Глава 19
Я не смог скрыть удивление, когда обе девушки одновременно выразили желание сопровождать меня. Их синхронный вопрос повис в воздухе, а они сами растерянно переглянулись, явно не ожидавшие такого совпадения.
— Вам обеим нужно в город? — спросил я, переводя взгляд с одной на другую.
Василиса первой справилась с замешательством.
— Я сижу в этой деревне уже больше месяца, — она выразительно повела плечами, поправляя платье. — Хочется немного цивилизации. Книжные лавки, булочные, танцевальные залы… Даже просто прогуляться по нормальным мощёным улицам, а не по грязи.
— И я того же мнения, — быстро подхватила Полина, и в её ореховых глазах зажглись озорные огоньки. — После Владимира здесь, конечно, очень… колоритно, но иногда хочется развеяться. Ночная жизнь, магазины, приличные рестораны… В конце концов, хочется иметь повод надеть куда-то красивое вечернее платье!
Я позволил себе лёгкую улыбку. Очевидно, ни одна из девушек не хотела уступать другой место рядом со мной во время поездки. Что ж, это могло быть даже забавно.
— Хорошо, поедем вместе, — кивнул я, наблюдая, как обе украдкой бросают друг на друга победные взгляды, — но вам придётся замаскироваться.
Обе мгновенно напряглись. Полина нервно коснулась своих русых локонов:
— Да, конечно… Мама наверняка разослала моё описание по всем крупным городам.
— И отец тоже, — почти шёпотом добавила Василиса, опустив глаза.
Каждая думала лишь о своих проблемах. Особенно Белозёрская не подозревала о тайне соперницы. Забавно, как две беглянки из высшего общества случайно оказались в одной затерянной деревне.
— Василиса, — повернулся я к геомантке, — кстати об алхимиках. В Смоленской академии имелась хорошая алхимическая школа?
Она кивнула, но прежде чем успела ответить, вмешалась Полина:
— Знаешь, если тебе нужен алхимик, я могу тебе в этом помочь. — Она заправила прядь волос за ухо, привлекая к себе внимание. — Я видела на столе у матери доклад о молодых перспективных мастерах. Там был один алхимик из Мурома… Очень талантливый, судя по всему, но мать его забраковала.
— Почему? — заинтересовался я.
— Простолюдин с характером, — Полина усмехнулась, явно цитируя чьи-то слова. — Не хочет идти на поклон к знатным семьям, отказался от нескольких выгодных контрактов. В докладе его называли чуть ли не анархистом — представляешь? В академии постоянно дрался с аристократами, когда те задирали простолюдинов. Неуживчивый и запальчивый, но талант редкостный.
Подобное описание вызвало у меня невольную улыбку. Именно такой человек мне и был нужен — независимый, с собственным достоинством, не пресмыкающийся перед знатью.
— В Муроме, говоришь? — я потёр подбородок. — Что ж, это решает вопрос, куда именно мы направимся. Имя у этого бунтаря есть?
— Зарецкий Александр, — ответила Полина. — Мама ещё фыркала, что фамилия слишком благозвучная для простолюдина.
Решение было принято. В этот же день я отобрал людей для поездки: помимо девушек с нами отправились мельник Степан — чтобы вести дела с торговцами, в качестве надёжной охраны охотники Федот, Гаврила, Силантий и Евсей из Дербышей. Последний остался в Угрюмихе вместе с другими следопытами из соседних деревень ещё после зачистки капища — все они хотели перенять наш боевой опыт. Старосты единодушно признали, что моя дружина показала себя превосходно, и теперь с готовностью отправляли своих людей на совместные тренировки.
Подготовка к отъезду закрутилась, как вихрь. Мы снарядили две телеги: обычную — для людей и личных вещей, и грузовую — для перевозки Реликтов и кристаллов Эссенции, которые предстояло продать, а также, чтобы в неё загрузить возможные покупки. Борис получил подробные инструкции на время моего отсутствия. Ему было велено и дальше тренировать охотников по обозначенной методике. За старшего остались Захар, как управляющий деревни, и Игнатий — отец Платонова, который мог рассудить возможные конфликты.
— Следи, чтобы саженцы Светобоя поливали регулярно, но умеренно, — говорил я старому слуге, проверяя список груза в телеге.
Между тем Полина и Василиса, казалось, негласно соревновались друг с другом. Василиса составила подробный список всех перевозимых Реликтов с указанием их основных свойств и возможной рыночной стоимости. Полина, не желая уступать, взялась за организацию провизии и бытовых удобств для путешествия — каким-то чудом ей удалось раздобыть даже компактный походный набор для готовки: мини-треногу, котелки, ложки-поварёшки. С таким и в поле как дома!
