Глава 22

Говорят, любой опыт делает нас круче.

У меня вот не было раньше опыта глубоководных погружений. А что мне там делать, на дне? За всю историю моей жизни заказов на моряков-подводников не поступало. С аквалангом плавать доводилось, а тут…

Семь километров!

Я чувствовал себя неуютно.

Днём устроил себе тихий час, подремал немного, набрался сил. Выслушал отчёты Демона и мастера Багуса. Отдал финальные распоряжения. И вроде бы сидел ровно, не нервничал. Но сейчас, глядя в телеэкран с рыбками…

Рыбок Бродяга пустил специально.

Для успокоения.

Создал большой экран в гостиной, видеомагнитофон и кассету. Оказывается, он и видеозаписи умеет воспроизводить. Я всё запустил и попытался расслабиться. Но хрен там. Осознание того, что над нами чудовищная бездна, не отпускало ни на секунду. Какие рыбки? Здесь царит абсолютная тьма, при всём желании я не смог никого рассмотреть…

Будто в космос попал.

Как назло, АРМ сегодня возился особенно долго. Я держал в пальцах левой руки коммуникатор, ждал обратной связи от своего инопланетного босса, а внутри удушающей волной поднималась паника.

Семь километров!

Вашу мать!

Гостиную Бродяга сделал максимально уютной. Обшил деревянными панелями, обставил искусственными цветочками (такая себе ассоциация) и мягкой мебелью, на стенах развесил картины. Репродукции какого-то мариниста, ха-ха. Со штормами, одинокими парусниками и далёкими островами. Свет был приглушённым, из настенных бра.

Домоморф состыковался с техническим шлюзом безымянной колонии, запустил АРМ, и на этом моя миссия закончилась. Вот только до восстановления Администратором полного контроля над комплексом я не смогу войти внутрь.

— Бродяга, есть вопрос.

Я был единственным неспящим жителем усадьбы. В три часа ночи вырубились даже самые стойкие. Домоморф проследил за каждым и дал мне полный отчёт.

Ещё одно забытое чувство — сидеть в тишине гостиной, смакуя полное одиночество.

Иногда стоит отдохнуть.

Даже от близких людей.

— Да, Сергей.

— Ты знаешь, где находятся резервуары с протоматерией?

— Пока нет. Для этого мне потребуется доступ к системе подводной колонии.

— И этот доступ ты получишь от Администратора?

— На время.

— Закачка будет происходить без моего участия?

— Без твоего.

Я кивнул и надолго замолк.

Одной проблемой меньше.

Как только Администратор возьмёт под контроль свои механизмы, я сосредоточусь на поиске артефакта. Я ведь толком не могу судить даже о масштабах колонии — за минувшие тридцать тысяч лет она больше чем наполовину ушла в ил. По моей просьбе Бродяга создал и включил прожекторы, осветил гладкий купол и вывел картинку на телеэкран с внешних камер. Лучи света не смогли выхватить из тьмы всё сооружение, но меня впечатлила и малая часть. Колония была воистину огромной и могла бы вместить целый человеческий город с населением в десять-двадцать тысяч жителей. Учитывая, что всё поделено на уровни, и того больше. А это означает, что я буду плутать в инопланетном лабиринте до бесконечности в случае обрыва связи со своим покровителем. Да, я могу воспользоваться Даром и сделать перегородки прозрачными, но что толку, если размер и форма Навигатора мне неизвестны?

Усилием воли я подавил панические настроения.

Это всё глубина.

Страх перед неизведанным.

Рыбки продолжали дрейфовать в бирюзовой неопределённости экрана. Красивые, тропические. На фоне разросшегося рифа. Реально успокаивает.

Сжимаю грани кубика.

Пожалуй, все машины во всех изведанных мирах одинаковы. Даже не совсем машины, а сущности наподобие Администратора. Конкретные алгоритмы вместо абстрактного мышления.

Убрав кубик в карман, я встал с кресла.

— Бродяга, я выхожу.

В стене справа прорезался круг, из которого выдвинулась ручка. Даже не знаю, с чем это сравнить. Люк на подводной лодке или в батискафе? Дверь в нору хоббита? Если присмотреться, люк имел фактуру дорогой древесины, покрытой лаком. Что ж, пусть будет нора.

Дверь поддалась неожиданно легко.

Без скрипа, которого я подсознательно ожидал.

Снаружи горела лампа, освещавшая длинный и гладкий тоннель. Просто серая шахта из чуждого, неизвестного науке материала.

Я направился вперёд, а Бродяга выдвинул фонарь таким образом, чтобы направить пучок света вдоль моего маршрута.

Через двадцать шагов я упёрся в рельефную заглушку.

Круглая поверхность, испещрённая линиями и непонятными обозначениями.

Символами доисторического языка.

Замерев перед заглушкой, я протянул руку… и увидел, как в структуре перегородки образуется пятерня. Выемка подстраивалась под мои пальцы, в глубине возникло лёгкое желтоватое свечение.

