Глава 25
Следующим вечером я сидел за столиком в кофейне Набиля и неторопливо потягивал горячий крепкий кофе со сливками. Дул холодный западный ветер. Он снова гнал невскую воду вверх по течению. От этого по реке ходили волны, и плот слегка покачивало.
На столике передо мной уже стояли три пустые чашки.
— Предстоит трудный вечер, Александр Васильевич? — понимающе спросил Набиль.
Он убрал пустые чашки, а передо мной снова поставил полную — со свежим кофе.
— Да, — кивнул я. — Сегодня мы будем ловить убийцу. Помните, я рассказывал вам про человека, который нападал на девушек? Он убивал их на мостах, во время обратного течения. От него пострадала Елизавета Федоровна.
— Вы нашли его? — улыбнулся Набиль.
Я пожал плечами.
— Мы расставили ловушку. Надеюсь, он попадется.
— А как себя чувствует Елизавета Федоровна?
— Она в трудной ситуации. Из-за нападения ее магический дар резко усилился. Пришлось поместить ее в госпиталь. И не просто в госпиталь, а в особую палату, которая полностью изолирована от всякой магии. К ней даже заходить никому нельзя — во всяком случае, никому из одаренных. И зов посылать нельзя. Ей теперь и поговорить не с кем, кроме сиделки.
— Такое пережить непросто, — согласился Набиль. — Магу, который только-только почувствовал свой дар, нельзя надолго оставаться в одиночестве. Это может лишить его уверенности в своих силах. И тогда плохо дело.
Набиль сварил себе кофе и присел за мой столик.
— Хотите послушать одну старую историю? — спросил он.
— Конечно, — улыбнулся я.
— Вы знаете, что я много лет путешествовал по всем уголкам мира. Я очень любопытен — как и всякое магическое существо. Особенно меня интересовали люди. Я ведь одновременно и похож на них, и отличаюсь. Мне нравилось бродить среди людей, слушать их разговоры, наблюдать за их поступками. И очень нравилось оставаться незамеченным.
Набиль весело улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
— Беда была в том, что любой сильный маг легко мог распознать мою магическую природу. А сильных магов хватало во все времена.
— И что же вы придумали? — заинтересовался я.
— В одном небольшом городке я повстречался с искусным артефактором. Он держал небольшую мастерскую в переулке, где густо росла сирень. Чинил часы и замки для горожан. Делал охранные амулеты, накладывал магическое плетение на кухонные ножи, чтобы они никогда не тупились. А по вечерам любил придумывать всякие забавные магические штуковины. Однажды он сделал маленькую собаку — величиной не больше ладони. Она задорно лаяла, спала у него в ногах и даже гонялась за кошками. В другой раз нанес магическое плетение на бокал — и тот каждый вечер сам собой наполнялся его любимым напитком.
— Очень удобно, — улыбнулся я.
— Для меня он сделал амулет. Как только я надевал его, вся моя магическая сила оставалась внутри. Ни один маг не мог заметить ее. Я становился неотличим от обычных людей, у которых вовсе нет магического дара.
— Подождите, — нахмурился я. — Вы надевали этот амулет, и магия не могла воздействовать на вас?
— Нет, — покачал головой Набиль. — Наоборот. Я не мог воздействовать на магию.
— Значит, Елизавете Федоровне такой амулет не подойдет, — расстроился я. — Зато я мог бы им воспользоваться, чтобы поговорить с ней без вреда для нее.
— Да, — кивнул Набиль. — Поэтому я вам про него и рассказал. Но вы должны помнить, что у такого амулета есть свои ограничения. Нельзя носить его слишком долго. Иначе вы потеряете магический дар навсегда.
Джинн щелкнул ногтем по фарфоровой чашке, и она тихо зазвенела.
— Такое магическое плетение иногда наносят на кандалы, а потом надевают их на преступников, — сказал он. — Это самая мучительная участь для мага, которую только можно себе представить.
— Спасибо за предупреждение, — кивнул я. — А этот амулет еще у вас? Вы можете одолжить его мне?
— Я поищу, — согласился Набиль.
Он скрылся зе стойкой и почти сразу вернулся.
— Вот, возьмите.
Джинн протянул мне простое бронзовое кольцо, которое висело на тонкой цепочке.
— Только не надевайте его здесь, если не хотите промокнуть до нитки.
— Кофейня сразу исчезнет? — улыбнулся я.
— Вот именно.
Конечно, я не удержался. Едва сойдя на берег, сразу же надел амулет. Холодный металл коснулся кожи, и меня словно обступила ватная тишина.
Не знаю, как это объяснить. Я по-прежнему слышал тонкий свист ветра и плеск воды, крики чаек и шум мобилей на другом берегу реки.
