Глава 21

Выспаться толком не удалось.

Около двух часов ночи я отправил Бродягу в горы, упаковал в специальный отсек АРМ, после чего вырубился с блаженной улыбкой на лице. Ничто, как говорится, не предвещало, но… В девять утра зазвонил телефон. Спасибо Бродяге — он любезно материализовал аппарат в моей спальне.

— Какого хрена! — заорал я, прикрывая голову подушкой. — Рань же несусветная!

По плану у меня был день отдыха.

Мышцы разгружались.

— Ты говорил, что звонки от бойцов гвардии и службы безопасности принимаются вне очереди, — невозмутимо ответил домомомрф. — Это как раз такой звонок.

Сон как рукой сняло.

На нас что, нападают?

Выяснилось, что нет. Звонил Матвеич, который всё это время разбирался с артефактами, добытыми на Сицилии. Хотел порадовать меня новостями. Пришлось встать, кое-как привести себя в порядок и по утреннему горному холодку, бодрящему как стая коллекторов, отправиться в дом, который делили между собой несколько неженатых спецов из моей гвардии. Одну из комнат Матвеич превратил в каббалистическую мастерскую. Там, помимо верстака и автономного освещения имелись стеллажи с пластинами для вставок, куча непонятного сырья, инструментов и оборудования. Каббалист встретил меня в фартуке и с увеличителем на одном глазу. Не в курсе, как эти штуки называются, их ещё ювелиры используют.

— Матвеич, у тебя кофе есть? — угрюмо буркнул я, переступая порог мастерской.

И тут же был вознаграждён чашкой наикрепчайшего ароматного напитка из кофейника.

— Всё просветил, потестил, изучил, — Матвеич подвёл меня к верстаку с разложенными артефактами и оружием павших теневиков. — Могу озвучить выводы и дать рекомендации. С чего начнём?

— Давай с выводов.

— Ну, смотри, — каббалист указал на прибор ночного видения. — Здесь ничего сверхъестественного. Раньше мне такие игрушки встречались. Редкие, дорогие, но там даже Знаки не используются.

Выдав свой вердикт, Матвеич отложил прибор и взял непонятного вида пластину. То ли медь, то ли хитрый сплав. Лёгкий, прочный. С креплениями, как я уже говорил, для одежды. В моём мире эту вещицу окрестили бы бейджем. Правда, бейджи из металла не делаются.

— Я бы назвал это многомерным проводником. Или переместителем, если угодно. Он работает, но об этом чуть позже. Тонкость в том, что мы держим в руках явно инопланетную технологию. Чужой сплав, начинка артефактная. При этом есть и цепочки Знаков — мелкие, вшитые в саму структуру изделия. Очень талантливая работа. Наверное, я бы такое провернул, но на пределе своих возможностей.

— Даже так, — хмыкнул я.

— Как есть, — вздохнул Матвеич. — Я вообще не слышал о таких артефактах. Возможно, что-то бытовое. Отправка почты, например. Тридцать тысяч лет прошло, сейчас бесполезно гадать. Я перекопал все каталоги, даже твоему Бродяге звонил. Нигде эти пластинки не упоминаются. Фокус в том, чтобы усовершенствовать их цепочками, не ошибиться и не сломать. Уверен, первые эксперименты ничего толкового не принесли.

— Значит, у Ордена Тени большой запас этих игрушек, — задумчиво проговорил я.

— Не исключено, — пожал плечами каббалист. — Но мы этого не можем знать наверняка. По цепочкам скажу так: разглядывать пришлось под специальным микроскопом с дополнительной просветкой. Очень сложные, есть неизвестные Знаки. И я вообще не понимаю, как всё это туда впечатали. Запредельный объём геометрики.

— Ты говорил, они работают, — я положил безделушку на верстак. — И как это вообще проверить?

— Где Знаки, там и сверхспособность, — хмыкнул каббалист. — Цепочки подпитываются энергией ки, тебе должно быть это известно. Но особо продвинутые цепочки… узкоспециальные… восприимчивы только к одному, избранному психотипу. Угадай, к какому.

— В данном случае?

— Само собой.

— Телепортация.

— Бинго! — похвалил меня Матвеич. — А прыгуны у нас в гвардии есть. Из недавних приобретений Демона — Байт Мусаев.

Я вспомнил Мусаева. Ветеран диверсионного фронта, наёмник со стажем, ухитрившийся послужить сразу двум кланам. Эдакий фрилансер, принявший решение на склоне лет присягнуть… мне. А примечательно то, что Мусаев был прыгуном третьего ранга, освоившим филигранную технику нанесения ударов во время перемещения. Опять же, если прыжок на короткую дистанцию. Байт должен видеть своего противника, чтобы рассчитать траекторию.

