Глава 20
Послеоперационный период у Сеньки, как оказалось, протекал совсем не гладко.
Провели дополнительные, углубленные магические тесты. И выяснилось, что у пацана после операции развилась редкая аллергическая реакция на стандартные восстановительные эликсиры.
Его организм их просто отторгал, вызывая системное воспаление и препятствуя нормальному заживлению. Ему требовалось длительное, очень специфическое восстановление. Но самое главное — для этого восстановления были необходимы особые, индивидуально подобранные магические препараты.
Обычные, которые покрывала базовая страховка, ему категорически не подходили.
Я нервно сглотнул и открыл внутреннюю базу данных больничной аптеки. Нашел нужные препараты. Цены… Мама дорогая! Один крошечный флакончик «Экстракта слезы грифона высшей очистки» стоил больше ста имперских рублей!
А таких флакончиков Сеньке требовалось по две штуки в день! На протяжении как минимум нескольких месяцев! Да это же целое состояние!
Я отодвинулся от компьютера и задумчиво потер подбородок. У семьи Ветровых, обычных работяг, таких денег точно не было и быть не могло. Они и так, наверное, все свои сбережения потратили на предыдущее лечение Сеньки.
И тут у меня в голове все встало на свои места. Их странное поведение, обвинения в мой адрес, очная ставка… Все это могло быть частью одного хитроумного плана. Если бы меня признали виновным в несанкционированных магических практиках или нанесении вреда здоровью пациента, то Ветровы могли бы не только обвинить меня, но и подать иск на всю больницу.
И тогда, в качестве компенсации, истребовать с нее оплату этого дорогостоящего лечения для Сеньки. Интересный ход. Очень интересный. И очень подлый, если это действительно так.
Сами ли они до этого додумались? Или кто-то из моих «доброжелателей» им подсказал такую идейку? А может, это вообще была какая-то многоходовочка от кого-то из Гильдии? Вопросов было больше, чем ответов.
Я тяжело вздохнул и взял со стола папку с историей болезни моей новой пациентки — Захаровой Антонины Павловны. И в задумчивости пошел на обход.
По пути я пробежал глазами историю болезни. Шестьдесят семь лет. Поступила вчера вечером с жалобами на периодические боли в правом подреберье, тошноту, общую слабость.
Госпитализирована для обследования и решения вопроса об оперативном лечении. Ничего конкретного, никаких явных красных флагов. Стандартный набор для пожилой пациентки.
Я зашел в палату номер пятьсот три. Она была, как и большинство палат в нашем хирургическом отделении, переполнена. Из шести коек были заняты все шесть. Женщины разных возрастов, со своими болячками, страхами и надеждами.
— Здравствуйте! Кто из вас Захарова? — Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более бодро и ободряюще.
Женщина, лежавшая у окна, невысокая, полноватая, с добрыми, но немного усталыми глазами, подняла руку.
— Это я, господин лекарь.
Я подошел к ней.
Машинально потер запястья, где холодным металлом ощущались гильдейские браслеты. Они как будто немного давили, напоминая о моей безмагичности. Ну что ж, без «Сонара» и «Искры» придется проводить осмотр по старинке, как в прошлой жизни. Классическими методами, основанными на знаниях, опыте и внимательном наблюдении.
Ничего, мне не привыкать. Иногда это даже интереснее.
— Здравствуйте, Антонина Павловна, — я улыбнулся ей. — Я ваш лечащий лекарь, Илья Разумовский. Рассказывайте, что вас беспокоит?
Она начала свой рассказ. Жалобы были типичными для желчнокаменной болезни. Периодические, довольно сильные боли в правом подреберье, особенно после жирной или жареной пищи. Тошнота, иногда доходящая до рвоты, не приносящей облегчения. Горечь во рту по утрам. Общая слабость, быстрая утомляемость.