— Я позаботилась о ночлеге, — заявила Василиса, стрельнув глазами на Белозёрову, когда мы грузили последние вещи. — В Муроме есть отличная гостиница «Жемчужная лебедь», где не задают лишних вопросов.
— А я нашла в Эфирнете карту города с отмеченными лавками алхимиков и торговцев Реликтами, — тут же парировала Полина, возвращай сопернице победный взгляд.
Я молча наблюдал за их негласным поединком, не вмешиваясь — пусть тешат самолюбие, если это не мешает делу. Тем более, их усилия действительно пригодятся в дороге.
Евсей помогал крепить тент над грузовой телегой, когда я подошёл проверить его работу.
— Спасибо, что взяли меня с собой, воевода, — сказал он, затягивая узел. — Никогда не был в Муроме.
— Пригодишься, — кивнул я. — И заодно город посмотришь. Как тебе тренировки с нашими?
— Отлично! — его лицо просветлело. — У нас в Дербышах никогда так не учили. Только как зверя бить, а не как в строю ходить.
К полудню следующего дня всё было готово. Телеги стояли запряжённые, люди собрались у частокола, ожидая команды к отправлению. Последний раз проверив списки и дав финальные распоряжения Борису, я махнул рукой:
— Выдвигаемся!
Скрипнули колёса, всхрапнули лошади, и наш небольшой караван тронулся в путь к Мурому — городу, где предстояло найти неуживчивого алхимика Зарецкого и существенно пополнить казну Угрюмихи.
Перед выездом я поймал себя на мысли, что впервые за долгое время чувствую что-то вроде предвкушения. Это было не просто деловой поездкой — это была возможность ненадолго отвлечься от повседневных забот, от постоянного напряжения и ответственности за людей. Даже мелкое соперничество Василисы и Полины воспринималось скорее как забавное развлечение, чем как проблема.
Впрочем, внутреннее чутьё подсказывало: расслабляться рано. Муром — город князя Терехова, возможного покровителя Химеры, а это означало, что и там может таиться опасность. Впрочем, я был к этому готов. В конце концов, для чего ещё нужны поездки в чужие города, если не для того, чтобы немного встряхнуть размеренную жизнь?
* * *
Тимур Черкасский поправил воротник пальто, подходя к массивным воротам поместья Демидовых в Нижнем Новгороде. Прохладный весенний ветер безжалостно пронизывал до костей, но холод, сковавший его тело, не шёл ни в какое сравнение с ледяным страхом, поселившимся где-то глубоко внутри. Каждый шаг по вычищенной до блеска брусчатке приближал его к моменту истины — докладу перед Никитой Акинфиевичем Демидовым, человеком, перед которым трепетали даже княжеские чиновники.
Охрана при воротах узнала его, хотя в глазах мускулистых парней в чёрных мундирах с нашивками рода Демидовых читалось лёгкое удивление. Тимур понимал — его отсутствие затянулось. Торговый караван Аристарха Фадеева давно покинул Угрюмиху, а его, доверенного агента семьи, с ними не было.
«Одна ошибка — и клятва убьёт меня. Две — и Демидовы добавят от себя», — мрачно размышлял Черкасский, поднимаясь по мраморной лестнице главного дома.
Дворецкий, чопорный старик с военной выправкой, проводил его в малую гостиную, где обычно Демидов-старший принимал доверенных лиц. Тимур остановился у камина, невольно протягивая руки к огню. Хотя на улице был март, отчего-то его знобило, словно в глубоком ноябре.
— Вернулся наконец-то, — голос Дмитрия Демидова раздался от дверей так неожиданно, что Тимур едва заметно вздрогнул.
Наследник рода Демидовых, высокий мужчина лет тридцати пяти с аккуратно подстриженной бородкой и холодными глазами, вошёл неслышно, по-хозяйски оглядывая своего агента. За ним следовал отец — грузная фигура Никиты Акинфиевича с неизменным нефритовым перстнем на пальце заполнила дверной проём.
— Господин Демидов… Дмитрий Никитич, — Тимур поклонился сначала отцу, потом сыну. — Прошу прощения за задержку. Возникли непредвиденные обстоятельства.
— Непредвиденные? — Никита Акинфиевич опустился в кресло, жестом предлагая Тимуру сесть напротив. — Караван Фадеева вернулся неделю назад, но никакой конкретики от него мы не получили.
