Теория эволюции, представленная Чарльзом Дарвином, была встречена с энтузиазмом в научном сообществе. Наиболее резко и, обычно, некорректно критиковали её некоторые философы и теологи. Это показало, что её значение имеет идеологическое значение, выходя далеко за пределы биологии.

В спорах материалистов и идеалистов (упрощённые воззрения) теорию Дарвина взяли на вооружение материалисты. Но и сам автор теории сознавал, что она не отвечает на некоторые важные вопросы эволюции. Карл Бэр первым из выдающихся биологов высказал свои сомнения:

«Дарвинисты придают такое большое значение наследственности. А что такое наследственность, как не предопределение будущего? Не телеологична ли она в самой высокой степени? Мало того, вся способность к размножению, разве не имеет она своей задачей приуготовить новый жизненный цикл?»

В год выхода «Происхождения видов» Ч. Дарвина (1859) Бэр в докладе о племенах Новой Гвинеи упомянул об изменениях органического мира «в последовательном порядке, на которое нам указывает палеонтология». По мнению Бэра (вполне резонному), теория Дарвина объясняет всего лишь изменчивость организмов: «Вся история живых существ покоится на развитии, а развитие есть подготовление предыдущими стадиями последующих».

Биолог и географ Л.С. Берг писал: «Бэр отрицал роль случайности в эволюции, полагая, что в живых существах заложено некое устремление к известной цели… Целью этой является вся совокупность жизненных процессов организма и прежде всего – сохранение вида. Каждый организм, будь то растение или животное, осуществляет сам по себе заложенную в нём цель».

Бэр справедливо считал, что естественным отбором на основе случайностей нельзя объяснить закономерные преобразования организмов. Случайностью он считал совпадение двух явлений, не находящихся в причинной связи.

Он приводил аналогию. Если я целюсь в мишень и попадаю в неё, это закономерно. Если же в мишень попадёт камушек из-под копыта мчащейся мимо неё лошади, это явление случайное. «На том же основании, – заключает Бэр, – мы должны были бы считать весь мир за один громадный случай, если бы силы, его движущие, не были измерены целесообразно».

…Для перехода науки на новый уровень развития от исследователя требуется постановка проблемы, открывающей путь в неведомое. Указывая на зияющий пробел в дарвиновской теории эволюции, Бэр поставил важный вопрос, но ясного ответа на него не дал. «Естествознание, – писал он, – не может видеть ничего кроме Земли в качестве производительницы всего на ней живущего». Это чрезвычайно важная мысль, до сих пор не воспринятая биологами.

Каким образом проявляется творческий потенциал Земли и какова его природа? Об этом Бэр умолчал. Возможно, он исходил из каких-то своих общих соображений. Есть сведения, что он или был пантеистом (единство Бога и Природы) или деистом (вера в Мировой Разум).

«В Петербурге николаевского времени жил великий естествоиспытатель и великий мудрец, – писал о нём Вернадский. – Это исторический факт огромного значения в создании нашей культуры, хотя не многие современники это сознавали. Это начинают понимать потомки».

Идею направленного развития выделил историк и биолог Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885). Он участвовал в экспедициях по изучению рыбных промыслов на Волге и Каспии под руководством К.М. Бэра; успешно провёл в Крыму борьбу с вредителем виноградников филоксерой; разработал основы законодательства по рациональному использованию рыбных богатств России.

В трёхтомнике «Дарвинизм» (1885) Данилевский привёл много фактов, противоречащих этой теории, сделав вывод: «Каким жалким, мизерным представляется мир и мы сами, в коих вся стройность, вся гармония, весь порядок, вся разумность являются лишь частным случаем бессмысленного и нелепого; всякая красота – случайной частью безобразия; всякое добро – прямой непоследовательностью во всеобщей борьбе, и космос – только случайным частным исключением из бродящего хаоса. Подбор – это печать бессмысленности и абсурда, запечатленная на челе мироздания, ибо это замена разума случайностью».

Книгу его осудила «прогрессивная общественность», очарованная теорией Дарвина. Данилевский это предполагал: «В данное время убеждает не истина сама по себе, а то случайное обстоятельство, подходит ли, всё равно истина или ложь, к господствующему строю мысли, к так называемому общественному мнению – к тому, что величается современным мировоззрением, современной наукой».

Идею направленной эволюции наиболее основательно разработал Лев Семёнович Берг (1876–1950), будущий академик АН СССР. В 1922 году в Петрограде вышла его книга «Номогенез, или эволюция на основе закономерностей» (по-гречески «номос» – закон).