Я внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы. Выяснилось, что подобные приступы беспокоят ее уже несколько лет, но в последнее время они стали чаще и интенсивнее. А еще она вспомнила, что пару раз, несколько месяцев назад, у нее была какая-то странная «желтушность» кожи и склер, которая потом сама прошла.
Она тогда не придала этому особого значения, списав на «что-то с печенью». Ага, вот это уже интересно. Похоже на эпизоды механической желтухи.
Закончив расспрос, я приступил к осмотру. Кожные покровы обычной окраски, склеры чистые. Язык обложен беловатым налетом. Живот при пальпации мягкий, но в правом подреберье, в точке проекции желчного пузыря, отмечается выраженная болезненность.
Я проверил «пузырные» симптомы. Симптом Мерфи — положительный: при глубоком вдохе во время пальпации правого подреберья боль резко усиливалась. Симптом Ортнера — тоже положительный: легкое поколачивание по правой реберной дуге вызывало болезненные ощущения. Симптом Кера — аналогично.
В общем, классическая картина хронического калькулезного холецистита с высокой вероятностью наличия камней не только в пузыре, но и в желчных протоках.
— Антонина Павловна, — я закончил осмотр и посмотрел на нее. — У меня есть подозрение, что у вас желчнокаменная болезнь. И, возможно, камни есть не только в желчном пузыре, но и в протоках. Скажите, а почему вы раньше не обращались к лекарям с этой проблемой? Ведь боли, как я понимаю, беспокоят вас уже давно.
Она как-то виновато улыбнулась.
— Да все как-то некогда было, господин лекарь. То одно, то другое. А когда прихватывало, я к знахарю нашему местному ходила, деду Михею. Он мне травки давал, отвары… Вроде легчало немного. А тут уж совсем невмоготу стало, вот дочка и заставила в больницу лечь.
Я только покачал головой. Ох уж эти знахари! Сколько же они жизней загубили своими «травками» да «заговорами»!
— Понятно, Антонина Павловна, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно мягче. — Значит так. Чтобы подтвердить мой предварительный диагноз, вам обязательно нужно будет сделать ультразвуковое исследование органов брюшной полости. И, возможно, некоторые другие анализы. А потом уже будем решать, что делать дальше. Скорее всего, потребуется плановая операция.
Она испуганно посмотрела на меня, но кивнула.
Я вышел из палаты, задумчиво потирая подбородок. Диагноз, в принципе, был ясен. Но вот как его подтвердить без «Сонара» и без Фырка? С Фырком, конечно, было бы гораздо проще.
Он бы мне за пару секунд всю картину «нарисовал» — и камни в пузыре, и их количество, и размер, и состояние протоков… А так придется полагаться только на УЗИ и другие инструментальные методы. Жаль, что этого пушистого засранца сейчас нет рядом. С ним было как-то надежнее, что ли.
Оставив Захарову Антонину Павловну, я направился на сестринский пост. Нужно было организовать УЗИ, да и анализы крови ей не помешали бы — общий, биохимия, коагулограмма. Стандартный набор для пациентки с подозрением на желчнокаменную болезнь.
На посту, как всегда, сияла своей голливудской улыбкой Кристина Волкова. Увидев меня, она тут же расцвела еще больше, если это вообще было возможно.
— О, Илюша, какие люди! — проворковала она, кокетливо поправляя и так идеально уложенный светлый локон. — Привет! Как дела? Давно не виделись!
— И тебе привет, Кристина! — я постарался улыбнуться ей как можно более дружелюбно, но без излишнего энтузиазма. После ночи с Вероникой флиртовать с другими девушками как-то не очень хотелось, даже с такими сногсшибательными, как эта Волкова. — Да, денек вчера выдался тот еще. Нормально всё, в принципе. Был немного занят общением с инквизиторами из Гильдии.
— Ой, да я слышала! — Кристина сочувственно покачала головой, но в ее глазах плясали любопытные огоньки. — Ужас какой! Говорят, тебя там чуть ли не в государственной измене обвиняли! А за что, если не секрет?
