Ксан продолжал задумчиво жевать странное мясо, принесенное Сонмом. Торопиться было некуда; новости из медотсека до сих пор не пришли. Мэллори, разозлившись, сбежала, как только закончила жаловаться на тяжелое детство.

Лично Ксан думал, что ничего ужасного в ее истории не было. Да, сначала пришлось тяжело, но она выросла в относительно нормальной семье, и это не делало ее уникальной. О заботливых родителях мечтают все, но не всем они достаются. Ее кормили, поили и не били – многие не получали и этого.

Правда, убийство дяди и приезд тети на Вечность немного выбивались из общей картины. Это было довольно странно, Ксан не спорил. Наверное, стоило сказать это Мэллори.

«В моменты стресса люди всегда самые искренние, – однажды сказала Ксану бабушка, когда он выругался в ответ на отвешенный ему подзатыльник. – Посмотри на фальшивые улыбочки мэра Хораса, когда он разъезжает по центру в кабриолете. Но если официантка опрокинет на него кофе – сразу узнает, что он думает про молоденьких девушек. Все они тупые идиотки, вот что. А ты – грязный, противный матерщинник».

Иногда Ксан поражался, как можно быть настолько лицемерным человеком. Она сама постоянно ругалась, но грязным матерщинником почему-то был он.

«Когда наступают трудные времена, люди ведут себя по-разному. Кто-то в стремлении помочь берется руководить; кто-то срывается и начинает разбрасываться обвинениями; а кто-то, оказав помощь, всю жизнь будет напоминать, чего им это стоило и на какие жертвы они ради тебя пошли».

Мэллори как раз была третьего типа. Единственная сирота на планете. Единственная, выросшая в нелюбимой семье. Да, ей пришлось тяжело, но кому было легко?

В глубине души он понимал, что слишком суров к ней. Она сталкивалась со смертью куда чаще остальных; это не могло пройти бесследно. Армия так уж точно оставила на Ксане свой след.

В мыслях мелькнуло воспоминание – одно из тех, что он надеялся навсегда оставить в пыльной коробке с медалями, заброшенной к бабушке на чердак. И дело было не только – не столько – в смертях, что он видел; иногда тайны давили куда как сильнее.

В форте Боузер он пахал сутками, разрываясь между подготовкой солдат и изучением засекреченных данных об инопланетной жизни. Несмотря на повышение, он во всем должен был подчиняться командованию и ни в коем случае не делегировать полномочия. Он доверял своим подчиненным; вышестоящее начальство эту позицию не разделяло. Поэтому однажды именно ему пришлось доставлять документы подполковнику Нику Торресу. «Бланки заявок», – так ему сказали подписать конверт, в котором лежала толстая папка.

Технически там действительно лежали бланки заявок, только засекреченных и внесистемных. Родригес, его командир, обожал передавать через самых надежных людей записки, которые при прочтении требовал уничтожить. «Бумагу не взломать», – говорил он.

Ксан не стал уточнять, что его легко могли застрелить, забрать документы и подделать подпись получателя; стоило признать, что на военной базе шансы подобного нападения были довольно малы.

Когда Ксан вошел в приемную, помощника подполковника за компьютером не оказалось, поэтому он присел в свободное кресло для посетителей и решил подождать. Из-за двери кабинета доносились громкие голоса, настолько отчетливые, что даже прислушиваться не приходилось. В любой другой ситуации Ксан бросил бы конверт на столе и ушел, но документы нужно было передать лично, так что оставалось лишь ждать.

Подполковник спорил с какой-то женщиной. В ее суровом голосе отчетливо читалась злость, и хотя Ксан не узнавал его, он мгновенно заметил знакомый техасский выговор.

– Для протокола: я категорически против проекта «Дыхание Бога». У нас появилась возможность встать в один ряд с другими расами галактики, появилась возможность заполучить технологии, выходящие за грани нашего понимания, а вы только и хотите, что мериться членами!

– Да, госпожа министр, сотрудничество с инопланетянами может принести определенную выгоду, – раздался низкий мужской голос. – Но нельзя сказать, что нас ждет. Если начнется война, они не задумываясь сотрут нашу планету в порошок. Мы не сможем им помешать. Поэтому разумно разработать вооружение, соответствующее уровню опасности. Хотя бы ради самозащиты. – Голос принадлежал подполковнику Торресу. Ксан не встречался с ним лично, но видел в кабинете Родригеса. К Торресу часто приезжали высокопоставленные чины.

Например, женщина, с которой он спорил. Ксан попытался вспомнить, кто в правительственном аппарате был уроженцем Техаса, но в голову ничего не пришло.

