Четверг у Финеаса выдался ну очень насыщенным.

О его брате написали в «Нью-Йорк таймс». Статья вышла громкая и раздутая: много слов, мало подробностей. Все опрошенные расходились во мнениях: кто-то считал, что Ксан ушел в самоволку, кто-то утверждал, что он пропал без вести. Сходились только в одном: Ксан испарился. Расследование зашло в тупик – убийцу так и не арестовали, но двое причастных покончили с собой, и сейчас их считали главными подозреваемыми. Но всех волновало, что именно связывало Ксана с пришельцами. Он работал на них? Или его специально послали на станцию «Вечность», чтобы он собирал информацию? В интернете бушевали теории заговоров, и Финеас с ужасом обнаружил на Реддите целый подраздел, который оккупировали #ФаныКсана, утверждающие, что он невиновен. Ну и мерзость.

Его агент позвонил сообщить плохие новости: киностудия, которую он бросил, когда заболела бабушка, не оценила такого поступка. Они подали в суд.

Потом агент уволил его, сказав, что если Финеас собирается растрачивать лучшие творческие годы, прозябая в деревенской глуши, – это его дело.

Потом умерла бабушка. Тут лучше обойтись без лишних слов.

Потом он вышел на крыльцо с бутылкой виски и завещанием в руках.

Последний месяц был сущим адом. Сначала у бабушки случился инсульт, и Финеасу пришлось оплачивать сиделок. И поначалу это не напрягало, ведь он продолжал работать над фильмом – но потом бабушка выжила трех сиделок подряд, и компания, которую он нанял, отказалась выделять новых людей. Осталось полагаться на родственников.

А Ксан, весь из себя мужик и хозяин, торчал в армии. Он не мог вернуться домой.

Уход за бабушкой оборвал карьеру Финеаса на корню. Она любила его больше Ксана, но сейчас путала их, звала его именем брата, орала и намеренно пыталась вывести из себя.

– Бабушка, ты меня узнаешь? – устало спрашивал он.

– Да уж конечно, жирдяй, – огрызалась бабушка. – Ладно, ладно. Узнаю я тебя, Ксанчик. Дай сигарету.

Он быстро на собственной шкуре узнал, каково было сиделкам. Помимо уборки и готовки, бабушку нужно было поднимать, мыть, помогать ходить в туалет, а в ответ терпеть злобные оскорбления. В его детстве бабушка себя так не вела. Ксан, конечно, всегда ее недолюбливал, но Финеас для нее был вечным ребенком.

Поэтому он бросил все, включая многообещающую карьеру, вернулся в Теннесси и переквалифицировался в сиделку. А взамен не получил ничего.

Даже наследства.

Ладони вспотели, но он не выпускал завещание из кулака. Может, если бы сжал посильнее, оно бы стало бриллиантом.

Сраный Ксан. Сра. Ный. Ксан.

На крыльце стояли качели. Бабушка бы наорала на него, если бы увидела, что Финеас их занял – она всегда твердила, что он слишком жирный. Да и пошла она на хер: Финеас своими руками помогал Ксану их вешать и знал, сколько они могут выдержать. Но бабушка умела вывернуть слова так, чтобы задеть побольнее. Воткнуть нож в самое сердце своими рассказами про родителей, этими якобы тайнами, о которых все знали: что у них с Ксаном разные отцы, что в Гатлинбурге их мать постоянно шлялась по мужикам, что у них есть сестра, но она живет со своим отцом и никогда к ним не приедет, что родители любили только Ксана, а его ненавидели, что в лесу прячутся инопланетяне. (А ведь тогда еще не случился Первый контакт.)

Наступил закат. Виски окутывало мысли колким туманом, заползающим в самые темные уголки души, а он так и сидел на крыльце на качелях, тусклым взглядом вперившись в склон холма, на котором стоял бабушкин дом. Нет, теперь это был дом Ксана.

Дом. Земля. Все досталось Ксану.

Финеас пожертвовал своей карьерой. Сжег все мосты. Отказался от лучшей жизни ради бабки, которая завещала все Ксану, ведь, несмотря на всю нелюбовь, он был старше, и она точно знала, что он ее внук.

