Глава 17

Шаповалов, который еще секунду назад чуть ли не лез по-отечески обниматься, тут же перестал улыбаться и удивленно уставился на незваных гостей.

— Простите, господа, а вы, собственно, кто такие будете? — его голос прозвучал на удивление спокойно, но в нем чувствовались стальные нотки. — И что вам угодно в моем отделении? У нас тут больница, а не проходной двор.

— Мастер-Целитель Шаповалов Игорь Степанович, — тот, что был повыше и постарше, с проседью на висках и глазами цвета замерзшего озера, даже не удостоил его вопросом. Это была констатация факта. — Я — Старший Инквизитор Гильдии Целителей, Глеб Арсеньевич Воронцов. А это, — он кивнул на своего молчаливого спутника, помоложе, но с таким же неприятным, цепким взглядом, — мой помощник, Инквизитор третьего ранга, Захар Макарович Пыльнов. Мы здесь по очень важному и неотложному делу.

— Опаньки! А вот это уже не просто попадос, двуногий! Это полный и безоговорочный капец! — Фырк, который до этого с интересом разглядывал костюмы незваных гостей, испуганно пискнул у меня в голове и забился куда-то под воротник моей куртки. — Инквизиторы Гильдии! Да это же хуже, чем налоговая проверка и визит тещи вместе взятые! Что же ты такого натворил, а? Уж не тетю Валю ли ты своим диагнозом до инфаркта довел?

— Нет, из-за этого так быстро сработать не могли, — мысленно ответил ему я. — Да и с ней все в порядке, я уверен. Она — кремень.

Сам я, если честно, тоже немного напрягся. Инквизиторы Гильдии Целителей — это звучало не очень-то дружелюбно. Я, конечно, ничего противозаконного не делал, но кто их знает, этих гильдейских чинуш. У них там свои тараканы в голове, и логика их действий не всегда поддается пониманию простых смертных адептов.

— Простите, господа инквизиторы, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно и уважительно, хотя сердце почему-то забилось немного чаще. — А в чем, собственно, меня обвиняют? И на каком основании вы собираетесь меня задерживать?

Младший инквизитор, Захар Макарович Пыльнов, до этого стоявший молчаливой тенью своего начальника, сделал едва заметный шаг вперед. Его голос был сухим и лишенным всяких эмоций, как скрип несмазанной телеги.

— Адепт Илья Разумовский, вам предъявляется обвинение в неоднократном нарушении Устава Гильдии Целителей. Конкретно — в применении несанкционированных методов диагностики, выходящих за рамки вашей компетенции.

Старший Инквизитор Воронцов медленно перевел на меня свой ледяной взгляд, давая словам помощника набрать вес.

— А также, — его голос был ровным и отчеканенным, будто он зачитывал приговор, — в использовании потенциально опасных целительских практик, не соответствующих вашему текущему рангу и официальной квалификации. С полным списком инкриминируемых вам деяний и сопутствующими материалами дела вы сможете ознакомиться в Особом Отделе Расследований Гильдии. А сейчас, адепт Разумовский, я бы настоятельно рекомендовал вам не оказывать никакого сопротивления и добровольно проследовать с нами. Любые попытки воспрепятствовать законным действиям инквизиторов Гильдии только усугубят ваше и без того весьма незавидное положение.

Я только пожал плечами. Ну что ж, раз надо, значит надо. Сопротивляться этим двум амбалам в строгих костюмах было бы глупо, да и бессмысленно. Уверен, у них там и магические артефакты для усмирения буйных имеются, и физической силушки хватит, чтобы скрутить меня в бараний рог.

Про себя я лихорадочно перебирал в уме все свои недавние подвиги.

Что именно могло привлечь внимание Гильдии? Мои нестандартные диагнозы? Спасение Сеньки Ветрова? Или Петренко? Вряд ли.

Это все были мелочи, которые никак не тянули на запрещенные магические практики. Не складывалось у меня все это. Очень не складывалось. Что-то здесь было не так.

— Постойте, господин Воронцов! — Шаповалов, который до этого молча и с нескрываемым удивлением наблюдал за этой сценой, наконец-то пришел в себя. Он шагнул вперед, загораживая меня от инквизиторов. — Я не знаю, что здесь происходит и в чем конкретно вы обвиняете моего сотрудника. Но я, как Мастер-Целитель и заведующий этим отделением, могу за него поручиться! Адепт Разумовский — исключительно талантливый и перспективный молодой лекарь! Это какая-то чудовищная ошибка!

