Четырехтомник мемуаров академика РАН Бориса Евсеевича Чертока «Ракеты и люди» (1994–1999) стал своеобразной четырехступенчатой ракетой, донесшей до наших дней описания событий и героев самой яркой поры советской космонавтики, бесчисленных подвигов и свершений выдающихся конструкторов и космонавтов. Орбитальный полет этой книги продлило и последнее интервью космического долгожителя, данное им незадолго до ухода. Воспоминания и размышления одного из основоположников отечественной космонавтики покорили время и пространство точно так же, как и созданные им и его коллегами РН, ИСЗ и КК. Черток с огромным пиететом относился к своей профессии ученого-конструктора, создателя систем управления аппаратами. Для него Космонавтика всегда была с большой буквы, самым великим творением ума и рук человека, самым крупным достижением современной цивилизации и государства – СССР. Борис Евсеевич в своих записях отразил всю историю советской и начало российской космонавтики. Приведем лишь шесть отрывков из его рассказов о покорителях космоса.

1. «Лаврентий Берия… не вникал в противоречия между главными конструкторами. Если бы Сталин поручил ему разобраться, тот вызвал бы обоих и сказал: «Если два коммуниста не могут договориться друг с другом, значит, один из них враг. У меня нет времени выяснять, кто из вас враг. Даю вам двадцать минут. Решайте сами».

2. «Должен признаться, что, впервые увидев возможных космонавтов, я был разочарован. Они запомнились мне молодыми, похожими друг на друга и не очень серьезными лейтенантами. Со времен войны понятие «летчик-истребитель» ассоциировалось с совершенно другим образом. Если бы нам тогда сказали, что через несколько лет эти мальчики один за другим станут Героями, а некоторые даже генералами, я бы ответил, что такое возможно только во время войны».

3. «Келдыш слушал всех, не перебивая, и как будто дремал. Наконец он решил, что пора заканчивать споры, и говорил так долго, что стало ясно: он в «полудреме» выслушал, запомнил и проработал все выступления».

4. «Королёв властолюбив. Глушко честолюбив. Когда хоронили Королёва, мы вместе выходили из Дома союзов. Глушко совершенно серьезно сказал: «Я готов через год умереть, если будут такие же похороны».

5. «В 1969 г. было еще не поздно. История нашей космонавтики могла пойти по-другому, окажись мы храбрее. Эх, вот когда действительно нашей истории не хватало Королёва! Да, он мечтал о Марсе больше, чем о Луне. Решительно переложить руль мог бы широко и далеко мыслящий руководитель государства. Но такого нам не суждено было иметь».

6. «Мне скоро исполняется 100 лет, поэтому меня можно освободить от обязанности кричать: «Услышьте меня!»… Для того чтобы российская космонавтика в будущем была в первой пятерке, необходимы жесткие социально-политические реформы. Должна появиться государственная стратегия, государственная политика».

Уроженец Лодзи Петроковской губернии Царства Польского (Российская империя), Борис провел свое детство недалеко от Ходынки в Москве. Рядом с домом находились мощнейшая Ходынская радиостанция и Ходынский аэродром ВВС. Мальчик увлекся радиотехникой и авиацией, записался в радиоклуб, писал заметки для журнала «Радио всем». Окончив девятилетку, юноша в 1930 г. работал электромонтером на авиазаводе в Филях, выпускавшем тяжелые бомбардировщики. С отличием окончив МЭИ, Черток с 1940 по 1945 г. работал на авиазаводах в ОКБ В. Ф. Болховитинова и НИИ Я. Л. Бибикова.

В 1945–1947 гг. майор Черток был командирован в составе специальной комиссии в Германию, где после фашистской капитуляции основал совместный советско-германский ракетный институт «Рабе», который занимался изучением и развитием техники управления баллистическими ракетами дальнего действия. «Рабе» стал основанием другого института – «Нордхаузен», созданного С. П. Королёвым. С 1946 г. Королёв и Черток стали «неразлучной парочкой» (начальник и зам) вплоть до кончины генерального конструктора в 1966 г. Борис Евсеевич отвечал за разработку и создание систем управления РН и КК и за взаимоувязку ракет и аппаратов. Черток участвовал в создании ракет Р-1, Р-5, Р-7; запусков первых ИСЗ, спутников серий «Зенит» и «Космос», спутника связи «Молния-1»; пилотируемых КК «Восток» и «Восход»; первых автоматических межпланетных станций, в том числе «Луны-9», совершившей первую мягкую посадку на Луну; КК, осуществлявших автоматическую стыковку в космосе, и т. д.

Б. Е. Черток

В 1974–1994 гг. Борис Евсеевич был заместителем генерального конструктора НПО «Энергия» по системам управления. Затем перешел на должность главного научного консультанта генерального конструктора РКК «Энергия» им. С. П. Королёва и плодотворно работал до последних дней.

Биографы отмечали, что «своё поразительное научное и творческое долголетие Борис Евсеевич объяснял ставшим естественным постоянным стрессовым состоянием, связанным с частыми нештатными ситуациями на земле и в космосе».

«Что потрясает меня, – как-то признался Черток, – так эта трагическая дата в моей личной жизни – 27 марта. 27 марта 1942-го года погибла от сыпного тифа моя мать. Ее, медсестру, мобилизовали на борьбу с сыпняком в формировавшуюся на Урале Польскую армию. Через год 27 марта погибает Бахчиванджи. И 27 марта погибает Гагарин. Теперь я боюсь этой даты».

Борис Евсеевич не дожил до очередной «черной» даты 2,5 месяца. Он скончался 14 декабря 2011 г.

P.S. «У космонавтики должна быть многолетняя стратегия развития. Такая же многолетняя стратегия экономического, технологического и научного развития должна быть и у страны. Космонавтика – это часть технологического и научного богатства России. К сожалению, те, кто владеет большинством национальных богатств России, вкладывают деньги в строительство роскошных дорогих яхт. Стоимость такой яхты, построенной на знаменитых судостроительных верфях, где создавался немецкий военно-морской флот, по моим представлениям, превосходит стоимость самого дорогого космического аппарата. Надо прежде всего изменить социальный порядок в государстве и в умах людей. Чтобы любой космический аппарат был приоритетнее для нашего российского социального строя, чем олигархическая яхта» (Б. Е. Черток).