Пальцы прикасаются к двери.

Заглушка делится на сегменты и втягивает себя в невидимые пазы.

Я переступаю порог и слышу, как сегменты смыкаются за моей спиной с едва уловимыми щелчками. И почти сразу вспыхивает свет — приятный, дневной. Равномерно льющийся со всех сторон из вмонтированных в стены линий.

На меня обрушивается масштаб.

Гостевая зона была огромной, но дело не только в этом. Настолько чудовищное пространство не поддавалось описанию и здравому смыслу.

Я замер, охваченный внезапным оцепенением. Гостевая зона простиралась передо мной в чудовищном, невозможном масштабе — словно внутренность какого-то колоссального, забытого богами чрева. Стены, если их можно было так назвать, сходились и расходились под неестественными углами, образуя геометрию, которая не должна была существовать. Они были гладкими, словно отполированными веками незримых течений, но в их структуре угадывалось нечто… органическое. Будто я стоял не в рукотворном коридоре, а внутри гигантского окаменевшего существа, чьи внутренности давно обратились в камень.

Свет, этот мнимый «дневной» свет, лился не из привычных источников, а словно просачивался сквозь сами стены, мерцая и переливаясь, как фосфоресцирующая слизь в глубинах океана. Он не отбрасывал теней — или, вернее, тени здесь были неправильными, извивающимися, будто живыми. Они шевелились на периферии моего зрения, заставляя кожу покрываться мурашками.

Пол под ногами был упругим, почти мягким, но при этом не прогибался. Он поглощал шаги, словно желая скрыть моё присутствие от чего-то, что могло прислушиваться к ним в этих бесконечных переходах. Воздух был тяжёлым, насыщенным странным металлическим привкусом — как будто я вдыхал не кислород, а испарения древнего моря, запертого здесь на тысячелетия.

Впереди коридор расширялся, переходя в нечто вроде зала, но его очертания были размыты, будто сама реальность колебалась на грани иного измерения. По краям виднелись… конструкции. Не механизмы, не предметы мебели, а нечто, лишь отдалённо напоминающее знакомые формы. Они смахивали то ли на кристаллы, то ли кораллы, выросшие до чудовищных размеров, их поверхности переливались неестественными цветами — оттенками, которых нет в человеческом спектре.

И тишина.

Не та благословенная тишина одиночества, а глухая, давящая тишина глубины. Будто само пространство здесь было мёртвым — или, что хуже, лишь притворялось мёртвым, затаив дыхание в ожидании моего неверного шага.

Я почувствовал, как по спине пробежал ледяной пот.

Семь километров воды над головой.

Семь километров тьмы, сжавшей этот забытый лабиринт в своих щупальцах.

Во многих источниках указано, что вы не найдёте двух одинаковых колоний Предтеч. Я могу сравнить лишь с той, что находится в Атлере и практически не функционирует. Именно там я впервые познакомился с Администратором. И да, эти объекты отличаются. Серьёзно отличаются.

Запускаю кубик.

Перед моим мысленным взором соткалась картинка.

Он лежал в центре зала — небольшой, сопоставимый с размерами человеческого кулака, но от этого лишь неестественнее выделявшийся на фоне циклопических стен.

С первого взгляда казалось, что это кристалл — но кристалл, выросший по законам иной геометрической логики. Его грани не подчинялись людской симметрии, изгибаясь под невозможными углами, словно свет преломлялся сквозь артефакт не в трёх, а в пяти измерениях. Поверхность была не гладкой, а текстурированной, покрытой микроскопическими бороздками, складывающимися в узоры, от которых слезились глаза. Эти линии не были выгравированы — они пульсировали, словно сосуды под кожей, медленно меняя конфигурацию.

Цвет… Цвета не было. Вернее, он был, но неизвестного оттенка, лежащего за гранью человеческого восприятия. То ли глубокий ультрафиолет, то ли что-то ещё, от чего в висках нарастала тупая боль. Временами казалось, что артефакт прозрачен, но эта иллюзия тут же рушилась — взгляд тонул в его глубинах, как в вязкой смоле, не находя дна.

А ещё артефакт дышал.

Не в прямом смысле — но его форма едва уловимо колебалась, будто границы материи здесь были условны. Иногда Навигатор казался твёрдым, иногда — жидким, а порой и вовсе размытым, словно существующим в нескольких точках пространства одновременно.

Но хуже всего была тяга.

Необъяснимое, животное желание коснуться его. Пальцы сами собой потянулись вперёд, предательски дрожа. Где-то в глубине сознания шевельнулся первобытный страх — не трогай, не тревожь, беги — но рациональная часть мозга уже подыскивала оправдания. «Всего лишь инструмент… механизм… ничего страшного…»

И тогда я заметил надпись.

Вернее, не надпись — а шрам, тончайшую линию, опоясывающую артефакт по спирали. Она не была частью узора — скорее, выглядела как разлом, через который проглядывало… что-то. Что-то тёмное. Что-то смотрящее.

