Глава 2
– Прекрати, Роджер!
Он уже дважды на нее брызгал, и третий раз вышел особенно метким. Но если такое повторится – она заберется в бассейн и своими руками утопит мелкого засранца.
Господи, ох уж эти мальчишки!
– Эге-гей, Пег! Прыгай в бассейн! Жарища страшная!
Да, все верно. Было очень жарко. И она предпочла бы быть где угодно, только не на этом дурацком приеме в саду с сосисками и бургерами, где ей никто не даст пива – только лимонад. А папа, мама, их соседи и так называемые друзья, конечно же, ни в чем себе не отказывают – целый день только и делают, что прибухивают.
Она здесь чувствовала себя в ловушке. Как и все время в эти дни. В толстовке было жарче, чем в аду. Но она не собиралась снимать ее и лезть в эту чертову воду.
Только не по настоянию Роджера Калтсаса, висевшего на бортике бассейна рядом с ее болтающимися длинными загорелыми ногами – с такими глазами, что никакой стояк не был бы красноречивее.
– Все норм, Роджер, спасибо.
Роджеру было четырнадцать, а ей – шестнадцать, и он вряд ли прочел хоть одну книгу не из школьной программы. Кроме того, ему пока не хватало такта сетовать на жизнь про себя.
– Вот сука, – пробормотал он и оттолкнулся от бортика бассейна.
– Я все слышала, мудила, – сказала она. Но к тому времени его уши, вероятно, были заполнены хлорированной водой.
Что ж, хотя бы ее ногам было приятно в воде.
По крайней мере, ее мама и папа больше не заставляли ее ходить в бассейн. Не так уж давно ей было тринадцать, и она только начала округляться, как выразилась мама – почему, черт возьми, взрослые так любят эвфемизмы? – и Белл настаивала, чтобы она плавала. Они тогда здорово поцапались. Белл сказала, что она не должна стыдиться того, что становится женщиной. Пегги ответила, что ей не стыдно, но в данный момент ее соски больше, чем груди, и она хочет подождать, пока сиськи немного подрастут. Ты не против, мама?
Поначалу отец был на стороне матери. Но затем согласился с Пегги. Она на это и рассчитывала. Так что тем летом – и следующим тоже, – никакого бассейна не было.
А в пятнадцать она была полностью готова, и не без удовольствия влезла в черный цельный купальник с низким вырезом. Теперь и это ей недоступно.
Пег вытерла тонкую полоску пота с верхней губы. «Пора выпить лимонада», – подумала она. Она поставила ноги на бортик бассейна и встала; увидела, как мать идет к отцу через двор позади мистера и миссис Симс, занятых небольшим мангалом с грилем. В руках у матери было две банки пива, одна – себе, другая для отца. Отец курил «Винстон» под березой.
Это несправедливо, черт возьми.
Лимонад.
* * *
– Крис?
– Да, детка.
Она протянула ему холодную бутылку пива «Миклоб».
– Ты моя спасительница, Белл, ты это знаешь? Спасибо.
Она всегда предугадывала его желания. Он знал, что это доставляло ей удовольствие.
Он сделал большой глоток и наблюдал, как она пьет. Это была ее первая бутылка за день. Она выпьет еще одну за обедом. Белл была надежна и стабильна, как часы, и две бутылки были ее абсолютным пределом. Два пива или два бокала вина, и никакого крепкого алкоголя вообще. Хотя сам он любил скотч. Но в такую жарищу «Мик» – то, что нужно.
- Дин хочет с тобой поговорить, - сказала она.
Он посмотрел мимо нее на столы для пикника. Дин сидел в одиночестве, потягивая «Будвайзер». Жара нешуточно поджаривала ему лысину. Он был одет в брюки цвета хаки и подтяжки поверх белой футболки, и имел свой обычный вид похмельной псины. И еще он смотрел в его сторону – и выглядел по-настоящему готовым к разговору.
Вот черт! Не самое лучшее время...
Он улыбнулся жене.
– Почему ты так решила, Белл?
Его тон взволновал ее, он это видел. И Белл растерялась.
– Он просто...
– Если Дин захочет поговорить со мной, он подойдет и поговорит. Я бы съел бургер. Они уже готовы, Белл?
Она сделала еще один быстрый глоток «Микелоба» – почти непроизвольный, этакий спазм.
– Я не знаю... Сейчас проверю.