Финеас потерял все, включая наследство.

Еще глоток виски.

Он нашел завещание утром. Внимательно прочитал его – дважды – и пошел к бабушке. Спросил, точно ли это последняя версия или она просто шутит. Не забыла ли она, что Ксан улетел к инопланетянам.

Она наорала на него. Назвала идиотом. Сказала, что не может оставить землю Финеасу, этому жирдяю, этому уроду, этому гомику. А потом обожгла его сигаретой.

За все время, что Финеас жил в Лос-Анджелесе, Ксан ни разу ни приехал домой. Даже на праздники. Он злился на Финеаса – тот переехал на деньги, которые Ксан откладывал ему на учебу. Только вот Ксан не спросил, нужен Финеасу этот универ или нет. Просто решил, что раз сам он хотел побыстрее съехать, то и Финеас хочет. А он не хотел – по крайней мере, пока бабушка видела в нем его, а не Ксана.

Он повертел в голове строчки песни; виски придавало уверенности – шептало, что он гений, и ему не нужен агент, чтобы пробиться. Ему нравилось закладывать в музыку отсылки на литературу, и плевать, что его (бывший) агент практически их не понимал; среди его разномастной аудитории было достаточно задротов, которые их находили.

Свой первый хит он написал под впечатлением от книг Тони Моррисон. «Неодураченный, непобежденный» – так назывался фильм, в котором он должен был сняться. Но он ушел и до сих пор расстраивался, что так и не поработал с Лупитой Нионго.

Фильм наделал немало шума. Ему пророчили «Оскар», в том числе и за роль, которую должен был играть Финеас. Это сводило с ума.

Он рассеянно почесал руку и зашипел, задев свежий ожог. Ксан часто ходил с пластырями, но никогда не рассказывал почему. Финеас узнал его тайну на третий день с бабушкой, когда та называла его «Александром» и прижгла сигаретой за не вовремя поданный ужин.

Отставив бутылку на крыльцо, он потянулся было раскрыть скомканное завещание, но передумал и снова подобрал виски. Ничего нового он все равно не прочитает. Он и так весь день рылся в документах: искал собственное свидетельство о рождении, свидетельства о смерти родителей, их завещания.

Кое-что даже нашел.

Вздохнув, он оглянулся через плечо на дверной проем, закрытый сеткой. Бабушка до сих пор лежала у подножия лестницы, вывернув шею под неудобным углом. Только запекшаяся кровь перестала сочиться из раны на голове.

Он не испытывал ни скорби, ни тоски, ни даже светлой грусти по ушедшему детству. Все ждал, когда же они придут, но утренний ожог болел и чесался, а для бабушки он так и остался ублюдком, нагулянным на стороне. Его разрывало между яростью и откровенной усталостью. Карьеру, наверное, еще можно было спасти, но не сразу. Ксан свалил с проклятой планеты, бросив младшего брата на растерзание этому монстру. Ни бабушка, ни родители не оставили ему ни гроша.

Но сейчас у него были дела поважнее. Пожалуй, стоило вызвать полицию.

Достав телефон, он нашел сайт местного отделения. Или надо было звонить в службу спасения? Но спасать было некого; хуже стать уже не могло. Серьезно, он понятия не имел, что ему делать.

Они вообще поверят, что она просто упала? Или сразу арестуют его за убийство?

До слуха донесся характерный хруст гравия. К дому важно подкатил синий хэтчбек.

Он наблюдал за ним с интересом. Приехали явно не к бабушке, но и не к Финеасу: никто не знал, что он здесь. Может, заблудшие туристы искали Долливуд, местный тематический парк. Может, стоило напроситься к ним и просто уехать.

Машина остановилась рядом с арендованным внедорожником Финеаса. Из нее выбралась женщина с очень светлыми волосами, собранными в хвост.

«Журналистка», – подумал он и снова стиснул завещание в кулаке. Наверняка пришла расспрашивать про исчезновение Ксана. Удивительно, что они не приехали быстрее. Давно бы могли выяснить, где он жил и что связывает его с рэпером Солти Фаттсом.

Он постарался расслабиться.