— Именно так, батюшка, — вставил Дмитрий, наливая себе бренди из хрустального графина.
Тимур нервно сглотнул, всё его тело напряглось. Это был момент истины.
— Всё просто. Я воспользовался возможностью, чтобы расположить к себе боярина и выяснить больше о происходящем в деревне.
— Платонов настолько доверчив? — в голосе Никиты Акинфиевича сквозило сомнение.
— Не то чтобы доверчив, — Тимур позволил себе улыбку. — Скорее, тщеславен и легко поддаётся лести. Вы не представляете, с каким пафосом он рассказывал о своих «великих» планах превратить Угрюмиху в процветающий город. Человек, привыкший к столичной жизни и попавший в глушь, стремится создать вокруг себя иллюзию значимости.
— Хм, это объясняет многое, — задумчиво протянул Дмитрий, отпивая бренди. — И ты решил остаться там, чтобы?..
— Чтобы выяснить все его связи и планы,
Никита Акинфиевич подался вперёд, и каминный огонь зловеще заиграл на его хищном лице.
— И что ты узнал?
— Никакого месторождения Сумеречной стали в окрестностях Угрюмихи нет, — чётко произнёс Тимур, чувствуя, как магическая клятва, данная Прохору, словно лёд растекается по венам, контролируя правдивость его слов. — Платонов — простой выскочка, сосланный за бунт против князя Веретинского. Насколько я понял из его пьяных откровений, он подкупил начальника Реликтового приказа Сергиева Посада, некоего Мухина, чтобы тот продал ему слиток конфискованной стали. Я проверил, тот сейчас сидит в тюрьме как раз за коррупцию.
Тимур почувствовал, как клятва перестала жечь изнутри — значит, он точно следовал инструкциям Прохора. Это придало уверенности.
— Этот Платонов, — продолжил Черкасский, — тщеславный и недалёкий человек. Он хвастался, как легко провёл «этих простофиль Судаковых» и выручил за саблю целое состояние. На самом деле сам он ничего не создавал — в Угрюмихе живёт местный кузнец, полудурок от рождения. Не говорит почти и пьёт беспробудно, зато с металлом творит чудеса. Такие странные люди иногда рождаются — в одном неполноценны, в другом гениальны. Платонов просто использует его умения, выдавая работу за свою.
— И что же, этот деревенский савант настолько искусен? — нахмурился Дмитрий.
— В своей узкой области — да, — кивнул Тимур. — Я видел, как он работает. Часами может сидеть над куском металла, постукивая по нему молоточком. Зато результат получается исключительный. Однако опять же — ему нужен исходный материал, а Сумеречная сталь на дороге не валяется.
Никита Акинфиевич откинулся на спинку кресла, его грузное тело заметно расслабилось.
— То есть, Платонов — всего лишь удачливый делец, использующий умственно отсталого кузнеца? — уточнил он. — Никакого месторождения точно нет⁈
— Именно так, господин, — подтвердил Тимур. — Более того, его легко уболтать. Принял меня за наёмника, потерявшего имение, и предложил службу. Я согласился — хороший способ следить за всем, что происходит в этом захолустье.
Отец и сын переглянулись с явным облегчением.
— А как ты объяснил своё отсутствие в Угрюмихе? — прищурился Дмитрий.
— Я рассказал ему историю о больной матушке, — Тимур позволил себе лёгкую улыбку, — которую должен проведать. Этот сентиментальный простак не только поверил, но и сам настоял, чтобы я взял двухнедельный отпуск.
— Что ж, — Никита Акинфиевич хрипло рассмеялся, — не такая уж серьёзная угроза этот ссыльный дворянчик. Мы думали, он нашёл новое месторождение Сумеречной стали, но раз всё так просто…
— Совершенно никакой угрозы, — согласился Тимур. — Обычный выскочка, который пытается устроиться в глуши. Его амбиции ограничиваются превращением заброшенной деревушки в подобие уездного городка, не более того.
— И что ты предлагаешь? — спросил Дмитрий.
— Позвольте мне вернуться в Угрюмиху, — Тимур старался говорить уверенно. — Я хотел бы изучить способности этого странного кузнеца. Если он действительно настолько талантлив, как мне показалось, то его умения могли бы принести пользу вашему делу при правильном подходе. Возможно, я смогу его аккуратно переманить и вывезти из деревни. Вдобавок, дервенька находится на пересечении торговых путей между тремя княжествами. Иметь там своего человека может быть тактически выгодно, особенно учитывая нестабильность в регионе — говорят, назревает новый конфликт между Владимиром и Посадом.
