Глава 19

Я вышел из мрачного здания полицейского управления на уже темнеющую улицу, потирая запястья. Браслеты сидели на руках туговато и неприятно холодили кожу. Чувство было такое, будто на меня надели настоящие кандалы, только магические.

То, что я больше не ощущал свою «Искру», меня, если честно, не слишком сильно волновало. Я и без нее был вполне себе боевой единицей. А вот то, что Фырк исчез… Вот это ударило под дых.

В голове было тихо. Оглушительно, непривычно, пусто. Я уже успел привыкнуть к его постоянному саркастическому бубнежу у меня над ухом, к его ехидным комментариям и, чего уж греха таить, к его феноменальной способности видеть людей насквозь.

Без него было не просто скучновато. Без него я снова остался один в этом чужом мире. И это было паршиво.

Я еще раз отчаянно мысленно позвал его.

«Фырк! Эй, пушистый засранец, ты где? Отзовись, если не превратился окончательно в тыкву!»

Тщетно. В ответ — только гул собственных мыслей.

Странно все это. Очень странно.

Значит, если я отрезан от своей «Искры», то и связь с ним оборвалась? Или кто он там такой на самом деле?

С одной стороны, все выглядело логично. Нет «Искры» — нет и доступа ко всему сверхъестественному. Я теперь обычный человек. Ну, почти обычный. С очень хорошими медицинскими знаниями и опытом из прошлой жизни. Тоже неплохо, в принципе.

Но что, если дело не во мне? Что, если эти браслеты как-то навредили ему? Или его исчезновение — это не просто обрыв связи, а что-то более серьезное?

Я стиснул зубы.

Нет.

Так дело не пойдет. Я должен разобраться. И как можно скорее. Нужно снять эти гильдейские кандалы не только для того, чтобы вернуть себе магию. Нужно вернуть Фырка. И убедиться, что с этим наглым комком шерсти все в порядке.

А пока… пока придется прорываться в одиночку.

Прорвемся.

На улице уже окончательно стемнело. Город зажег свои вечерние огни, и по тротуарам спешили домой уставшие после рабочего дня горожане. Я сам не заметил, как ноги вынесли меня к автобусной остановке.

Остановился, огляделся.

Так, а куда я, собственно, иду? Для больницы уже поздновато, все нормальные люди оттуда как раз собираются по домам. А мне просто так пойти домой, в свою унылую конуру, было как-то неправильно, что ли. После такого насыщенного дня хотелось продолжения банкета.

Я достал телефон и набрал номер Шаповалова, который предусмотрительно успел забить в телефонную книгу сразу как заступил в отделение. Мало ли, вдруг пригодится. Он же все-таки мой руководитель.

И вот, пригодился.

Игорь Степанович взял трубку почти сразу, что меня немного удивило.

— Алло! Разумовский? Живой? А то я уж думал, тебя там инквизиторы на запчасти для опытов разобрали!

— Пока еще в сборе, Игорь Степанович, — я усмехнулся. — Отпустили.

— Слава богу! — в его голосе послышалось облегчение. — Так в чем дело-то было? За что они тебя прихватили? А то ворвались, как ураган, ничего толком не объяснили.

— Обвиняют в применении «несанкционированных и потенциально опасных методов диагностики», — я процитировал Мышкина почти дословно. — Если вкратце, то считают, что я ставлю диагнозы слишком быстро и точно для простого адепта. Похоже, подозревают в каком-то шарлатанстве или использовании запрещенной магии.

Шаповалов на том конце провода на несколько секунд замолчал, видимо, переваривая услышанное.

— Шарлатанство… — наконец протянул он, и в его голосе послышалась откровенная насмешка. — Ну, эти гильдейские бюрократы дадут! Вместо того чтобы наградить за талант, они его под статью подводят! Ладно, с этим разберемся. Что в итоге? Просто так отпустили?

— Не совсем, — я вздохнул. — С «подарком». Надели браслеты, блокирующие Искру.

— С браслетами, значит… — в его голосе послышалась злая усмешка. — Ну, это они еще легко с тобой обошлись! Могли бы и в камере до конца следствия продержать. Похоже, кто-то из твоих «доброжелателей» очень постарался, чтобы на тебя обратили внимание. Есть догадки, кто бы это мог быть? Ладно, не отвечай. И так все понятно. Ну и черт с ней, с этой Искрой! Ты же у нас не ей думаешь, а головой! Так что ничего, прорвемся! Главное, что не посадили!