Женщине было где-то под сорок. Черная бейсболка, джинсы, безразмерная футболка с надписью: «Не сходи с ума, сходи за вином!», купленная за бесценок на ближайшей заправке. Она напоминала крутую универскую чикулю, вырядившуюся на вечеринку в стиле «обычных ребят».

Нет, не журналистка. Она специально старалась не выделяться из толпы. И спину держала слишком уж ровно.

«Армия. Или полиция».

– Привет. Не подскажешь, где найти Финеаса Моргана? – спросила она.

– А кто спрашивает? – отозвался он.

Не спрашивая разрешения, женщина поднялась на крыльцо, перевела взгляд с Финеаса на бутылку, а затем на дверь, за которой легко угадывался силуэт бабушки.

Какое-то время они оба молчали. Финеас наблюдал за гостьей, гадая, что она решит предпринять. Отворив сетчатую дверь, женщина прошла к бабушке, присела рядом с ней и осторожно коснулась шеи.

Потом вышла к Финеасу.

– Давно она?

– Около часа, – со вздохом ответил тот.

Женщина уперла руки в бока.

– Вижу, тебе нужна помощь.

Он повел плечами.

– Какая? Она умерла. Тут уже ничем не поможешь. – Он махнул женщине телефоном. – Я как раз полицию вызываю.

– Как-то ты не особо расстроен, – сказала она.

Финеас продемонстрировал обожженную руку.

– Скажем так: за ней сложно было ухаживать, а я не сиделка. И не мазохист.

Женщина коротко кивнула:

– Ясно. Значит, я как раз вовремя.

– С чего ты взяла? – спросил он.

– У тебя был час осознать и проработать эмоции, и ты явно провел его с пользой, – спокойно ответила она.

– Да как скажешь. – Он вновь взялся за бутылку.

– Нет уж, это ты так скажешь, – произнесла женщина, указывая на него. – А я могу все уладить. Позаботиться о проблеме, не задавая лишних вопросов.

Он не любил, когда белые дамочки тычут в него пальцами. Обычно после этого они требуют позвать менеджера.

– Ты вообще кто?

– Опал. У меня есть информация о твоем брате.

Он выпрямился, напрочь забыв про завещание.

– Серьезно?

Она кивнула.

– Так чего сразу не сказала? – Отпив, он снова откинулся на спинку качелей и протянул ей бутылку: – Виски?

Сухо улыбнувшись, она покачала головой.

– Я за рулем, – сказала она и прислонилась к перилам, натянутая, как струна. Скрестила на груди руки. – Я пришла поговорить об Александре Моргане, но давай начнем с Нормы.

– Смысл? Что, можешь избавиться от ее тела?

– Да, типа того, – натянуто улыбнулась она.

– Так вы с братом знакомы? Вместе служили?

Она покачала головой:

– Нет, лично мы не знакомы. Меня недавно перевели в тот же форт.

– Так что, моего брата реально похитили инопланетяне?

– Это секретная информация, – сказала она.

– Ага, конечно, то-то во всех газетах трубят!

Она вздохнула; видно, смирилась с судьбой.

– Прости, само вырвалось. Да, я из армии, но не с официальным визитом. Подозреваю, ты слышал об убийстве Уильяма Уильямса?

– Ага.

– У нас появилась информация, что твой брат запросил убежище на инопланетной станции Вечность. В лучшем случае он ушел в самоволку, в худшем – разыскивается как свидетель в деле об убийстве и похищении секретной информации…

– Так он не подозреваемый? – перебил Финеас.

– Подозреваемые уже или арестованы, или покончили с собой, но власти все равно хотят допросить его как свидетеля. А некоторые считают, что ему угрожает опасность. Что это его хотели убить, но ошиблись с выбором цели.

– Да кому нужен мой брат? Он же зануда, – сказал Финеас.

– Вот это точно секретная информация, – ответила она. – Впрочем, это неважно. Многие хотят с ним пообщаться, поэтому планируют послать наемника. Чтобы убить или допросить, но в первую очередь – вернуть на Землю. Учитывая особенность ситуации, женщина, которую они выбрали, не числится в армии, хотя раньше служила. Но она опасна и непредсказуема. Подозреваю, она скорее подбросит монетку и уж тогда будет решать, помочь ему скрыться или дать по башке и вернуть на Землю.

