Глава 9
Утром Игнат постучал в дверь моей спальни и торжественным голосом объявил:
— Извольте вставать, ваше сиятельство! Завтрак будет через двадцать минут.
— Откуда такая точность? — удивился я, неохотно отрывая голову от подушки.
— Так я его только что заказал из трактира, — объяснил Игнат. — Через двадцать минут доставят.
— Ясно, — рассмеялся я.
Горячий душ мгновенно прогнал остатки сонливости. Всю ночь мне снилась какая-то мистическая ерунда. Зловещая тень подкрадывалась ко мне на мосту с самыми ужасными целями. Внизу тяжело плескались волны, а на берегу стоял дом с нелепой красной башней, похожей на пожарную каланчу.
Напоследок я пустил холодную воду, радостно взвыл и выскочил из душа. Растерся жестким полотенцем, оделся и вышел в кухню.
Вежливо отодвинув Игната от жаровни, я сам сварил себе крепкий кофе. Добавил в него корицы на кончике ножа — кофе с запахом корицы особенно пришелся мне по вкусу — и немного густых свежих сливок.
С чашкой в руках я вышел на балкон и удивленно поежился. Утро было необычайно холодным для середины лета.
Ветер снова переменился. Теперь он дул с севера, безжалостно подгоняя редкие рваные облака. Они скользили по замерзшему небу как по льду.
Магия обычно защищала город от непогоды. Но иногда колдовство отступало, позволяя горожанам вспомнить, что они живут в северной Империи.
— Не замерзнет твоя клубника? — спросил я Игната, который вслед за мной вышел на балкон.
— Не должна. Мне господин Люцерн особое заклинание показал. Защитный купол называется. Под ним никакие заморозки не страшны.
— Значит, осваиваешь магию? — одобрительно улыбнулся я. — Скоро станешь настоящим волшебником.
— Полезная наука, — согласился Игнат. — Отчего же не освоить?
— А Елизавета Федоровна уже проснулась?
— Час назад. Она в кабинете. Сказала, что ей нужно поработать.
В голосе Игната мне послышалось легкое осуждение. Старик явно расстроился, что романтический ужин, который он устроил со всем старанием, не привел к закономерному результату.
— Что ж, приглашу ее к завтраку, — улыбнулся я.
Спустившись по лестнице, я постучал в дверь кабинета.
— Можно?
— Конечно, Александр Васильевич, — откликнулся из-за двери голос Молчановой.
— Доброе утро, Елизавета Федоровна, — сказал я, удивленно оглядывая кабинет.
Комната сильно изменилась. Она стала больше, в ней появилось еще одно окно, выходящее в сад. Возле этого окна стоял второй письменный стол, за которым сидела Елизавета Федоровна.
— Надо же, дом уже организовал для вас рабочее место, — улыбнулся я.
— Дом? — слегка покраснев, удивилась Елизавета Федоровна. — Я думала, что это вы.
Девушка выглядела как образцовый помощник. Она была в светло-сером костюме из-под которого выглядывала белая блузка. Огненно-рыжие волосы Елизавета Федоровна стянула в тугой хвост. Она казалась чуть старше своих лет — из-за сосредоточенного выражения лица.
— Вы же еще не знаете, — кивнул я. — Это не просто старый особняк. Он живой. Самое настоящее магическое существо. Этот дом заботится о своих жильцах и защищает их. А посторонних не пускает. Помните, что случилось со следователем Прудниковым?
— Помню, — кивнула девушка. — Я тогда сильно удивилась. Подумала, что он бесцеремонно устроил обыск.
— Нет, — рассмеялся я. — Это дом водил его по темным закоулкам.
— Вот почему мне так уютно в своей комнате, — задумчиво сказал девушка. — И вообще в доме. Здесь хорошо и безопасно.
Она посмотрела на меня и спросила, понизив голос:
— А дом нас слышит?
— Слышит, — улыбнулся я.
Елизавета Федоровна сложила руки на груди и подняла глаза к потолку.
— Спасибо за заботу!
Почувствовав короткую волну тепла, я ничуть не удивился. Это дом по-доброму усмехнулся, услышав ее слова.