– И как же вы испытывали это оружие, раз оно «ради самозащиты»? На людях? Животных? Или вы врете инопланетным властям, когда утверждаете, что вам ничего не известно про пропавших туристов? Вы не думали, что такими темпами вы сами создадите ситуацию, в которой нам понадобится защищаться?

– Испытания завершены, оружие в полной готовности, госпожа министр. Так президенту и передайте. В конце концов, оно разрабатывалось по его указу.

– Ему нужно знать точный принцип работы и сколько инопланетян пострадало при испытаниях. Чтобы лгать инопланетным дипломатам, нужно понимать, в чем заключается ложь, – сказала министр, не уступая.

– Наше оружие не воздействует на них физически, – сказал Торрес. – Просто… нейтрализует.

– Я взрослый человек, подполковник, – холодно сказала министр. – Я представляю, как оно их «нейтрализует».

– Можете мне не верить, но я не подразумеваю убийство. Наши методы куда гуманнее, – сказал Торрес.

Ксан неуютно поежился. Его начальство не уточняло, откуда берутся трупы инопланетян, а он не спрашивал. Просто принимал их, как раньше принимал мертвых солдат, подробно описывал травмы, документировал все личные вещи, бывшие у них во владении, и подмечал аномалии (насколько мог, учитывая небольшие познания в инопланетной анатомии). Потом упаковывал трупы в пакеты со льдом и передавал в руки ученых.

Он не был патологоанатомом, но начальство постоянно твердило, какую важную работу он выполняет; что он незаменим. Уже на борту Вечности, побольше узнав о пришельцах, он понял, что был незаменим примерно как пушечное мясо: просто расходный материал. Командование боялось подпускать ценных ученых к инопланетянам, которые могли вдруг ожить, поэтому подсовывали к ним интенданта.

– Во всей Вселенной только одна разумная раса не вступает в симбиотические отношения с другими видами: мы, люди, – тем временем продолжал Торрес. – В глазах пришельцев это повод для жалости. Вот почему они нас не уважают; для них мы – недоразвитые существа. Но лично я вижу в нашей самодостаточности силу, а в их созависимости – слабость. – Его тон приобрел знакомые пафосные нотки, словно он обращался к войскам.

– Мы здесь одни. Никому не нужен ваш тупоголовый патриотизм, – сказала женщина.

Торрес осекся, а потом с раздражением продолжил:

– В нашем случае можно рассматривать враждебных инопланетян как две сущности. Если начнется война, мы всегда будем в меньшинстве. Наличие сильного оружия уравнивает шансы.

– И ставит под угрозу все миротворческие усилия, – сказала министр. – Если они узнают, что мы работаем над «Дыханием Бога», то сочтут наши дипломатические меры недобросовестными.

Ксан стиснул конверт в потных руках. Они не работали над «Дыханием Бога». Проект прошел последние испытания. Все было готово. Никто больше не требовал от него проводить секретные экспертизы.

– Если наши миротворческие усилия окажутся успешны, никакого оружия не понадобится, – спокойно заметил подполковник.

– История не знает оружия, которое использовалось бы только для обороны. Какая бы цель ни лежала в основе экспериментов, рано или поздно любой научный труд превращается в орудие войны.

– У меня нет времени на риторику, госпожа министр. Прошу, передайте рапорт президенту и выскажите свои претензии ему лично. Я лишь подчиняюсь приказам.

– Только трусы прикрываются чужим именем, – с презрением сказала она.

Ксана пробил холодный пот. Он не раз задумывался, как именно инопланетяне, попавшие к нему на стол, лишились своих партнеров. Ему было велено записывать симбионтов как «личные вещи», но он прекрасно все понимал.

Фантасмагоры после смерти сбрасывали симбионтов; растительное тело сморщивалось и расцепляло крючкообразный отросток, которым подсоединялось к спинному мозгу партнера, окружив себя рубцовой тканью, после чего отмирала лоза, которая придавала коже фантасмагоров особую прочность и способность сливаться с окружением.

Гурудевы, соединенные с симбионтом ментально, быстро распадались на жидкие компоненты. Работая с ними, Ксан замерил время разложения, чем пользовался, замораживая трупы в самый последний момент.

Гнейсов разделить не получилось. В поисках симбионтов гигантов разбивали в каменную крошку, но так и не смогли их отыскать. Гнейсы точно вступали в симбиотические отношения, но военным не хватало данных, чтобы узнать что-то конкретное. Некоторые ученые выдвигали теорию, что связь была в основном ментальной, и симбионты гнейсов находились где-то в другом месте, но доказательств этому не было.

Никого крупнее гнейсов ученые не изучали. Просто не подвернулась возможность – они бы с радостью наложили руку на космическую станцию или разумный корабль, чтобы провести вскрытие, но просто не знали, как захватить настолько массивное существо.

