Глава 14
Ладно, признаюсь, некая абсурдность ситуации поймала меня врасплох. Вот так, просто, я стоял перед человеком, который являлся одним из семи самых влиятельных и могущественных людей в Империи, не считая самого государя. Человеком, который принял участие в том, чтобы род Разумовских более не отягощал этот мир своим существованием… а он улыбался и ждал, когда я пожму протянутую им мне ладонь.
Заметив мою заминку, Меньшиков улыбнулся. По-дружески. Даже тепло.
— Ну, что же вы, — произнёс он. — Она не кусается.
Ох, что-то не уверен я в том, что он протянул бы мне свою руку, если бы знал, кто я такой.
С другой стороны…
— Александр Рахманов, ваше высочество, — я пожал его руку и добавил. — Знакомство с вами, особая честь для меня.
И даже не соврал. Стоящий рядом Уваров старался не пялиться на наше рукопожатие.
— Да будет вам, — Меньшиков отпустил мою ладонь, после чего на его лице появилось заинтересованное выражение. — Не могу не отметить, что ваша фамилия мне незнакома. Мне крайне интересно, как же вы смогли пробиться на столь закрытое мероприятие.
Тон его вопроса оказался настолько лёгким, словно он спрашивал сколько сейчас времени. И, разумеется, его нисколько не заботил тот факт, что подобный вопрос звучал, как минимум, оскорбительно.
Впрочем, куда больше меня волновал сам вопрос, нежели чем-то, каким тоном он был задан. И, похоже, что волновался не я один.
— Александр здесь… — начал было Уваров, но Меньшиков поднял ладонь, остановив его на полуслове.
— Ну будет тебе, Василий, — улыбнулся князь одними губами. — Неужели наш юный друг сам не сможет сказать за себя?
И посмотрел на меня, в ожидании этого самого ответа.
И? Что ему ответить? Скажу, что приехал по просьбе Смородина, он заинтересуется о том, какие дела могут быть у графа с кем-то вроде меня. Сопровождаю Елену Распутину? Опять же, а, как так вышло, что Распутин, известный своей любовью к единственной внучке, опустил её на такое мероприятие с каким-то простолюдином. Нет, конечно же, что-то выдумать можно, да только всё это будет выглядеть так, словно шито белыми нитками. Возможно с кем-то иным это и сработало бы, но Меншиков… нет. Думаю, что рисковать и врать ему в лицо не имеет смысла.
Странно, но ощущения от этого человека у меня были схожи с теми, что я испытывал в присутствии Браницкого. Только вот если для описания графа прекрасно подходило слово «безумие», пусть хотя бы и внешне, то вот с Меншиковым ощущения у меня были иные.
Расчетливость. Другого слова я подобрать просто не мог. Да и человек, находящийся на таком месте в иерархии государства банально не может быть глуп.
Так что, с какой стороны ни посмотри, врать ему — это не выход. Хотя бы потому, что любая ложь может с лёгкостью вскрыться. Лучше всего сказать хотя бы часть правды.
— Я здесь с его сиятельством, графом Смородиным, — наконец ответил я.
И, разумеется, это его заинтересовало.
— Смородин? — Меньшиков удивлённо задрал бровь. — Надо же, как интересно. Позвольте же узнать, что свело двух столь непохожих друг на друга людей на этом вечере?
— Дела, ваше высочество, — вежливо улыбнулся я. — Всего лишь банальная деловая необходимость.
— Как любопытно, — Меньшиков окинул аукционный зал взглядом. — Не могу не признать, что меня так и съедает любопытство спросить, какие же именно дела привели вас сюда…
Ну, конечно же. Кто бы сомневался.
— … но, это будет уже грубостью с моей стороны, — закончил он и изобразил на своем лице вежливую улыбку одними губами.
А вот глаза его продолжали пристально смотреть на меня, и…
Странное чувство. Всего на секунду, но у меня сложилось впечатление, будто он коснулся меня, не сделав при этом ни единого движения. Вообще. Это чувство оказалось настолько коротким и мимолетным, что в следующую секунду я вообще подумал, что мне показалось.
— Что же, господа, простите за прерванный разговор, — тем временем сказал Меньшиков. — Но, боюсь, что мне нужно идти. Не буду более стеснять вас своим присутствием.
