Французский натуралист Жан Батист Ламарк (1744–1829) в двух томах «Философии зоологии…» высказал свою версию эволюции: «Бесконечно разнообразные, но крайне медленно изменяющиеся условия существования, в которые постоянно попадали животные каждой породы, вызывали у каждого из этих животных новые потребности и по необходимости изменяли их привычки».

По его мнению, постоянное и длительное употребление какого-то органа «укрепляет мало-помалу этот орган», а «постоянное неупотребление того или иного органа постепенно ослабляет его, приводит к упадку». Такие признаки сохраняются в поколениях.

Википедия уведомляет: «Заслугой Вейсмана является доказательство отсутствия наследования приобретённых признаков. Он предполагал, что за наследственность отвечают хромосомы ядра клетки… Одним из тех, кто признавал наследование приобретённых травматических признаков, был Иван Владимирович Мичурин. Для доказательства своей точки зрения Мичурин использовал “метод воспитывания” растений, который состоял в воздействии на сеянцы различными факторами. Развитию и распространению идей Мичурина способствовал Трофим Денисович Лысенко и его сторонники».

У академика АН СССР Т.Д. Лысенко (1898–1876) репутация весьма мрачная. Для многих он – олицетворение гонений на генетиков и генетику в СССР, псевдоучёный и губитель Н.И. Вавилова. И такой человек был избран в Академию наук СССР?! Его кандидатуру выдвигали на соискание Премии имени В.И. Ленина:

«Настоящим представляю в качестве кандидата на премию в 1933 году агронома Т.Д. Лысенко. Его работа по так называемой яровизации растений несомненно является за последнее десятилетие крупнейшим достижением в области физиологии растений и связанных с ней дисциплин… Его открытие даст возможность широкого использования мировых ассортиментов растений для гибридизации, для продвижения их в более северные области.

И теоретически и практически открытие Лысенко уже в настоящее время представляет исключительный интерес, и мы бы считали т. Лысенко одним из первых кандидатов на получение премии».

Кто это писал? Академик Н.И. Вавилов (в тот год премия не присуждалась). Никто его к этому не принуждал, и вряд ли он кривил душой. Выходит, были у Лысенко основания, чтобы получить звание академика. Правда, не за теоретические исследования, а за практические свершения.

В теории тоже не всё так просто, как в Википедии. Август Вейсман в книге «Зародышевая плазма. Теория наследственности» (1892) доказывал отсутствие влияния организма на зачатковое вещество, обрезая хвосты у мышей в 22 поколениях. Несмотря на такое обрезание, не появились бесхвостые мыши.

Столь наивный опыт не опровергает гипотезу Ламарка: «У всякого животного, не достигшего предела своего развития, более частое и более длительное употребление какого-нибудь органа укрепляет мало-помалу этот орган, развивает и увеличивает его и придаёт ему силу, соразмерную длительности употребления. Постоянное неупотребление того или иного органа постепенно ослабляет его, приводит к упадку, непрерывно уменьшает его способности и, наконец, вызывает его исчезновение».

Доказательство идеи Ламарка – вислоухость у домашних животных. В естественных условиях млекопитающие двигают ушами, улавливая звуки. Ушные мышцы у них хорошо развиты. Приручённым животным не нужно «управлять ушами», и соответствующие мышцы атрофируются. Вислоухость – не результат искусственного отбора и не атавизм. Она возникла естественно. У тех видов птиц, которые избрали наземную жизнь, атрофировались крылья.

В статье «Генетика» (1946) Лысенко изложил хромосомную теорию наследственности Менделя – Моргана. Привёл фрагмент очерка «Генетика» из Американской энциклопедии: «Родители не производят ни потомка, ни даже воспроизводящую исходную клетку, из которой получается потомок. Сам по себе родительский организм представляет не более как побочный продукт оплодотворённого яйца или зиготы, из которого он возник…

…Изменения тела, вызванные у родителей влиянием окружающей среды, не наследуются потомством. Это происходит потому, что потомки не являются продуктом тела родителя, но лишь продуктом того зародышевого вещества, которым облечено это тело».

Выходит, если родители наркоманы, заражены венерическими болезнями, это не должно сказаться на потомстве. На это Лысенко ответил:

«Морганисты-менделисты вслед за Вейсманом исходят из того, что родители не являются родителями своих детей. Дети и родители, согласно их учению, являются братьями или сёстрами. Больше того, и первые (то есть родители) и вторые (то есть дети) вообще не являются сами собой. Они только побочные продукты неиссякаемой зародышевой плазмы».

