Дорогу в космос прокладывали не только конструкторы и космонавты, но и биологи и медики. Без них это был бы путь в царство мертвых. Лет за 10–12 до первых полетов космонавтов ученые и врачи толком не знали, с чем столкнется пилот в безвоздушном пространстве и выживет ли он вообще.

Вот лишь малая часть вопросов, на которые медикам надо было ответить прежде, чем дать добро на полет человека в космос. Как космонавт перенесет перегрузки и невесомость? Как отреагирует на стресс? Сможет ли принимать питье и пищу? С какими видами излучения столкнется? Как повлияет на тонус и психику малое замкнутое пространство кабины, гиподинамия и длительная изоляция? И т. д.

Отвечать на эти вопросы было некому – не было даже понятия космической медицины. Ближе других к этой теме находились авиационные медики, которые в 1940-х гг. исследовали влияние на организм летчиков полетов в реактивных самолетах, но всё равно этого было недостаточно.

Кому-то всегда надо быть первым. И им стал начальник лаборатории Института авиационной медицины ВВС (с 1959 г. еще и космической) подполковник медицинской службы Владимир Иванович Яздовский. Выбор на него пал хоть и случайно, но закономерно.

Уроженец Ашхабада, Владимир обладал разносторонними талантами. Получил два высших образования: техническое в Самарканде (по окончании четыре года работал мелиоратором) и медицинское в Ташкенте. Был сталинским стипендиатом, старостой курса. Как и отец-полиглот, знал несколько западноевропейских языков, что помогло ему в дальнейшем быть в курсе зарубежных научных новинок по своей тематике. Окончив курс вокала в Ташкентской консерватории, пел в ГАБТ им. Алишера Навои. На старших курсах мединститута подготовил кандидатскую диссертацию по нейрохирургии, но не стал защищать ее, а в 1941 г. ушел добровольцем на фронт. Служил терапевтом и хирургом в штурмовом авиаполку, начальником медсанчасти 289-й штурмовой авиадивизии.

В. И. Яздовский

В 1947 г. был переведен в Институт авиационной медицины, в КБ А. Н. Туполева. С первых же дней проявил себя неуступчивым исследователем, не спешившим бездумно брать под козырек. «На крик главного отвечал: «Пока в кабине не исправите, акт приемки не подпишу». При этом сам уточнял, как можно улучшить. И Туполев «отомстил»: рассказал Королёву, что есть такой спец, которого он ищет, – и технарь, и врач. Состоялась краткая встреча в Петровском парке, Яздовский был сосватан в свой же институт, но на закрытую тематику» (Александр Песляк).

Предупредив, что работа предстоит секретная, Королёв представил Яздовского министру обороны СССР маршалу А. М. Василевскому и президенту АН СССР С. И. Вавилову. Те одобрили выбор Королёва и обещали оказывать (и оказывали) Владимиру Ивановичу всестороннюю поддержку. «Я почувствовал себя прямо-таки героем детектива, – вспоминал Яздовский. – В самом деле, скромно тружусь в своей лаборатории, начальство института ничего не подозревает, а я наношу визит за визитом, один значительнее другого, участвую в обсуждении задач новой отрасли науки – и все это в абсолютном секрете!»

Яздовскому выделили комнату, передали всю имевшуюся документацию по новому направлению, предоставили помощника. Начав с нуля, Владимир Иванович за год разработал научную доктрину космической биологии и медицины. В 1949 г. он представил в Президиум АН СССР методологию и программу исследований по обеспечению космических полетов животных. После их одобрения Яздовский приступил к биологическим исследованиям верхних слоев атмосферы и космического пространства, а также изучению медицинских проблем разработки скафандров и герметических кабин.

В распоряжении исследователя были самые разные биообъекты – лисы, морские свинки, мыши, мухи, растения, бактерии, но «избранными» стали 42 собаки. Яздовский вспоминал: «Когда я изложил Сергею Павловичу наши соображения «за» собак, он весело ответил:

– Хозяин – барин! Решайте сами. Собака так собака, я не возражаю. Пусть послужит человеку и в космосе…»

Первый в мире успешный запуск собак Цыгана и Дезика на геофизической ракете Р-2А на высоту 100 км, состоявшийся 22 июня 1951 г., доказал возможность безопасного пребывания на космических высотах живых организмов в герметической кабине. В дальнейших экспериментах ученый изучал влияние на организм собак ускорений и невесомости. В 1957 г. был запущен ИСЗ-2 с Лайкой. В своей книге «На тропах Вселенной» (1996) ученый пишет: «По каналам телеметрии мы получили данные, что перегрузки прижали собаку к лотку контейнера, но она была спокойна, не дергалась. Пульс, частота дыхания повысились в 3 раза. На электрокардиограмме не отмечалось никакой патологии. Потом все показатели постепенно стали приходить к норме. Медики отмечали умеренную двигательную активность. В невесомости Лайка чувствовала себя вполне нормально. Радостный, я докладывал государственной комиссии: «Жива! Победа!» Поэтому можно без преувеличения сказать, что космический полет Лайки, на подготовку которого было отведено менее одного месяца, ознаменовал не только начало космической эры человечества (а это подтверждено специальным постановлением конгресса Международной астронавтической федерации в сентябре 1967 г.), но и трансформацию космической медицины в науку, имеющую большое теоретическое и прикладное значение».

Полеты на возвращаемых КК-спутниках Земли собак Белки и Стрелки стали прологом полета человека.

С 1953 г. Яздовский руководил наземными испытаниями в барокамерах, сурдокамерах, бассейнах и т. д., в которых участвовала группа военнослужащих, отобранных из авиационных школ, а также добровольцы – сотрудники института. Первоначально было отобрано 17 человек, т. н. «нулевых космонавтов»: Б. Бычковский, В. Девятка, Ф. Шкиренко, В. Добыко и др. В дальнейшем их число не превышало 80 человек. По воспоминаниям участников, «эксперименты шли каждый день, но каждому из испытуемых нельзя было участвовать в них более одного раза в неделю».

Начиная с 1958 г. Яздовский возглавлял специальные исследования по медицинскому обеспечению безопасности пилотируемых полетов, руководил разработкой системы отбора, подготовки, тренировки кандидатов в космонавты. Ученый осуществил медицинскую подготовку 6 космонавтов первого отряда – Ю. Гагарина, Г. Титова, А. Николаева, П. Поповича, В. Терешковой и В. Быковского.

Став первым профессором по специальности «Космическая биология и медицина», Яздовский вошел в Совет главных конструкторов.

С 1964 по 1967 г. профессор работал в Институте медико-биологических проблем Минздрава СССР заместителем директора по науке. Затем перешел в НИИ «Биотехника» главным научным сотрудником, где разработал биологические системы обеспечения условий для жизни в будущих длительных космических полетах.

Скончался Владимир Иванович Яздовский 17 декабря 1999 г. в Москве.