— Да так, из-за одного мальчика, которого я, по их мнению, слишком уж рьяно лечил, — я усмехнулся. — Говорят, я его специально в больницу уложил, чтобы потом героически вылечить и прославиться. Вот ведь какой я нехороший человек, редиска.
— Вот ты даешь! — Кристина рассмеялась. — Не успел к нам в отделение поступить, а уже из-за мальчиков страдаешь! Прямо сердцеед какой-то!
— Да это еще на скорой было, — отмахнулся я. — Тот самый случай с Сенькой Ветровым, о котором ты, наверное, уже слышала. Вся больница тогда на ушах стояла.
— А, Ветров! — она понимающе кивнула. — Ну да, тот случай действительно наделал много шума. Но, говорят, ты там был просто на высоте! Ладно, не будем о грустном. Чем могу помочь нашему герою-диагносту?
— Мне бы для пациентки Захаровой из пятьсот третьей палаты УЗИ органов брюшной полости организовать, — сказал я. — И анализы крови взять — общий, биохимию с печеночными пробами, билирубин, амилазу, ну и коагулограмму на всякий случай. Подозрение на желчнокаменную болезнь, возможно, с закупоркой.
Кристина сочувственно вздохнула и развела руками.
— Ох, Илья, боюсь, с УЗИ сегодня будет туго. У нас сейчас полный аврал, плановых пациентов — тьма-тьмущая, да еще и экстренные постоянно поступают. Очередь на УЗИ расписана до завтрашнего обеда, если не дольше. А анализы… Ну, кровь-то процедурная медсестра возьмет, конечно, но результаты будут готовы не раньше, чем через час, а то и два. Лаборатория тоже зашивается.
Я легонько стукнул кулаком по стойке.
Черт! А мне нужно было как можно скорее подтвердить диагноз и определиться с тактикой. Особенно если там действительно камни в протоках, это могло потребовать более срочного вмешательства.
— Мне бы побыстрее, Кристина, — я посмотрел на нее умоляющим взглядом. — Пациентка пожилая, с сопутствующим диабетом. Не хотелось бы упустить время.
Кристина хитро улыбнулась и как-то по-особенному на меня посмотрела.
— Ну, с анализами я, может, и смогу тебе помочь, — проворковала она, понизив голос до заговорщицкого шепота. — У меня там в лаборатории знакомая девочка работает. Могу сама у Захаровой кровь взять, отнести ей, она сделает все по-быстрому, вне очереди. Но… — она сделала многозначительную паузу и снова сверкнула на меня своими голубыми глазищами, — … ты же понимаешь, Илья, услуга за услугу.
Я прекрасно понимал, на что она намекает. Эта хитрая бестия явно решила воспользоваться ситуацией.
— А вот с УЗИ, извини, помочь не смогу, — продолжала она тем же сладким голоском. — Я в этом деле не специалист, да и аппарат у нас в кабинете УЗИ всего один, и он занят. Но… — она снова сделала паузу, — … у нас в процедурном кабинете есть старенький портативный УЗИ-аппарат. Им почти никто не пользуется. Но если ты сам умеешь на нем работать, может, тебе и его хватит для предварительной диагностики?
Я задумался. Предложение было заманчивым.
Конечно, портативный аппарат — это не стационарный экспертного класса, но для того, чтобы увидеть камни в желчном пузыре и оценить состояние протоков, его вполне могло хватить.
А уж с «услугой» для Кристины что-нибудь придумаю. Не впервой.
— Ладно, Кристина, договорились, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более деловито. — Ты занимаешься анализами, а я пока попробую разобраться с УЗИ. Спасибо за помощь.
— Всегда пожалуйста, Илюша! — она расплылась в такой довольной и какой-то даже хищной улыбке, что у меня мурашки по спине пробежали. — Обращайся, если что!