– Хорошо. И присмотри за Дорогушей, ладно? Она снова пристает к этому мальчику, Клэппу. Нужно дать ей понять, что нельзя так, верно же?
Его дочь не давала проходу бедному ребенку. Дэнни Клэппу было шесть лет, он был на два года старше и дюймов на шесть выше Дорогуши. Но он не мог с ней справиться. Она стояла на скамейке для пикника рядом с ним, покрывала поцелуями его лицо и голову и хихикала, а он беспомощно пытался отодвинуть ее от себя. Пытка поцелуями. Судя по всему, родители парня плотно втемяшили ему в голову, что нехорошо отпихивать маленьких девочек, даже если они тебя сильно бесят.
Родители правильно воспитали сына, но Дэнни было от этого не легче.
Где Крис это слышал или читал? Поцелуй – это скрытый укус.
Идея ему понравилась. Он догадывался, что его маленькая дочь была кусакой.
Но Белл была раздражена. Чересчур, по его мнению. Крис считал, что Дорогуша (на самом деле, Дарлин) была прелестным ребенком. Но Белл, когда дело касалось детей, вечно проявляла легкую неуравновешенность.
– Черт возьми, Дорогуша! – пробормотала Белл.
Он смотрел, как она стремительно пересекает лужайку. Для невысокой женщины у нее был довольно широкий шаг.
Он прикурил еще одну сигарету от первой и потянулся к полупустой бутылке пива, и именно тогда Дин решил оторвать свою задницу от стула и подойти к нему.
Крис протянул руку.
– Дин...
– Крис.
Рукопожатие Дина вышло на удивление крепким, хотя ладони у него были гладкими и мягкими.
– Шикарный день сегодня, да?
– В это время года, Крис, лучшего и желать нельзя.
– Твоя правда. О чем думаешь, Дин?
– Это так заметно? – Он изобразил обеспокоенную улыбку.
– Как Диана?
– Пансионат замечательный. О ней заботятся лучше всех, на мой взгляд. Я еще раз хочу поблагодарить тебя, Крис, за то, что ты замолвил за нас словечко. Для меня это имеет большое значение. Ты очень помог.
– Рад это слышать. Диана – прекрасная женщина. Заслуживает самого лучшего. Есть улучшения?
– Ну... ей, конечно, там удобнее, но...
Крис не хотел вдаваться в расспросы. Диане не станет лучше, и они оба это знали. У нее прогрессирующая болезнь Альцгеймера. Он легонько хлопнул мужчину по плечу. Пепел с его сигареты упал на рукав белой футболки Дина, но тот, казалось, этого не заметил.
– Эй, почему бы тебе не поплавать, старина? Засоришь наш слив своими волосами. Это пойдет тебе на пользу.
Дин попытался изобразить еще одну улыбку. Не получилось.
– Ага.
Вместо этого он потянулся за своим «Будвайзером».
Наступила неловкая пауза, Крис знал, что она наступит. Он прислонился спиной к березе и допил свое пиво. Увидел, что на другом конце двора Белл сдернула Дорогушу со скамейки и потащила ее к дому.
– Помнишь, как говорил мне сначала обратиться к тебе, если надумаю продавать?
«Вот оно, – подумал Крис. – Так и знал».
– Помню, – сказал он. – Но мне не хочется терять своего лучшего и единственного соседа.
– Просто... я больше не могу заниматься магазином. Не могу никого найти, кто бы так разбирался в бухгалтерии, как Диана. Конкуренция меня убивает. Представляешь, от меня уходят клиенты, покупавшие корма в течение тридцати пяти лет – и всего лишь из-за двух центов за фунт?
– Ничего, они еще пожалеют об этом. Фирменные магазины не будут отпускать им товары в кредит, как это делаешь ты, поддерживая этих дармоедов целыми месяцами.
Дин, казалось, не слышал его. Он осторожно прислонил бутылку к дереву.
– Я в ужасном затруднении, Крис. И, скажу честно – у меня не хватает духу пытаться выпутаться из него. Я провожу с Дианой в пансионате столько времени, сколько могу, но я бы хотел больше времени быть с ней.
– Понятное дело.
– Я вот что хочу сделать... Хочу продать все к чертовой матери и снять маленькую квартиру где-нибудь поблизости от пансионата, чтобы быть с ней эти последние несколько месяцев. Это все, что я могу для нее сделать.
На этот раз Крис стряхнул пепел, прежде чем положить руку на плечо Дина.
