Критерий уникальности

В какой мере различные методы оценки силы мотива отвечают критерию уникальности? Весьма существенно отклоняется от него клинический метод. Согласно ему, допускается некое множество психоаналитических заключений для объяснения мотивации пациента, как было принято в исследованиях клиники Меннингера (Luborsky & Sargent, 1956). Используется ряд ключей, связанных со знанием того, каковы баллы пациентов, полученные ими по тестам, показатели социального поведения или поведения во время сеансов терапии. Каждая из методик клиницистов предполагает количественную оценку того, насколько мотивирован на лечение конкретный пациент, согласен ли с терапией и в какой мере. Но тогда возникает вопрос: не лучшая ли это вообще возможность оценки мотивации пациента? Однако, как показано на рис. 6.9, экспертные оценки, касающиеся уровня психосексуального развития и силы эго, достаточно сильно коррелируют с оценками мотивации пройти лечение. Более того, в той же мере коррелируют между собой и сами показатели психосексуального развития и силы эго. Другими словами, в рамках клинического метода три переменные существенно не различаются. Из-за такой их общности очень трудно выявить у человека низкий уровень психосексуального развития или силы эго и высокий уровень мотивации. Стало быть, остается непонятным, какие же ключи используются экспертами при оценке мотивации пациента. Они прежде всего могут быть связаны с уровнями психосексуального развития человека или его эго. Если так, то оценивание мотивации не будет измерением ее как таковой. Вместе с тем мнение экспертов подразумевает, что пациент так или иначе мотивирован. Короче говоря, если эксперты допускают применение множества ключей при оценивании силы мотива, измерение его оказывается содержащим «всяческие примеси», и такая смесь при определении различающихся реакций приводит экспертов к убеждению, будто те связаны с силой мотива.

Рис.6.9. Корреляция между переменными, касающимися личности, которые определены специалистами клиники Меннингера (Luborsky & Sargent, 1956)

Самоотчеты также не отвечают сполна критерию уникальности. Это происходит отчасти потому, что существуют люди, склонные к определенным типам реакций. Так, одни чаще соглашаются, другие, наоборот, – отвергают (Couch & Keniston, 1960). Первые склонны сказать «да» относительно почти всех утверждений, вторые не склонны принять большинство из таковых. Высокие оценки по первым четырем пунктам, приведенным в табл. 6.5, могут означать не только высокую силу мотива достижения, но и выраженную тенденцию соглашаться с некоторыми или даже всеми утверждениями. Подобные перечни, адресованные таким людям, возможно скорректировать, если уравнять количество пунктов, предполагающих выражение согласия или несогласия. Это позволит получить высокие оценки.

Иного рода крен возникает потому, что многие люди предпочитают соглашаться с социально приемлемыми утверждениями. Его можно нивелировать, если уравновесить пункты, касающиеся социальной приемлемости, и побудить людей к выбору между ними (Edwards, 1957; Jackson, 1966).

Однако главная сложность соответствия критерию уникальности, которая возникает в случае с самооценками, заключается в том, что они отражают представление человека о себе и его ценности. Так, многие американцы особенно чувствительны к тому, что им присущ сильный мотив достижения, и потому согласятся с утверждением, которое бы продемонстрировало их активность. Вместе с тем они не считают, будто их отличает мощный мотив власти, и не согласятся с пунктами, показывающими его наличие. Так, в одной дискуссии относительно вопросов мотивации студенты примерно час страстно доказывали: оценки, касающиеся силы мотива власти, которые дал метод написания историй по картинкам, весьма высоки. Под конец каждый был убежден, что подсчеты студентов абсолютно верны.

Переворот в теории личности, совершенный Фрейдом и его последователями, состоит, в частности, в том, что было продемонстрировано: осознаваемые людьми ценности и неосознаваемые мотивы не обязательно одно и то же. Чтобы избежать смешения позиций, в данной книге мы придерживаемся той точки зрения, что выражаемая в самоотчетах оценка силы мотива – это, собственно, оценка ценности (v).