Лысенко не отрицал генетику: «Генетика – раздел биологической науки о развитии организмов. Её можно также назвать разделом науки, изучающей наследственность и её изменчивость. Существует две генетики: старая и новая. Они резко противоположны в своих исходных положениях.

Первая из них, именуемая менделевско-моргановской, признаёт в организме особую зародышевую плазму, которая, в отличие от обычного тела, только и обладает наследственностью. По Т. Моргану, “наследственность является термином, выражающим… связь непрерывности вещества зародышевой плазмы и результатов её действия в последовательных поколениях, возникающих из зародышевой плазмы”.

Изменения зародышевой плазмы (мутации) якобы совершенно независимы от тела (сомы) организма. Отсюда само собой разумеется, что изменения (мутации) зародышевой плазмы, или наследственного вещества, независимы от условий жизни, воздействующих на тело организма. Поэтому никогда и никакие новые свойства и признаки, приобретённые организмом в результате воздействия условий жизни, не наследуются».

Под воздействием радиации, химических веществ «зародышевая плазма» (которой нет) могла меняться хаотично. Неудачных мутантов «отбраковывает» естественный отбор, а случайно возникшее полезное свойство передаётся следующим поколениям.

Но одного этого для объяснения эволюции недостаточно. Это понимал Ч. Дарвин: «Известное, может быть, и значительное влияние можно приписать упражнению и неупражнению органов».

Он основывался на фактах: «Невозможно отрешиться от этого заключения при виде, например, эйтоновой утки с её крыльями, непригодными для летания почти в такой же степени, как у нашей домашней утки, или при виде… некоторых кротов, обычно слепых и с глазами, покрытыми кожей; или, наконец, при виде слепых животных, живущих в американских и европейских пещерах».

Ламаркизм он считал дополнением к учению о естественном отборе. Лысенко подчёркивал практический аспект: «Согласно этой науке, человек может пользоваться только случайно появляющимися, не управляемыми им мутациями… Этим самым закрывается путь нахождения средств и способов направленного изменения природы (наследственности) организмов. Поэтому теория менделизма-морганизма, по сути, всегда находилась в явном противоречии с запросами и требованиями как селекционно-семеноводческой практики, так и племенного дела в животноводстве».

К середине ХХ века классическая генетика была далека от практики сельского хозяйства, а в обосновании эволюционной теории зашла в тупик. Случайной изменчивостью, как показывают расчёты, нельзя обеспечить постоянное усложнение – с ускорением! – организмов, нервной системы, головного мозга.

Лысенко оговаривался: «Мичуринская генетика признаёт хромосомы, не отрицает их наличия. Но она не признаёт хромосомной теории наследственности, не признаёт менделизма-морганизма».

Порой он был излишне категоричен. Например: «Наследственностью обладают не только хромосомы, но живое тело, вообще любая его частичка». Что значит – частичка? Клетка? Не у всех организмов каждая клетка способна размножаться.

Но в этом его сомнительном утверждении был элемент провидения. Генетики открыли молекулы ДНК в митохондриях, энергетических органах клетки. Последовала череда открытий западных учёных, позволившая доказать то, что называли «лысенковщиной» и псевдонаукой. В 2013 году проф. Н.А. Чуриков, заведующий лабораторией организации генома Института молекулярной биологии РАН, сказал в интервью:

«Стрессовые условия содержания, приводящие к повышенному уровню гормона кортизола, у грызунов передаются от родителей к детям. Более того, признаки того, что крыс содержали в условиях стресса, отслеживаются на протяжении до четырёх поколений. Уверен, что и у людей нечто похожее имеет место».

Подобные эффекты, названные эпигенетическими, наиболее широко распространены у растений (на них обычно ссылался Лысенко). Чуриков продолжал: «Я был прошлой осенью в Бостоне на конференции, название которой переводилось примерно как “Наследование через поколения приобретённых признаков”… Звучит это как что-то, сильно напоминающее идеи Трофима Денисовича Лысенко. Его там, кстати, иронически, но вспоминали, даже фотографии показывали… Как мы теперь понимаем, он увидел эпигенетический феномен. Жаль, конечно, что правильное понимание роли и места эпигенетических механизмов, соотношение генетики и эпигенетики, пришло только сейчас».