«Если инопланетяне узнают об этих исследованиях…» Министр не зря упорствовала. Скорее всего, понимала, что они пытаются успокоить президента заведомо ложной информацией. Торрес преуменьшал силу оружия, и из-за этого могли пострадать люди.

Главный противник президента выбрал куда более примитивный подход – он запугивал избирателей, то и дело кричал про «зеленых человечков», утверждал, что они считают себя лучше людей, лучше американцев, и их нужно остановить. Видимо, полковник тянул время в ожидании главнокомандующего, который одобрил бы эти эксперименты.

Многих не волновало, что инопланетяне прилетают на Землю ради удовольствия; они все равно боялись «Войны миров». Хотя большинство проблем, связанных с пришельцами, возникало из-за разницы культур и недопониманий, которые возникали между самими людьми куда чаще, чем между людьми и пришельцами.

Далеко не все инопланетяне, прошедшие через Ксана, умерли от очевидных ранений. Иногда он не мог определить причину смерти – и сейчас всерьез задумался про биологическое оружие.

Он больше не хотел слушать. Выйдя из приемной, он остался стоять в коридоре, а когда внутренняя дверь открылась и послышались быстрые шаги – встал прямо у выхода. Распахнув дверь, разъяренная министр выскочила в коридор и тут же налетела на Ксана.

Пошатнувшись, он выронил конверт.

– Боже, простите, мэм, – запнувшись, выпалил он, опускаясь на колени и подбирая конверт и планшет.

Женщина оказалась довольно низкой, со светло-коричневой кожей и длинными темными волосами с проседью. Ей было где-то за пятьдесят, и по ее глазам было видно, что ей давно уже все надоело. Ксан вдруг понял, что знает ее: это была Мэнда Далл-Найф Флаинг, министр внутренних дел и бывший губернатор Техаса.

– Не ушибся, солдат? – спросила она, потирая лоб, которым ударилась о ключицу Ксана.

Тот ошарашенно посмотрел на нее.

– Я? – переспросил он, поднимаясь на ноги – так он был значительно выше ее. – Это я должен спрашивать, не ушиблись ли вы.

– Несильно, – рассеянно ответила она, учтиво ему улыбаясь. – Бывало и хуже. – Вживую ее обаяние очаровывало даже сильнее, чем по телевизору.

– Дайте взглянуть, – сказал он, обхватил ее лицо ладонями и сделал вид, будто осматривает шишку. Но сам склонился чуть ближе и прошептал: – Он врет про нелетальность оружия. Оно убивает. – А потом выпрямился и добавил: – Вы сильно ударились. Лучше сходите в медпункт, попросите приложить лед.

Надо отдать ей должное – кроме округлившихся глаз, ничто не выдало ее удивления. Она снова потерла лоб.

– Я не знаю, где здесь медпункт, солдат.

– Дайте мне минуту, и я вас отведу, – кивнув, сказал он. – Только передам кое-что подполковнику в руки.

Он оставил ее в коридоре, а сам зашел в приемную. Торрес сидел в кабинете за открытой дверью. Он говорил с кем-то по телефону, а при виде Ксана взмахом руки пригласил его войти.

– Погоди секунду, – быстро бросил он в трубку. – Опаздываешь! Вот и отлично. Так хоть эта гарпия не прознает про документы, – пробормотал он, забрал конверт и поставил подпись о получении. – Свободен.

– Сэр, мы с вашей гостьей столкнулись в коридоре, и она ударилась головой. Я хочу отвести ее в медпункт.

– Хорошо, – сказал он, махнув рукой, и вернулся к телефону.

Ксан так и не понял, что именно «хорошо» – то, что она ударилась, или то, что он решил отвести ее в медпункт, но теперь у него хотя бы появилась возможность поговорить с министром наедине и не опасаться, что их кто-то заметит.

Как выяснилось, известной ему информации было недостаточно, чтобы начать действовать. Министру нужно было что-то конкретное – или подробности об оружии, или что командование планирует с ним делать.

Ксан начал вести собственные записи, оставляя зашифрованные заметки о вскрытиях на полях «Бойни номер пять» шифром, который они с братом придумали еще в детстве. Обменявшись парой нейтральных писем с министром Далл-Найф Флаинг, он получил указания оставить собранные сведения у Билли, воспользовавшись кутерьмой праздника. Ключ к шифру он написал на подарочной бумаге, в которую обернул книгу.

Ксан не знал личности своего связного. Может, им был сам Билли, но вряд ли; скорее, его выбрали лишь потому, что понимали: он закинет неинтересный подарок куда подальше, и его можно будет спокойно забрать. Честно сказать, Ксана это не особо интересовало. Он точно знал, что кто-то еще сливает министру засекреченную информацию, но понятия не имел, кто, когда и какую, и это неведение полностью его устраивало.