Ценности людей, отражающиеся в самооценках, имеют множество детерминантов, которые не относятся к мотивационным. Например, Линн (Lynn, 1969) предложил оценивать значимость мотива достижения по самоотчетам, отметив, что у предпринимателей отмечались более высокие показатели, чем у студентов. Это позволило ему полагать, что он получил хороший способ измерения силы мотива достижения, поскольку предприниматели и получили бы оценки выше, чем студенты. Однако кое-что он все-таки упустил: предприниматели знают о своей успешности; и если задать им соответствующие вопросы, они станут говорить, что ставят перед собой сложные цели, предпочитают работу развлечениям и т. д., так как подобные утверждения служат очевидным объяснением, почему они более успешны. Следовательно, то, что кажется показателем силы мотива достижения, на самом деле есть составляющая их «образа я» в целом.

Выдерживает ли оценка намерений проверку по критерию уникальности? Начнем с того, что в целом на нее не влияют ценности или реакции. Люди, отвечающие на опросники и отмечающие, что они высоко ценят достижение, аффилиацию или власть, обычно не получают более высоких показателей по соответствующему мотиву, определяемых на основе анализа картин воображения (см. Child, Frank & Storm, 1956; deCharms, Morrison, Reitman & McClelland, 1955). Ценящие социальную желательность, что определяется по шкале Кроуни-Марлоу (Crowne-Marlowe, 1964), также не получают более высоких баллов по какому-либо из трех социальных мотивов, как установлено при исследовании 76 взрослых людей (McClelland, Constantian, Pilon & Stone, 1982).

Здесь рождается еще один вопрос: может ли человек, записывая истории, содержащие требуемые характеристики, сделать так, чтобы оценки мотивов оказались «поддельными»? Если это верно, то высокие баллы будут получены даже в том случае, когда сила мотива низкая. Исследователи попросили испытуемых специально зафиксировать высокий уровень мотива достижения, но значимого увеличения средних значений по данному мотиву не было отмечено (McClelland et al., 1953). Впрочем, те, кому известны системы подсчета баллов (скажем, приведенная в табл. 6.4), могут «сфальсифицировать» высокие показатели. Однако достаточно странным представляется тот факт, что если люди, научившись «подделывать» оценки, начинают думать об образе жизни, мотив и в самом деле обозначается для них более выпукло. Как будет показано в главе 14, один из способов повысить уровень мотивации – научить людей сочинять истории, попытавшись понять глубинные особенности мышления людей, чьи мотивы отличаются силой.

Воздействие условий организации теста на придуманные истории. Намного серьезнее проблемы, связанные с тем, что на содержание историй легко могут повлиять условия организации теста, о чем свидетельствуют проведенные эксперименты. Оценки, подсчитываемые на основе созданных индивидуумами историй, представляют собой результат не только собственно мотивации человека, но и других факторов, которые имеют отношение к условиям тестирования (см. рис. 6.7). Со времен Мюррея подчеркивается, что если рассказы отражают индивидуальные свойства, они должны быть собраны в нормальных условиях, когда человек чувствует себя совершенно естественно и непринужденно. Макклелланд и др. (McClelland et al., 1953) указывают, что если подключается эго, возникает препятствие для образов воображения, а это приводит к тому, что истории испытуемых оказываются не поддающимися оцениванию.

Ланди (Lundy, 1981a) систематически сравнивал результаты, полученные, когда истории были написаны в обычных, неформальных, условиях, с теми, что создавались под воздействием некоего «давления», выражаемого в трех формах. Он предполагал побудить создание стереотипных рассказов, не основанных на личном мотиве. Ланди сказал одной группе людей, что написание рассказов позволяет выявить «скрытые личностные тенденции», включая «недостатки или иные несовершенства личности» (Lundy, 1981a). Затем он «надавил» на другую группу испытуемых, чтобы те были весьма внимательны, придумывая истории, поскольку хотел поставить их в «стандартизированные и тщательно контролируемые» условия (Lundy, 1981a). Это было нужно ему для сравнения результатов, полученных в ситуации с испытуемыми группы нормы и тех, какие демонстрируют люди, имеющие нарушения психотического плана или нарушения в работе мозга. Прежде чем попросить третью группу людей сочинить истории, Ланди обратился к тестированию личности, содержащему данные по аффилиации. Это предполагало выяснение того, относятся ли испытуемые к числу тех, кто всегда легко сходится с группой, или тех, кто чувствует себя неуверенно. Ланди считал, что специальные инструкции приведут к тому, что люди станут внимательнее и, вероятно, создадут стереотипизированные истории, а не отражающие их личные мотивы. Он разработал специальный механизм расшифровки, помогающий опознать наличие желаемого эффекта, и назвал его оценкой при эго-контроле. Баллы подсчитываются как сумма логических сбоев в истории (т. е. скачков от одной мысли к другой) и как количество добавлений (т. е. деталей, какими испытуемые наделили характеры и объекты и каких не отмечалось на картинках).