Зато глаза Елизаветы Федоровны испуганно округлились.
— Он… он отвечает?
— Конечно, — рассмеялся я. — Это очень вежливый дом, ведь он принадлежит к графскому роду. А знали бы вы, как замечательно он играет в шахматы.
— Потрясающе, — улыбнулась девушка. — Я и подумать не могла, что так бывает. Интересно, каждый день моей новой жизни будет меня удивлять?
— Это целиком зависит от вас, — кивнул я. — А чем вы здесь занимаетесь?
На столе перед Елизаветой Федоровной лежало несколько листов бумаги. Частично они уже были заполнены аккуратным ровным почерком.
— Делаю записи всех вчерашних разговоров, — ответила Елизавета Федоровна. — Я подумала, что они могут вам пригодиться.
— Непременно пригодятся, — одобрил я. — Я не помешаю вам работать?
— Нет, Александр Васильевич, ни в коем случае. Я уже пишу о нашей встрече с господином Черницыным.
— Вы позволите взглянуть? — спросил я.
Взял несколько законченных листов и сел за свой стол. Начал читать, но услышал легкий скрип пера по бумаге и взглянул на девушку.
Елизавета Федоровна, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла. Ее лицо было сосредоточенно и спокойно.
Вечное перо само бегало по лежавшему на столе листу бумаги. Строчка, еще одна. Иногда перо замирало — видно, Елизавета Федоровна собиралась с мыслями. Потом острый кончик пера снова продолжал плести чернильные кружева.
Магия чистой воды! Или чистых чернил, так точнее.
Удивленно улыбнувшись, я принялся читать.
Елизавета Федоровна не только дословно передавала все разговоры. Она коротко, но емко описывала окружающую обстановку и даже выражения лиц. Неторопливо скользя взглядом по строчкам, я словно заново пережил вчерашний день. Даже вспомнил изумительный запах горячих пирожков с требухой, который ощущал возле кафе, где мы встретили инженера Изюмова.
Это были очень ценные записи. Они позволяли в спокойной обстановке воссоздать в памяти каждое слово, каждый жест, каждый взгляд.
Мало того — читая заметки Елизаветы Федоровны, я заново почувствовал настроение каждого, с кем вчера говорил. Отчаяние и злость инженера Изюмова, простодушное любопытство дворника, испуг и жалость Прасковьи Ивановны, расчетливый интерес управляющего отделением Имперского банка.
Ничем, кроме магии, объяснить это было невозможно. Да я и так чувствовал, что магический фон в комнате повышен.
— У вас настоящий магический дар, — негромко сказал я.
Елизавета Федоровна даже не отвлеклась от своих записей, и глаза ее остались закрытыми. Только щеки чуть покраснели.
— Благодарю вас, — ответила девушка. — Это очень необычное состояние.
Перо завершило строчку и с тихим стуком улеглось на стол. Елизавета Федоровна открыла глаза.
— Уверена, что раньше со мной ничего подобного не происходило, — сказала она.
— Если нам удастся увидеть статью, которую вы написали о Мясоедове, то у нас появится возможность сравнить, — согласился я. — Но думаю, что вы правы. А сейчас идемте завтракать. Игнат, наверное, уже заждался. А прийти и позвать не решается, не хочет нам мешать.
Я машинально взглянул на часы и удивленно хмыкнул. Мне казалось, что я провел в кабинете не меньше четверти часа, а стрелки показывали, что прошло всего три минуты.
— Это ты растянул время? — мысленно спросил я, обращаясь к дому.
В ответ дом прислал импульс, в котором отчетливо чувствовалось недоумение. Он явно не был причастен к фокусам со временем.
И тут мой магический дар коротко стукнул в ребра. Кажется, я догадался, что произошло.
— Елизавета Федоровна, во сколько вы проснулись? — спросил я.
— Около девяти, — ответила Молчанова.
— А сколько времени провели в кабинете?
— Не знаю. Я не следила за временем. Часа два, наверное. Мы задержались к завтраку, да? Сейчас ведь уже около полудня. Простите! Время за работой пролетело совсем незаметно.