Только оказавшись вдали от Земли, он понял, что зарезать хотели его. Либо потому что он слишком много знал, либо потому что связался с министром. В пиве было снотворное – видимо, убийца надеялся ослабить его рефлексы и прикончить в темноте, но сильно просчитался. Билли поплатился за это жизнью.

А Ксан в суматохе сбежал с дня рождения – с планеты, – прихватив с собой информацию об оружии.

Изначально за разработкой стояло желание научиться разделять симбиотические пары. Препарат должен был лишь ослаблять связь, но значительно чаще убивал или одного симбионта, или обоих.

В долгосрочной перспективе его планировали испытать на самом невероятном союзе в галактике – союзе инопланетян с разумными кораблями и космическими станциями. Людям просто нужно было проникнуть на борт Вечности и попытаться отделить ее от распорядителя – дело сложное, но достойное жертв. Если бы человечеству удалось захватить Вечность, они бы мгновенно оказались в позиции силы.

А если бы станция погибла – ну, тоже неплохо, ведь тогда они смогли бы ее изучить.

Солдат, сумевший отделить станцию от распорядителя, стал бы героем.

Ксан не знал, способны ли разделенные симбионты найти нового партнера. У него не было опыта работы с живыми инопланетянами.

Примерный план был таков: солдат нужно было подсадить на «Дыхание Бога», поставляя его либо в порошковом виде, как кокаин, либо в виде таблеток, после чего они в теории становились иммунны к телепатическому вмешательству со стороны инопланетян. Если получалось преодолеть этот порог, солдаты должны были подобраться напрямую к цели и ввести препарат, разрывая ее связь с симбионтом. Никто точно не знал, как конкретно солдаты должны были справиться с заведомо более сильным врагом – видимо, это зависело от конкретных пришельцев. Кто-то должен был обязательно принять наркотик с едой, кто-то – вдохнуть, а кому-то хватило бы просто коснуться.

Ксан подозревал, что военные считают главной проблемой именно телепатические способности инопланетян, а вовсе не физическую мощь гнейсов или умение фантасмагоров сливаться с окружением. Но, в конце концов, это был лишь примерный план.

Церемониться военные не собирались: они рассчитывали усеять улицы «Дыханием Бога», ведь чем больше обычных людей пользовались их препаратом, тем сложнее инопланетянам было бы захватить их разум, когда они все же решили бы вторгнуться на Землю.

Пока оставалась проблема сильного наркотического опьянения, но в дальнейшем планировалось отправлять солдат, «вооруженных» наркотиком, на все дипломатические встречи. Они должны были принимать его сами и иметь при себе в распыляемом виде вместо слезоточивого газа.

Ну, и что уж скрывать: на продаже наркотиков можно было неплохо подзаработать.

Впервые с «Дыханием Бога» Ксан столкнулся несколько месяцев спустя в компании Билли Уильямса. Он праздновал повышение и позвал друзей выпить пива, а когда все хорошенько набрались, Билли достал пакетик синего порошка.

– Ребята, эта хрень просто лучшая, – сказал он, ухмыляясь. – Как трава, только круче. И для здоровья полезно!

– Это как это? – скептически поинтересовался Ксан.

– Да откуда я знаю, мне так дилер сказал, – ответил Билли. – Не порть праздник, а?

Ксан ничего не сказал – и так догадывался, что наркотики попали к Билли от командира. Просто вскинул руки и помотал головой.

– Не, чел, я не нюхаю.

– Ничего, можно и без порошка, – отозвался Билли и передал ему пакетик синих таблеток.

Взяв одну, Ксан спрятал ее в кулаке, внимательно наблюдая за остальными, а когда они окончательно расслабились, сказал, что эта дрянь на него не подействовала, и оставил их хихикать над галлюцинациями.

Таблетку он послал министру с букетом роз. Заметки из «Бойни номер пять» передать не получилось, но так у нее появилось хоть что-то, от чего можно было отталкиваться.

Он надеялся, что с ней все хорошо, и никто не покушался на ее жизнь. Двое могут хранить секреты – но только когда один из них способен выжать из другого всю душу, если он проболтается.

По крайней мере, так ему говорила бабушка.

– Люди очнулись.

Деванши вышла из бумажной стены улья, и Ксан чуть не подпрыгнул.

– Твою ж мать, ты давно там стояла? – спросил он.

– Врачи просили передать, чтобы ты вернулся в медотсек. Они бы предпочли, чтобы пациенты первым делом увидели знакомые лица, – сказала она, пропустив вопрос мимо ушей. – Мэллори уже там. Ваш посол пока привыкает к новой роли, так что он не готов к встрече с новоприбывшими.