Но из этой привычной симфонии пропала какая-то важная тема. Словно в оркестре замолчал один-единственный инструмент. Но без него вся музыка потеряла смысл.
Краски потускнели. Даже трава как будто выцвела и покрылась пылью. А вечернее небо стало серым и обыденным.
Ледяные мурашки побежали по спине. Я почувствовал себя неуютно. Обернулся и увидел, что магическая кофейня бесследно исчезла. Остались только серые мокрые камни, сердитые волны и принесенный ими мусор.
— Так вот как это бывает? — вслух сказал я.
Стоило мне снять кольцо, и кофейня снова появилась. Мир стал прежним — цветным и удивительным.
Набиль стоял, облокотившись о перила, и смотрел на меня. Он помахал мне рукой, и я кивнул ему в ответ.
* * *
— Вам не по себе, да? — спросила Елизавета Федоровна, сочувственно глядя на меня.
— Есть немного, — честно сказал я. — Но к этому можно привыкнуть. В том-то и коварство этого магического плетения.
Иван Горчаков все же пропустил меня в палату к девушке — после того, как убедился, что не может почувствовать мой магический дар. Даже его умение целителя оказалось бессильным против магии старого бронзового кольца.
Теперь кольцо висело у меня на шее, а мир снова был тусклым и тихим — без малейших признаков магии.
— Значит, мы не сможем видеться слишком часто, — сказал Елизавета Федоровна. — Но иногда — это намного лучше, чем никогда.
— Не все так плохо, — улыбнулся я. — Вам осталось провести в госпитале всего несколько дней. Потом вы будете свободны.
Елизавета Федоровна удивленно посмотрела на меня:
— Как это? Ведь целитель говорил, что мне нужно пробыть здесь не меньше года.
— Вам придется провести некоторое время вдали от магии, — объяснил я. — Но кто сказал, что весь этот срок нужно сидеть взаперти? Достаточно не приближаться к Местам Силы, только и всего. Поживете вдалеке от столицы, ничего страшного. Поедете к себе домой. Заново познакомитесь с жителями своего городка. Вас там многие помнят и хорошо к вам относятся.
— Откуда вы знаете? — слабо улыбнулась Елизавета Федоровна.
— Миша узнавал, — ответил я. — Он посылал запрос в ваши родные места. У вас там чудесный дом. Он стоит на краю березовой рощи. Рядом есть озеро, в котором можно купаться и ловить рыбу. Есть конюшня с верховыми лошадьми. Есть библиотека, в которой немало книжек о магии. Ваш отец любил их читать.
— Я совсем не помню своих родителей, — расстроилась Елизавета Федоровна.
— Вы вспомните, — уверенно сказал я. — Нужно просто немного времени.
— А что потом?
Я улыбнулся.
— У вас впереди удивительная жизнь. Жизнь мага с редким и сильным даром. Постепенно ваш дар окрепнет, и вы сможете вернуться в столицу, если захотите. Войдете в Храм Путей и примете свой Путь. Пойдете по нему. Поверьте, это самая лучшая судьба, о которой только можно мечтать.
— Скорее бы все это сбылось, — сказала Елизавета Федоровна.
— Непременно сбудется. Когда я учился в Императорском магическом лицее, у нас была любимая поговорка. Магии виднее, говорили мы. И знаете — всегда так оно и оказывалось. Это иногда очень трудно — довериться магии, а не пытаться спорить с ней или подчинить ее себе. Но это единственный путь к настоящей силе. И к настоящей жизни.
— Магии виднее, — с улыбкой повторила девушка. — Я запомню.
— Кстати, перед вашим отъездом вас ждет сюрприз, — улыбнулся я.
В глазах Елизаветы Федоровны вспыхнуло любопытство.
— Какой?
— Хороший, — улыбнулся я. — Вам понравится. А сейчас мне пора. Хочу посмотреть в глаза вашему обидчику.
— Берегите себя, Александр Васильевич!
— Договорились, — кивнул я.
* * *
— Ну, как вам?
Спиридон Ковшин с гордостью смотрел на меня.
А я удивленно смотрел на почти точную копию Елизаветы Федоровны, в которую превратился Миша Кожемяко.
— Изумительно, — честно сказал я. — Сам бы их легко перепутал. Миша, пройдись, пожалуйста.
Миша сделал несколько шагов. Его левая нога подвернулась, и он чуть не упал.
— Чертовы каблуки! Как только женщины на них ходят?
— Придется потерпеть, — улыбнулся я. — В тапочках ты будешь смотреться неубедительно. Да и догонять в них преступника неудобно.
— Думаешь, в туфлях удобно? — возразил Миша.
Рыжая челка упала ему на лицо, и он машинально откинул ее движением головы.