Я кивнул и поспешил ретироваться, пока она еще что-нибудь не придумала.
Нужно было найти каталку, чтобы отвезти Антонину Павловну в процедурный кабинет. Сама она, с ее болями и слабостью, туда бы точно не дошла. Каталки, как назло, все были заняты. Пришлось немного побегать по отделению, прежде чем я нашел одну свободную, сиротливо стоявшую в дальнем углу коридора.
Я привез каталку к палате Захаровой, помог ей перебраться на нее и, стараясь везти как можно аккуратнее, чтобы не растрясти ее на наших больничных ухабах, направился в сторону процедурного кабинета. Антонина Павловна всю дорогу испуганно охала и крестилась, но в целом держалась молодцом.
Как раз когда я заканчивал ультразвуковое исследование, в процедурную заглянула Кристина Волкова. Она была в полном боевом облачении — стерильный халат, перчатки, маска, а в руках — лоток с пробирками и иглами.
— Антонина Павловна, здравствуйте! — ее голос прозвучал на удивление мягко и заботливо. — Я сейчас у вас кровь на анализ возьму, хорошо? Это совсем не больно, как комарик укусит.
Захарова, которая до этого с напряжением следила за моими манипуляциями с УЗИ-датчиком, немного расслабилась и даже попыталась улыбнуться.
— Ой, деточка, да я уж привыкшая к вашим уколам, — проговорила она. — Берите, колите. Вы такая милая, такая внимательная…
Кристина быстро и профессионально взяла у нее кровь из вены, что-то ласково ей приговаривая, и, пожелав скорейшего выздоровления, упорхнула, оставив после себя легкий шлейф дорогих духов и ощущение почти домашней заботы.
— Хорошая девочка Кристина, — сказала Антонина Павловна, когда за ней закрылась дверь. — Такая внимательная, такая ласковая… Если у тебя, Илюша, невесты еще нет, то ты бы к ней присмотрелся. Она молодец. Из таких хорошие жены получаются.
Я только машинально кивнул в ответ, а сам продолжал хмуро всматриваться в экран УЗИ-аппарата. Картина, которую я там видел, мне категорически не нравилась. Желчный пузырь был деформирован, стенки его утолщены, а полость… Полость была буквально набита мелкими, как бисер, конкрементами.
И, что самое неприятное, общий желчный проток, холедох, был заметно расширен, что косвенно указывало на наличие камней и в нем. Холедохолитиаз. Не самый приятный диагноз, особенно для пожилой пациентки с сахарным диабетом. Но Захаровой я, конечно, ничего этого говорить не стал. Незачем пугать ее раньше времени.
Я закончил исследование, помог Антонине Павловне перебраться обратно на каталку и повез ее в палату. По дороге она несколько раз пыталась выведать у меня, что же я там такого увидел, но я только уклончиво отвечал, что для постановки точного диагноза мне нужны еще результаты анализов крови, и что пока рано о чем-то говорить. Она вздыхала, но больше не расспрашивала.
На сестринском посту меня уже ждали результаты анализов. Кристина, как и обещала, сотворила маленькое чудо — все было готово буквально за полчаса. Я взял распечатки и углубился в изучение цифр.
Так, что у нас тут? Повышенный билирубин, преимущественно за счет прямой фракции. Щелочная фосфатаза и ГГТП — тоже выше нормы. Лейкоцитоз небольшой, но есть. В общем, все признаки холестаза и воспаления. Диагноз подтверждался.
— Ну что, Илья, доволен? — Кристина, которая все это время стояла рядом, кокетливо закусив кончик ручки, и с интересом наблюдала за мной, наконец-то не выдержала. — Я же говорила, что все будет в лучшем виде! Так что, считай, ты теперь мой должник. И должок этот, — она многозначительно посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами, — придется отрабатывать.
В ординаторской, как я и предполагал, Игоря Степановича не оказалось. За столами сидели только наши хомяки и с очень умным видом делали вид, что работают.