– Если ты действительно серьезно настроен на продажу, я рад, что ты обратился ко мне. Приходи в офис в понедельник – решим, как оформить документы. Я не могу заплатить все деньги мира за твой магазин, но я назначу тебе справедливую цену.
– Я знаю, что ты так и сделаешь, Крис. – Дин как будто чуть-чуть расслабился.
– Старые друзья тем и хороши, что их не надо подмазывать, - сказал Крис.
– Вот почему я и обратился к тебе, Крис.
– Ты правильно сделал. У меня есть идея. Как насчет того, чтобы нам с тобой выпить по-настоящему? Ты ведь тоже любишь скотч, как и я, правда?
– Бурбон.
– Ну вот и отлично. У меня для тебя найдется...
Он взял бутылку Дина, передал ее ему и повел его к дому.
– У тебя уже есть покупатели на магазин?
– Покупателей нет. Есть интересующиеся.
– Хорошо, мы потолкуем о них в понедельник. Посмотрим, что можно сделать. Где наша не пропадала, верно?
– Конечно. Где наша не пропадала.
Положив руку на плечо друга, Крис повел Дина через лужайку.
* * *
Когда она подошла к Дорогуше, ее дочь держала лицо Дэнни Клэппа в руках и чмокала его в губы. Мальчик мучился от смущения, пытаясь вырваться. Белл была в ярости.
– Я же тебе сказала! Больше никаких поцелуев! Это... просто неприлично. Не говоря уже о том, что это хороший способ подхватить какую-нибудь болячку. Если еще раз поймаю тебя за этим занятием – я отведу тебя в ванную, слышишь?
– Конечно, слышу, мама, ты кричишь мне прямо в ухо!
– Следи за своим языком, маленькая леди.
Ох уж эти поцелуи! Она их ненавидела. В этом было что-то неестественное, что-то извращенное.
Это началось только в прошлом году. И целовала Дорогуша не только Дэнни Клэппа и других детей. Поцелуи начались с самой Белл. Она положила этому конец довольно быстро, как только поняла, что это станет чем-то вроде отношений с Дорогушей, а не случайным проявлением нежности. Она была не из тех матерей, что избегают телесных наказаний. Да и у всякого либерализма должны быть свои пределы. Что за глупости, в самом деле – порой простой шлепок, как ни крути, лучшее воспитательское средство. Белл верила, что раздает шлепки справедливо. Уж точно не бесконтрольно.
Но потом эти поцелуи перешли на Пегги. И даже на Брайана – он вытерпел это ровно один раз, а на второй дал ей пощечину. Опять наказание. На этот раз – для них обоих.
Кстати, где, черт возьми, Брайан?
– Где твой брат, Дорогуша?
– Не знаю. А куда мы идем?
– В дом. Посидишь и посмотришь что-нибудь по телевизору. Думаю, на сегодня с тебя достаточно игр с другими детьми. Ты должна научиться контролировать себя, Дарлин Клик, если собираешься стать частью нашей семьи. Контроль, ты меня слышишь? Если хочешь, можешь выпить имбирного эля. Я позову тебя, когда будем уезжать.
– Ах, мама...
Она провела ее в гостиную, нашла пульт и включила телевизор Симсов – Салли Симс не стала бы возражать, – усадила Дорогушу на стул перед телевизором и протянула ей пульт. Та взяла его у матери одной рукой, а большой палец другой засунула в рот.
Ей было четыре года, а она все еще сосала большой палец.
Ее рот был постоянно чем-то занят. Ухаживать за ней было сущей морокой. Другое дело – Пегги и Брайан! Хуже Дорогуши была только та, другая... о ком никогда не говорили.
– Я не желаю слышать от тебя ни звука, пока не позову тебя, ясно?
– Да, мама. – Она уже вовсю листала каналы.
Ее дочь была милой, но не могла ни на чем долго сконцентрировать внимание.
Белл вздохнула и вышла, чтобы присоединиться к компании.
* * *
Брайан Клик сидел на подъездной дорожке, прислонившись к баскетбольной стойке Симсов и, катая мяч ладонью, пил лимонад и наблюдал, как трое десятилетних пацанов донимают маленькую Дженни Диву.
Сэмми и Джон были такими же долговязыми и длиннорукими, как и он, но Фрэнки был толстозадым. В данном случае это оказалось очень кстати. Они прижали ее к изгороди, и ей некуда было деться.
– Ну же, – сказал Сэмми, – не будь такой трусихой.