Лысенко высказался обобщённо: «Причиной изменений природы живого тела является изменение типа ассимиляции, типа обмена веществ». А в этом процессе активно участвуют митохондрии…

Лысенко и его яростные противники в пылу борьбы становились догматиками, признающими только своё мнение. В таких ситуациях синтеза знаний осуществить невозможно. На том историческом отрезке позиция практиков («мичуринцев») была для руководства СССР предпочтительней позиции теоретиков («менделистов-морганистов»).

Использование достижений химии и физики в биологии определило развитие биохимии и биофизики. Они развивались вне прямой связи с практикой. Молекулярная биология потребовала использования новых методов и идей, перехода на язык сложных формул и понятий.

Т.Д. Лысенко истово верил в существование единственно верной философской системы, которой соответствуют его взгляды, по этой причине неоспоримые. Когда надо было крепить единство державы и веру в правильно выбранный политический курс, она была оправдана. Для науки такое единомыслие ведёт к деградации теоретической мысли.

Читая по просьбе Лысенко проект его доклада, Сталин вычёркивал ссылки на «буржуазную науку». В одном месте отметил на полях: «Ха-ха-ха! А как насчёт математики, а как насчёт дарвинизма?» Вычеркнул раздел «Основы буржуазной биологии ложны».

Веря в прогрессивность «мичуринского» направления в науке, Лысенко стремился подавить сопротивление своих оппонентов. Его победа стала ударом по теоретической биологии в СССР, переходящей по логике своего развития на молекулярно-атомный уровень.

Потом был ответный удар по «лысенковщине». А когда была доказана возможность передачи приобретённых особью признаков потомству, идеи Т.Д. Лысенко об управлении наследственностью несправедливо замалчивались.

Доктор медицинских наук М.И. Анохин писал, что за идеи, которые отстаивал Лысенко, американская цитолог и генетик Барбара Мак-Клинток получила в 1983 году Нобелевскую премию по физиологии и медицине. Наградили её «за открытие мобильных генетических элементов».

Это достижение было отмечено с опозданием в три десятилетия. Результаты её исследований встречались неприязненно, ибо противоречили догмам классической генетики. «Спустя годы, – писала она, когда стала Нобелевским лауреатом, – я обнаружила, что сложно, если не невозможно, донести до сознания другого человека сущность предположений, к которым я пришла опытным путём. Это стало мне мучительно очевидно в 1950‐х годах, когда я пыталась убедить генетиков в том, что работа генов может и должна контролироваться… Приходится выжидать, пока сменится общее представление».

Специалисты отказывались признавать не только общие соображения и ссылки на практику Лысенко, но даже убедительные выводы Барбары Мак-Клинток на молекулярной основе в развитии классической генетики.

…Не мне судить, кто прав, а кто заблуждается в этих спорах специалистов. Только прискорбно, когда научные дискуссии переходят в ругань и склоку, сведение счётов личного характера, в административные гонения и запреты. Каждая из сторон яростно критикует противника, доказывая свою правоту, считая свою позицию безупречной.

Огрехи и крайности в теоретических взглядах ещё можно было как-то оправдать тем, что в трудные для страны времена главной задачей была борьба за урожай в ближайшие месяцы и годы. «Лысенковщина» безусловно вредна как стремление доказывать свою правоту административными методами (кстати, арестовали Н.И. Вавилова по политическим и экономическим причинам, а Лысенко не имел к этому прямого отношения). Но и многие противники ламаркизма действуют так же, не гнушаясь бранью и искажением фактов.

…Возвращение ламаркизма в трудах «мичуринцев» было достижением советской науки. Хотя теоретическое обоснование этому появилось значительно позже в трудах зарубежных учёных. Почему – не советских? Потому что советские генетики напрочь отрицали такую возможность. Они занимали твердокаменную позицию вне поисков истины.

В ХХ веке некоторые научные дискуссии перешли в идеологическое противостояние. Это уже проблема эволюции общества и науки как её части. В нашем веке интерес к теоретической науке угас. Как будто все основные проблемы мироздания выяснены и остаётся только уточнять отдельные детали. Обозначились тупики фундаментальной научной мысли. Не пора ли искать выходы из них?