— Спасибо за поддержку, Игорь Степанович.

— Да не за что! Мне адепты с мозгами и без магии нужнее, чем маги без мозгов! Все, давай, отдыхай. А завтра жду в ординаторской. Будем думать, как из этого дерьма выбираться. И кто нам его подстроил.

И он положил трубку, не дав мне и слова вставить.

Я усмехнулся про себя. Кажется, с Шаповаловым мне все-таки повезло. Нормальный мужик оказался, хоть и со своими тараканами. И, похоже, он действительно ценит меня как специалиста. Это радовало.

Я подошел к остановке и сел в подошедший автобус. Народу было немного, в основном такие же уставшие, как я, люди, возвращающиеся с работы. Автобус плавно тронулся, унося меня все дальше от мрачного заведения и все ближе… к чему? К дому? Нет, домой мне сейчас совершенно не хотелось.

Тут я вспомнил, что весь день, если не считать утреннего омлета, у меня во рту и маковой росинки не было. Желудок тут же отозвался на эту мысль таким громким и жалобным урчанием, что, казалось, его услышал весь автобус. Да уж, голод не тетка, а я сегодня определенно заслужил хороший ужин.

Я снова достал телефон. Экран снова тут же ожил, извещая о целом шквале непрочитанных сообщений. Все от Вероники. Она явно волновалась. Я быстро пробежал глазами по последним:

Вероника: «Илья, что происходит⁈ Мне только что сказали, тебя какие-то типы в костюмах из Гильдии увели! Это правда⁈ Куда они тебя забрали⁈ Я сейчас с ума сойду!» (Время отправки — примерно час назад)

Вероника: «Разумовский, ответь!!! Я уже обзвонила все известные мне телефоны Гильдии, никто ничего не говорит! Если с тобой что-то случится, я этого не переживу! Ты слышишь⁈» (Время отправки — полчаса назад)

Вероника: «Илюш, ну пожалуйста, дай хоть какой-то знак, что ты жив и с тобой все в порядке! Я очень беспокоюсь! У меня тут ужин стынет… и не только ужин… Я приготовила кое-что вкусное… и себя… Если ты сейчас же не ответишь, я сама пойду штурмовать околоток!» (Время отправки — минут десять назад).

К последнему сообщению была прикреплена фотография. Я открыл ее и едва не присвистнул. Вероника стояла на своей кухне, в одном коротеньком шелковом халатике, который едва прикрывал ее прелести, и с половником в руке изображала примерную домохозяйку.

Взгляд ее при этом был таким томным и обещающим, что у меня сразу все мысли о Гильдии и инквизиторах улетучились.

Я усмехнулся. Ну, Вероника, ну, артистка! Умеет же она поднять настроение даже в такой ситуации.

«Привет, красотка! — быстро набрал я ответ. — Только что вышел на свободу. Не переживай, со мной все в порядке, жив, здоров, почти невредим. Просто небольшое недоразумение с Гильдией, уже все уладили. Еду домой, умираю от голода. Если приглашение еще в силе, буду минут через двадцать»

Отправил. Ответ прилетел почти мгновенно. Новое сообщение и еще одна фотография. На этот раз Вероника уже сняла халатик и была в одном умопомрачительном кружевном белье, кокетливо поправляя бретельку.

«Конечно, в силе, мой герой! Жду с нетерпением! И постарайся не заблудиться по дороге, а то ужин остынет, а я… я могу и перегреться от ожидания!»

Я расплылся в довольной улыбке. Да уж, эта девушка точно знала, как заставить мужское сердце биться чаще. Все проблемы и неприятности сегодняшнего дня как-то сразу отошли на второй план. Сейчас главным было — добраться до Вероники и ее «ужина».

Дверь мне открыла сама Вероника. И, не говоря ни слова, тут же впилась мне в губы таким жарким и страстным поцелуем, что я на мгновение забыл и про Гильдию, и про Мышкина, и даже про свой урчащий от голода желудок. Она буквально втащила меня в квартиру, не разрывая поцелуя, и только на кухне, немного отдышавшись, отстранилась.

