? Хотя, вроде бы и нет. Если не ошибаюсь, то местная Румыния была чем-то вроде вассала Империи. Или нет? Надо будет немного прояснить потом этот момент.
Задумавшись над этим, я едва не пропустил, как к стоящему на трибуне Филатову подошёл один из его помощников и что-то передал в руки.
— Его высочество Батори прав, — заговорил Филатов, спустившись с трибуны и выйдя к спорщикам. — Какой бы… странной ни казалась эта ситуация, но я, как хозяин этого аукционного дома, хотел бы решить её наиболее быстрым и благоразумным образом. И единственный достаточно разумный способ, который я вижу, заключается в этом.
Он повернулся, сделал три шага и спокойно протянул Браницкому закрытый конверт.
— И что же это у нас такое? — тут же поинтересовался граф, глядя на конверт.
— Это ваше приглашение, граф, — пояснил Филатов, даже не пытаясь скрыть намёк в голосе. — Которое, вне всяких сомнений, в любом случае должно было оказаться у вас в руках. Думаю, что теперь мы сможем продолжить аукцион и не тратить время на ненужные домыслы.
— Давно бы так, — хмыкнул Браницкий и рывком забрал конверт. — Итак, дамы и господа. Сто миллионов за столь чудесную картину! Кто больше⁈
Я практически слышал, как Роман скрипит зубами, возвращаясь на свою место. Правда, это нисколько ему не помогло. Ни он, ни кто-либо ещё так и не смог предложить большей ставки за картину. Если уж на то пошло, то в конечном итоге она стала самым дорогим лотом, который ушёл с молотка за этот вечер. Но это будет позднее. А пока я смотрел, как протекал аукцион, а предметы искусства и артефакты уходили за деньги под звучные удары деревянного молоточка по подставке.
— Ублюдок, — едва слышно прошипел Роман, не сводя глаз со стоящего метрах в двадцати от нас Браницкого.
— Не ожидал, что он тут появится, да? — спросил я его, периодически поглядывая в сторону Елены. Та, кажется, вовсе потеряла интерес к происходящему и болтала о чём-то тихо с Евой.
Отец её подруги, кстати, тоже принял небольшое участие в происходящем, выкупив за шесть миллионов комплект серёг, сделанных из тончайшего, похожего на белое золото металла с драгоценными камнями.
— Нет, — покачал головой Лазарев. — Я думал, что он всё ещё за границей…
— Кстати об этом, — вспомнил я. — Ты в курсе, чем он вообще там занимался?
— Без понятия, — вздохнул Роман. — А даже если бы и знал, то не сказал бы тебе. Прости, но…
— Да чего уж там, — отмахнулся я. — Я понимаю.
— Понимает он, — Лазарев невесело усмехнулся. — Луче расскажи, что тебя связывает с Распутиной.
Я покосился на него и перехватил его направленный в сторону Елены взгляд. Очень многозначительный взгляд.
— Нет. Это не то, о чём ты подумал, — пресёк я его мысли. — Просто оказываю услугу её деду.
— Двадцатилетний парень без положения, титула и влияния оказывает услугу одному из самых известных целителей в мире, — повторил за мной Роман, будто пробуя слова на вкус. — Тебе не кажется, что тут чего-то не хватает? Чего-то вроде… ну, знаешь, вроде адекватного объяснения.
— О, и оно у меня даже есть, — усмехнулся я, наблюдая за торгами, что развернулись за странного вида статуэтку. Цена за неё уже взлетела до двенадцати миллионов. — Я его даже знаю. Но тебе не скажу. Сам понимаешь почему.
— Око за око, значит, — донёсся до меня его негромкий смешок.
— Что-то вроде того, — пожал я плечами.
Глянул на часы. Уже почти восемь вечера. Интересно, сколько ещё продлится этот аукцион? А то у меня завтра занятия, так-то. И ведь ещё Елену домой везти.
Разумеется, ответа на этот вопрос я не получил. Так что всё, что мне оставалось, — это наблюдать за происходящим и пытаться не заскучать. Я даже позволил себе второй бокал шампанского выпить. Единственное развлечение — считать выигравшие тот или иной аукцион ставки.
Основная часть аукциона закончилась почти к девяти вечера. Как раз в этот момент, вместе с последним проданным лотом, сумма у меня в голове перешагнула планку в полмиллиарда рублей. Половина, мать его, миллиарда. Чтобы я так жил, как говорится. Вот уж правда, девать людям деньги некуда.
С другой стороны… я ведь не знаю, что они будут делать с этими предметами искусства. Если верить словам Елены, то эти штуки вполне себе могут быть использованы в качестве дара. Видимо, для местной знати такие суммы — не такая уж и большая цена за возможность установить хорошие связи с альфами.
И ещё вот что интересно. Разные предметы искусства уходили за разные деньги. С чем это связано? Может быть, у альфов творения одних мастеров ценились больше, чем творения других? Надо будет уточнить у Елены этот момент.
— Лен, можно вопрос? — негромко спросил я, подойдя к ней.
— Какой?
— Да у меня тут мысль появилась и…
— Прошу прощения, — прозвучал голос сбоку от меня.
Повернувшись, встретился глазами со Смородиным.