– Вы послали на задание бэтменовского злодея?

Она поморщилась.

– Я была против. Но мое начальство решило, что ее кандидатура идеально подходит. Подозреваю, для них она просто пушечное мясо. Справится – замечательно, не справится – военные не потеряют хорошего специалиста. К тому же они с твоим братом вместе служили, поэтому есть надежда, что она сможет к нему подобраться. Лично я считаю, что ее посылают на самоубийство – ну, или я чего-то не знаю. Твой брат в опасности. Как минимум потому, что не ожидает ее.

– Такое ощущение, что ты пытаешься защитить их обоих, – заметил он, вскинув бровь. – Это вообще как?

– Она – гражданское лицо, которым решили воспользоваться. Она попадет в неразведанное окружение, а Морган знаком с обстановкой на станции – он пробыл там дольше.

– А его ты почему защищаешь? – спросил он. – Солдаты же постоянно умирают? Ты уж больно стараешься ради одного конкретного человека.

– Секретная информация, – повторила она. – Но в высшем эшелоне есть люди, которые хотели бы видеть его живым.

Финеас расхохотался от одной только неожиданности.

– Так, давай по порядку. Ксан ушел в самоволку. Его разыскивают. За ним посылают наемников. Но президент Горман хочет видеть его живым?

– Не сам президент, но близко, – признала она. – Это если не вдаваться в подробности.

Финеас помотал головой.

– Слышь, если та наемница над ним сжалится, пусть передаст, что бабушка умерла. Можешь это устроить?

– Сомневаюсь, что она согласится, – сказала женщина, оглядывая двор. – Хотя кто знает. Она высоко ставит семью.

– И зачем ты мне все это рассказываешь? Я вряд ли помогу, у меня своего говна хватает. – Он махнул рукой в сторону дома. – Полиция и похороны не ждут.

– Мы поможем разобраться с бабушкой, – сказала Опал. – Сделаем так, чтобы полиция не задавала лишних вопросов. А ты можешь помочь нам. Контактное лицо Ксана хочет передать ему сообщение и проследить, чтобы с ним ничего не случилось.

Она протянула ему флешку:

– Здесь все инструкции и зашифрованная информация. У Ксана есть ключ.

Финеас не шевельнулся.

– И что, вы передадите гражданскому лицу секретную инфу и отправите его в космос? Серьезно? Как, по-вашему, я туда попаду?

– Политика станции поменялась. Мы обеспечим билет на шаттл до станции. Их мало, и большинство мест занято политиками и высокопоставленными лицами, но гражданские тоже будут. Билеты можно купить или выиграть.

– С чего ты вообще решила, что я хочу его защитить? – тихо спросил Финеас.

Опал удивленно уставилась на него:

– Он же твой брат.

– Семейка у нас та-а еще, – сказал он, нарочно растягивая слова под стать бабушке, и обвел рукой крыльцо.

Оно давно уже превратилось в помойку. Бабушка не выносила мусор дальше двери, и большая часть крыльца была завалена пластиковыми мешками. До них успели добраться еноты и мыши, повсюду разбросав пустые упаковки, а заодно загадив крыльцо пометом. Финеас старался не думать, сколько грызунов живут в стенах.

Он бы убрался, но бесконечная забота о бабушке выпивала все силы.

– Это Ксан сбросил на меня весь бардак, – двусмысленно заметил Финеас. – Поэтому повторяю вопрос: какой мне смысл ему помогать?

Опал поджала губы.

– Ты что-то недоговариваешь, – сказал он, отказываясь сдаваться.

– Да, и немало, – ответила она. – Меня здесь вообще быть не должно.

Он отхлебнул из бутылки и устроил ее в сгибе локтя.

– Что, даже не скажешь, кто ты?

– Просто сержант. Квартирмейстер, обучалась в форте Ли.

– Не. Это не то.

Вздохнув, она на мгновение задумалась.