— Наконец-то! — выдохнула она, и ее глаза сияли таким счастьем, что я невольно улыбнулся. — Я уж думала, ты до утра там у них просидишь!

Она тут же засуетилась, поставила передо мной глубокую тарелку с дымящимися, ароматными щами, потом — тарелку поменьше с рассыпчатым рисом и аппетитным куском жареной рыбы, а рядом — небольшую пиалу со свежим овощным салатом. Все выглядело невероятно аппетитно, и мой желудок издал такой громкий и благодарный стон, что Вероника рассмеялась.

— Ох, знала бы ты, что я сегодня пережил… — начал было я, собираясь рассказать ей о своих приключениях в Гильдии.

Но она тут же приложила палец к моим губам.

— Тссс! Никаких разговоров, пока не поешь! — строго сказала она, но в глазах ее плясали смешинки. — Главное, что ты жив, здоров и цел. А твой увлекательный рассказ о том, как ты в очередной раз спасал мир от вселенского зла, может и подождать. Сначала — ужин. А потом… потом все остальное.

Я с благодарностью посмотрел на нее. Хорошая Вероника все-таки. Заботливая. И очень красивая. Я с энтузиазмом принялся за еду. Щи были просто божественными, а рыба… рыба таяла во рту. Кажется, я не ел ничего вкуснее за всю свою вторую жизнь.

Уже через пару часов, когда с ужином было покончено, все подробности моего задержания и освобождения были рассказаны Веронике (она, конечно, была в шоке от истории с Мариной Ветровой и очень возмущалась действиями Гильдии), а мы сами лежали в ее кровати. Она пристроилась на моей груди и ласково поглаживала ее. А я погрузился в собственные мысли. Особенно меня беспокоила ситуация с Мариной Ветровой.

Я и в прошлой жизни, чего уж греха таить, не раз сталкивался с неблагодарными пациентами или их слишком уж ретивыми родственниками. Бывало всякое — и жалобы необоснованные писали, и в суды подавали, и грязью в интернете поливали. Но Марина…

Марина была совсем не похожа на таких. Я прекрасно помнил, как она сама, чуть ли не силой, тащила меня к Сеньке, умоляя его осмотреть, как она верила мне, как благодарила потом за спасение сына.

И вдруг — такое! Обвинения, очная ставка… Это никак не укладывалось у меня в голове.

Тут явно что-то было нечисто. Как будто кто-то очень умело разыграл эту карту, подставив и меня, и ее. Только вот кому это могло понадобиться? И для чего?

Завистникам, которые злились из-за моего слишком быстрого карьерного роста и успехов? Вполне возможно. Те же хомяки из команды Шаповалова, или, может, кто-то со скорой, тот же Сычев или даже Волков, который так не хотел меня отпускать.

Но чем они могли так подкупить или запугать Марину, чтобы она пошла на такое? Женщину, которая была мне обязана жизнью своего ребенка? Непонятно.

Жаль, что эти дурацкие браслеты не позволяли мне теперь подойти к ней и просто поговорить, попытаться выяснить, что произошло на самом деле. Телефон, конечно, никто не отменял, можно было бы и позвонить. Но это я решил оставить на самый крайний случай.

Для начала нужно было попробовать зайти с другой стороны. Например, посмотреть, что там сейчас с ее сыном, Сенькой. Как он себя чувствует после операции? Все ли с ним в порядке? Может, ключ к разгадке кроется именно там…

На этих мыслях я и уснул, прижавшись к теплому, пахнущему ванилью и чем-то еще очень уютным телу Вероники. Только сквозь сон я слышал, как она что-то ласково шепчет мне на ухо, гладит по волосам и снова говорит, чтобы я не переживал из-за этих браслетов, что все обязательно наладится, и что она всегда будет рядом.

Утро началось с совместного принятия душа, что было, конечно, очень приятно, но совершенно не способствовало экономии времени.

Поэтому позавтракать я толком не успел. У Вероники сегодня был выходной — она работала по графику два через два — так что она осталась дома, пообещав приготовить к моему возвращению что-нибудь «особенное».

А мне она заботливо сунула в сумку пару внушительных бутербродов с сыром и ветчиной и большой бумажный стакан с горячим, ароматным кофе.

