Глава 15
В затхлую комнату проникают свет и ветер. Она благодарна ветерку, запаху земли и живых существ. Мгновение она снова ничего не видит, кроме пылинок, клубящихся перед ней. Затем возникает фигура наверху, похожая на черный призрак, превращающийся мало-помалу в мужчину, ее похитителя, спускающегося по лестнице.
Она готовится к тому, что может произойти. А произойти может все, что угодно.
* * *
– Как наши дела сегодня? – спрашивает он и кладет полотенца, тряпки и мыло рядом с лебедкой. – Извини, но я больше не собираюсь рисковать.
Он крутит лебедку. Один оборот, два. Он знает, что сейчас ей неудобно, видит, как натянуты сухожилия на ее руках и бедрах. Но это необходимо. Женщина не жалуется и даже не ворчит. Он снова восхищается ею. Выносливая сучка.
Он делает еще один оборот.
* * *
Она вдруг чувствует, как болт, удерживающий хомут на ее правом запястье, слегка поддается. Мужчина повредил собственную работу. Не в требуемой степени, пока – нет. Чуть-чуть повредил. Из ее запястий сочится кровь, но когда мальчик и женщина сходят по лестнице, чтобы присоединиться к нему и он на мгновение поворачивается к ней спиной, она начинает двигать запястьем в меру своих возможностей.
* * *
Белл и Брайан поставили ведра с горячей водой на пол погреба.
– Совок, Брайан.
– Точно. Забыл.
Парень поднимается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Он знает, что сын получит удовольствие. Пусть радуется. Сынуля – уже практически мужчина.
Он берет кусок мыла, заворачивает его в тряпку и опускает в воду. Ох, ну и горяченная! Вода практически обжигает ему пальцы. Пока Брайан несется с совком вниз по лестнице, он намыливает тряпку. Думает, что это сработает как надо.
– Собираешься вымыть ее, пап? Никогда не видел такую вонючую женщину! Боже! – Сын ухмыляется.
– Да, мы вместе с матерью вымоем ее. Но сначала тебе нужно убрать за ней.
– Мне?
– Да, Брайан, тебе.
Ухмылка исчезла. Крис не винит мальчика. Это не то, что хотелось бы делать Брайану. Она нагадила мимо миски, но большая часть мочи туда попала.
– Возьми совок и тряпку. Нам придется убирать за ней, пока мы ее не приучим...
– К горшку?
Ухмылка снова вернулась. Сын определенно не унывает.
– Совершенно верно.
Брайан приступает к делу. И от него не ускользнуло, что мальчик сосредоточен на этих длинных крепких ногах не меньше, чем на работе. Брайан указывает на то, что осталось от еды и миски.
– И это тоже?
– Да. Пусть немного подумает о еде.
Закончив, Брайан просто стоит с совком в руке.
– Хорошо, теперь убирайся.
– Но я могу помочь...
Он смотрит на сына. Этот взгляд всегда останавливал его, и сегодняшний день не стал исключением. Забава забавой, но он все же не собирается позволять своему мальчику купать взрослую женщину.
Брайан вздыхает и тащится вверх по лестнице.
– И закрой за собой дверь.
Клик включил верхний свет и натянул резиновые перчатки.
Дверь подвала захлопнулась.
Белл стоит позади него, нервно теребя обручальное кольцо.
– Лучше сними его, – говорит он. – И надень перчатки, а то испачкаешься.
Он наблюдает, как она снимает кольцо с пальца и засовывает его в карман бермудов. Ему приходит в голову, что за все время, проведенное здесь, Белл не произнесла ни слова. Он догадывается, что она не слишком радуется всему этому. Он хотел бы, чтобы так оно и было, но он знает свою жену. Она всегда была робкой. Когда они познакомились в юности, ему это нравилось. Теперь – уже нет.
Она надевает резиновые перчатки.
– Возьми ведро.
Они подходят к женщине на расстояние около трех футов и ставят ведра. Он окунает мыльную тряпку в горячую воду, намыливает ее и прижимает ко лбу женщины, и...
* * *
...она чувствует его запах задолго до того, как он прикасается к ней, омерзительную смесь жиров и других запахов не из ее мира, и когда он касается ее, она чувствует, как ее кожа покрывается мурашками под горячей тканью, и она кричит:
– Ублюдок! Помоечное отродье!
Она рвется из оков, каждый мускул в ее теле работает, чтобы добраться до него и разорвать; она кричит все время, пока он спотыкается и...