Старший Инквизитор Воронцов медленно перевел свой ледяной взгляд на Шаповалова. Его губы тронула едва заметная, неприятная усмешка.

— Мастер-Целитель Шаповалов, — его голос прозвучал ровно, но с отчетливой металлической ноткой. — Ваше рвение похвально, но неуместно. Мы действуем на основании очень серьезных сведений и с санкции Высшего Совета Гильдии. И ваше поручительство, при всем уважении к вашему рангу, в данном случае не имеет никакого веса. Если у вас есть какие-то официальные показания в пользу адепта Разумовского, вы сможете изложить их в установленном порядке во время следствия. А сейчас, будьте любезны, не мешайте нам выполнять нашу работу.

Младший инквизитор Пыльнов, который до этого стоял как истукан, незаметно положил руку на эфес какого-то странного короткого жезла, висевшего у него на поясе. Намек был более чем прозрачным.

Шаповалов побагровел, но сдержался. Он понимал, что спорить с этими людьми сейчас себе дороже. Он бросил на меня ободряющий взгляд и твердо сказал:

— Держись там, парень. Я не знаю, что это за недоразумение, но я этого так не оставлю. Я сейчас же иду к Кобрук! А потом, если понадобится, и до самого Магистрата Гильдии дойду! Пусть они разбираются с этой инквизицией! Не позволю своих лучших людей просто так в обиду давать!

Я благодарно кивнул ему.

Приятно было осознавать, что даже такой суровый и язвительный тип, как Шаповалов, которого я еще утром считал своим потенциальным мучителем, теперь готов был за меня горой. Может, он и не такой уж и плохой мужик, каким хотел казаться.

— К Кобрук, значит, — тут же прокомментировал Фырк у меня в голове, пока меня выводили из ординаторской. — Это он к Анне Витальевне, главврачу всея нашей больницы, намылился. Ну, главврача он, конечно, подключит, это дело правильное. Хотя, если за арестом стоит кто-то из верхушки Гильдии, то Анна Витальевна тут мало что сможет поделать.

Меня аккуратно, но настойчиво вывели из ординаторской и повели по длинным больничным коридорам к выходу. Хомяки, которых мы встретили по пути, провожали меня странными взглядами, со смесью облегчений и чего-то еще. А может, это они накапали?

Кристина Волкова, которую мы встретили на сестринском посту, увидев меня в сопровождении двух мрачных типов в костюмах, ахнула и прижала руки к губам. Я только ободряюще ей улыбнулся и подмигнул — мол, не переживай, прорвемся.

Поездка до Центрального отделения городской полиции, где располагался местный филиал отдела Гильдии Целителей по надзору и расследованиям, прошла в полном молчании.

Мои конвоиры не проронили ни слова, только внимательно следили за каждым моим движением. Фырк, который, естественно, невидимой тенью следовал за нами, кажется, немного паниковал.

— Двуногий, ну ты влип! — его мысленный голос дрожал от волнения. — Инквизиторы Гильдии — это же просто звери! Они же из тебя всю душу вынут, пока до правды не докопаются! А если узнают про меня… Ой, что будет, что будет! Нас же обоих на опыты пустят! Или еще чего похуже! Может, пока не поздно, рванем отсюда? Я знаю пару секретных ходов в канализации…

— Успокойся, Фырк, — я постарался его немного приободрить. — Никуда мы рвать не будем. Будем действовать по ситуации. Главное — не паниковать и не говорить лишнего. А там посмотрим.

Хотя, если честно, у меня самого на душе было неспокойно. Обвинения были очень серьезными. И кто за всем этим стоит, оставалось только догадываться.

Здание полицейского управления внутри оказалось таким же мрачным, как и снаружи. Длинные, тускло освещенные коридоры, обшарпанные стены, запах дезинфекции и затхлости.

