Глава 22
Я положил трубку, пообещав главному врачу, что всё пройдёт гладко, и направился в сто первый кабинет. Причём по пути обнаружилось, что попасть в него через поликлинику невозможно, поскольку это ответвление этажа уже закрыли на замок.
Вот даже как? Значит, этот человек, которого мне предстоит консультировать, не просто скрывается. Он буквально создаёт все условия, чтобы его никто не обнаружил и доводит это до абсурда.
В чём же проблема? Пока что вариантов у меня всего два. Либо он — беглец из недружественной страны и работает в корпорации «Ямамото-Фарм» тайно, скрываясь от властей других стран, либо же у него крайняя степень социофобии.
Хотя любая другая фобия или мания тоже могут подойти к этой ситуации. Есть много людей, которые одержимы манией преследования. И это касается не только известных личностей. Хотя у них эта патология развивается чаще из-за постоянного взаимодействия с журналистами и другими представителями СМИ.
Во время одного из ужинов в отеле Сиднея психиатр Макисима Сакуя рассказывал мне о том, как к нему обратился пациент с похожей проблемой. Самый обыкновенный мужчина с нормальной наследственностью, без склонностей к шизофрении. Он работал на одном из первых этажей «Ямамото-Фарм». Но ему пришлось уволиться.
Потому что все за ним следили. Коллеги, начальство, даже уборщики! Каждый провожал его взглядом. По крайней мере сам пациент так думал. И, разумеется, из-за этого качество жизни мужчины сильно упало. Он даже боялся лишний раз появиться на улице, поскольку видел среди прохожих своих коллег и знакомых, которые тайно продолжают следить за ним сутки напролёт.
И проблема даже не в том, что он искренне в это верит. Нет! Он понимает, что его мысли — это полный абсурд. Понимает умом, но не понимает подсознанием, и раз за разом он снова ловит за собой навязчивые мысли.
Я жалею, что он не попал ко мне на приём. «Психоанализом» я бы смог ему вправить мозги за пятнадцать минут. Но, к сожалению, Макисима Сакуя, несмотря на свой богатый опыт, помочь ему так и не смог. Мужчина уволился, начал работать дома как самозанятый. Но и там его настигали «преследователи». Смотрели в его окна, стучались в дверь.
Закончилась эта история тем, что его забрали в психиатрическую лечебницу, когда он заколотил дверь и принялся кричать, что навредит себе, если наблюдатели не уйдут.
Продолжения этой истории Макисима не знал. Но я хорошо запомнил её. И вспомнил сейчас, поскольку подозревал, что у таинственного заведующего айтишниками может оказаться такая же проблема. Если мои опасения подтвердятся, я буду готов ему помочь.
Запертые двери пришлось обойти через задний двор поликлиники. Оказавшись в закрытом участке здания, я понял, что в коридоре даже свет отрубили.
Ну дела… Такого пациента у меня ещё ни разу не было. Я подозревал, что на вершине корпорации «Ямамото-Фарм» могут оказаться странные клиенты, но такое… Это уже перебор.
Тот же генеральный директор — Ямамото Ватару — довольно простой мужчина. Характер у него сложный, но в общении с ним я никогда не замечал таких проблем с психикой. Да и его отец ни разу не вызывал у меня ощущения какой-то ненормальности. Успешные, богатые, но вполне нормальные люди.
Но отказывать в помощи пациенту я не стану. С психиатрией я знаком. Если окажется, что с ним что-то не так, я смогу быстро сориентироваться. В моём опыте был всего один случай, когда пациент чуть не выпрыгнул из окна из-за обострения шизофрении.
Однако мы сейчас на первом этаже, и этот загадочный айтишник при всём желании не сможет сотворить какую-нибудь глупость.
Я прошёл в сто первый кабинет и обнаружил, что в кресле для пациентов уже сидит мужчина. Совсем один, без сопровождения. Я запер дверь, а он даже не обернулся. Смотрел в одну точку — туда, куда я должен был присесть, чтобы начать консультацию.
— Добрый день, — коротко сказал я и расположился напротив пациента.
Им оказался высокий, худощавый мужчина в очках. Даже слишком высокий для японца. Чем-то он мне напоминал Кондо Кагари. Мой бывший стажёр тоже относился к редкому числу высоченных японцев.
На нижней половине его лица была надета марлевая маска. Нет… Даже две штуки! Причём очень дорогие. Совсем не те, которые обычно продают в аптеке. Качественные, которыми часто пользуются сотрудники инфекционных отделений.