В автобусе, по пути на работу, я с удовольствием умял бутерброды, запивая их обжигающим кофе. Настроение было боевое. Нужно было первым делом узнать у Шаповалова, перевели меня все-таки официально в хирургию или нет.

Если перевели, то сегодняшний день должен был стать моим первым рабочим днем на новой, более высокой зарплате. А это значило, что можно было бы уже начинать присматривать себе квартирку получше.

Я вошел в главный холл больницы. Девочки на стойке регистрации — Леночка и Машенька — привычно замахали мне руками и одарили такими ослепительными улыбками, что я едва не ослеп. Кажется, я становился здесь местной знаменитостью.

Я прислушался к своим внутренним ощущениям. Пусто. Фырка не было. Я мысленно позвал его раз, другой. Тишина. Никакого ехидного хихиканья, никаких саркастических комментариев.

Эх, черт! Похоже, эти браслеты действительно как-то влияют на нашу с ним связь. Плохо. Без него будет гораздо сложнее.

Поднявшись на пятый этаж, я прямиком направился в ординаторскую хирургического отделения. Внутри уже вовсю кипела жизнь, точнее, ее имитация. За столами сидели наши хомяки.

Суслик-Фролов с отсутствующим видом ковырялся в носу, делая вид, что изучает замысловатую схему в медицинском атласе. Пончик-Величко с видом человека, познавшего все тяготы бытия, пил уже третью чашку кофе, судя по грязной посуде, и тяжело вздыхал, глядя в окно. А вот Белочка-Борисова, наоборот, была полна энергии и энтузиазма.

Увидев меня, она тут же подорвалась со своего места и с нескрываемым любопытством уставилась на мои запястья, где красовались гильдейские кандалы.

Шаповалова еще не было. Видимо, его величество соизволят явиться позже, когда все лабораторные животные уже будут в сборе.

— О, Разумовский, привет! — Борисова постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более непринужденно, но в ее глазах плясали недобрые огоньки. — А мы уж думали, ты после вчерашнего решил взять отгул. Или, может, тебя там, в Гильдии, надолго упекли? Рассказывай, за что хоть? А то слухи по больнице ходят самые невероятные! Говорят, ты там чуть ли не черной магией баловался!

Я только усмехнулся. Ну да, конечно, черной магией. Нашел бы я чем заняться.

— Это не твое дело, Борисова, — я резко оборвал ее, не собираясь посвящать эту троицу в подробности своих приключений. — И вообще, какая тебе печаль до моих проблем? Своих, что ли, мало?

Белочка тут же ощетинилась, как рассерженная кошка.

— Да я просто поинтересовалась! — надула она губки. — Нельзя уже и спросить?

— А ты чего такой дерзкий, а, Разумовский⁈ — тут же подорвался со своего места Суслик, который решил, что настал его звездный час. — Ты не смей Алину обижать, понял⁈ А то я тебе…

Он угрожающе навис надо мной, пытаясь изобразить из себя крутого мачо. Для меня это было даже смешно. Этот длинный и тощий Суслик с его вечно испуганными глазами и торчащими ушами в роли защитника выглядел так же нелепо, как пингвин на пальме.

Я спокойно смотрел на него, даже не пытаясь скрыть усмешку.

— А то что, Фролов? — я скрестил руки на груди. — Покусаешь? Или пожалуешься Шаповалову, что я твою Алину обижаю?

Да я тебя сейчас!.. — Суслик покраснел, как рак, и замахнулся, чтобы отвесить мне оплеуху.

Но он даже не успел закончить свое героическое движение. Короткая, почти незаметная подсечка — и мой грозный оппонент с громким стуком и удивленным воплем растянулся на полу во всей своей красе.

— Больше так не делай, Фролов, — я покачал головой, глядя на его барахтающуюся на полу фигуру. — Не твой это уровень. Твой уровень как раз полы мыть. На этот раз своим халатом.

Пончик испуганно икнул и вжался в свое кресло, а Белочка смотрела на меня с открытым ртом, не веря своим глазам.

В этот самый момент дверь в ординаторскую с грохотом распахнулась, и на пороге появился сам Игорь Степанович Шаповалов. Он обвел нас своим обычным тяжелым взглядом и удивленно приподнял бровь, увидев Фролова, распластавшегося на полу.