– Посол из него вышел хреновый, и распорядитель не лучше, – заметил Ксан. – Как выжившие? С ними все хорошо?

– Понятия не имею, – сухо ответила Деванши. – Я не спрашивала. Меня больше интересуют бреши в станции и поиск выживших. Мы ограничиваем доступ к зонам общего пользования на случай повторения ситуации и стараемся мониторить Вечность и ее нового распорядителя. Я не нанималась бегать по станции и передавать информацию.

– Так зачем пришла? – спросил он.

Деванши впилась в него взглядом. Даже после нескольких месяцев, проведенных на станции, ее угловатое лицо до сих пор пугало.

– Начальство отправило.

– А, – сказал он.

– Тебя ждут в медотсеке, – сказала она и, замерцав, слилась со стеной. Только по легкому колебанию воздуха было видно, что она вышла из зала.

Ксан поспешил в медотсек. Надежда смешивалась со страхом; чего он хотел? Чтобы все выжили? Он никому не желал зла, но… Мэллори предупреждала его, что среди пассажиров будут знакомые. Просто он не ожидал, что их будет так много.

– Люди идут на поправку, – сказал Ксану медбрат из числа гурудевов, как только тот вошел в дверь. Кажется, его звали Мэтерс, и он нравился Ксану куда больше Рена. Относительно невысокий, он смотрел на него снизу вверх, но с типичным высокомерием, которое просыпалось в гурудевах при общении с людьми.

– Финеас Морган очнулся? – спросил Ксан.

Мэтерс взглянул на экран планшета.

– Буквально только что. Все понемногу приходят в себя. Заходите быстрее, женщина уже там.

Дверь напротив отворилась. Мэллори, вышедшая навстречу, серьезно поглядела на Ксана.

– Уверен, что стоит? – прямо спросила она. – Один из них точно военный. Если хочешь, я с ними поговорю, а ты посмотри с балкона.

Вернулась та спокойная, неподверженная страху Мэллори. Он был рад ее видеть, а вот она ему не обрадовалась. Насколько же сильно он испортил их дружбу?

Ксан покачал головой:

– Там мой брат. Мне нужно его увидеть. – Он на мгновение задумался. – Спасибо, что предупредила. Слушай, мне нужно тебе кое-что рассказать, хотя, может, ты сама догадалась. Помнишь, ты говорила, что пассажиры будут как-то связаны?

Она кивнула.

– В общем, ты удивишься, но…

Но не успел он договорить, как из операционной донеслись крики.

– Да твою ж мать, можешь заткнуться?!

Все одиннадцать выживших сидели в капсулах, постепенно приходя в себя. Кто-то осматривался, обводя медотсек мутным взглядом, кто-то пытался сесть, морщась от боли. А посреди операционной вопила светлокожая женщина средних лет, царапая лицо пальцами.

Заткнуться ее просила мускулистая азиатка, знакомая Ксану до боли. Повернувшись, она сверлила кричащую женщину взглядом.

Рядом молодая девушка суетилась над темнокожей старушкой.

– Все в порядке, бабуль, все хорошо, – бормотала она, помогая ей сесть.

Вся капсула была заполнена прозрачной жидкостью – видимо, тем самым бактериальным секретом, который выделял Сонм, – и старушка промокла насквозь.

Еще шесть капсул занимали в основном женщины, белые либо латиноамериканки.

А в одиннадцатой капсуле, самой близкой к двери, сидел Финеас.

Перед глазами встало воспоминание: машина, свисающая с обрыва, умирающие родители, Финеас, кричащий рядом с ним в кресле. Ксан тряхнул головой, сбрасывая наваждение; с той поры утекло много воды, они давно выросли, и одного лишь совместно пережитого ужаса было мало, чтобы снова сплотить их.

В глазах Финеаса читалась ненависть; забавно, учитывая, что пострадал тогда Ксан. Машинально он коснулся правого предплечья, потирая оставшиеся шрамы.

Финеас перевел взгляд на Мэллори – и замер в замешательстве, будто увидел давнюю и порядком забытую знакомую.

Та удивленно хохотнула:

– Обалдеть! Солти Фаттс? Вот уж не ожидала! – Она посмотрела на Ксана; перевела взгляд обратно на Финеаса. – А, вот оно что. Вы, получается, братья?

Усилием воли Ксан расправил плечи. Напряжение не отпускало его с момента, как он нашел Финеаса в списке выживших, а история встречи Мэллори с братом ничуть не способствовала душевному равновесию.

Ксан по уши завяз в безумии, которое привнесла в его жизнь Мэллори. Пора было с этим смириться.

– Ну, Мэл, ты сама говорила – знакомые обязательно найдутся.