— Ну, что вы, ваше высочество, — тут же нашёлся Уваров. — Ваше общество, честь для нас…
— Ох, брось, Василий, — Меньшиков негромко рассмеялся. — Уж мне ли не знать, сколь тяжёлым может быть давление от собственного могущества. Всего хорошего, господа.
Склонив голову в едва заметном поклоне, князь направился в сторону центра зала, а я услышал, как стоящий рядом со мной Уваров шумно выдохнул, стоило только фигуре князя затеряться среди гостей.
— Твою мать… — еле слышно выругался он. — Не ожидал, что Меньшиков тут появится.
— Я слышал, что они вообще редкие гости в столице, — вспомнил я короткую статью, которую читал ещё в те времена, когда только-только узнал, кто именно повинен в гибели Разумовских.
— Это так, — кивнул Уваров и начал озираться. Заметив идущего официанта, он махнул ему рукой и тут взял с его подноса бокал, едва только стоило тому подойти ближе.
— Да, они редко сюда приезжают, — сказал он, опустошив бокал с шампанским на половину одним глотком. — Особенно в последнее двадцать лет. Думаю, что ты и сам понимаешь, почему.
— Понял, не дурак, — хмыкнул я. — Но, что он тут делает?
— Да я вообще без понятия, — честно признался граф. — Если бы я знал, что он тут будет, то не пустил бы тебя сюда ни за какие деньги. Это просчёт Григория, проклятие…
Вот хотелось бы обсудить это более предметно, но говорить в открытую уже не то, что не было желания. Банально опасно. В итоге весь наш диалог, к которому у меня и так не было большого интереса, очень быстро прекратился. Уваров сообщил, что ему нужно позвонить, после чего покинул меня.
А я пошёл гулять по залу… ну, это я так называю курсирование вслед за парочкой девиц. Сразу видно, что Елене не хватало живого общения с подругой. Как, в общем-то, и самой Еве. Две девушки даже не имели какой-то четкой цели. Просто неспешно кружили по залу, обсуждая всё на свете. Изредка я ловил обрывки их разговоров, в особенности, когда-либо одна, либо другая замечали кого-то знакомого. Тогда в течение пары минут этот несчастный «знакомый», без его ведома, разумеется, становился предметом горячего обсуждения.
Ну а я ходил, потягивая свой единственный бокал шампанского небольшими глотками, разглядывал прикрытые стеклом экспонаты аукционного дома. Минут через десять к нашей парочке прибился Лар. Видеть альфара в строгом чёрном костюме с тщательно уложенной причёской оказалось непривычно. Мы немного поговорили, после чего Лар сообщил мне о том, что, как ему кажется, он разобрался в печати Эри.
— Кажется? — негромко уточнил я.
— Ну, я мог бы тебе соврать и сказать, что с абсолютной точностью понял, как именно устроена сложная и многоуровневая печать, сковывающая душу разумного существа и передающая её в подчиненное состояние другому существу, но… — Лар с иронией посмотрел на меня. — Ты ведь хочешь узнать, как обстоят дела на самом деле, ведь так?
— Ну, тут не поспоришь, — согласился я с ним, допил наконец своё шампанское и поставил бокал на поднос проходящего мимо официанта. — Кстати, Лар. Можно я тебе вопрос задам?
— Давай.
— Можно ли ощутить чужое ментальное вмешательство? — негромко спросил я.
— В каком смысле?
— В прямом. Я знаю, что моя Реликвия не действует на людей, у которых есть собственная сила…
— Верно, — кивнул альф. — Из-за того, что магическая энергия их собственной Реликвии препятствует этому.
— Да. Так вот, у меня она тоже есть. А, если кто-то попробует использовать подобное на мне? Я смогу ощутить это?
— Хороший вопрос, — Лар задумался. — В теории, это возможно. Если дар очень и очень сильный. Тогда вероятность есть. А, что?
— Считай, что мне просто любопытно, — пожал я плечами.
Лар покосился на меня с таким видом, что становилось предельно ясно. Он не поверил мне ни на йоту. Но, за что я был ему благодарен, как-то расспрашивать и развивать эту тему он не стал. Понимал, что я задал вопрос и получил на него интересующий меня ответ.