— Сейчас без четверти десять, — улыбнулся я. — А у вас, кажется, обнаружилась новая магическая способность. Вы овладели даром растягивать время, когда увлечены работой.
— Магическая способность? У меня?
Кажется, Елизавета Федоровна не на шутку испугалась.
— Александр Васильевич, откуда у меня может быть магический дар? Вы шутите?
Я покачал головой.
— Нисколько. Дар у вас есть, это подтвердил Иван Горчаков. А он хороший целитель, так что ему виднее. И дар этот очень необычный. Посудите сами — у вас феноменальная память, вы изумительно описываете все, что с вами происходит. Да еще и управляете временем. Интересно, какой у вас Путь. Впрочем, это мы можем выяснить. Я попробую провести вас в Незримую библиотеку. Поговорите с Библиусом, он наверняка сможет вам помочь.
— Незримая библиотека? — с любопытством спросила девушка. — Что это?
— Особое магические пространство, до отказа набитое книгами, — объяснил я. — Возможно, вы уже были там, просто не помните. Незримая библиотека редко дает магу второй шанс. Но мы попробуем. Тогда сами все и увидите. Ну, а если ничего не выйдет — так и рассказывать незачем.
— У меня голова идет кругом, — призналась Елизавета Федоровна.
— Это от голода, — улыбнулся я. — Идемте завтракать.
Когда мы поднимались по лестнице, Елизавета Федоровна внезапно остановилась.
— Мои вещи, — сказала она. — Мне кажется, нужно еще раз осмотреть их, вместе.
— Думаете, вы что-то пропустили? — спросил я.
— Честно говоря, я осматривала их не слишком внимательно, — призналась девушка. — Нет, никаких писем или бумаг там не было, это совершенно точно. Но вдруг было что-то, что сможет натолкнуть вас на след? Может быть, я съезжу и привезу их сюда? И мы вместе посмотрим?
— Хорошая идея, — согласился я. — Но вам нужно показаться целителю. Я попрошу Игната, и он привезет вещи.
— А Прасковья Ивановна разрешит ему их забрать?
— Даже не сомневайтесь, — улыбнулся я.
Завтрак был великолепен. Мягкий свежий хлеб, розовый гусиный паштет со сливочным маслом, желтые ломтики остро пахнущего сыра. Украшала стол внушительная горка блинов, начиненных мягким сыром и зеленью. К блинам полагалась густая сметана. Для меня Игнат сварил кофе, а Елизавете Федоровне поставил ее любимый яблочный компот.
Но стоило мне положить на тарелку первый блин и подцепить серебряной ложечкой сметану, как мне прислал зов патриарх нашего рода Игорь Владимирович Воронцов. А зов деда — это такое событие, ради которого нужно отложить любые дела. Даже завтрак.
— Я тебя не отвлекаю, Саша? — вежливо спросил Игорь Владимирович.
— Не очень, — улыбнулся я. — Собираюсь завтракать, но это может подождать.
— Скажи честно, где ты отыскал этого господина Изюмова, — спросил дед.
— Встретил на улице, — честно признался я. — Он просил милостыню возле кафе неподалеку от Песочного переулка. А меня занесло туда по делам. Значит, он все-таки добрался до вас?
Эта новость меня обрадовала. Настолько, что я даже перестал грустить о том, что блин на тарелке остывает.
Приятно было знать, что Изюмов послушал моего совета.
— Добрался, — подтвердил Игорь Владимирович. — Явился ни свет, ни заря и умудрился вдрызг поругаться с моей охраной. Они не хотели его пускать, а он размахивал моей визитной карточкой и на всю улицу кричал, что граф Воронцов будет счастлив его видеть. Мне кажется, даже его величество слышал эти крики. Во всяком случае, я заметил, как из его Летнего дворца выбежали слуги, чтобы полюбоваться скандалом.
Дед жил на Фонтанке, по соседству с Летней резиденцией императора. В свое время он отдал немалые деньги за этот участок топкого речного берега и не прогадал. Теперь по утрам он запросто здоровался с его величеством через забор. И такое соседство приносило немалую пользу не только роду Воронцовых, но и всей Империи.