Выглядел Мусаев как типичный кыргыз, только очень худой, стройный и гибкий. В этой реальности существовала Туркестанская губерния с собственным правящим Родом, присягнувшим на верность Дому Волка.

Кстати, о губерниях.

Подобное административное деление меня поначалу вымораживало. Сами посудите: губернаторы и генерал-губернаторы являются официальными представителями царской власти. То есть, строгая политическая вертикаль. Но в нашей империи, слово «император» утратило первоначальный смысл. РИ вообще носит такое название по инерции, как мне кажется. Но губернаторы есть! Парадокс? Вовсе нет. Договорённость между кланами. Губернаторы раз в десять лет меняют руководство и выполняют распоряжения правящего Дома. Таким образом действующий правитель обеспечивает не только номинальную, но и реальную власть в регионах. С оговорками, учитывающими интересы других кланов. Вот и получается, что срок службы губернатора по факту ограничен десятью годами. Потому что лидер, чей боец одержал победу на Турнире, обязательно пришлёт своего человека, не доверяя старому. Лишь единицы ухитряются держать посты, молниеносно договариваясь с новым властителем. Уж не знаю как.

Вот и наша Черноморская губерния «управлялась» ставленником Москвы. Почему в кавычках? Да потому, что муниципалитет Фазиса всё равно подчиняется своему Великому Дому, и плевать там хотели на московского князя. А политика Фазиса определяла политику всей губернии, ведь Трубецкие близко, а Долгоруковы — далеко. Чуть лучше для Москвы дела обстояли в «условно спорных» регионах — Тифлисской и Кутаисской губерниях, а также в Каспийской области. А вот Таврида находилась под жёстким контролем Эфы.

Эх, отвлёкся.

— Что там с Мусаевым? — спросил я, делая глоток из чашки.

Кофе был крепким, рассказ — увлекательным.

— Да ничего, — каббалист загадочно улыбнулся. — Кроме того, что он сумел активировать пластину и войти в многомерное пространство.

Я чуть не поперхнулся напитком.

— Так просто?

— Совсем не просто, — покачал головой Матвеич. — Войти недостаточно. Надо там ориентироваться. И сохранить рассудок. Во время телепортации прыгун исчезает в одном месте и появляется в другом. Мгновенный процесс. А здесь…

— Знаю, — перебил я. Мне тоже не нравится смотреть в окно при дальних перемещениях Бродяги. — И что теперь?

— Восстанавливается, — хмыкнул Матвеич. — Паша ему отпуск дал на один день. Мы думаем, при постепенных погружениях можно выработать навык. Эти убийцы, которых ты завалил, тренировались годами. Возможно, с раннего детства.

Задумчиво посмотрев на пластины, я принял решение:

— Эти штуки оставляю под твою ответственность. Выработай с Хасаном тренировочный график. В будущем я хочу получить трёх убийц, умеющих ходить по иным измерениям.

— Для чего? — искренне удивился собеседник.

— Надо, — отрезал я.

Это на первый взгляд кажется, что телепортация лучше. Быстрее, и всё такое. В реальности, если чья-то усадьба оснащена отклоняющим оборудованием, диверсант внутрь не проскользнёт. В отличие от Бродяги и теневиков.

— Что касается их проницаемости, — продолжил разговор Матвеич, — мне пока не удалось установить, как это работает. Вероятно, не все цепочки пластин удалось активировать.

— У тебя достаточно времени, — сказал я. — Изучай.

Матвеич кивнул.

— А что с мечами? — я погладил рукоять синобигатаны, лежащей у самой стены.

— Хорошая вещь, — в голосе каббалиста проскользнуло уважение. — Здесь тот же принцип. Артефакт в рукояти, цепочки Знаков на клинке. Вливаешь немного ки — получаешь очень острое лезвие. Вливаешь больше — меняются характеристики прилегающего пространства.

— Это как? — прифигел я.

— Рассекаешь что угодно, — пояснил каббалист. — Воздух, усиленную Знаками броню, инопланетные материалы…

— И меня.

Матвеич выдержал мой взгляд.

Ответил честно:

— И тебя.

Мы оба имели в виду одно и то же. Состояние проницаемости. Передо мной лежало оружие, способное лишить меня очень серьёзного преимущества в бою. Во время драки в тёмной комнате я не полагался на свой навык, а действовал по привычке из прошлых жизней. Не ошибался. И это меня спасло.

— Они были отравлены?

— Некие вещества имелись, — кивнул Матвеич. — Всё очищено.

Допив кофе, я уже собирался уходить, но в спину понеслись напутственные слова каббалиста:

— Ты бы поаккуратнее, Сергей. Враги у тебя… уж больно специфические.

Чтобы сэкономить время, я таки перекинул Бродягу в Старый Город.

Ольга вывела «Танк» из гаража, и я понял, что домоморф встроился в историческое здание 1784 года, в котором некогда проживала толпа известных людей. Здание находилось на реконструкции, но сдаётся мне, бабки тупо разворовали.