Меня провели на второй этаж, в крыло, где и располагался отдел Инквизиции Гильдии Целителей. Здесь было чуть почище, и на дверях кабинетов висели таблички с гербами Гильдии и мудреными титулами. Меня провели в небольшой пустой кабинет, где за столом сидел еще один инквизитор — на этот раз довольно молодой, с острым, пронзительным взглядом и тонкими нервными пальцами. На его табличке значилось: «Следователь по особо важным делам Корнелий Фомич Мышкин». Да уж, фамилия у него была говорящая.

Допрос начался без долгих предисловий.

Мышкин задавал вопросы тихим, вкрадчивым голосом, но в каждом его слове чувствовалась скрытая угроза. Обвинения, которые он мне предъявил, были все такими же: «применение нетрадиционных методов диагностики, выходящих за рамки компетенции адепта», «потенциально опасное воздействие на пациентов», «несанкционированное использование неустановленных магических веществ»…

Какие именно «нетрадиционные методы» и «неустановленные практики» — он не уточнял, только внимательно следил за моей реакцией.

Я держался хладнокровно, отвечал спокойно и по существу, отрицая все обвинения. Да, я ставил диагнозы. Да, иногда они были нестандартными. Да, я использовал свою «Искру» для помощи пациентам.

Но все это было в рамках моих адептских полномочий и всегда — на благо больного. Никаких запрещенных практик я не применял. А моя «интуиция» и «глубокие знания, полученные в академии» — это, извините, не преступление.

Мышкин слушал меня, не перебивая, только иногда делал какие-то пометки в своем блокноте. Когда я закончил, он некоторое время молчал, потом поднял на меня свои острые, как иголки, глазки.

— Что ж, адепт Разумовский, — его голос был все таким же тихим, но в нем появились какие-то новые, неприятные нотки. — Ваша версия принята к сведению. Однако у нас есть основания полагать, что вы не до конца откровенны с нами. Поэтому до выяснения всех обстоятельств дела вы будете находиться под стражей. В интересах следствия, так сказать.

Вот тебе и награда за спасенные жизни.

Меня отвели в небольшую, но на удивление комфортабельную камеру. Крашенные стены, решетка на окне, но при этом вполне приличный диван, стол, стул, и даже отдельный санузел. Не тюрьма, конечно, но и не пятизвездочный отель. Так, следственный изолятор для особо провинившихся целителей.

Когда за мной закрылась тяжелая дверь и я остался один, я наконец-то смог немного расслабиться и обдумать произошедшее. Фырк тут же материализовался рядом, взволнованно бегая по камере из угла в угол.

— Ну все, двуногий, приехали! — причитал он. — Заперли нас в этой каменной коробке, как каких-нибудь особо опасных преступников! А если они про меня узнают? А если они решат, что ты — черный маг, а я — твой демонический фамильяр? Нас же на костре сожгут! Или еще чего похуже придумают! Я не хочу на костер! Я еще слишком молод и красив, чтобы так глупо закончить свою жизнь!

— Успокойся, Фырк, панике тут не место, — я постарался его приободрить, хотя у самого на душе было неспокойно. — Никто нас сжигать не собирается. По крайней мере пока. А вот то, что кто-то очень сильно хочет убрать меня с дороги, — это уже очевидно. И этот кто-то, похоже, имеет влияние в Гильдии. Вопрос только — кто? И зачем?

Перспектива провести в стенах Особого Отдела Расследований Гильдии Целителей, в камере, пусть и комфортабельной, но все же камере, неопределенное количество времени меня не слишком радовала.

Но паниковать я не собирался. Нужно было сохранять хладнокровие и попытаться понять, кто и зачем устроил мне эту веселую жизнь. Фырк, который после первоначального приступа паники немного успокоился, теперь сидел у меня на плече и строил самые невероятные теории заговора.

— Слушай, Фырк, — я решил сменить тему, пока он не дошел до версии о том, что меня похитили рептилоиды с Нибиру. — А ты ведь скоро опять исчезнешь, да? Раз уж мы не в больнице.

Фырк недовольно фыркнул.

— Это еще не факт, двуногий! С чего ты взял, что я обязательно должен испариться, как только мы покидаем нашу зловредную больничку? Может, я решил расширить свои горизонты и освоить новые территории! Например, эту гильдейскую тюрьму! Тут, знаешь ли, тоже своя атмосфера! И наверняка полно интересных личностей, чьи тайны можно было бы… э-э-э… изучить.