Вот только я ещё никогда не видел, чтобы кто-то напяливал на себя сразу две.
— Добрый день, Кацураги-сан, — одной лишь головой поклонился он. — Надеюсь, главный врач вас предупредил? Акихибэ Шотаро сказал, что вам НЕЛЬЗЯ делать?
О как! Интересное начало. Оказывается, в этой консультации куда больше ограничений, чем я думал.
— Единственное, что я понял — мне нельзя передавать информацию о вашей личности кому бы то ни было, — сказал я. — Большего Акихибэ-сан мне не сказал. Хотя эти условия я соблюдаю не только с вами. Так обычно поступаю со всеми пациентами. Врачебную тайну никто не отменял.
— Нет, вы не поняли, — помотал головой он. — Я не назову вам своего имени. Вы не внесёте в медицинскую информационную систему данные обо мне. А если внесёте — я это узнаю. Потому что я сам её создал. И в таком случае можете не сомневаться — вы здесь больше работать не будете.
Я, как и любой другой врач на моём месте, с трудом сдержал поток матерной речи в своих мыслях. Ну сколько раз я уже через это проходил… Неужели он думает, что для меня это в новинку? Очередная угроза увольнения от большой шишки из корпорации.
Этим меня даже в начале пути запугать никто не мог. А теперь уж точно не выйдет. Даже если предположить, что вся верхушка корпорации ополчится против меня… Что ж, хорошо, я уволюсь сам. У меня есть своя клиника.
Найдут способ раздавить клинику? Допустим. Устроюсь в другую больницу. Да в крайнем случае в Россию уеду! Уж тест на знание языка я сдам лучше любого иммигранта. Может быть, даже лучше многих жителей России. Всё-таки свой язык я изучал очень подробно в прошлой жизни.
Если честно, после русского я не находил больше ни одного столь же интересного языка, пока не оказался в Японии. Но всё равно японский до сих пор стоит у меня на втором месте.
— Хорошо, пациент-сан, — усмехнулся я. — Только, кажется, вас тоже забыли предупредить, что я на такие угрозы не ведусь. Видимо, не такая уж и широкая у вас информационная сеть, раз вы до сих пор не выяснили, как я принимаю людей.
Айтишник застыл и высоко вскинул брови. Похоже, он был глубоко удивлён, что я решил заговорить с ним таким образом. Но прямота лучше лживых иносказательных фраз и лишних поклонов. Раз сам решил начать приём с угроз, пусть понимает, что они против меня не работают.
— Кацураги-сан, вы, кажется, меня совсем не поняли, — нахмурился айтишник. — У меня очень большие связи. Даже если вы не дорожите своим местом в этой клинике, я смогу достать вас и за её пределами. К примеру, взломать базу данных вашей частной клиники. И нет, не стоит лезть в карман за телефоном. Диктофон включить не выйдет. Я поставил здесь глушилки.
Если бы мой прямолинейный учитель из прошлого мира не сказал мне, что я должен уметь лечить даже самых последних… Эм… Цензурно выразиться здесь не получится. Особенно если учесть, что учитель вообще разговаривал на языке русского мата! В общем, он говорил, что даже таких людей нужно лечить. Достаточно научиться держать себя в руках.
Но если бы не его уроки, я бы уже давно вмял ему очки в лицо и только после этого вспомнил, что я, вообще-то, врач!
— А, может быть, вы уже перестанете бросаться пустыми угрозами, которые на мне не работают? Мне кажется, нам пора перейти к приёму, — прямо сказал я.
Пациент явно не ожидал, что я так отнесусь к его словам. Я ведь не просто проигнорировал их, но ещё и уточнил, что мне на его власть абсолютно плевать. А он, судя по всему, привык к тому, что ему целуют обувь при любом личном контакте. Ведь таковые бывают очень редко.
И пришёл он ко мне не просто так. Зачем раскрывать себя совершенно незнакомому человеку? Причина может быть только одна. Я — единственный, кто может ему помочь. Так что пусть успокоится и примет мои условия приёма. Плевать, кто передо мной — уборщик помещений с первого этажа или сам император Японии. Пациент есть пациент. Моя задача — уважительно относиться к нему и решать вопрос его заболевания.
Однако, если он выходит за границы дозволенного, можно и поспорить. На мой взгляд, врач не должен унижаться перед теми, кто относится к нему, как к обслуживающему персоналу.
— Вы что… На самом деле меня не боитесь? — удивился пациент.