Я сел за свободный компьютер, якобы для того, чтобы внести данные в историю болезни. На самом же деле мне нужно было кое-что быстро проверить. Пара кликов мышкой, и я уже был в больничной базе данных. Нашел нужную пациентку, открыл ее карту… Так и есть. Все, что мне нужно было знать, я увидел.
Я свернул окно и повернулся к хомякам.
— Привет, коллеги! — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более беззаботно. — А где наш многоуважаемый шеф? Не видели его случайно?
Троица синхронно подняла на меня свои «невинные» глазки.
— Игоря Степановича? — Белочка удивленно хлопнула ресницами. — Нет, не видели. Он утром ушел на важную конференцию в Гильдию и сказал, что будет только к вечеру. А что, что-то срочное?
Я едва сдержал усмешку. Ну конечно! «На конференцию в Гильдию». Как же.
— Да нет, ничего такого, — я постарался скрыть свое разочарование, делая вид, что верю им. — Просто хотел обсудить с ним одну пациентку. Ну, раз его нет, значит, подождет.
Я вышел из ординаторской, чувствуя, как внутри все закипает от легкого раздражения. Ну что за дети малые, эти хомяки. Пытаются переиграть меня на совершенно не том поле.
Врут так неумело, что даже смешно. Вместо того чтобы учиться и набираться опыта, они тратят время на эти свои мелкие, глупые интриги. Ладно, бог с ними. Сейчас мне предстоял разговор поважнее.
И, судя по тому, что я увидел в компьютере, разговор с Шаповаловым будет очень тяжким. Он наверняка упрется рогом, ссылаясь на правила и инструкции. Но ничего. Если он не захочет понимать по-хорошему, придется давить на него другими способами. У меня всегда найдется пара козырей в рукаве.
Я пошел бродить по отделению в поисках Шаповалова. И, о чудо, нашел его довольно быстро. Он стоял в конце коридора, у окна, и о чем-то оживленно беседовал с незнакомым мне лекарем в белом халате. Увидев меня, он прервал разговор и помахал мне рукой.
— А, Разумовский! Хомяк-переросток! А я уж думал, ты там до вечера будешь с Захаровой возиться! Ну что, разобрался? Или опять болезнь Кастлемана у нее нашел? А то я уже боюсь твоих диагнозов!
Я подошел к нему.
— Игорь Степанович, я закончил обследование пациентки Захаровой, — я протянул ему историю болезни и распечатки с результатами анализов и УЗИ. — Диагноз, к сожалению, не утешительный. Желчнокаменная болезнь, хронический калькулезный холецистит, холедохолитиаз. Учитывая ее возраст, сопутствующий сахарный диабет и частые приступы, ей показано оперативное лечение в плановом порядке.
Шаповалов взял у меня бумаги, быстро пробежал их глазами, потом еще раз внимательно посмотрел на УЗИ-снимки.
— М-да, Разумовский, ты, как всегда, прав, — он покачал головой. — Картина классическая. И диагноз верный. И тактика предложенная — тоже. Молодец. Только вот… — он как-то странно посмотрел на меня, — … только вот операции, скорее всего, не будет. Не положено ей.
Я был готов к этому ответу. Но все равно, слышать это от Мастера-Целителя было дико. Пришлось напрячь все свое актерское мастерство, чтобы ошарашенно уставиться на него.
— Как это «не будет»⁈ Как это «не положено»⁈ — я постарался, чтобы в моем голосе звучало искреннее возмущение, хотя внутри я был холоден как лед. — Игорь Степанович, вы же сами видите, что без операции она может умереть от осложнений! Или будет всю оставшуюся жизнь мучиться!
— Разумовский, ты меня слышишь или нет? — Шаповалов строго посмотрел на меня. — Я сказал — НЕ ПО-ЛО-ЖЕ-НО!