Врачей, работающих в медотсеке, можно было определить по ярко-синей одежде. Гурудевы ходили в полноценных халатах, а те расы, что предпочитали не носить одежду – например, гнейсы и фантасмагоры, – обходились нарукавными повязками того же цвета. Медсестры ходили в красном, лаборанты – в белом. Именно медсестра вколола кричащей блондинке успокоительное и обработала царапины, оставшиеся на ее лице. Мэллори с Ксаном тем временем осмотрели остальных и представились.

Встречу с Мэллори Финеас счел невероятным, но безумно смешным совпадением.

– Точняк, я тебя помню! Ты та барменша, которая спасла мне жизнь.

– Не совсем, – ответила та. – Просто вовремя посоветовала уехать.

– А что ты забыла тут с этим? – Он дернул головой в сторону Ксана.

– «С этим»? Сильно сказано, – ответила она, обернувшись на Ксана, словно тот их не слышал. – Это долгая история. По сути, я тут как постоянный гость станции. Ну, будем надеяться. Ксан, кстати, тоже. Есть еще человек, наш посол, но он сейчас… занят.

– Да, он свалил. Хрен знает, увидимся мы с ним еще или нет, – сказал Ксан так громко, что несколько человек испуганно на него обернулись. Бабушка бы отлупила его за такие разговоры в присутствии старших, но темнокожую старушку его выражения ничуть не смутили. – Так что оказывать вам теплый прием будем мы с Мэллори.

Та кивнула.

– Меня зовут Мэллори Виридиан, – обратилась она ко всем сразу. – Приветствую вас, так сказать, на борту станции Вечность. Пока что встретили вас так себе, и, боюсь, какое-то время будет только хуже.

– Ого, а ты оптимистка, – сказал Финеас.

Мэллори покраснела.

– К сожалению, сейчас не время щадить ваши чувства. На ваш шаттл напали; мы забрали вас на борт станции, но сейчас это не самое стабильное место. В первую очередь нужно выяснить, что случилось во время нападения.

– Вы не знаете, кто это был? – спросила темнокожая девушка, скептически хмуря брови.

– Мы пока уточняем детали, – ответила Мэллори. – Есть шанс, что ваше прибытие спровоцировало некоторый инцидент… Точнее, оно точно его спровоцировало. Мы просто не знаем, как именно.

Темнокожая девушка вместе с азиаткой помогла старушке выбраться из капсулы. Она стояла посреди медотсека, капая на пол целебным раствором, но было видно, что это не помешает ей отчитать кого-нибудь за непристойное поведение.

Постепенно выжившие вылезали из капсул, поправляя порванную одежду. Они покачивались от слабости, но в целом выглядели неплохо. Темнокожая девушка удивленно сгибала пальцы левой руки, рассматривая обрубок мизинца.

– Что именно с нами случилось? – спросила Ксана пожилая женщина.

– Шаттл был атакован при стыковке со станцией, – ответил тот, тщательно выбирая слова. – Двери не выдержали удара, и…

– Это мы поняли. Кто на нас напал? – деловито перебила она.

– Мы это выясняем, – вмешалась Мэллори. – Станция столкнулась с рядом локальных проблем, а посол Земли… – она покосилась на Ксана, – …занят. Мы пытаемся во всем разобраться. Пока ясно только то, что на шаттл напали. Погиб экипаж гурудевов и десять пассажиров – все, кто был в носовой части шаттла, и несколько в хвостовой, где находились вы. С корабля мы спасли двенадцать выживших, но один скончался от полученных травм.

Блондинка, которой вкололи успокоительное, в замешательстве огляделась – явно искала погибшего, но медперсонал уже унес его капсулу.

Старушка посмотрела на темнокожую девушку. Ксан на мгновение задумался и вспомнил их фамилию: Браун. «Будут миссис и мисс», – решил он.

– Я же говорила, что не стоит пересаживаться в бизнес-класс, – сказала миссис Браун.

– Не говори так, бабуль, – ответила мисс Браун и огляделась. – Значит, выжили только мы?

– К сожалению, да, – ответила Мэллори. – Среди погибших были ваши друзья? Попутчики?

Все покачали головами. Мэллори немного расслабилась.

– Ну, уже хорошо. Насколько мы понимаем, мы нашли и опознали всех погибших при нападении.

Ксан кивнул.

– В текущей ситуации у нас нет возможности немедленно обеспечить вам транзит обратно на Землю, но мы постараемся решить этот вопрос, а также найти способ вернуть погибших и их личные вещи их близким.

Мэллори недовольно повернулась к нему. Он специально не стал упоминать про убийство; не хотел лишней паники. Оставалось надеяться, что Мэллори доверится ему и не разрушит хрупкое спокойствие, которое ему удалось установить.