И в тот момент я понял.

Это не просто устройство.

Это дверь.

Именно так должен выглядеть механизм, направляющий домоморфов сквозь бесконечно сложную структуру иных измерений. Озарение на интуитивном уровне. Теперь Бродяга сможет проникать… Куда? Пока неизвестно. Возможно, за пределы Земли.

Контакт прервался.

Я увидел светящиеся стрелки.

Передо мной расступились стены зала, открыв проход к вертикальной шахте. Её края были идеально гладкими, словно выточенными в скале миллионы лет назад и с тех пор не тронутыми временем. Внутри царила абсолютная темнота, но стоило мне сделать шаг вперёд, как пространство тоннеля вспыхнуло голубоватым сиянием — словно невидимые сенсоры реагировали на моё присутствие.

«Гравитационный лифт активирован», — прозвучал в голове голос Администратора.

Я осторожно ступил на прозрачную платформу, появившуюся у моих ног. В тот же миг невидимая сила мягко подхватила меня, и я начал плавное погружение вниз. Стены шахты мерцали сложными узорами — то ли схемами, то ли письменами древней цивилизации. Они переливались, меняя конфигурацию, будто живой организм.

Уровень за уровнем проносились мимо. Каждый представлял собой лабиринт переходов и помещений, архитектура которых бросала вызов законам физики. Там были залы с плавающими в воздухе структурами, напоминающими кристаллические решётки; коридоры, уходящие под невозможными углами; механизмы, чьё назначение оставалось загадкой.

«Двадцать третий субуровень пройден», — сообщил Администратор. — «Осталось три перехода до целевого сектора».

Платформа внезапно изменила траекторию, направившись к одной из стен. Я инстинктивно вжался в пол, ожидая столкновения, но материал шахты просто… расступился передо мной, пропуская в боковой тоннель.

Здесь гравитация работала иначе. Я чувствовал, как направление «вниз» постоянно меняется, заставляя платформу двигаться по сложной траектории. Временами казалось, что мы несёмся вверх, хотя по логике должны были продолжать спуск.

«Гравитационные аномалии — стандартная защита колонии этого типа», — пояснил Администратор, словно уловив мои мысли. — «Без моего контроля ты бы заблудился здесь навсегда».

Наконец, после серии головокружительных манёвров, платформа остановилась перед массивной дверью. Её поверхность была покрыта теми же пульсирующими узорами, что и стены шахты, но здесь они складывались в чёткую концентрическую структуру.

Дверь бесшумно растворилась в воздухе, открывая просторное помещение. В центре, на низком пьедестале, парил тот самый артефакт — Навигатор. Вблизи он выглядел ещё более необычно: его форма постоянно менялась, хотя и оставалась в пределах заданного объёма. Иногда он напоминал идеальный многогранник, иногда — каплю ртути, застывшую в воздухе.

Вокруг артефакта висели десятки голографических проекций — карты неизвестных миров, схемы переходов между измерениями, уравнения, которые мой разум отказывался воспринимать. Всё это вращалось в медленном, гипнотическом танце.

Администратор предупредил:

Я сделал шаг вперёд, и в тот же миг из пола поднялся прозрачный контейнер, обтекая Навигатор. Артефакт теперь был безопасен для переноски — по крайней мере, так утверждал Администратор.

Когда мои пальцы сомкнулись вокруг футляра, вся комната внезапно ожила. Стены засветились интенсивнее, голограммы сменились предупреждающими символами.

Платформа уже ждала меня, и я не стал медлить. В руках контейнер казался невесомым, но в нём явственно ощущалась какая-то внутренняя вибрация — будто внутри бьётся сердце неведомого существа.

Обратный путь занял меньше времени. Гравитационные поля вытолкнули меня в гостевую зону как раз в тот момент, когда стены начали менять свою структуру — колония готовилась к каким-то масштабным изменениям.

«Ты сделал это», — сказал Администратор, и в его бесцветном «голосе» впервые прозвучало что-то похожее на удовлетворение. — «Теперь Бродяга сможет завершить трансформацию».

Нутро колонии Предтеч я покинул с облегчением.

Сложно сказать, все ли станции пришельцев такие, но долго находиться там обычному человеку… такое себе. Когда дверь гостиной отрезала меня от шлюзовой камеры, настроение улучшилось.

— Бродяга, что с протоматерией?

— Всё, что находилось в доступных резервуарах, теперь стало частью меня.

— Создай комнату для Навигатора.

— Исполнено.

Отверстие люка перестало существовать. В противоположной стене прорезалась обычная дверь. Я зашёл в комнатушку, размерами сопоставимую с чуланом, положил футляр на пол и вернулся в гостиную. Бросил мимолётный взгляд на экран с рыбками.

— Сколько времени потребуется на интеграцию?

— Всё готово, Сергей.

Оперативно.

— Тогда отстыковывайся от этой хрени и дуй на Аравакию.

За последние сутки я очень устал.

Пора устроить себе небольшой отпуск.