– Некоторые люди в правительстве считают, что Ксана нужно вернуть на Землю, судить и бросить в тюрьму. Другие думают, что у него на руках информация, которую нужно защитить, – ему задолжал кое-кто очень влиятельный. Я нахожусь в уникальном положении, потому что работаю с обеими сторонами. Я знаю, кто требует экстрадиции Ксана, и знаю, кому он нужен живым.

– Дай угадаю: ты на стороне последних, – сказал он.

– Я не хочу, чтобы человечество стерли с лица земли, как букашку с лобового стекла, – сказала она. – И многие считают, что Ксан – ключ к выживанию.

– Слушай, ты точно говоришь про моего брата? Он трус, который бегает от ответственности. Бросил меня в говне, бросил бабушку, а она, оказывается, любит прижигать людей сигаретами, когда злится.

– Мог бы не покупать сигареты.

Финеас горько хмыкнул.

– Кто-то явно не ухаживал за человеком с зависимостью. Я как-то попытался, так она начала орать на меня и бросаться вещами. Буквально не останавливалась, пока я не побежал в магазин. Легче было идти у нее на поводу.

Опал вздохнула.

– Сочувствую. Раз жизнь брата для тебя недостаточный аргумент, могу воззвать к чувству патриотизма. Страна нуждается в твоем брате.

Финеас молча посмотрел на нее.

– Ладно, как насчет билета на первую космическую станцию, открытую людям? – устало поинтересовалась она. – Бесплатный полет в космос.

– Я боюсь высоты, – холодно сказал он и пожал плечами. – Но если я помогу, ты позаботишься о бабушке?

– Да, – ответила она, доставая телефон.

– Ладно, пофиг. Договорились. Смена обстановки сейчас – самое то.

Она нашла номер в контактах, а потом подняла взгляд на Финеаса и кивнула в сторону бабушки:

– Это ты ее столкнул?

Он напрягся.

– А это важно?

– Нет.

– Тогда забей.

Она приложила телефон к уху и отошла к машине. Финеас прислушался и успел расслышать начало:

– Он согласен, но с одним условием.

Покачиваясь на качелях, Финеас наблюдал за Опал. Поговорив, она вернулась к нему и снова протянула флешку.

– Вылет через неделю, – сказала она. – Советую отложить похороны до возвращения. У нее же нет других родственников, да? Только вы с Ксаном?

– Да, но на похоронах я все равно буду один, – ответил Финеас, неуютно заерзав. Ему не нравилось, что военные столько про него знают. – Ты мне скажи, раз ты все знаешь, почему сама не полетишь?

– Нельзя. Этот полет – сенсация, и все пассажиры мгновенно получат свои пять минут славы, а журналисты начнут копать на них грязь. Мне нельзя светиться, но ты и так крутишься в медийном пространстве, так что для тебя это привычная ситуация. А если используешь свой псевдоним, есть шанс, что журналисты не пронюхают про твоего брата.

– Значит, кроме Ксана, на станции нет людей?

Она покачала головой:

– Есть, двое. Наш посол и гражданская, получившая политическое убежище. На ее счет можешь не волноваться.

Она снова поджала губы, и Финеас рассмеялся:

– Капец, надеюсь, ты не играешь в покер. Проколешься сразу. Что ты опять утаиваешь?

– Это самая секретная информация. Неважно. Ты ее не знаешь, а она не знает тебя.

Финеас глотнул еще виски и потер лицо.

– Твою ж мать, Ксан, во что ты ввязался?

Он отставил бутылку и жестом потребовал отдать флешку. Опал передала ее и заметно расслабилась. Она свою работу выполнила.

– Так что там с бабушкой? Что сделают твои люди?

– Во-первых, они напишут за тебя показания, – начала Опал, загибая пальцы. – Ты приехал из магазина и нашел бабушку под лестницей. Во-вторых, найдут свидетелей, которые видели тебя в магазине. В-третьих, принесут продукты: один пакет оставишь в машине, два – бросишь на порог. Вот сюда, – указала она место, где стояла бутылка, а потом нагнулась и забрала ее. – Это выкидываем. А, и почисти зубы. Помни: ты трезвый. Мой человек свяжется со знакомым в полицейском участке, они приедут за телом на «Скорой». Попутно сфабрикуют звонок в службу спасения. Не волнуйся. Они все устроят.