Демидов-старший задумчиво погладил бороду. Его глаза, холодные как лёд, изучали лицо Черкасского.
— Что скажешь, Дмитрий? — наконец обратился он к сыну.
— Мне кажется, это разумно, — кивнул тот. — Если этот деревенский кузнец действительно так хорош, он может быть полезен. Да и полезная информация всегда в цене…
— Хорошо, — согласился Никита Акинфиевич, — но я жду регулярных отчётов.
— Безусловно, господин, — Тимур поклонился, изо всех сил сдерживая дрожь в руках.
Кажется, сработало. Они поверили.
— И ещё, — Демидов-старший поднялся, нависая над Тимуром. — Если заподозришь, что Платонов всё-таки нашёл месторождение — немедленно сообщи. Это вопрос жизни и смерти для нашего дела, ты понимаешь?
— Разумеется, господин, — Тимур ещё раз поклонился. — Я буду крайне внимателен.
Когда Черкасский покинул поместье, зимние сумерки уже сгустились над городом. Он шагал по улице, вдыхая стылый воздух, и только теперь почувствовал, как рубашка под пальто насквозь промокла от пота. Магическая клятва, данная Прохору, жила в нём, готовая убить за предательство, но сегодня он прошёл по самому краю пропасти и не сорвался.
Тимур невесело усмехнулся. Теперь он — двойной агент, идущий по натянутой над пропастью верёвке. Один неверный шаг — и последствия будут фатальными. Но выбора уже не было. Только двигаться вперёд, надеясь, что однажды всё это закончится, и удача не отвернётся от него.
* * *
Дорога в Муром оказалась длиннее, чем я ожидал. Мы двигались через смешанные леса, перемежающиеся полями и небольшими деревушками. Весенняя распутица немного подсохла, но в низинах колёса всё равно норовили увязнуть, замедляя наше продвижение. Тут уж выручала наша с Василисой магия земли. К счастью, погода выдалась ясная, и ночёвки под открытым небом не доставляли особых неудобств.
На третий день пути Федот начал развлекать нас историями о своих охотничьих приключениях. Его рассказ о том, как он голыми руками отбился от медведя, вызвал скептические усмешки у Силантия.
— Брешешь ты всё, Федька, — хмыкнул тот, помешивая кашу у костра. — Медведя голыми руками? Ты ж после трёх кружек браги от собственной тени шарахаешься.
— А вот и не брешу! — возмутился Федот. — Он малый был, тощий, годовалый. Я его за уши да по носу — он и сбежал!
Общий хохот разнёсся над поляной. Даже Василиса, обычно сдержанная, прикрыла рот ладонью, пытаясь скрыть улыбку. Полина же смеялась открыто, запрокинув голову, и в свете костра её волосы казались расплавленным золотом.
На следующее утро нас ждало испытание — переправа через разлившуюся после весенних дождей речку. Основной мост был подтоплен, и нам пришлось искать обходной путь через старый деревянный настил, который выглядел так, будто его соорудили ещё при царе Горохе.
— Не выдержит, — категорично заявил Степан, глядя на прогнившие доски. — Особенно грузовую телегу.
— Сам мост — может и нет, а вот лёд — другое дело, — задумчиво протянула Белозёрова, оценивающе глядя на бурлящий поток.
Она спешилась, подошла к самому краю воды и, вытянув руки, сосредоточилась. Поначалу ничего не происходило, но вскоре поверхность реки начала покрываться тонкой корочкой льда. Льдинки смыкались, нарастали, и спустя минуту перед нами уже был широкий ледяной мост, сияющий в лучах солнца.
— Ох, и сильна, барыня! — восхищённо выдохнул Федот. — Такую махину сотворить!
— Главное — быстро переправляться, пока лёд не треснул, — заметил я. — Полина, сколько он продержится?
Девушка прикусила губу, прикидывая.
— Минут пятнадцать-двадцать, не больше. Я старалась, но течение сильное, да и жарко сегодня.
— Значит, за дело! — скомандовал я. — Телеги вперёд, поклажу не снимать! Живо, живо!
Мы действовали быстро и слаженно. Возницы погоняли лошадей, стараясь выдерживать дистанцию, чтобы равномерно распределить нагрузку на лёд. Василиса страховала переправу своей магией земли, готовая в любой момент укрепить или восстановить ледяное полотно пластами камней.