* * *
...пинает ведро у ног Белл, которое, чуть не опрокинувшись, выплескивает горячую воду на голые ноги его жены, так что она кричит, и женщина тоже кричит:
– Брюдах! Пам ойщно тротье!
Она рьяно мечется из стороны в сторону, вперед-назад – он слышит, как позвоночник этой суки бьется о полку позади нее, и ярость проносится сквозь него, как мчащийся поезд.
– Так ты хочешь играть? Отлично!
Он нагибается, поднимает ведро у ног Белл и выплескивает содержимое на женщину. Вода, ошпарившая ноги его бедной жены, попадает на плечо, шею, щеку, живот дикарки.
Ее крик переходит в хрип, она захлебывается и резко замолкает.
* * *
Как жжет! Вода такая горячая, что у нее перехватило дыхание.
Мужчина берет второе ведро. И женщина сразу же осознает две вещи одновременно. Первая дает ей надежду. Правый болт значительно ослабел. Вторая вызывает у нее стыд. Потому что она знает, что выражение ее глаз изменилось.
Раньше она смотрела на него вызывающе, теперь смотрит испуганно.
В ее глазах – страх перед вторым ведром.
И она знает, что он тоже это видит.
* * *
Брайан сидит у зашторенного окна и смотрит в сторону погреба. «Это несправедливо», – думает он. Но когда взрослые были справедливыми?
Он вскакивает от внезапного крика, доносящегося из погреба, и направляется к двери. Черт, он ни за что это не пропустит. Пег идет мимо него по коридору, грызя яблоко.
– Эй! Гореть тебе в аду, если вернешься туда, Брай, – говорит Пег.
– Отсоси, сестренка, – отвечает Брайан и выбегает из дома.
* * *
– Так ты этого хочешь? Хочешь еще?
И дикарка его понимает. Он видит, что она его понимает. В ее глазах есть что-то почти смиренное, почти мольба к нему. Ему это нравится. Очень нравится. Он задается вопросом, смотрела ли она на кого-нибудь так раньше, и эта мысль нравится ему еще больше. Что он первый, на кого она так смотрит.
Он ставит ведро на землю. Оборачивается на свою жену.
– Ты в порядке, милая?
Ее ноги покрылись свекольно-алыми пятнами. Она фыркает и цедит сквозь стиснутые зубы:
– Аг-га.
– Хорошо. Давай попробуем еще раз.
Она качает головой, как будто говоря, что это безумие, что ему не очень нравится, но все равно заворачивает кусок мыла в тряпку – и это ему вполне по душе.
* * *
Родители стоят перед женщиной с тряпками в руках, и он не понимает, из-за чего весь этот переполох. Женщина кажется достаточно спокойной. Брайан прекрасно все видит через глазок, но почти ничего не слышит. Он прислушивается, не желая ничего пропустить.
– Может, нам стоит дать воде немного остыть, прежде чем... – говорит мама.
Отец ее прерывает.
– Дорогая, – говорит он, – тебе не хуже меня известно, что отмыть ее можно только горячей водой, иначе микробы не погибнут. Помни, мы полностью контролируем ситуацию.
Отец подходит к женщине с тряпкой и выжимает немного мыльной воды ей на голову. Вода стекает по ее лбу, щеке и шее вплоть до груди. Даже отсюда Брайан видит, что ее соски затвердели.
Как и его член.
Женщина не двигается. Отец доволен.
– Очень хорошо, – говорит он.
Отец снова окунает тряпку в воду и моет женщине щеку. Брайан видит, как та дрожит от его прикосновения.
– Ну вот, одна щека чистая.
Мать говорит что-то, чего Брайан не может расслышать.
Женщина чихает. Мыло щекочет ей нос, догадывается он. Брайан чуть не засмеялся вслух, но сдержался. Она выглядит такой несчастной, вися там. Он готов поспорить, что она никогда в жизни не принимала нормальной цивилизованной ванны.
Это потрясающее развлечение.
Отец моет другую щеку. Моет лоб, нос, подбородок и вокруг рта. Брайана это слегка пугает, эта часть. Он помнит – и знает, что отец очень хорошо это помнит, – что она только вчера откусила ему кончик пальца. Она могла бы запросто повторить это с другим пальцем прямо сейчас, если бы захотела, но почему-то этого не делает. Затем он замечает, что вся правая сторона ее тела ошпарена. Так вот из-за чего были все эти крики.
Отец приручил ее. С помощью обжигающе горячей воды. Так держать, батя.