— В общем, Александр, думаю, что на следующей неделе мы можем попытаться решить проблему моей дорогой тётушки, — вместо этого сказал он.
— Уверен, что Эри будет счастлива.
— А сам?
Я посмотрел на Лара.
— Это ты к чему?
— Я к тому, Александр, что, должно быть, ты не совсем хорошо понимаешь, с кем именно ты имеешь дело.
— А ты, значит, понимаешь? — задал я встречный вопрос, на что Лар пожал плечами.
— Она ведь моя тётка, — Лар посмотрел куда-то в сторону дальней части зала. — Понимаешь, Александр, поведение альфов может быть весьма специфическим. Мы практически бессмертны. Старость не является для нас столь гнетущей судьбой, как для вас, людей. И многие альфы могут за прожитые столетия менять не только свой характер, но и поведение.
— Так к чему ты сейчас?
На лице Лара появилась странная, даже несколько жуткая улыбка. Не потому, что Лар выглядел как-то пугающе. Нет. Просто почему-то только в этот самый момент, я вдруг отчётливо вспомнил, что вообще-то он не человек. Он двухсотлетнее, практически бессмертное существо, сбежавшее из мира, который он считал скучным и недостаточно ярким для него.
И вполне может так оказаться, что я для него не более чем забавная зверушка, с которой можно развлечься.
— К тому, Александр, что я не раз ей говорил. Я помогаю снять печать, потому, что именно ты попросил меня об этом, — негромко произнес Лар. — Именно ты меня об этом попросил. И я хочу, чтобы ты отчётливо отдавал себе отчёт, что за возможные последствия своих действий, тебе будет некого винить, кроме себя самого.
Эта обезоруживающая честность поставила меня в тупик. Настолько, что я в течение пары секунд даже не знал, как на это реагировать. Столь внезапным было то откровение.
— Я тебя понял, Лар, — уже куда серьёзнее ответил ему я, чем вызвал у него ещё одну безмятежную улыбку.
— Ну, тогда думаю, что нам не о чём беспокоиться, — сказал он.
Со Смородиным я встретился примерно через десять минут, перед самым началом аукциона. Как и обещал, он сам нашёл меня.
— Александр, прошу прощения, что заставил тебя ждать так долго, — вежливо обратился он, подойдя ко мне. — Появились срочные дела, которые я не мог отложить…
— Эти срочные дела, часом, не связаны с неожиданным появлением одной княжеской персоны? — поинтересовался я у него, чем явно вызвал у него удивление.
— Ты знаешь?
— Встретил его минут двадцать назад, — равнодушно ответил я. — И не могу сказать, что это встреча меня обрадовала. Если вы понимаете, о чём я говорю.
О, я по его лицу видел, что он прекрасно понимает, что я имею в виду. Учитывая, что он смог узнать про меня, будет крайне неразумно считать его глупым человеком, который находится в неведении относительно того, кто принимал участие в, скажем так, решении вопроса Разумовских.
— Да, — спокойно кивнул он. — Понимаю.
— Так, что? Моя помощь вам всё ещё нужна?
— Безусловно, — произнес он. — Как я и говорил, закрытое мероприятие пройдёт после открытой части. Думаю, что это займёт около часа или полутора, так что придётся немного подождать. Надеюсь, это время не станет бременем.
Я покосился в сторону, где в паре метров от меня рядом со столиком с закусками стояли и весело болтала с подругой моя поднадзорная и… так, если не ошибаюсь, это у неё уже второй бокал шампанского? Или третий?
— Ничего страшного, — заверил я Смородина. — Я подожду. Тем более, что иные мои обязанности, похоже, ещё крайне далеки от своего выполнения.
Смородин проследил за моим взглядом в сторону Распутиной и Армфельт и по доброму улыбнулся.
— Понимаю. Что же, не буду тебе мешать.
Он почти развернулся, явно намереваясь уйти по своим делам, как вдруг развернулся ко мне.
— И, Александр, приглядывай получше за своей подопечный, — вполголоса порекомендовал мне граф. — Филатовы имеют привычку подавать на своих вечерах несколько более крепкое шампанское, чем, вероятно, многие привыкли.