К счастью, её помощь не понадобилась. Благодаря чарам Полины, наш маленький караван благополучно пересёк реку менее чем за десять минут. Как только последняя повозка съехала на твёрдую землю, гидромантка перестала удерживать концентрацию, и ледяной мост пошёл трещинами, разбившись на сотни сверкающих осколков.
— Вовремя! — выдохнул Степан, утирая пот со лба. — Спасибо, госпожа чародейка! Без вас несдобровать бы нам тут.
Полина устало улыбнулась и пошатнулась. Похоже, создание ледяной переправы отняло у неё немало сил.
К вечеру третьего дня перед нами наконец открылся Муром — внушительный город, раскинувшийся на высоком берегу Оки. Его белокаменные стены красиво контрастировали с тёмно-зелёными куполами многочисленных храмов. Меня поразили яркие расписные терема и боярские палаты — особняки, красующиеся вдоль главных улиц.
В отличие от строгого Владимира и чопорного Сергиева Посада, Муром показался мне более жизнерадостным и открытым. Улицы были шумными, полными торговцев, ремесленников и простых зевак. Повсюду чувствовалось влияние южных земель — в одежде встречались яркие цвета и витиеватые узоры, в воздухе витали ароматы специй.
При въезде в город нас остановила стража, украшенная гербами князя Терехова. Осмотр был поверхностным — я предъявил документы воеводы и заплатил положенную пошлину, после чего нас пропустили без лишних вопросов.
— Только смотрите, без нарушений, — напутствовал нас сержант. — Его сиятельство велел строго следить за порядком, особенно за чужаками.
По совету Василисы мы остановились в гостинице «Жемчужная лебедь», расположенной на тихой улочке недалеко от торговой площади. Двухэтажное здание с широким внутренним двором оказалось вполне приличным, хотя и не роскошным. Я арендовал три комнаты — одну небольшую для себя, вторую для девушек, третью попросторнее для остальных спутников. Для телег и лошадей нашлось место в просторной конюшне.
Хозяин гостиницы, лысоватый мужчина с внушительными усами, лично проводил нас в комнаты и распорядился подать ужин.
— Надолго к нам? — поинтересовался он, помогая внести вещи.
— Как дела пойдут, — уклончиво ответил я. — Дня три-четыре, не меньше.
За ужином мы обсудили план действий на следующий день. Я разложил на столе карту города, взятую на стойке гостиницы.
— Реликтовый приказ здесь, — указал я на отметку недалеко от центральной площади, — но нам он не нужен. В Муроме, в отличие от Сергиева Посада, разрешена свободная торговля Реликтами и Эссенцией.
Эту информацию было несложно узнать в Эфирнете, пока добирались до города.
— Купеческие ряды в южной части города, — добавил Степан. — Там и узнаем текущие цены.
— Вот что, — я повернулся к мельнику. — С утра ты с Силантием и Евсеем отправляйся на рынок. Пройдите по лавкам, разузнайте цены на всё, что мы привезли. Не продавайте пока ничего, только сравните предложения.
— Понял, Прохор Игнатьевич, — кивнул Степан.
— А мы, — я посмотрел на Василису и Полину, — пойдём искать нашего алхимика. Федот и Гаврила пойдут с нами для охраны.
Девушки в ответ тоже закивали, понимая что сначала дело, а затем прогулки и походы по магазинам.
— Встретимся здесь к обеду, — подытожил я. — Если кто-то задержится, отправит весточку через магофон.
Степану я вручил артефакт, оставшийся от покойного старосты.
Утро началось с небольшой суматохи — Полина обнаружила, что забыла свою косметичку, а Василиса никак не могла найти идеальную шляпку для «маскировки». Наконец, обе девушки предстали передо мной в простых, но добротных платьях горожанок среднего достатка, с волосами, собранными под кокетливыми шляпками. Глядя на их преображение, я едва сдержал улыбку — даже в таком виде они выглядели слишком утончёнными для обычных жительниц города.
После завтрака наши пути разошлись. Степан с охраной отправился изучать рынок, а мы впятером направились в ремесленный квартал, расположенный в восточной части города. По дороге Полина, поправляя головной убор, рассказывала об алхимике Зарецком:
— В докладе говорилось, что он специализируется на зельях и синтезе Эссенции. Это когда из нескольких обычных кристаллов создаётся один, но с усиленными свойствами. Редкий талант, даже в академиях этому мало кто обучен.
— Звучит впечатляюще, — признал я, разглядывая вывески лавок. — А что ещё ты о нём знаешь?