— Это моя вина, — признал я. — Вчера забыл вас предупредить. Столько дел навалилось.
— Ничего, — великодушно ответил Игорь Владимирович. — Этот Изюмов оказался очень настырным господином и пробился ко мне. От него пахло перегаром и одеколоном, как будто он сразу после рюмочной решил зайти в парикмахерскую. А костюм он наверняка у кого-то украл. Иначе как объяснить, что брюки оказались ему велики, а пиджак на два размера меньше, чем нужно? Когда он объяснил мне, зачем пришел, я хотел своими руками спустить с лестницы. Представляешь, Саша, он предложил использовать магию Времени для создания холодильных шкафов! Я никогда не слышал ничего подобного.
— Так вы его выгнали? — огорчился я.
Грустно было слышать, что гениальная идея инженера Изюмова оказалась утопией.
— Ты с ума сошел? — возмутился дед. — Я немедленно созвал мастеров и предложил Изюмову объяснить идею им. Так этот бродяга заартачился и потребовал сначала подписать бумагу, которая гарантирует его права. Пришлось разбудить юриста. Юрист составил договор, а Изюмов посадил на него жирное пятно, когда подписывал. Только после этого мы перешли к делу. Мастера выслушали Изюмова и дружно почесали в затылках. Но согласились с тем, что из его затеи выйдет толк. В общем, я отправил Изюмова в наш госпиталь, чтобы его там подлечили и откормили. Целители только что его увезли. А я теперь подыскиваю участок для фабрики.
— Рад, что вы с инженером поладили, — рассмеялся я.
— Поэтому я и прислал тебе зов, — объяснил Игорь Владимирович. — Хотел поблагодарить от всей души. У тебя удивительный талант — ты способен найти золотой самородок в куче… в общем, ты сам понимаешь. Спасибо, Саша.
— Пожалуйста, — улыбнулся я.
— Главная загвоздка в том, чтобы отыскать магов, которые способны управлять временем. Это очень редкий дар, накопители с магией времени стоят совершенно безумных денег. Вот я и решил обратиться к тебе. Вдруг у тебя есть кто-нибудь на примете?
— Маг, способный управлять временем? — переспросил я. — Знаете, мне нужно кое-что проверить. Я пришлю вам зов. Кстати, Изюмов сказал вам, что раньше он работал на графа Мясоедова?
— Да, он говорил, что Мясоедов украл его проект.
— Я слышал, что у Мясоедова очень хорошие адвокаты, — предупредил я. — Настоящие акулы. Как бы они не начали вставлять вам палки в колеса.
— Ты еще не знаешь наших адвокатов, — развеселился Игорь Владимирович. — Если понадобится, они пустят Мясоедова по миру. В общем, еще раз спасибо, Саша! Извини, что отвлек от завтрака. Приятного аппетита.
— И вам всего хорошего, — ответил я, заканчивая разговор.
Елизавета Федоровна вопросительно посмотрела на меня. По выражению моего лица она догадалась, что я с кем-то разговаривал.
— Инженер Изюмов благополучно добрался до моего деда, — улыбнувшись, объяснил я. — Игорю Владимировичу не терпелось меня отблагодарить.
— Значит, ваш дед поможет этому бедняге? — просияла Елизавета Федоровна.
— Уже помогает, — заверил я. — Игорь Владимирович отправил Изюмова в госпиталь, там его вылечат от депрессии и недоедания. А потом они вместе примутся переворачивать экономику Империи вверх тормашками. Любимая забава моего деда.
— У вас очень хорошие отношения с дедом, — заметила Молчанова.
— Да, — кивнул я. — Но сейчас я мечтаю вступить в близкие отношения с этим блином. Он уже заждался, пока его съедят.
С этими словами я нацелился ножом и вилкой на блин. И даже успел откромсать от него кусочек.
Вот только проглотить его мне было не суждено. Этому помешал голос Миши Кожемяко, который бесцеремонно ворвался в мое сознание и завопил:
— Саша, мы опознали одну из убитых девушек!