Я лишь кивнул ему, показав, что принял его рекомендацию к сведению. Действительно, пожалуй стоит проявить чуть больше… беспокойства. Особенно с учётом того, что в данный момент раскрасневшаяся Елена весело хохотала и принимала очередной бокал шампанского из рук официанта.
Ну, нет. Вот этого нам не надо.
— Благодарю, но я сам возьму, — улыбнулся я, подойдя и перехватив бокал из её пальцев.
— О, Саша! — весело воскликнула она. — А ты где пропадал?
— Разговаривал, — отозвался я, не пропустив мимо ушей то, как быстро я из вежливого «Александра» превратился в «Сашу». — Я смотрю, вы тут времени не теряете?
Немного покрасневшая Ева спрятала свою улыбку за краем бокала.
— Ну, нам было, что обсудить, — многозначительно ответила она.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — я перехватил пальцы Елены, безжалостно прервав вторую попытку завладеть бокалом. — Думаю, что тебе хватит.
— Ну, Саша…
— Лена, тебе хватит, — уже строже сказал я.
Девушка, надувшись, уставилась на меня.
— Ну и ладно, — задрала она носик. — Не очень-то и хотелось.
— Она врет, — тут же вставила Ева, чем вызвала у подруги возмущённый возглас.
— Я знаю, — найдя глазами ближайшего официанта, махнул ему и когда тот подошёл, с извиняющейся улыбкой отдал ему бокал. После чего вновь повернулся к строящей обиженное выражение Елене. — Во-первых, я обещал твоему деду, что верну тебя в целости, сохранности и трезвости…
— Уверена, что про трезвость там ничего не было… — попыталась она вставить свои пять копеек, но со мной такие фокусы не проходят.
— А во-вторых, — бесстрастно продолжил я, — ты плохая актриса.
Распутина хотела было что-то сказать, но лишь удивлённо моргнула и уставилась на меня. Затем повернулась к Еве и вновь ко мне.
— Как?
— Дорогая моя, когда хочешь казаться пьяной, одной красноты щёчек недостаточно, — наклонившись вперед, шепнул я ей на ухо. — И твой опыт по этой части не идёт ни в какое сравнение с моим собственным.
Она нахохлилась. Лучшего выражения для того, чтобы описать сейчас её внешний вид просто не существовало. Ну а я, пожалуй, не стану ей говорить, что эмоции трезвого и пьяного человека отличаются так же сильно, как небо и земля.
— Я же говорила тебе, что он не купится на это, — пожурила подругу Ева.
— Но я должна была проверить! — Распутина чуть ли не ножкой топнула от возмущения. — Вот ты смеёшься, а мне с ним ещё домой ехать! А вдруг он маньяк⁈
— Кажется, мы это уже проходили, — напомнил я ей нашу первую встречу.
— Так я всё ещё не уверена, — тут же погрозила она мне пальчиком. — И вообще…
Мне оставалось лишь закатить глаза. Но сдержать улыбку я не смог. Настолько уж бесхитростный это был план. Заметив полный сочувствия взгляд Армфельт, лишь пожал плечами.
Гости начали стягиваться в главный зал. Аукцион стартовал через пять минут после того, как все собрались и на специально собранный для этой цели помост с высокой кафедрой вышел хозяин аукционного дома.
Его сиятельство, граф Иван Сергеевич Филатов, оказался невысоким и весьма полным мужчиной сорока пяти — пятидесяти лет. В тёмно-бордовом костюме и в очках, он поднялся на подготовленную трибуну и поприветствовал всех собравшихся сегодня здесь гостей. Гости ответили ему короткими и вежливыми овациями, в ответ приветствуя пригласившего их хозяина.
— Спасибо, спасибо, — улыбнулся Филатов. — Итак, думаю, что не стоит более тянуть. Я прекрасно знаю, что вы выкроили этот вечер не ради праздной болтовни, так что я не хочу более отягощать вас лишним ожиданием.
К моему удивлению, никому из гостей не выдали каких-то номерков или карикатурных табличек, которые я видел в кино. Даже в прошлой своей жизни, я не часто бывал на подобных мероприятиях. На самом деле это случилось лишь единожды, да и не могу сказать, что сам аукцион меня тогда интересовал.
