Он может делать это практически с закрытыми глазами, как и большинство других фокусов, требующих физической сноровки и ловкости, но сейчас у него явные проблемы с концентрацией, и он думает, что даже Белл это видит. Белл стоит в стороне, приставив пистолет к голове женщины, чтобы та не напала, пока он загоняет болт в новое отверстие. Его он сделал более глубоким, но болтом дважды промахнулся, что, вообще-то, совсем на него не похоже.

Его беда в том, что он не совсем понимает, зачем он это делает. Почему бы просто не отпустить ее жить своей жалкой дикой жизнью так, как она считает нужным? И это тоже на него не похоже – испытывать неуверенность. Он ведь уверен в своем бизнесе, уверен в своей семье, друзьях и знакомых – это более подходящее слово, потому что на самом деле у него нет близких друзей, он никогда не хотел их иметь, никогда им не доверял. Он доверяет Белл и своим детям, вот и все. Другие люди ему не нужны.

Он обдумал, почему же он все-таки это делает, и не нашел иного ответа, кроме того, что он этого просто... хочет. Он знает, что это, вероятно, опасно, даже если забыть о том, что физически она – очень опасный зверь, и он знает, что, вероятно, нарушает дюжину или больше законов и подвергает всю семью опасности, но в качестве причины может придумать только то, что хочет довести этот свой маленький эксперимент до конца. Точно так же, как его веселая пьяница-мать называла Криса своим маленьким экспериментом, имея в виду, что у нее, конечно, будет один ребенок, но не больше, она никогда не родит другого.

Но видя в женщине эту дикость, распаляющую не только его похоть, но и разум, он сознает это – и действительно хочет обуздать ее нрав, приручить ее, хочет знать, возможно ли это в принципе. Видит Бог, себя он обуздал. И если он смог это сделать с самим собой, будучи подростком, то почему сейчас с ней не сможет? Раз у него хватило воли приручить себя, как приручают бешеную дикую лошадь, он может сделать то же самое и с ней.

Быть может, она – его сестра по духу. Это вполне возможно.

Быть может, он видит в ней то, что видит в себе – только в более чистом виде. Нечто более изящное в своем агрессивном воплощении. Ему нравится собственная агрессия. Она сделала его тем, кем он является сегодня.

Быть может, он делает это потому, что любит себя. Свое чистое «я». Себя без шелухи.

Это вполне возможно.

Он забивает болт до упора.