Лицо женщины все еще в разводах, но стало гораздо чище. Оно влажно и ярко блестит от жары. Мать просто стоит с мыльной тряпкой в руке и наблюдает за отцом. Он удивляется, почему она не помогает. Он бы точно помог.
Отец снова окунул тряпку и перешел к шее, усердно драя ее спереди и сзади.
Женщина свирепо смотрит на него. Он, кажется, ничего не замечает.
– Ну же, Белл, помоги мне.
Мать окунает тряпку в воду, но – и только. Как будто боится пошевелиться. Но дело не в этом. Брайан видит в ее позе что-то такое, что уже видел раньше, – очень знакомое. Что-то, чего отец тоже не замечает. Его мать злится. Она держит это в себе, но она злится.
Отец закончил мыть шею и перешел к плечам, опускаясь все ниже и ниже к...
...этим потрясающим сиськам...
* * *
Она знала об этом уже не первое время. Она это чувствовала, и не было никакой необходимости это проверять лишний раз. Малейшее движение руки внутри хомута убеждало ее в этом.
* * *
– Не сваливай все на меня, Белл, – говорит отец. – Делай хоть что-нибудь.
Плечи уже чистые. Он снова опускает тряпку в воду.
* * *
Он пытается скрыть это от своей женщины, и, возможно, ему это удается, но он не может скрыть это от нее. Его сердце бешено колотится. Пульс просто сумасшедший. Он сосредоточен на ее грудях. Он тянется к ним с мокрой тряпкой.
И как только он прикасается к ней, как только она чувствует тепло, она вырывает болт из стены, и ее рука устремляется к его шее, как атакующая змея, и тут же женщина испытывает такой подъем, что ревет от восторга. Ее пальцы глубоко впиваются в его шею, мужчина борется, пытаясь оторвать от шеи ее руку, но две его руки не идут ни в какое сравнение с ее единственной рукой, с давно накопленной в ней силой, а она ухмыляется прямо в его искаженное ужасом лицо, когда он корчится и задыхается, видя свою смерть в ее глазах.
В этом удовольствие от охоты.
В этом воля, сила и свобода.
В этом радость созидания.
Он опускается на колени под ее хваткой.
Затем дверь распахивается, и раздается гром.
* * *
Он помчался в дом за пистолетом, и все вокруг превратилось в размытое пятно, одно огромное алое пятно – кажется, всего мгновение спустя он пробегал мимо Пег и Дорогуши, стоящих в прихожей, и Пег спросила:
– Ты куда так несеш...
Но вот уже бежит вниз по лестнице, и он уже в подвале, смутно сознающий, что отец стоит на коленях, его руки безвольно опущены по бокам, женская рука сжимает его шею, а мать просто стоит столбом, зажав рот руками, и в следующее мгновение пистолет прыгает в его руках, и пуля отлетает рикошетом от задней стены, боковой стены и лестницы прямо у него за спиной. А потом он оказывается перед женщиной, направляя пистолет прямо ей в лицо, и слышит свой голос:
– Отпусти его!
Женщина колеблется, глядя ему в глаза, как бы проверяя серьезность его намерений. А потом роняет задыхающегося отца на пол. Тот сильно кашляет. Он слышит это сквозь гул от выстрела в ушах. Замечает движение позади себя, а затем твердая рука грубо отталкивает его в сторону.
Он восстанавливает равновесие как раз вовремя, чтобы увидеть, как мать, плотно сжав губы, со слезами на глазах, бьет толстой палкой женщину сбоку по голове.
Женщина обмякает.
Женщина отключается.
Он понимает, что едва дышит и делает глубокий вдох.
Его мать. Кто бы мог подумать? Это смешно – но в то же время не так уж смешно, учитывая обстоятельства, и ему на ум приходят слова старой песни, одной из любимых у отца: детка, поддержи своего мужчину...
Мама отбрасывает палку, с грохотом падающую на пол, подходит к мужу и помогает ему подняться.
– Спасибо, – говорит он. Голос у него слабый, глаза бегают, рука прижата к шее. Он поворачивается к Брайану. – Принеси молоток и дрель, сынок. Нужно вбить новый болт, но глубже, намного глубже.
Он тянется за пистолетом, и Брайан отдает его ему.
– Папа, прости. Я знаю, что не должен был... Но...
– Все в порядке. Ты правильно поступил. Ты молодец. А теперь принеси инструменты, ладно?
Он мысленно повторял слова отца, подымаясь по лестнице.
Ты правильно поступил. Ты молодец.
Он никогда раньше не слышал от отца таких слов.
Ни разу. Никогда.