— Не так много, — вздохнула Белозёрова. — На весеннем конкурсе алхимиков в Муроме он занял второе место, обойдя десятки аристократов. Говорят, это вызвало скандал.
— Не верю я в таких гениев из народа, — фыркнула Василиса. — Скорее всего, просто неплохой ремесленник с завышенным самомнением.
— А вот и увидим, — хмыкнул я, замечая, как напряглась Полина.
Ремесленный квартал Мурома впечатлял разнообразием. Мы проходили мимо кузниц, гончарных мастерских, швейных ателье. Особенно выделялись стеклодувы — витрины их лавок сверкали изделиями удивительной красоты: от простых стекло и бутылок до причудливых фигурок животных и сказочных существ.
По указанному в докладе адресу располагался небольшой двухэтажный дом с мастерской на первом этаже. Над входом висела вывеска «Мастерская стекла Зарецких», украшенная изображением стеклянного цветка с радужными лепестками.
В мастерской нас встретил пожилой мужчина с седеющей бородой и руками, покрытыми мелкими ожогами — следами работы со стеклом. Он с подозрением осмотрел нашу компанию.
— Чем могу служить? — с опаской поинтересовался он.
— Доброго дня, — я слегка кивнул. — Мы ищем Александра Зарецкого, мастера-алхимика. Мне рекомендовали его как выдающегося специалиста.
При упоминании сына лицо старика изменилось. В его глазах промелькнула тревога, а затем и откровенная боль.
— Саши нет, — глухо произнёс он. — Пропал мой сын… пять дней назад. Как сквозь землю провалился.
Из-за занавески, отделяющей мастерскую от жилых помещений, появилась пожилая женщина. Её глаза были красными от слёз, а руки нервно теребили край передника.
— Вы слышали что-нибудь о нашем мальчике? — с надеждой спросила она, подходя ближе. — Вы из княжеской стражи?
— Увы, нет, — мягко ответил я. — Мы приехали из другого княжества. Я — боярин Платонов, воевода Угрюмихи, а это мои спутники. Мы хотели предложить вашему сыну работу.
Женщина разрыдалась, а её муж обнял её за плечи.
— Пропал говорите? Можете рассказать больше? — аккуратно спросил я.
— Пройдёмте в дом, — пригласил он. — Раз уж вы проделали такой путь…
В небольшой, но аккуратной гостиной мы узнали историю исчезновения алхимика. По словам родителей, Александр последние несколько месяцев работал над каким-то важным проектом. Часто задерживался допоздна в своей лаборатории, расположенной в пристройке к дому, был возбуждён и говорил о прорыве.
— А потом, — дрожащим голосом рассказывала мать, — он просто не вернулся домой. Это было в прошлую среду. Утром ушёл закупать ингредиенты на рынке, и всё… Стража искала, но без толку.
— Перед исчезновением он говорил о чём-то необычном? — спросил я. — Может, появились новые знакомые или кто-то проявлял интерес к его работе?
Отец алхимика задумался.
— Пару раз приходили какие-то люди в форме княжеской службы, — вспомнил он. — Вроде как проверка пожарной безопасности. И ещё Саша говорил, что его позвали в княжеский дворец показать какие-то опыты… Но это было месяц назад, и всё вроде прошло нормально.
— У него была девушка? Друзья? — продолжал я расспрашивать, отмечая, как внимательно слушают родителей Василиса и Полина.
— Он совсем одичал последний год, — вздохнула мать. — Всё в лаборатории да в лаборатории. Даже во время еды говорил только о своих опытах.
— Боярин, — внезапно отец алхимика бухнулся передо мной на колени, — вы человек влиятельный, сразу видно. Помогите найти нашего сына. Мы все накопления отдадим, только верните его…
Я мягко поднял старика с колен.
— Встаньте. Я посмотрю, что можно сделать. Можно осмотреть его лабораторию?
Родители с готовностью провели нас в пристройку. Там царил творческий беспорядок — колбы, реторты, ступки и множество незнакомых мне приспособлений. На стенах висели таблицы, исписанные формулами, а на рабочем столе лежали засушенные образцы различных Реликтов.
— Я обещаю вам, — сказал я, обращаясь к родителям, — что сделаю всё возможное, чтобы найти вашего сына. Или хотя бы выяснить, что с ним случилось.
Их глаза наполнились преждевременными слезами благодарности.
А вот мне что-то подсказывало, что исчезновение этого алхимика связано с чем-то гораздо более серьёзным, чем обычное преступление.