— А это что еще за цирк с конями⁈ — прорычал он, и его голос не предвещал ничего хорошего. — Фролов! Какого лешего ты там на полу разлегся, как морской котик на пляже⁈ Решил перед началом рабочего дня акробатические этюды порепетировать? Или, может, просто решил вздремнуть, пока папа не видит⁈ А ну, быстро поднял свою тощую задницу с пола, пока я тебе ее не открутил!

Суслик испуганно подскочил, как ошпаренный, и принялся отряхивать свой халат.

— Я… я это… Игорь Степанович… я просто… подскользнулся! — пролепетал он, густо краснея. — Пол очень скользкий!

— Подскользнулся, значит? — Шаповалов хмыкнул. — Ну-ну. А я уж было подумал, что вы тут совсем охренели и уже прямо в ординаторской на боковую пристраиваетесь! А ведь рабочий день только начался! Ладно, проехали.

Фролов что-то невнятно бубнил себе под нос, пытаясь сохранить остатки достоинства, но получалось у него это, прямо скажем, не очень. Шаповалов же, не обращая на него больше никакого внимания, раздал хомякам их обычные утренние задания — проверить назначения, обойти пациентов, подготовить истории болезни к обходу — и выпроводил их из ординаторской.

Когда за последним хомяком закрылась дверь, он повернулся ко мне.

— Ну, Разумовский, давай рассказывай, что там у тебя вчера в Гильдии приключилось. А то мне Кобрук с утра уже всю плешь проела, требует объяснений. Говорит, что ты там чуть ли не государственный переворот готовил.

Я вкратце, без лишних эмоций и подробностей, рассказал ему о предъявленных мне обвинениях, об очной ставке с Мариной Ветровой и о щедром предложении следователя Мышкина — либо СИЗО, либо браслеты, блокирующие «Искру».

Шаповалов слушал меня молча, только иногда хмурил брови или качал головой.

— М-да, Разумовский, влип ты, конечно, по самое не хочу, — протянул он, когда я закончил свой рассказ. — Бывали у нас, конечно, случаи, когда Гильдия к кому-нибудь из лекарей цеплялась по пустякам, но чтобы вот так, с инквизиторами, с браслетами… Это что-то новенькое. А ты Сеньку-то не трогал случаем? Никаких лекарств лишних не давал

Я не стал юлить и честно признался, что давал Сеньке мазь, но только для облегчения дыхания, когда у него был приступ из-за той самой «Стеклянной лихорадки». И что мазь эта была абсолютно безобидной, на травах, и никаких следов ее применения в анализах найти было бы невозможно.

Шаповалов выслушал меня и с облегчением выдохнул.

— Ну, раз так, то и ладно. Значит, скорее всего, это просто какое-то недоразумение или чья-то глупая месть. Походишь пару дней с этими браслетами, Мышкин там для вида покопается в твоем деле, ничего не найдет, и все обвинения с тебя снимут. Не переживай. А пока… — он достал из стопки историй болезни одну довольно пухлую папку и протянул ее мне, — … вот тебе пациентка. Захарова Антонина Павловна, шестьдесят семь лет. Палата номер пятьсот три. Поступила вчера вечером. Твоя задача — разобраться, что с ней, поставить точный диагноз и назначить лечение. Это тебе вместо посвящения. Посмотрим, как ты справишься без своей «Искры». Вперед!

С этими словами он развернулся и вышел из ординаторской, по своим неотложным делам, оставив меня наедине с папкой и моими мыслями.

Я взял историю болезни Захаровой. Раз Шаповалов так буднично вручил мне ее и спокойно ушел, значит, ничего действительно экстренного или жизнеугрожающего у пациентки, по его мнению, быть не должно.

Я отложил папку с историей болезни Захаровой на ближайший свободный стол. С ней я разберусь чуть позже. А сейчас у меня было дело поважнее.

Я сел за компьютер, вошел в больничную базу данных и начал искать информацию о Сеньке Ветрове. Нужно было узнать, как он себя чувствует после операции, все ли с ним в порядке.

Это могло дать мне ключ к пониманию того, почему его мать так странно себя повела.

Я быстро нашел его историю болезни. Стандартные послеоперационные назначения, анализы в пределах нормы, температура тоже… Но когда я открыл последние записи лечащего лекаря и результаты дополнительных исследований, то у меня натурально отвисла челюсть.