— Так уж вышло, что я вообще не боюсь пациентов. Через меня иногда и по семьдесят человек проходят. Если бы я боялся каждого, уже давно бы оказался в психиатрическом отделении, — отшутился я.
— Ладно… Дело в том, Кацураги-сан, — несмотря на возникший конфликт, начал он, — что меня уже несколько недель беспокоит боль в горле. Обычно я стараюсь следить за собой. Сдаю анализы и сразу же принимаю все необходимые меры. По-другому я действовать не могу, поскольку у меня болезнь Дункана. Уверен, вы знаете, что это такое.
О-о-о… Вот теперь ВСЁ встало на свои места. Я ошибся, тут дело не в психиатрии. Первичный иммунодефицит! Врождённое заболевание, которое приводит к полному отключению иммунной системы. Иногда в организме такого пациента циркулирует хотя бы минимальное количество защитных клеток, но пользы от них никакой нет.
— Простите, что отхожу от темы, но мне нужно знать это, чтобы лучше понять ваше заболевание, — произнёс я. — Вы постоянно скрываетесь от людей именно из-за этого диагноза?
— Разумеется, — коротко ответил он. — А вам кажется это странным?
— Нет, я считаю, что это единственный способ сохранить ваше здоровье. Учитывая состояние вашей иммунной системы, никак иначе эту проблему не решить, — заключил я.
Люди редко слышат о наличии первичных иммунодефицитов. Большинство знает только о вторичном, к примеру — о СПИДе. Но в мире есть много людей, которые с самого рождения пытаются выжить, имея тело, в котором практически нет иммунной системы.
Есть такая популярная история. О пациенте, которого называли «мальчик в пузыре». У него был абсолютно нулевой иммунитет, поскольку родился мальчик с серьёзным генетическим нарушением. В итоге он прожил в специальном герметичном медицинском пузыре двенадцать лет. Но в конечном счёте умер, поскольку однажды всё же выбрался в наружный мир.
У моего нынешнего пациента всё не так плохо. Я уже изучил его кровяные клетки с помощью «анализа». Однако нарушения в них не такие критичные, как у того парня. Но если айтишник будет часто взаимодействовать с людьми вживую, с ним произойдёт то же самое. И, как я понял, он уже нарушил свои правила, поскольку в его теле начался мощный воспалительный процесс.
Защититься от микрофлоры других людей невозможно, если не соблюдать полную изоляцию. Даже если учесть, что окружающие люди абсолютно здоровы, у них среди естественных бактерий и вирусов всё равно найдётся огромное количество штаммов, которые могут серьёзно заразить человека с иммунодефицитом.
Один из моих знакомых микробиологов говорил довольно удивительную и крайне радикальную вещь, которая всегда удивляла студентов. Он заявлял, что люди никогда не смогут по-настоящему друг к другу прикоснуться. Якобы контакт кожи с кожей невозможен.
А всё почему?
Потому что нас окружает слой бактерий, которых мы даже не видим. И соприкасаемся мы своими микроорганизмами, а не кожей. Этот пример хорошо объясняет, почему больным иммунодефицитом опасно контактировать с другими людьми.
Да чего уж говорить о других людях? Пациент с таким заболеванием может и сам себя заразить собственными бактериями. Естественная микрофлора разрастается, создаёт огромную колонию, и та в итоге начинает захватывать организм, приводя его к серьёзным заболеваниям.
— Я хотел бы уточнить, — перешёл к следующему этапу беседы я. — А вы принимаете все необходимые препараты, чтобы поддерживать свой иммунитет? Вас ведь наблюдают гематологи, онкологи, иммунологи? На мой взгляд, чтобы держать себя в тонусе, вам нужны все эти врачи.
— Был один такой, — вздохнул айтишник. — Но по какой-то причине он уехал за границу. Я бы направился к нему, а не к вам. Но его здесь уже нет.
— Я смогу помочь вам, но заменить узких специалистов всё равно не смогу. Крайне рекомендую найти тому врачу замену. Да, кстати, вы так и не сказали, какие препараты принимаете?
— Раз в несколько месяцев прохожу химиотерапию. Регулярно принимаю моноклональные антитела и иммуноглобулины. Иногда приходится вводить себе глюкокортикостероидные гормоны, чтобы снимать острые воспалительные процессы, — пояснил он.
Ага… Хороший набор. Самые современные препараты, которые создаются за счёт методик генной инженерии. Такие точно должны поддерживать его какое-то время. Но, как показывает практика, люди с такими заболеваниями живут недолго. Рано или поздно он всё равно подхватит инфекцию, которая сведёт его в могилу.
