Английский философ ХVII века Томас Гоббс главной причиной войн назвал соперничество: «Пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех».

Томас Мальтус придал этому тезису видимость научного обоснования, выведя закон ускоренного роста населения по сравнению с медленным увеличением жизненных благ. Это обостряет борьбу за жизненные блага, вплоть до уничтожения или вымирания наименее приспособленных особей.

Дарвин в третьей главе «Происхождения видов» сделал вывод: борьба за жизнь особенно упорна, когда она происходит между особями и разновидностями того же вида. Он привёл пример: размножение в Шотландии одного вида дрозда вызвало уменьшение числа другого вида; в России коричневый прусак вытесняет черного таракана.

Конец главы: «Все органические существа стремятся к размножению в геометрической прогрессии; каждое из них в каком-нибудь возрасте, в какое-нибудь время года… вынуждено бороться за жизнь и подвергаться значительному истреблению…

Мы можем утешать себя мыслью, что эта война в природе имеет свои перерывы, что при этом не испытывается никакого страха, что смерть обыкновенно разит быстро и что сильные, здоровые и счастливые выживают и размножаются».

Английский учёный Томас Генри Гексли, твёрдокаменный дарвинист, утверждал: в природе «никому не бывает пощады». «Наиболее слабые и наиболее глупые обречены на гибель, в то время как выживают наиболее хитрые и те, кого труднее поймать, те, которые лучше сумели приспособиться к обстоятельствам».

Да, существуют сильные, ловкие и свирепые хищники. Но их не так уж много, и между собой они обычно ладят, собираясь в стаи. Они нежно заботятся о своих малышах и умеют дружить, помогать в беде.

Проще признать, что у животных и людей бывает по-разному: дружба и вражда, мир и война. В отношениях хищников и жертв никакой войны нет, а есть только издержки системы питания.

Почему при такой борьбе виды растений и животных становятся всё разнообразнее? Казалось бы, за миллиарды лет на Земле должны были процветать немногие «лучшие» виды. Почему среди животных не преобладают наиболее свирепые индивидуумы? Почему общительные животные процветают (общественные насекомые, стадные копытные), а склонные к индивидуализму балансируют на грани вымирания? Много ли в природе примеров жестокой борьбы за существование?

Высшие животные образуют стада, стаи, семьи, заботятся о своём потомстве. Без этого их виды давно бы вымерли. Значит, есть сила взаимной поддержки, сплочённости, любви к своему (а то и чужому) потомству, заботы о слабых и немощных малышах. Любовь к Жизни – не только своей собственной, но жизни семьи, популяции.

Петербургский профессор зоологии К.Ф. Кесслер на съезде русских естествоиспытателей в январе 1880 года произнёс речь «О законе взаимной помощи». Вскоре она была издана. Он писал: «В зоологии и в науках, посвящённых разностороннему изучению человека, на каждом шагу указывают на жестокий закон борьбы за существование и часто упускают из виду, что есть другой закон, который можно назвать законом взаимной помощи и который, по крайней мере по отношению к животным, едва ли не важнее закона борьбы за существование».

По его словам, «взаимную помощь друг другу оказывают животные всех классов, особенно высших». Приведя примеры, он сделал вывод: «Чем теснее дружатся между собою неделимые известного вида, чем больше оказывают взаимной помощи друг другу, тем больше упрочивается существование вида и тем больше получается шансов, что данный вид пойдёт дальше в своём развитии и усовершенствуется, между прочим, также и в интеллектуальном отношении».

«Прогрессивному развитию как всего животного царства, так специально человечества не столько содействует взаимная борьба, сколько взаимная помощь… Всем органическим телам присущи две коренные потребности: потребность питания и потребность размножения. Потребность в питании ведёт их к борьбе за существование и к взаимному истреблению друг друга. А потребность в размножении ведёт их к сближению между собою и к взаимной помощи друг другу. Но на развитие органического мира, на преобразование одних форм в другие оказывает едва ли не более влияния сближение между неделимыми одного и того же вида, нежели борьба между ними».

Тогда же эколог, зоолог и географ Н.А. Северцов сообщил о дружном поведении птиц. Степные орлы, парящие в небе, видя падаль, кричат, оповещая сородичей. Собравшись вокруг добычи, орлы кормятся поочерёдно – сначала самые старшие, затем молодые. Такое поведение полезно для данного вида. Хотя наиболее зоркие, упорные в поисках пищи индивиды, которые чаще других добиваются успеха, вынуждены, подчиняясь чувству солидарности, оповещать о своих находках всех остальных.

Некоторые виды соколов, наделённых, по словам Н.А. Северцова, «почти идеальной организацией в целях нападения», близки к вымиранию. Они индивидуалисты. А процветают виды, практикующие взаимопомощь.

Казалось бы, тот, кто чаще других первым замечает пищу, должен тотчас подлететь к ней и лакомиться вдоволь. Он станет сильнее других, получит преимущество перед ними в голодные периоды, у него будет наиболее сильное и обильное потомство. У данной особи в каждом поколении будут закрепляться его полезные качества. А другие его сородичи, питаясь впроголодь, будут чахнуть и гибнуть. Восторжествует естественный отбор – стимулятор эволюции!

Примерно так рассуждают дарвинисты. С ними трудно не согласиться (когда живёшь при буржуазном режиме). Какой смысл самому зоркому орлу парить в небе, созывая на пиршество своих приятелей? Ведь он не просто издает крик радости при виде пищи, бросаясь к ней. Нет, он именно оповещает других о своей находке.