Он совсем чуть-чуть подтолкнул ее обратно к живой изгороди. Ровно настолько, чтобы она осознала, что оказалась в ловушке.
– Прекрати! – выпалила Дженни.
– Покажи! – сказал толстозадый Фрэнки.
– Что показать?
Сэмми толкнул ее чуть сильнее. На этот раз кусты оцарапали ее голые руки.
– Ой! Прекрати!
– Фрэнки прав. Покажи. Давай.
– О чем ты говоришь?
Она и впрямь не понимала. Что ж, в десять лет парни намного опережали девчонок в развитии. Если уж на то пошло, в возрасте Брайана, в тринадцать лет, девчонки их догонят. «По общему мнению», – так выразилась его сестра Пегги, – в какой-то момент их уровни развития сравняются. Но Брайан пока не наблюдал ни одного аргумента в пользу, черт бы его подрал, «общего мнения». Он допил лимонад, поставил бутылку на землю, отошел назад по щебню и какое-то время гонял мяч, наблюдая за ними.
– Твой кустик, тупица, – сказал Джон. – Покажи нам свой кустик.
– Мой что?
Брайан задумался, растут ли там у девчонок волосы в десять лет.
Наверное, еще нет.
Он подбросил мяч и попал в корзину. Мяч пружинисто отскочил от земли.
– Хватай ее, Фрэнки, – сказал Сэмми.
Толстозадый сграбастал девочку за обе руки и повернул к Сэмми. Она пискнула, как мышонок. Из-за того ли, что Фрэнки слишком сильно сжимал ее, или из-за того, ее прижало к его потному животу – оставалось только гадать.
Сэмми ткнул ее в тощую грудь, как бы придавая вес своим словам – и ухмыляясь.
– Мы. Хотим. Увидеть. Твой. Кустик!
– Нет! – взвизгнула она.
Дженни все еще не понимала, о чем идет речь, но она уже начала плакать. Слезы тихо наворачивались на глаза. Потом она, конечно же, все поняла, потому что Фрэнки дотянулся до пояса купальника, и начал стягивать нижнюю часть, а мальчишки смеялись над ней, когда она извивалась во все стороны, брыкалась и сопротивлялась.
– Эй! А ну прекратите!
У мистера Френча в руке был недоеденный хот-дог, и он все еще жевал.
Мистер Френч был бывшим пехотинцем. Он не просто приближался. Он нависал над всей собравшейся шпаной.
– Что, черт возьми, вы здесь делаете?
На этот вопрос у мальчишек не было ответа. Они посмотрели друг на друга. У них на лицах не было написано в этот момент ничего внятного. Они не знали, как долго на самом деле мужчина наблюдал за ними, но одно было ясно – за игрища с девчонкой кому-то тут крепко влетит. Фрэнки отпустил ее руку, и она, плача, уселась на асфальт. Джон и Фрэнки рванули с места к дому так резво, будто огибали третью базу бейсбольного поля. Даже под толстозадым Фрэнки земля прямо-таки дымилась.
Брайан сделал еще один бросок. Попал в корзину. Мяч отскочил от земли.
Мистер Френч помог Дженни подняться. Затем, нахмурившись, повернулся к Брайану.
– Почему ты позволял им это делать?
– Сэр?
Глаза мужчины сузились. Теперь в хмуром взгляде читалось презрение.
– Сэр? Ты только что назвал меня сэром?
– Да, сэр.
– Слушай, ты, маленький умник...
– Я просто бросал мяч в корзину, сэр.
– Точно. Конечно, бросал. Но ты прекрасно знаешь, что должен был остановить их. Насколько они моложе тебя? На три года? На четыре?
– Я просто не обращал на них внимания, сэр. Сосредоточился на бросках.
– Эх, ты, Иуда маленький. – Мистер Френч с отвращением покачал головой. Брайану было до фонаря. Пусть хоть на говно изойдет этот мистер Френч. Бывший морпех, ну и что с того? Все равно у него кишка тонка. Пусть катится лесом.
Он бросил мяч. Промахнулся. Два очка из трех. Неплохо, но могло быть и лучше.
Мистер Френч повел Дженни обратно на пикник.
Брайан подобрал мяч.
* * *
Крис посмотрел в зеркало заднего вида на Дорогушу, спящую на заднем сиденье. Подбородок дочери был испачкан в горчице. Он улыбнулся. Брайан сел рядом с ней и захлопнул дверь. Она даже не вздрогнула. Спит сном праведника.
– Как у тебя дела, приятель?