Л.С. Берг утверждал: «Эволюция организмов есть результат некоторых закономерных процессов, протекающих в них. Она есть номогенез, развитие по твёрдым законам, в отличие от эволюции путём случайностей, предполагаемой Дарвином… Прогресс в организации ни в малейшей степени не зависит от борьбы за существование».

Вот выводы Л.С. Берга:

• Организмы развиваются из многих первичных форм. Они со временем или вырабатывают схожие признаки, или ещё больше расходятся, приобретая своеобразие.

• Эволюция закономерно преобразует виды в определённых направлениях. Особенно ярко это проявляется в прогрессе, усложнении организмов, их сообществ и всей совокупности живых существ.

• Эволюционные изменения охватывают громадные массы особей, обитающих на обширных территориях. Единичные отклонения от нормы не влияют на процесс развития, как траектории отдельных камней не определяют движения горной лавины.

• Эволюция идёт скачками в соответствии с изменениями географической среды. Организмы преобразуются закономерно, по определённым направлениям.

• Борьба за существование и естественный отбор способствуют сохранению нормы. Они отсекают отклонения и не могут служить факторами биологического прогресса, в отличие от принципа взаимопомощи, гармонии в природе.

• Виды резко своеобразны, обособлены, ибо почти всегда развиваются параллельно на протяжении долгих геологических эпох.

• Эволюция в значительной степени есть развертывание существующих задатков.

• Вымирание видов происходит от сочетания внутренних и внешних причин. Например: противоречия свойств белков протоплазмы данного вида и геохимических условий окружающей среды.

Вообще-то, теория естественного отбора не исключает закономерности эволюции. Случайные отклонения от нормы отбираются по определённым критериям, в частности по степени приспособленности организма к окружающей среде. Значит, изменения среды должны направлять эволюцию.

Но как это происходит? Почему в геологической истории развитие явно преобладало над деградацией? Чем вызвано усложнение организации растений и животных, их направленное развитие? В эмбриогенезе мы знаем хотя бы то, что есть генетический код, в значительной мере предопределяющий ход эволюции зародыша. Но что направляет эволюцию животных и растений?

Английский антрополог Р. Фоули в книге «Ещё один неповторимый вид. Экологические аспекты эволюции человека» (1990) высказал наиболее распространённый взгляд на эволюцию:

«Именно мутации поддерживают и увеличивают уровень генетической изменчивости… Мутация – это ошибка в репликации гена во время мейоза. Её наличие может привести к появлению нового фенотипа (варианта), который будет конкурировать с уже имеющимися в генофонде. Хотя существуют и другие источники новаций (например, генный поток между популяциями, рекомбинации, гетерозиготность)…

Конечная численность имеющихся ресурсов в сравнении с потенциально высокой скоростью воспроизводства и ростом населения позволили Дарвину увидеть основной фактор, который делает необходимым естественный отбор, – перевес населения над ресурсами. Конкуренция – прямая или непрямая – между особями за общие источники пищи – такова обязательная предпосылка естественного отбора».

Вновь и вновь возникает вопрос: неужели можно сотворить человека из праха земного, воды и солнечной энергии простейшим методом случайных мутаций, комбинаторикой генов и слепого отбора, наиболее способных к выживанию?! Эта гипотеза не вполне удовлетворяла даже Дарвина.

Жан Батист Ламарк полагал: организм способен совершенствоваться из-за влияния окружающей среды. Но для этого надо, чтобы полезные признаки передавались потомству. Каким образом? Неясно. По мнению генетиков, молекулы с генетическим кодом необычайно устойчивы и могут меняться только от сильных воздействий. Это не улучшение текста, а его нарушения, опечатки.

Это особая тема, и к ней мы ещё вернёмся.

Л.С. Берг обосновал вывод: «Географический ландшафт воздействует на организм принудительно, заставляя все особи варьировать в определённом направлении, насколько это допускает организация вида. Здесь не место случайностям: следствия наступают с такой же фатальной необходимостью, как реакция в химии или явление в физике… Те виды, которые не в состоянии приспособиться, должны переселяться в другой географический ландшафт или вымереть».

Учение о номогенезе Берга – солидный вклад в теорию эволюции. При этом учёный смотрел в будущее: «Процесс эволюции идёт закономерно, он покоится на основе номогенеза. Как проявляются эти закономерности, это мы видим, но почему они таковы, это пока скрыто от нас. Равным образом, почему организмы в общем прогрессируют в своей организации, мы не знаем». На эти вопросы бесспорного ответа нет до сих пор.