И я могу помочь ему. И в целом плевать, как он отнёсся ко мне в начале разговора. Я с радостью бы попробовал излечить первичный иммунодефицит с помощью лекарской магии. Такого мне ещё никогда не удавалось. Вернее, я банально не пробовал это делать. Что ж, сейчас самое время!
— Хорошо, — кивнул я. — Значит, вы говорите, что у вас болит горло. Подозреваю, что дело не только в нём. Скорее всего, у вас ещё появляются высыпания.
— Как вы догадались? — удивился айтишник.
— Стойте-стойте, не спешите, — попросил я. — Мелкая точечная сыпь на теле и боль в горле — это стандартное сочетание при диагнозе, который я уже определил. Но что-то мне подсказывает, что у вас есть и другие проблемы. Дайте отгадаю, недавно вы сдавали УЗИ брюшной полости и обнаружили, что у вас увеличена селезёнка и печень. Кроме того, стали чувствовать, как поднимается температура и параллельно с этим происходит увеличение лимфатических узлов прямо под челюстью. Вы же уже нащупали плотные комочки в этой области?
Пациент был шокирован. Он даже не знал, как продолжить разговор. И это при том, что я не использовал «анализ». Я не потратил ни крупицы жизненной энергии. А всё потому, что эта ситуация была крайне типична.
Но при этом не менее опасна.
— Инфекционный мононуклеоз, — назвал диагноз я, решив окончательно продавить айтишника своим медицинским авторитетом. — Иначе это инфекционное заболевание называют поцелуйной болезнью. Скажите прямо, вы всё-таки с кем-то контактировали не так давно?
— Да… С девушкой, — вздохнул он. — Впервые.
— И вы прекрасно понимали, насколько это опасно, верно?
— Конечно, я понимал! — воскликнул он. — Но что я мог поделать? Всю жизнь скрываться невозможно.
— В вашем случае это необходимо. Но… Я могу вам помочь, — перешёл к делу я. — Но своими методиками. Засекреченными, как и ваша личность.
— Я не могу лечиться тайными методиками, — нахмурился он. — Я должен знать, что со мной делают.
— А я должен знать имя своего пациента и завести на него электронную карту, — пожал плечами я. — Что ж, тогда я выпишу вам антибиотики, антисептики для ротовой полости и пожелаю удачи. Такое вариант вас устроит?
— Нет.
— А на моём месте любой врач поступил бы именно так, — сказал я. — Правда, оговорюсь. Есть важный момент, который стоит уточнить. Ваша ангина куда серьёзнее, чем у любого человека с инфекционным мононуклеозом. Я сразу понял, что у вас именно это заболевание, поскольку вы сразу предупредили о болезни Дункана. Правда, есть одно «но». При вашем дефекте иммунитета мононуклеоз может привести к фатальной ангине, от которой вы не излечитесь. Другими словами, лекарственные средства здесь не помогут.
— Ничего не понимаю… — вздохнул он. — Что вы предлагаете?
— Мои условия таковы, — принялся объяснять я. — Вы закроете глаза, я сделаю кое-что, и вам сразу же станет гораздо лучше. Более того, вам больше не придётся скрываться от других людей. Однако вам придётся сохранить это в тайне.
— С чего бы? — усмехнулся он. — Если вы действительно можете лечить людей такими методиками, об этом должны знать другие люди.
— Нет, не должны, — ответил я. — И, к слову, у меня в кармане сейчас работает диктофон. Вы как-то не подумали, что я могу вести запись офлайн. Поверьте, я успею выгрузить наш диалог на другой носитель информации до того, как вы попытаетесь отобрать мой телефон или же удалить с него данные дистанционно.
— Вы меня шантажируете? — удивился он.
— Нет, это вы меня шантажировали с самого начала приёма. А я всего лишь хотел вам помочь. И сейчас хочу. Так что предлагаю вам сделку, — твёрдо сказал я. — Я помогу вам, а потом мы оба сделаем вид, что этой встречи не было.
Не столько я хотел его вылечить, сколько желал проверить, способна ли лекарская магия нового уровня справиться с такой сложной задачей.
Хотя помогу я ему в любом случае. Даже если полностью восстановить иммунитет не выйдет, он уже сможет выходить в люди. Просто болеть будет чаще, чем другие люди — не более того.
— Это не больно, — объяснил я. — Вы вообще ничего не почувствуете.