– Что мне делать?

– Почисти зубы, попей воды, поплачь – лимонный сок отлично поможет, если есть, – и запомни, когда ты был в магазине. Вернулся пятнадцать минут назад. Нашел бабушку мертвой. Видимо, решила, что сможет спуститься сама, бедняжка. Да, кстати, у тебя в машине тает мороженое. Вспомни о нем. Добавит правдоподобности показаниям.

Окинув его взглядом, Опал нахмурилась.

– Есть рубашка с длинными рукавами?

– Что, не нравится жирдяй в майке? – с вызовом бросил он.

– Что? Нет, – ответила она, хмурясь. – Я просто хочу избежать лишних вопросов. У тебя все руки в ожогах. Медики быстро поймут, что они остались от сигарет. Лучше заранее позаботиться, чтобы они ничего не увидели.

Он машинально потер старые ожоги; иногда они до сих пор чесались.

– Если я что-нибудь забуду, ты мне поможешь?

Ее и так светлая кожа побелела еще сильнее, а на скулах выступили яркие пятна румянца.

– Господи, нет, конечно. Меня здесь вообще быть не должно. Я на похоронах в Гатлинбурге. – Он тупо посмотрел на нее. – На обратном пути заеду в магазин, куплю блендер и уничтожу телефон, с которого звонила. Он одноразовый. Мой личный отслеживается, так что сейчас он у человека на похоронах.

Финеас в замешательстве покачал головой.

– А, – сказала Опал. – Мне нужен был повод, чтобы сюда приехать. – Она достала из заднего кармана скомканный лист, вырванный из газеты. – Поэтому у меня умерла старая подруга семьи. Мисс Пенни Хоуг. Тоже свалилась с лестницы, прямо как твоя бабушка, земля ей пухом. Сын мисс Хоуг – одноклассник моего отца, и он позвал меня проститься с ней. – Она снова перешла на привычный северный акцент. – Только так можно было поговорить с тобой без ведома начальства.

Склонив голову, Финеас слегка улыбнулся.

– Уточни-ка, что ты им сказала?

– Что я еду на похороны, – нахмурилась она.

– На похороны мисс «Хоуг»? Прямо так, с фамилией?

– Не помню, – встревоженно ответила она. – А что?

– Да ничего. Просто фамилия у нее только пишется «Хоуг», а читается «Хог». Учитывая, что она подруга вашей семьи, ты должна была это знать. – Он рассмеялся. – Столько фальшивых документов и свидетелей, а расколешься из-за какого-то имени.

– Черт. Хорошо, что ты заметил, – сказала она, побледнев. – Нужно будет что-нибудь придумать. Например, я неправильно произнесла ее имя и опозорилась на похоронах. Или отец всегда ругал меня за то, что я нарочно коверкаю произношение, а я теперь не могу извиниться. Ладно, разберусь. Спасибо, что сказал.

– Ты серьезно так боишься начальства? – спросил он.

– Да, – ответила она. – Я слишком много знаю. И раз уж они послали человека за Ксаном, то и меня легко заставят замолчать, особенно если поймут, что я сливаю информацию администрации президента. – Вздохнув, она протянула Финеасу руку. – Ладно, мне пора, иначе меня заметят. Проверь флешку. Незашифрованные данные – твои инструкции, подробности о полете и все, что может понадобиться.

Он пожал ей руку.

– Спасибо за помощь. Я так понимаю, если мне прилетит по башке от правительственных агентов, которые охотятся за моим братом-военным, можно не звонить и не спрашивать, какого хрена вы отправили ему в помощники простого гражданского?

– Увы, именно так, – сказала она. – Думаю, тебе лучше просто его предупредить. Найди его, передай информацию, расскажи о планах военных и защити, если сможешь. – Она развернулась и сошла с крыльца, коротко бросив: – Переодеться не забудь.

Финеас покрутил в руках флешку. Старший брат, он же единственный наследник бабушки, давно задолжал ему разговор.

– Ладно, я этим займусь, – сказал он, окончательно решившись. – Он же мой брат.

Он не сказал, что станет ему помогать – но Опал, даже если заметила, не подала виду.