– Восемь из десяти, папа.
– А сколько промахов?
– Только последний бросок, и один до этого. Хотя, думаю, я уже приноровился.
– В баскетболе нельзя выиграть, если не умеешь выполнять штрафные броски.
– Я знаю.
Крис смотрел, как Белл и Пег идут к задней части кадиллака «Эскалад». Белл несла два шезлонга, а Пег – аккуратную стопку мокрых полотенец. Он разблокировал для них заднюю дверь.
– А вот и Роджер, – сказал Брайан. – У него важное дело к Пегги.
Клик снова посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как светловолосый паренек с куриной грудью прошел мимо, со своими родителями, к их собственной машине. Похоже, сын прав. Парнишка прямо-таки сиял, глядя на нее. Он сказал ей что-то, чего Крис, увы, не расслышал, и она пожала плечами и что-то бросила в ответ. Что бы это ни было, его улыбка превратилась в хмурый взгляд.
«Пропал ты, бедняга», – подумал Крис. Впрочем, он не мог винить парня за подкаты. Пегги превратилась в самую настоящую красавицу.
Белл закрыла заднюю дверь, они подошли к пассажирской стороне и сели в машину: Пег – на заднее сиденье рядом с сестрой, Белл – впереди. Дверями они не хлопали. Крис повернулся к дочери:
– Что ты ему сказала, а?
– Что от хлорированной воды у меня портятся волосы.
Он рассмеялся – добродушно, как ему казалось. Обычно его смех лучился добром.
– Ну, – сказал он, – сейчас не до этого.
Включив передачу, он тронулся с места.
* * *
Ее разбудили ухабы на грунтовой дороге. Значит, они почти дома.
Ей снова снился замок.
Она, Макс, Синди и Тедди (Макс – ее слон, Синди – тряпичная кукла, а Тедди... ну, Тедди есть Тедди) плыли по озеру в ее маленькой лодке, и Тедди греб, как обычно, потому что медведи сильные, и ветерок развевал ее волосы, и был хороший солнечный день. Волны казались нежными и участливыми.
У ее ног стояла корзинка для пикника с печеньем в форме человечков и ярко-красными глазированными яблоками на палочках, и она уже сказала Синди, что придется подождать, пока яблоки нагреются, чтобы они стали немного липкими и влажными, так они будут куда вкуснее. Она уже собиралась открыть корзинку, чтобы дать ей печенье, когда небо затянули темные тучи, ветер усилился, и бедному Тедди пришлось нелегко. А потом стало так темно, что она вообще никого из них не могла разглядеть. Как будто она осталась одна.
Но она не была одна. Она поняла это, когда лодка причалила к берегу, небо немного прояснилось, и они вдруг оказались рядом с ней, стоящей перед замком. Замок был высокий и старый, немного покосившийся, и Синди испугалась, а Дорогуша – нет.
«Мы устроим пикник в замке», – сказала она, и вот они уже в огромной покосившейся столовой, где стоял длинный широкий стол. И она поставила корзинку на этот стол, и они все сели. Она стала вынимать печенье и красные яблоки – эх, все еще недостаточно липкие; пришлось сложить их обратно и раздать всем по печенюшке.
– Сначала откусывай головы, маленькая девочка! – грянул вдруг голос. Это был голос ведьмы, на мгновение обернувшейся волшебницей, но потом снова вернувшейся к своему истинному ведьминскому обличью.
И они повернулись, и увидели ее, всю в черном, стоящую у большого камина (ну дела, раньше никакого камина не было). Она махала в их сторону кривой черной палочкой, и у нее были ужасные зубы, выдающиеся из-за губ вперед на манер перепачканных какой-то гадостью зубцов вил. И когда все они закричали при ее виде, она превратилась в великана – этакого верзилу со сплюснутым черепом и вытаращенными алыми глазищами, да еще и в остроконечной шапке при этом. Палочка в руке великана превратилась в дубинку размером с ножку стола. Его ухмылка напоминала собачий оскал.
Он зарычал на них, и они побежали. Выбежали за дверь, а лодка была так далеко. И она услышала, как великан снова превратился в ведьму, а ведьма произнесла, совсем близко, над самым ухом, давясь от странного хохота:
– У меня все еще есть волшебная палочка, девочка! У меня есть волшебная палочка!
И тут она проснулась. Все еще напуганная, как всегда.
И, слава Богу, дом – ее дом, – стоял там же, где и всегда.