— Ладно. Хотя я вам всё равно пока что не верю… — произнёс он, а затем закрыл глаза.
Ровно в этот момент я ударил по его горлу антисептической магией и моментально снял воспалительный процесс. Айтишник чуть не открыл глаза, но всё же сдержался.
— Г-горло прошло, — прохрипел от удивления он. — Что вы сделали?
— Ничего особенного, сидите спокойно.
Он никому об этом не расскажет. Ведь в этом кабинете хранится не только моя тайна, но и его в том числе.
Я потратил чуть больше получаса, чтобы ускорить работу костного мозга и восстановить работоспособность нейтрофилов и лимфоцитов. При этом пришлось потратить почти всю свою энергию, но я был чертовски доволен.
Это первое лечение первичного иммунодефицита лекарской магией! Будет чем похвалиться перед Купером Уайтом. Он излечил вторичный, а я первичный. Счёт 1:1.
— Всё, — заключил я. — Вы свободны. Открывайте глаза.
— Не хочу, — неожиданно заявил он.
— Это ещё почему?
— Я боюсь. Мне сейчас слишком хорошо, — дрожащим голосом заявил заведующий отделом «айти». — Мне кажется, если я открою глаза, всё снова станет таким же, как и раньше.
— Я свои обещания держу, — сказал я и поднялся со стула. — Если понадобится моя помощь ещё раз — обращайтесь. А лучше — пройдите иммунограмму через месяц. Думаю, результат вас приятно удивит. Скоро вы сможете впервые выйти в люди.
С этими словами я покинул сто первый кабинет. Однако айтишник выскочил из него вслед за мной.
— Стойте, Кацураги-сан! — прокричал он. — Я вам так и не представился. Меня зовут Ямамото Хигами. Я — младший брат генерального директора корпорации. Если понадобится какая-то помощь, обращайтесь ко мне через Ямамото Ватару.
Младший брат? До чего же он хорошо скрывался! СМИ на каждом углу кричит, что Ватару — единственный наследник Ямамото Мифунэ. Оказалось, что это не так.
— Это взаимно, Ямамото-сан, — кивнул я. — Если понадоблюсь, вы найдёте способ меня найти.
Закончив один из самых сложных приёмов за эту неделю, я вернулся в свой кабинет и приступил к работе. Отписался главному врачу о том, что консультация прошла успешно, а затем принялся помогать Кучики Акеми с пациентами, которые успели заполонить весь коридор.
— Кацураги-сан, а вы идёте на сегодняшний корпоратив? — спросила Акеми ближе к концу приёма.
— Какой ещё корпоратив? — удивился я.
Видимо, я пропустил все свежие новости. Все мои мысли сейчас направлены на частную клинику. Я уже перестал следить за жизнью «Ямамото-Фарм».
— Сегодня ведь день рождения главного врача! Акихибэ-сан сегодня отменил вечерний приём и приказал всем собраться в конференц-зале, — объяснила Кучики Акеми. — Говорят, там будет торжественная часть — новичков примут в ряды остальных терапевтов.
Проклятье… Не хотелось бы пропустить такой праздник. Акихибэ Шотаро — очень хороший главный врач. Особенно в сравнении с Ягами Тэцуро, который был до него. Придётся сегодня задержаться здесь. И не только мне, но и Дайго Рэну. Ведь он — один из новых терапевтов. Коллеги могут счесть оскорблением тот факт, что мы с Дайго сбежим в свою клинику.
Я позвонил Куперу Уайту и попросил его взять весь удар на себя. Однако он был только «за». Австралиец сказал, что у него в последнее время слишком мало пациентов, так что они с Рэйсэем с радостью займутся вечерним приёмом.
Когда мы с Кучики пришли в конференц-зал, там уже вовсю шёл праздник. Терапевты сдвинули столы и упивались сакэ. Половину из этих людей я даже не знал. Много свежей крови пришло в нашу клинику. Но это и к лучшему! На одних старых кадрах хороший коллектив не построить.
И пришли мы явно вовремя. Потому что как только Ватанабэ Кайто заметил меня, он сразу же вышел к главному столу и сообщил:
— Уважаемые коллеги! Вынужден сообщить важную новость. Кого-то она обрадует, кого-то, может быть, расстроит. Но решение уже принято.
Ватанабэ Кайто выдержал паузу, чтобы дождаться абсолютной тишины, а затем добавил:
— Я увольняюсь. Теперь моё место займёт Кацураги Тендо.
Что⁈ Но ведь мы так не договаривались!