– Можно нам чего-нибудь попить? – попросила миссис Браун.

– Конечно, – ответила Мэллори. – Я позову медсестру.

Она пошла к выходу, и Ксан потянулся за ней.

– Зачем ты пообещал вернуть их на Землю? – яростным шепотом спросила она.

– Потому что остальное их сейчас не интересует. Нужно было дать им понять, что все под контролем, и их безопасность – наш главный приоритет, – сказал Ксан. – И я не обещал вернуть их сию же секунду. Просто сказал, что мы над этим работаем, чтобы они хоть об этом не волновались. Занимайся своим расследованием. Найдешь убийцу, и мы организуем им транспорт. Если доживем.

Мэллори подошла к гурудеву в красном халате с серебряной полоской на рукаве. Он стоял у входа в операционную и изучал двенадцатую капсулу, делая пометки в планшете.

– Люди хотят пить. Можете дать им что-нибудь? – спросила она.

– Могу, – спокойно ответил медбрат. – Только закончу с телом.

Мэллори опустила взгляд на погасшую капсулу.

– Напомните, из-за чего он умер?

– Наркотик, находящийся в его организме, нейтрализовал целебные свойства бактерий. Он скончался от травмы черепа, – ответил медбрат.

– Слушайте, – сказал Ксан, борясь с тошнотой, подступившей к горлу, – вы же не трогали его голыми руками? И не лезли к нему лишний раз? Вы носите перчатки, да?

– Конечно. Мы же не дикари, – надменно сказал гурудев. – Капсулы работают автономно, им не требуется вмешательство медперсонала. Все проверки, включая токсикологическую, проводит искусственный интеллект.

– Не доставайте тело, – сказал Ксан. – Я не знаю, как вы поступаете с мертвыми, но не выбрасывайте его. Не проливайте кровь, не сжигайте и не утилизируйте.

– Почему?

– Токсикологическая экспертиза показала, что за наркотик был у него в организме?

– Только то, что он нам неизвестен.

– Тогда поверьте мне на слово. Не вытаскивайте тело из капсулы, пока я кое-что не уточню.

– Сомневаюсь, что вы разбираетесь в медицине лучше нас, – холодно произнес медбрат. – Иначе вы бы не думали, что мы трогали тело голыми руками.

– Вы не знаете, что это за наркотик и как он действует. Если сожжете тело, он попадет напрямую в Вечность. Вы что, хотите подвергнуть станцию влиянию неизвестного препарата?

– Она не должна пострадать от настолько маленькой дозы.

– Ага, не должна, – раздраженно ответил он. – Но шансы есть. Просто доверьтесь мне, ладно? Подержите его в капсуле, пока ситуация не прояснится.

– Я бы на вашем месте его послушала, – сказала Мэллори. – Он эксперт в утилизации человеческих трупов. Вы разбираетесь в своей медицине лучше его, но он лучше разбирается в мертвых людях.

– Ладно, – огрызнулся медбрат. Он укатил капсулу, по пути бросив другой медсестре напоить надоедливых пациентов.

– И что это было? – поинтересовалась Мэллори, стоило медбрату скрыться из вида.

– Ты о чем?

– Ты не просто так паникуешь. Ты явно что-то знаешь про этот наркотик, хотя его даже определить не успели.

– Мэллори, я все расскажу, просто попозже, – ответил он. – Если мы не найдем людям занятие, рано или поздно они захотят прогуляться по станции. Так что чуть позже. Обещаю.

Она пристально на него посмотрела; неужели записала в подозреваемые? Но нет, она бы не стала. Ксан был с ней, когда они нашли тело Рена.

Вот только алиби на время убийства, к сожалению, у него не было.

Когда они вернулись в медотсек с водой, Финеас, младшая Браун и азиатка что-то обсуждали, стоя в тесном кругу, а миссис Браун мягко разговаривала с накачанной успокоительным блондинкой. Остальные выжившие растерянно оглядывались и хмуро смотрели на телефоны, словно ожидали увидеть связь на расстоянии в несколько световых лет от Земли.

Среди них был высокий мускулистый мужчина лет пятидесяти. Заметив Мэллори с Ксаном, он подошел и протянул руку.

– Кент Вудард, – представился он. – Я врач. Я осмотрел пострадавших, но на них ни царапины. А я прекрасно помню, что у того мужчины был сложный перелом ноги, а у той девушки – серьезная рваная рана и перевязь на руке. – Он указал сначала на Финеаса, а потом на младшую Браун.

– Мы плохо знакомы с местной медициной, – сказала Мэллори. – И не ожидали, что вместо торжественного приема мы будем встречать тяжелораненых в медотсеке в наиболее неприятный для станции день.

– Что случилось?