— Да брось ты, Фырк, — я усмехнулся. — Сколько раз уже было? Как только я ухожу из больницы надолго, ты тут же растворяешься в воздухе. Прикидываешься, что у тебя там срочное и неотложное вселенское совещание главных бурундуков-предсказателей по вопросам урожая шишек на Альдебаране. А как только я возвращаюсь — ты снова тут как тут, свеженький и готовый к новым комментариям. Закономерность, однако.

— Никакой закономерности! — нахохлился Фырк. — Просто совпадение! У меня, может, свои дела появляются именно в тот момент, когда ты решаешь прогуляться! Просто у меня… э-э-э… очень плотный график! И мои важные встречи часто совпадают с твоими длительными отлучками! Это чистое совпадение, говорю тебе! И вообще, какое твое человечье дело до моих перемещений в пространстве и времени?

— Ага, дела, — я скептически хмыкнул. — Наверное, очень важные. Типа пересчета всех пылинок в самом дальнем углу подвала. Слушай, Фырк, а если серьезно? Если ты сейчас исчезнешь, мне тут без тебя будет, мягко говоря, несладко. Ты же мой главный свидетель, консультант и, можно сказать, единственный друг в этом странном мире. Раз уж ты меня выбрал своим компаньоном, значит, должен и заботиться обо мне, не так ли? Или тебе будет проще, если я тут загнусь от ложных обвинений инквизиторов? Кто ж тебя тогда развлекать будет?

Я старался говорить спокойно, но с нажимом, пытаясь достучаться до его пушистой, но, как я надеялся, не совсем бессердечной души.

Фырк некоторое время молчал, задумчиво ковыряя лапкой свой нос. Я видел, что мои слова его задели.

В принципе, и без этого хвостатого фамильяра справлюсь, если понадобится. Опыт и знания у меня были, а уж выкручиваться из сложных ситуаций я умел еще в прошлой жизни. Но с ним, конечно, было бы гораздо проще и веселее.

К тому же, это был прекрасный повод, чтобы попытаться наконец-то вывести его на чистую воду и узнать, кто он такой на самом деле.

— Ладно, двуногий, твоя взяла, — наконец проскрипел Фырк, и в его голосе прозвучали какие-то новые, незнакомые нотки. — Я действительно…

Он не успел договорить. Дверь нашей «уютной» камеры со скрипом открылась, и на пороге появился один из моих конвоиров — Инквизитор третьего ранга, Захар Макарович Пыльнов, с лицом, не выражающим абсолютно никаких эмоций.

— Адепт Разумовский, на выход, — отчеканил он. — Обвинители прибыли. Будет проведена очная ставка.

— Опаньки! А вот это уже действительно интересно! — Фырк тут же забыл о своих откровениях и с любопытством уставился на Пыльнова. — Обвинители! Очная ставка! Прямо как в детективных сериалах! Посмотрим, кто же там так сильно на тебя обиделся, двуногий! Может, это та самая уборщица теть Валя, которую ты своей «порфирией» до икоты напугал? Или, может, Шаповалов решил тебе отомстить за «урок»? Интрига, однако!

Меня снова повели по тем же гулким коридорам и привели в уже знакомый кабинет следователя Мышкина. Сам Мышкин сидел за своим столом, невозмутимо перебирая какие-то бумаги. А вот напротив него, на стуле для посетителей, спиной ко мне, сидела женщина.

Я не мог разглядеть ее лица, но что-то в ее позе, в том, как она нервно теребила в руках сумочку, показалось мне смутно знакомым.

— Проходите, адепт Разумовский, садитесь, — Мышкин кивнул на свободный стул рядом с женщиной. — Сейчас мы проведем очную ставку с главным свидетелем обвинения. Госпожа Ветрова, — он обратился к женщине, — пожалуйста, подтвердите, что перед вами находится тот самый лекарь, который…

Женщина медленно обернулась. И я едва не поперхнулся воздухом от удивления.

Марина Ветрова!

Мать Сеньки Ветрова, того самого мальчишки, которого я вытащил буквально с того света, сначала поставив ему правильный диагноз, а потом еще и ассистируя на сложнейшей операции у Преображенского!

Вот это поворот! Я же жизнь её сына спас! И она — главный свидетель обвинения? Что за чертовщина здесь происходит?