— Куда едем? — спросила наша бессменная телохранительница.

Я сидел рядом с Ольгой. Джан, Федя и Кефир оккупировали необъятное пространство в задней части машины. Внедорожник щеголял обновлённым кожаным салоном, модными держателями кружек в подлокотниках и откидными столиками. Погода для конца ноября была очень даже — солнце, лёгкий ветерок, бегущие по небу редкие облака. Если смотреть только на пальмы, осень даже не наступала.

«Танк» величественно вклинился в улочку с односторонним движением.

— Салон мадам Лакруа, — распорядилась Джан.

И мы отправились в этот салон, о котором я ничего прежде не слышал.

Вряд ли вам будут интересны круги ада, через которые мне довелось пройти. Салон мадам Лакруа оказался универсальным заведением для аристо, в котором шились эксклюзивные платья, мужские костюмы и детская одежда. Насколько я понял, основательница салона родом из Парижа, но в Фазис она приезжала дважды в год и устраивала всем суровые проверки. Меня и Джан развели по отдельным примерочным, затем девушка появилась вновь, чтобы обсудить фасон, цвет и «другие важные детали» моего, на минуточку, костюма. Всё это время Кефир развлекался в помещении для домашних питомцев, а Федя смотрел мультфильмы в фойе с парочкой таких же несчастных отроков. Когда всё закончилось, я внёс задаток, получил две квитанции и пообещал явиться на примерку и подгонку после 1 декабря.

Покинув салон Лакруа, я выдохнул с облегчением.

Но веселье только начиналось.

— Улица Абашидзе, семнадцать, — распорядился Федя, втискиваясь на заднее сиденье вместе с котом. — «Зоопланета».

— Это ещё что такое? — насторожился я.

— Тоже салон, — уклончиво ответил оружейник. — Для животных.

Меня стали терзать недобрые предчувствия.

Пока «Танк» кружил по Старому Городу, углубляясь в примыкающие к Гадюшнику кварталы, предчувствия только усиливались. Справа и слева начали мелькать лавки с кормом для кошек, собак, рыб и прочей экзотической живности. Вскоре добавились бутики с собачьей одеждой и аксессуарами, салоны стрижки и окраски шерсти. Слова «груминг» в этой реальности ещё не придумали, но услуга существовала.

Тротуары были заполнены прогуливающимися дамами с мохнатыми собачками. Питомцев держали под мышкой, вели на поводках и выгуливали просто так. Время от времени кто-то поднимался по ступенькам к очередному магазину или салону. Прямо на моих глазах очередная псинка наложила здоровенную кучу на тротуаре, и хозяйка начала бережно собирать это в пакетик с помощью лопатки… Бррр.

— Нам туда, — Федя указал направо.

Ольга подъехала к забитой до отказа парковке напротив двухэтажного здания. Вывеска была стилизована таким образом, что вместо одной буквы «О» красовался земной шарик, а вместо второй — кошачья мордочка.

— И что мы там забыли? — я скептически посмотрел на вывеску. — Модный ошейник? Новую когтеточку?

— Кефирчик в депрессии, — трагическим голосом объявил Федя. — Ему нужен кошачий психолог.

— Стоп, — я развернулся, отстегнул ремень безопасности, протянул руку и потрогал лоб оружейника. — Ты сейчас что такое сказал?

— У моего кота затруднён личностный рост, — нахмурился Федя. — Это проблема, её нужно обсудить.

— Подожди, — я осторожно подбирал слова, чтобы не оскорбить светлые детские чувства, — ты хоть понимаешь, что психологи обсуждают с пациентами их состояние… воспоминания там разные… травмы детства…

— И что? — вскинулся толстяк.

— Обсуждают — это ключевое слово, — пояснил я. — А как можно узнать, на что жалуется кот, если он не говорит?

— Ты. Ничего. Не понимаешь.

— Допустим, — я с трудом сдерживал смех. — Но если к психологу приводят бессловесное животное, оставляют их наедине и забирают через…

— Сорок минут, — подсказал Федя.

— Хорошо, сорок минут. И знаешь, как это называется?

— Помощь, — уверенно заявил толстяк.

— Нет, — я покачал головой. — Деньги из воздуха.

— Ты просто зверушек не любишь, — упрямо заявил мальчик.

— Я к ним отношусь нейтрально. Вопрос в том, не проще ли тебе поиграть со своим питомцем, дать ему что-нибудь вкусненькое или погладить, сидя в кресле?

— Ничего не мешает, — согласился Федя. — Ждите меня через сорок минут.

Дверца хлопнула, и я упёрся тяжёлым взглядом в спину ребёнка.

— А ещё он верит в Зубного Хватайку, — прокомментировала наш диалог Джан.