Разумеется, торги вёл помощник графа и, по совместительству, администратор аукционного дома. Ожидать, что граф сам станет вести аукцион было верхом глупости. Но, что удивило меня куда больше, это суммы, которые собравшиеся люди готовы были выложить за представленные на торги предметы.
Небольшое кольцо с сапфиром, ставшее первым лотом и обладающее по словам распорядителя аукциона способностью делать материальные объекты нематериальными на некоторое время, ушло с молотка за семь миллионов.
Семь миллионов. Я мысленно прикинул в голове… и немного взгрустнул. Надо начать бы уже нормально зарабатывать.
Лоты сменялись один за другим. Люди небольшими, отчетливыми движениями повышали ставки, а лоты уходили под удары молотка. И ведь там были не только артефакты. Предметы альфарского искусства, кажется, ценились даже больше, чем магические предметы. Что сказать, я оказался сильно удивлён когда невысокая статуэтка работы альфарского мастера ушла почти за восемнадцать миллионов.
— Просто деньги на ветер, — едва слышно фыркнул я и покачал головой.
— Зря ты так, — прошептала прижавшаяся к моему боку Елена. — Это очень и очень ценно.
Говорила она с жаром, жадно разглядывая выставленные на подставку для демонстрации предметы искусства, а я попутно вспомнил, что она фанатеет от альфарской истории.
— Ты же вроде бы их историю изучаешь, — припомнил я, чем вызвал у неё удивлённый взгляд.
— А ты откуда это знаешь⁈ — округлила она глаза.
— Ты сама говорила, когда мы сидели в кафе после концерта, — так же негромко сообщил я ей.
— О-о-о… — лицо девушки приняло восхищённое выражение. — Ты не только слушал, что я говорила, но ещё и запомнил⁈
Ещё чуть-чуть и она лицо тыльной стороной ладошки прикроет и небось в обморок от изумления грохнется.
— Всё равно плохо играешь, — шепнул я и она недовольно фыркнула.
— Блин, ты, что? Ходячий детектор лжи? Тебя вообще не обманешь!
— На том и живу. Так, что ты там говорила про их искусство?
— А, да! Точно! — я даже удивиться не успел тому, как быстро она перескочила с темы на тему. — Альфары практически никогда не продают свои предметы искусства. Их запрещено вывозить из анклавов, а тех, кто попробует их выкрасть, ждёт смерть. Альфы делают всё для сохранения своей культуры.
А, ну теперь становится немного яснее, почему Эри тогда так взвилась, когда узнала, что именно будет продаваться на аукционе.
— А… — я обвёл рукой зал аукционного дома. — Их не смущает?
— Не! Нет, Александр, — тут же замотала она головой, от чего одна из чёрных прядей заметалась из стороны в сторону. — Не. Это парадокс. Альфы очень ревнивы к наследию собственной культуры, но в то же самое время уважают решения своих соплеменников. Если кто-то из них по собственному желанию согласится передать или продать людям то, что принадлежит ему, никто не посмеет что-то возразить.
У меня в голове тут же начала выстраиваться схема.
— Так, — негромко сказал я, глядя на то, как на подставку поставили что-то вроде… даже не знаю, что это такое. С виду походило на массивное пресс-папье, вырезанное из прозрачного кристалла. — Дай угадаю. Альфам ведь ничто не мешает вернуть потом купленные здесь экспонаты, ведь так? Например выкупить или обменять.
— В точку, — Елена жадно облизнула губы, рассматривая выставленный предмет, за который сейчас шли торги. — Хочешь подружиться с альфами или даже попасть в один из анклавов — нет способа лучше, чем в качестве приветственного дара преподнести что-то из утраченных альфарами предметов искусства. Считай, что здесь сейчас распродают не экспонаты, а…
— Приглашения? — предположил я и тут же получил утвердительный ответ.
— Верно, Александр, — произнёс знакомый женский голос у меня за спиной.
И, вероятно, он не так уж сильно бы меня напряг, если бы я не догадывался, кто именно может стоять рядом с баронессой.
— Как всегда проницателен, — лёгкой усмешкой в голосе произнёс её кавалер.
Так и знал, что он здесь. Вот надеялся, что пронесёт, но всё таки…
— Привет, Ром, — поздоровался я, повернувшись к ним, после чего склонил голову в коротком поклоне, адресованном стоящей рядом с ним Изабелле. — Баронесса, позвольте сказать, что выглядите вы просто великолепно.