— У тебя уже появились навыки, — одобрил я. — Отлично.
Миша с подозрением посмотрел на меня:
— Смеешься?
— Если только совсем немного, — успокоил я его.
— Александр Васильевич, а вы можете взять меня с собой? — неожиданно спросил Спиридон Ковшин.
— Куда? — удивился я.
— На операцию. Я никогда не видел, как задерживают магических преступников. А мне это нужно для роли.
Он увидел, что я сомневаюсь, и торопливо добавил:
— Вы-то можете меня понять. Я ведь помогал вам с подготовкой этого спектакля. Считайте, что в некотором роде я режиссер. А какой режиссер не хочет увидеть премьеру?
— Можете поехать с нами в мобиле, — кивнул я. — Посмотрите оттуда. Правда, я сомневаюсь, что вам удастся что-то разглядеть.
Я взглянул в окно, за которым уже сгустилась ночная темнота.
— Миша, нам пора.
Вместо извозчика Зотов прислал за нами переодетого сотрудника Тайной службы на неприметном потрепанном мобиле.
— Полиция окружила Шепчущий мост, — сказал нам сотрудник, трогая мобиль с места. — На всякий случай, на реке дежурит катер.
— Не спугнут они убийцу? — спросил я.
— Полицейские хорошо замаскированы, — ответил водитель. — Господин артист постарался на славу.
Услышав это, Ковшин довольно улыбнулся.
— Это было не сложнее, чем спрятать на сцене шотландскую армию, — сказал он.
— Господин Тайновидец, я должен вас предупредить, — свернув на набережную, сказал водитель. — Полицейские будут ждать, чтобы убийца напал на вас. Иначе будет трудно предъявить ему обвинения.
— Учтем, — кивнул я.
— Будьте очень осторожны. Опасайтесь неожиданного удара.
— Я ему ударю, — сказал Миша, угрожающе сжав кулак.
Сотрудник Тайной службы с удивлением покосился в зеркальце на хрупкую рыжеволосую девушку.
Въезд на Шепчущий пост был перекрыт временными ограждениями. Я увидел, что брусчатка на мосту частично разобрана. Вынутые из мостовой булыжники лежали кучками, блестя в лунном свете.
— Проезжую часть разобрала полиция под видом рабочих, — предупредил водитель. — Дальше вы пойдете пешком. Удачи вам!
— Спасибо, — ответил я, выбираясь из мобиля и подавая руку Мише.
— Я сам, — отмахнулся Миша.
— Правильно говорить «сама», — тихо рассмеялся я.
Высадив нас, мобиль сразу же отъехал и скрылся в переулке.
Я огляделся.
Вокруг не было ни души. Совершенно пустой Шепчущий мост и такая же пустынная набережная. В редких окнах горел тусклый свет магических ламп.
Я почувствовал гнетущую атмосферу этого места. Точно такое же давление я чувствовал на Смоленском кладбище, когда мы с Зотовым охотились за мастером снов Тимофеем Градовым.
Я догадался, что Зотов окружил Шепчущий мост Завесой Неприятия. Она должна была отпугнуть случайных прохожих.
— Что-то мне не по себе, — шепотом сказал Миша.
— Это магия, — объяснил я.
Холодный ветер бесцеремонно пробирался под одежду и леденил тело. Сияющий лунный диск висел над самой серединой реки. Бледный свет отражался в черной воде, выхватывая из темноты пенные гребни. Течение с шумом разбивалось о каменные опоры моста.
— Идем, — сказал я Мише.
Мы неторопливо пошли по мосту.
— А если никакой засады на мосту не будет? — тихо спросил Миша.
— Значит, завтра мы встретимся с графом Мясоедовым у меня дома, — улыбнулся я. — Там нам и помощь полиции не потребуется. Мой дом прекрасно справится сам.
Но засада все же была. Не успели мы дойти до середины Шепчущего моста, как впереди появились сразу три неясные фигуры. Они быстро шагали нам навстречу.
Они подошли ближе, и я узнал Мясоедова. Вместе с ним были двое парней из его охраны. Я вспомнил одного — именно он открывал мне калитку, когда я приходил к графу.
— Доброй ночи, господин Тайновидец, — оскалился Мясоедов. — Не ожидали?
— Здравствуйте, ваше сиятельство, — спокойно ответил я.
— Взять его! — коротко скомандовал граф своим подручным.
Охранники молча бросились на меня.
Отбиваясь от них, я увидел, что в руке Мясоедова что-то блеснуло. Мне показалось, что это нож.
Пригнувшись, я врезал одному из охранников Мясоедова в печень. Он согнулся от боли.