Польза для него только в том, что в следующий раз кто-то из его группы, видя пищу, тоже оповестит об этом всех. Паря в небе, они могут визуально контролировать огромную территорию. Так больше шансов обнаружить добычу. Они общаются, организуют совместные действия. Значит, развивают свои интеллектуальные способности.

Подобные примеры уточняют, а отчасти опровергают тезис о том, что потребность в питании неизбежно ведёт к взаимной свирепой борьбе. Можно вспомнить совместную охоту хищников, чтобы убедиться: взаимная помощь играет важную роль, содействуя общению и повышению интеллекта общественных животных.

Гепарды предпочитают индивидуализм: самка одна воспитывает детёнышей; охотятся гепарды в одиночку. Несмотря на то что они самые быстрые наземные животные, их вид не относится к числу процветающих, в отличие, скажем, от гиен, образующих дружные коллективы под водительством наиболее опытной самки.

Идею К.Ф. Кесслера активно поддержал и развил географ и геолог, философ и анархист князь П.А. Кропоткин. В книге «Взаимная помощь как фактор эволюции» («руководящие идеи которой были изложены автором в брошюре в 1894 году», пояснял он) приведено много примеров взаимной помощи, совместных действий – от беспозвоночных до обезьян.

Он и сам наблюдал такое поведение животных во время исследований в Восточной Сибири: «Меня поразила, с одной стороны, необыкновенная суровость борьбы за существование, которую большинству животных видов приходится вести здесь против безжалостной природы, а также вымирание громадного количества их особей, случающееся периодически в силу естественных причин…

Другой особенностью было то, что даже в тех немногих пунктах, где животная жизнь являлась в изобилии, я не находил, – хотя и тщательно искал её следов, – той ожесточённой борьбы за средства существования среди животных, принадлежащих к одному и тому же виду, которую большинство дарвинистов (хотя не всегда сам Дарвин) рассматривали как преобладающую характерную черту борьбы за жизнь и как главный фактор эволюции».

На озёрах весной собираются десятки видов птиц и миллионы особей для выведения потомства. Перелётные птицы движутся огромные стаями. Грызуны в степях образуют целые поселения, предупреждая друг друга об опасности. Десятки тысяч косуль, спасаясь от рано выпавшего снега, переселялись на новые территории. Эти стада скапливались для пересечения Амура в наиболее удобном месте.

«Я видел взаимную помощь и взаимную поддержку, доведённые до таких размеров, – писал Кропоткин, – что невольно приходилось задуматься над громадным значением, которое они должны иметь для поддержания существования каждого вида, его сохранения в экономии природы и его будущего развития».

Но может быть, внутривидовая борьба развёртывается в условиях наиболее суровых, когда животные испытывают острую нехватку пищи? Нет, в таких случаях «вся часть данного вида, которую постигло это несчастье, выходит из выдержанного ею испытания с таким сильным ущербом энергии и здоровья, что никакая прогрессивная эволюция видов не может быть основана на подобных периодах острого соревнования».

(Во время войн погибают преимущественно сильные, мужественные, патриотичные мужчины, а среди выживших много их антиподов.)

Кропоткин возражал против мнения о главенствующей роли любви и симпатии между животными. Так нельзя объяснить совместные действия муравьёв или термитов, объединение в стаи волков для охоты или в огромные стада – косуль, антилоп, зебр.

«Главную роль играет чувство несравненно более широкое, чем любовь или личная симпатия, – здесь выступает инстинкт общительности, который медленно развивался среди животных и людей в течение чрезвычайно долгого периода эволюции, с самых ранних её стадий, и который научил в равной степени животных и людей сознавать ту силу, которую они приобретают, практикуя взаимную помощь и поддержку, и сознавать удовольствия, которые можно найти в совместной жизни».

Между муравьями разных видов бывают жестокие схватки. Среди этих сообществ есть агрессоры. Хотя несравненно чаще обитатели десятков и сотен муравейников или термитников, расположенных на одной территории, живут мирно. Не случайно Чарльз Дарвин назвал крохотный мозг муравья – одним из самых чудесных созданий природы, более удивительным, чем мозг человека. То же можно сказать о мозге пчёл и многих других насекомых.

…В книге «Кибернетика и общество» (1958) Норберт Винер писал: «В обществах муравьёв каждый работник выполняет свою, свойственную ему функцию… Если бы человек принял это общество за образец, то он жил бы в фашистском государстве, где каждый индивидуум с рождения фатально предназначен для определённого рода занятий…

Я утверждаю, что это стремление фашистов к построенному по образцу муравьиного общества человеческому государству вытекает из глубоко неправильного представления о природе муравья и природе человека».

Тут больше политики, чем науки. Любое государство тяготеет к механической структуре. Это наиболее характерно для рабовладельческого и феодального обществ. Но и там бывали переходы из одной группы в другую; положение рабов или крепостных менялось в зависимости от конкретных обстоятельств. У муравьёв структура общества достаточно пластична.

Говорят, коллективизм подавляет личность. В такой общей форме идея ложная. Всё зависит от того, какой коллектив и что это за личность.

Сообщество животных или растений, экосистема, биоценоз только на первый беглый взгляд выглядят как механические системы. Чем лучше изучали натуралисты муравьёв, термитов, ос и пчёл, тем больше удивлялись сложности и слаженности их коллективов.

…Идею взаимопомощи как важного фактора эволюции первыми и наиболее активно разрабатывали российские учёные в феодальном обществе. В капиталистических отношениях преобладает конкуренция, индивидуализм, переходящий в эгоизм. Для русской культуры был характерен дух коллективизма и гуманизма. А наука – важная часть культуры.