— Пора? — уточнил я, моментально поняв, к чему он клонит.
— Да. Закрытая часть аукциона начнётся через десять минут, — сказал он, после чего повернулся к Елене. — Ещё раз прошу прощения, но мне нужно украсть у вас вашего кавалера. Обещаю, это займёт не более получаса. В худшем случае, сорок минут. Не больше.
— О, ничего страшного, — тут же запричитала она и мило улыбнулась. — Только пообещайте его обязательно вернуть, хорошо?
— Непременно, дорогая, — склонил голову в коротком поклоне Смородин. — Александр, пойдём.
— Если что, то я буду с Ларом и Евой, — успела она шепнуть мне, когда я проходил мимо неё вслед за Смородиным.
— Хорошо. Я потом найду тебя, — пообещал я ей.
Смородин отвёл меня в сторону сквозь расходящуюся толпу гостей. Мы с ним вышли из зала и поднялись на лифте на третий этаж здания.
— Может, теперь расскажете наконец, что именно вы хотите приобрести такого, что вам потребовалась моя помощь?
— Увидишь, — пообещал Смородин. — Сейчас нет смысла об этом говорить, но я думаю, что ты поймёшь сразу же, как увидишь. Лучше ответь мне на вопрос. Лаврентий ничего не сказал по поводу платы…
— Ваш помощник? А, понял. Да, не сказал. Потому что деньги, если честно, меня не особо интересуют, — последовал мой ответ.
— Значит, что-то другое? — разумно предположил граф, и я кивнул.
А и сам над этим думал. Деньги меня действительно мало интересовали. Потому что имелось кое-что куда более полезное с точки зрения наших будущих взаимоотношений.
— Позволь мне угадать, — предложил Смородин. — Хочешь попросить меня об услуге, ведь так?
— Мыслите в правильном направлении, — не стал я с ним спорить.
— Стоит ли мне спросить о том, что это за услуга сейчас, или же лучше выждать?
Мда, суть проблемы он уловил моментально. Но, не могу не признать, что мне понравилось то, как он обставил своё предложение. Сам по себе предложить в качестве платы за мою помощь «отложенную» услугу на будущее он не мог. Это прозвучало бы… оскорбительно.
А вот уточнить, стоит ли ему спрашивать о ней прямо сейчас или же сделать это позднее — это уже совсем другое дело. То есть он одновременно как бы перекладывал ответственность за подобное предложение на мои плечи, но в то же самое время высказал своё завуалированное согласие.
— Думаю, что если ваше сиятельство не будет против, то я хотел бы высказать своё желание позднее, — сказал я ему, когда мы подошли к закрытой двери.
— Думаю, что я буду не против, Александр, — улыбнулся Смородин.
Он взялся за дверную ручку, но так её и не повернул. Вместо этого он замер и посмотрел на меня.
— Но ты должен понимать одну вещь, Александр, — вместо того чтобы открыть дверь, произнёс он. — Подобная услуга — это одноразовая акция. И я отнюдь не всесилен, как бы мне ни хотелось об этом думать. У моей власти и влияния есть определённые границы, которые я не могу перейти вне зависимости от того, насколько сильно я ценю свой долг перед тобой.
— Я понимаю.
И так ясно, что прикажи я ему какую-нибудь глупость вроде: «Пойди и соверши покушение на императора», — он послал бы меня далеко и надолго. Это не было какое-то мистическое обещание, сделать невозможное, иначе — смерть. Нет. Это именно было соглашение, построенное на взаимном доверии.
Почему-то мне вспомнились его слова во время нашей первой встречи.
— Доверие, ваше сиятельство, — это штука обоюдная. Вы сами так сказали.
— Верно, — с серьёзным видом кивнул он мне. — И я от своих слов не отказываюсь. Привык за них ручаться, знаешь ли.
— Как будто в вашем бизнесе можно иначе, — усмехнулся я, чем вызвал у него ответную улыбку.
— Ну что же. Раз тут мы закончили, то я думаю, что более не стоит терять время.
— Прошу, — предложил я, сделав жест рукой, и Смородин открыл дверь.
Находящееся за дверью помещение оказалось чем-то средним между библиотекой и роскошным конференц-залом. Я бы не сильно удивился, узнав, что именно здесь заключаются самые прибыльные для аукционного дома сделки.
И, что характерно, комната не была пуста. Я даже пару знакомых лиц увидел. В том числе и того высокого румынского князя, что стоял сейчас у книжных шкафов и разговаривал с Филатовым.
Впрочем, его наличие тут меня нисколько не заботило. В отличие от Меньшикова, сидящего в кресле с бокалом в руке. Я бросил взгляд на Смородина, но тот тоже выглядел удивлённым. Видно, что он не ожидал его тут увидеть.
Но даже он не был самой большой проблемой. Куда большее беспокойство у меня вызвал сидящий напротив Меньшикова мужчина. Ещё до того, как он повернулся на звук открывающейся двери, я прекрасно узнал владельца этой огненно-рыжей шевелюры.
— Опаньки, вы только посмотрите, какие интересные у нас тут люди ходят, — не без удовольствия в голосе произнёс Константин Браницкий, глядя прямо на меня.