Мясоедов шагнул к Мише и замахнулся. Но Миша его опередил. Он резко выбросил руку вперед. Кулак Миши впечатался в тяжелый подбородок графа. Мясоедов поперхнулся, нелепо взмахнул руками и плюхнулся на мостовую.
И тут время остановилось.
Замерли охранники, почти добравшиеся до меня. Замер Мясоедов — в его зрачках отражалась крохотная луна. Застыл Миша с выброшенным вперед кулаком.
Замер даже ветер.
Только металлический предмет, который выронил Мясоедов, медленно падал на мостовую. Я узнал тяжелое бронзовое пресс-папье, которое видел в кабинете графа.
В ночном сумраке возникли темные фигуры и подбежали к нам. Это были полицейские. Четверо скрутили охранников графа, а двое подняли Мясоедова и надели на него кандалы.
Я услышал щелчок, и время снова пошло. Холодный ветер сердито взъерошил мои волосы. Пресс-папье звякнуло о камни и откатилось в сторону.
— Спектакль окончен! — услышал я голос Зотова.
А затем и сам Никита Михайлович подошел к нам.
— Как вам понравилось наше эффектное появление, господин Тайновидец? — весело спросил он.
— Впечатляет, — согласился я. — Что это было?
— Работа мага времени, — ответил Зотов. — Он иногда сотрудничает с нами, когда Тайной службе необходима его помощь. Я решил воспользоваться его услугами для вашей безопасности.
— Познакомите? — с интересом спросил я.
— Он предпочитает оставаться в тени, — покачал головой Зотов. — Разве что сам захочет представиться.
— А полицейские? Где вы их спрятали?
Зотов коротко рассмеялся.
— Господин артист замаскировал их под фонари. Неужели вы не заметили?
— Нет, — признался я. — Видимо, Завеса Неприятия сбила меня с толку.
Никита Михайлович повернулся к Мясоедову. Губы графа были разбиты, по подбородку текла кровь. Миша хорошо ему врезал, как и обещал. Полицейские крепко держали Мясоедова за руки.
— А ведь я до самого конца не верил, что это вы, — сказал Зотов. — Хорошо, что господин Тайновидец вас раскусил. Зачем вы это сделали? Ритуал? Или была другая причина?
Но Мясоедов не обратил на него никакого внимания. Граф смотрел только на меня, и в его светлых глазах горело безумие.
— Отдайте мне девушку! — хриплым голосом потребовал он. — У меня есть еще одна попытка.
Мясоедов попытался вырваться, но полицейские крепко держали его за руки.
— Ничего себе, — удивился Зотов. — Он до сих пор не понял. Ладно, уводите их. В управлении все расскажут.
— Подождите, Никита Михайлович, — вежливо попросил я.
И подошел к графу.
— Нет у вас никакой попытки. Видите, луна уже почти скрылась за деревьями. Вы не исполнили свой договор с магией.
— Отдайте девушку! — повторил Мясоедов. — Она моя! Я все сделал правильно, я разрушил ее жизнь. Остался последний шаг, и я получу могущество.
Его голос сорвался на визг.
— Поздно, — усмехнулся я. — Миша, выпей Зеркальное зелье. Покажи ему свое настоящее лицо.
— С удовольствием, — кивнул Миша, откупорив флакон. — Чуть пальцы не сломал об этого гада.
Он одним глотком выпил Зеркальное зелье. Фигура Миши дрогнула и расплылась. Затем снова стала четкой.
Вместо хрупкой рыжеволосой девушки перед нами стоял Миша Кожемяко собственной персоной.
— Кто это? — ошалело выдохнул Мясоедов.
— Полицейский следователь Кожемяко, — представился Миша. — Граф Мясоедов, вы арестованы по обвинению в нескольких убийствах.
Он шагнул вперед, и тонкое ситцевое платье с треском лопнуло на его могучем плече.
— Погодите, — возразил Зотов. — Арестованного забирает Тайная служба. Я должен разобраться с этим ритуалом.
Они заспорили, а я внимательно следил за незаметным движением лунного диска. Луна почти зашла. Еще секунда — и она полностью скроется за верхушками деревьев. Но в последний миг лунный диск ослепительно вспыхнул, словно задумал превратиться в новое солнце.
— Нет, — пронзительно выкрикнул Мясоедов. — Нет!!!
Его истошный крик перешел в звериный вой.
А затем яркий лунный свет упал на лицо графа, и оно почернело. Превратилось в уголь, в сгусток ночной темноты.
— Отпустите его! — крикнул я полицейским.
Они вовремя отдернули руки. Граф Мясоедов покачнулся и серебристым пеплом осыпался на мостовую.
Луна ушла.
Наступила темнота.
— Что это было, господин Тайновидец? — ошарашенно спросил Зотов.