Мэллори обернулась на Ксана; она явно не знала, что стоит говорить, а что нет.

– Они все равно узнают. Лучше от нас, чем от кого-то чужого, – сказал он, пожимая плечами.

Мэллори кивнула.

– Вы же знаете, что станция – это живой организм, находящийся в симбиотических отношениях с представителем другой расы, который выступает в качестве распорядителя?

Доктор Вудард кивнул:

– Я слышал что-то подобное. Собственно, поэтому я и решил приехать.

– Сегодня распорядителя убили. Скорее всего, примерно во время нападения на шаттл. Пока вы дрейфовали, станция столкнулась со множеством проблем. Мы до сих пор не уверены, что конкретно произошло. Поэтому и встречаем вас мы, а не служба безопасности или посол. Они разбираются с разгневанной станцией. – Мэллори слабо улыбнулась. – Добро пожаловать на борт.

К чести Вударда, отреагировал он весьма сдержанно, только потер подбородок.

– Если возможно, когда ситуация разрешится, я бы хотел поговорить с местным врачом. Их методы могут произвести революцию в земной медицине.

– Сильно не надейтесь, – сказал Ксан. – Сверхсветовыми технологиями с нами до сих пор не поделились. Мы плохо понимаем, чем вас лечили, но…

– Пусть лучше врачи объяснят, – перебила Мэллори. – А то мы только запутаем доктора Вударда.

«И поставим под угрозу Сонм», – осознал Ксан. Он не представлял, как люди справятся с роем огромных шершней, но все они были связаны в единый коллективный разум, а значит, «Дыхание Бога» могло на них повлиять.

Он кивнул, показывая, что понимает.

– Как только появится возможность, мы передадим врачам вашу просьбу, – сказал он.

Повысив голос, Мэллори обратилась к остальным людям:

– Я постараюсь связаться со службой безопасности, но в данный момент они заняты другими делами и не могут выделить вам жилые помещения. Медперсонал согласился временно разместить вас на смотровом балконе. Пока вы ждете, мы с Ксаном проведем небольшой опрос. Мы пытаемся разобраться в случившемся, и нам пригодятся любые показания, которые вы сможете предоставить.

Некоторые возмущенно переглянулись, а остальные посмотрели друг на друга и пожали плечами.

– Как скажете, – сказал Финеас, не глядя на Ксана.

– С нетерпением жду, что вы нам скажете, – произнесла старшая Браун, вытирая целебную жижу с волос и одежды добытым у медсестер влажным полотенцем.

– Пойдемте, я вас провожу, – сказал Ксан и направился к лестнице на балкон.

Выжившие пошли за ним, но когда он поднялся и обернулся, то обнаружил за спиной не Финеаса, а азиатку.

Она отошла в сторону, потянув его за собой, и вместе они пропустили всех остальных.

– Ну, привет, Александр, – сказала она с жестокой улыбкой в уголках губ.

– Привет, Аш-два-Оу, – ответил он, мельком бросив взгляд на Финеаса.

– Так ты меня помнишь! – обрадовалась она, ткнув его кулаком в плечо. Била она по-прежнему сильно.

– Тебя сложно забыть, – ответил он со слабой улыбкой.

– Давай-ка поговорим, – сказала она.

Он кивнул в сторону Финеаса.

– Я бы хотел сначала поговорить с братом, мы с ним сто лет не…

– Не, давай сначала со мной, – сказала она. – Тебе ведь интересно, проболталась я кому-нибудь про Техас или нет.

Финеас скрестил на груди руки. Татуировки «SOLT» и «FATT» красовались у него на костяшках, но Ксан смотрел не на них, а на маленькие круглые шрамы, покрывавшие руки.

– Черт, – сказал он, задыхаясь от стыда и гнева. – Нет, Аш-два, мне нужно поговорить с братом. Это важно.

– Я ведь могу сказать ему, что мы с тобой натворили, – проницательно заметила она.

– Он и так знает, – соврал Ксан. – Пойдем, Фин.

– Не, болтайте спокойно. Мне надо отлить. Только куртку отдай, – сказал брат.

– Не выходи из медотсека. Там слишком опасно, и я не шучу, – сказал Ксан, передавая ему куртку.

– Так ты соврал, получается? – спросила Аш-два, когда Финеас отошел. – Ничего он не знает.

– Да какая теперь-то разница? – спросил Ксан. – Пойдем отойдем куда-нибудь.

Обнаружив Финеаса в списке выживших, Ксан удивился – но едва не заработал сердечный приступ, заметив имя Каллиопы Оу. Каллиопы Оу, старой армейской подруги по батальону, который солдаты между собой называли Стервятниками. В те времена они служили на мексиканской границе в Техасе – и помимо него лишь она знала, что там произошло.