— Льстец, — улыбнулась она. — Но, спасибо. Мне приятно.
И так и было. Чувствовал это по её эмоциям.
— Я думала, что я тут самая красивая, — тихо, но так, чтобы её услышали все, кто должен зашептала мне Елена, явно издеваясь.
Но, ничего. У меня есть карта, которая не бьётся.
— Будешь и дальше пытаться меня поддеть на людях, я не только больше никуда тебя не поведу, но ещё и деду всё расскажу, — серьёзным голосом пригрозил я, чем вызвал наполовину наигранный и наполовину вполне себе реальный ужас на её лице.
— Всё, я всё поняла! — тихо запричитала она, быстро подняв ладошки вверх, словно сдаваясь. — Больше не буду.
— Вот и умница.
Эх, вот ещё бы от Романа так отделаться и вообще красота бы была, но, тут уж вариантов нет.
— Знаешь, о твоем увольнении в фирме до сих пор слухи ходят, — негромко шепнул он мне, подойдя ближе.
— Да, что ты? — без особого интереса спросил я, наблюдая за тем, как на постамент перед собравшимися зрителями выставили небольшую картину.
Полотно изображало пейзаж. Заходящее солнце на фоне моря. На переднем же фоне, спиной к зрителю, стояла женщина в чём-то на подобие белой туники или лёгкого и тонкого платья. И должен сказать, что пока что это было самое потрясающее из всего, что я видел из всех представленных экспонатов. Уж не знаю каким образом, но неизвестный мне художник смог передать картину настолько живо, что, казалось, морские волны плескались у меня прямо на глазах, оставаясь абсолютно неподвижными. Очень красиво.
— Ага. Что-то вроде того, — произнёс он, подняв ладонь и распорядитель аукциона тут же принял его ставку в три миллиона рублей.
Впрочем, долго так не продлилось и уже через тридцать секунд цена полотна выросла до тридцати миллионов.
— Александр, я хотел бы с тобой поговорить, — сказал мне Роман, после того, как поднял ставку за картину до тридцати пяти миллионов.
— А ты уверен, что нам стоит говорить? — несколько нагло спросил я его в ответ. — И, прежде чем ты что-то скажешь, помни, что я на тебя больше не работаю.
— Да. Именно поэтому я и хочу с тобой поговорить, — с нажимом сказал Роман, снова поднимая ставку, так как за время его короткой реплики цена за картину выросла ещё на семь миллионов. — Я слышал, что ты интересуешься делом Харитонова.
Так, ладно. Признаю, я оказался удивлён.
— Кажется, я один раз уже объяснял твоему отцу, как сильно мне не нравится когда за мной следят…
— А мы и не за тобой следили, — отозвался Роман, вновь поднял ладонь.
— Это я уже понял, — бесстрастно ответил я, быстро смекнув скрытый смысл его слов, а сам мысленно выругался. — Ром, сейчас не место и не время для этого разговора.
Лазарев покачал головой. Хотел что-то сказать, но оказался вынужден уделить внимание аукциону, чтобы вновь перебить чужую ставку.
— Сорок семь миллионов! — громко оповестил всех распорядитель, вежливо указав в сторону Романа и в этот раз не оказалось никого, кто высказал бы желание посоперничать за полотно. — Наивысшая ставка предложена его светлостью…
— Когда и где? — задал он мне негромкий вопрос.
— … сорок семь миллионов раз!
— Позвони мне завтра, — предложил я ему.
— … сорок семь миллионов два!
— Хорошо, — не без удовлетворения в голосе от победы в торгах согласился Лазарев. — Я позвоню и мы назначим встречу…
— … сорок семь миллион…
— Восемьдесят!
Громкий окрик разнёсся по залу, лишь на мгновение отстав от грохота, с которым распахнулись входные двери.
В зал вошёл высокий мужчина с роскошной, почти львиной гривой огненно-рыжих волос. Одетый в чёрный костюм с белой сорочкой и галстуком цвета свежей крови, он по хозяйски оглядел смотрящих на него в изумлении аристократов.
— Что, соскучились? — с усмешкой поинтересовался у собравшихся Константин Браницкий. — Я вернулся!