Все три типа таких специальных инструкций разработаны для того, чтобы усилить воздействие небольшого числа добавлений и сбоев. В результате существенно возрастали оценки при эго-контроле, означая, что истории были более стереотипизированы. Еще важнее, что оценки мотивов, полученные в ситуации, когда истории пишутся по специальным инструкциям, теряют свою валидность. В итоге они не слишком коррелируют с поведенческими характеристиками рассматриваемого мотива, как бывает, когда истории придумываются в обычных условиях.

Ланди также получил ряд других оценок обычных коррелятов потребности достижений, аффилиации и власти, таких как телевизионные шоу, какие обычно смотрят студенты. Как и предполагалось, он установил, что (по сравнению с имеющими низкие показатели по какому-либо из трех мотивов) испытуемые с более высоким уровнем мотива достижения предпочитают смотреть информационные телепрограммы; те, у кого сильнее мотив аффилиации, выбирают мыльные оперы и комедии; отличающиеся более заметным мотивом власти смотрят прежде всего спортивные программы. Но это отмечалось только в том случае, когда мотивы оценивались в нормальных условиях. Если же студенты чувствовали некую опасность, вызванную наличием инструкций, коэффициенты валидности – т.е. корреляция с деятельностью, которая связана с мотивами,– существенным образом уменьшались, а применительно ко всем практическим результатам вообще нивелировались. Результаты этого исследования отображены на рис.6.10. На нем показано, что та группа учащихся, которая тестировалась в обычных условиях (это обозначено как группа с индивидуальным планом), имела низкие показатели в ситуации эго-контроля и высокие валидные оценки, касающиеся подсчетов относительно мотива. Обратная картина наблюдалась при тестировании трех других групп, когда были использованы специальные инструкции. В итоге высокими оказались показатели в условиях, когда вступал в действие эго-контроль, а низкими – оценки по валидности измерений мотива.

Рис.6.10. График разброса коэффициентов валидности и среднее значение оценок в ситуациях эго-контроля. Приводятся для всех групп обучения (модули анализа). р – группа с индивидуальным планом; п – нормативная группа; s – структурированная группа; е – группа людей, чувствующих вмешательство эго (after Lundy, 1981а)

В другом исследовании Ланди (Lundy, 1980) рассмотрел все данные, полученные в период 1966–1980гг., чтобы учесть оценки мотивов достижения, аффилиации или власти. Так, он обнаружил, что из 195 работ, посвященных оценке потребности в достижении, в 124 были значимые различия в использовании измерений, в 51 отмечались незначительные расхождения. Тогда он рассмотрел те факторы, которые вызывают то, что одни исследователи считают измерения валидными, а другие – невалидными. Среди наиболее важных факторов он выделил статус человека, проводящего тестирование. Если это авторитетная фигура, а значит – способная оказать определенное давление на испытуемых, коэффициенты валидности измерений мотива оказываются намного меньше, чем в том случае, когда руководитель – из группы обучающихся (группы равных) или ведет себя совершенно обычным образом. Ланди также установил, что привлечение инструкций оказывает достаточно мощное воздействие на валидность подсчетов при тестировании. Даже самый обыкновенный вызов пройти процедуру теста личности, предполагающую написание рассказов, в отличие от придумывания историй по картинкам, противоположным образом влияет на валидность оценок, выводимых из таких рассказов.

Короче говоря, оценки, касающиеся мотивов, показанных в выдуманных историях, не отражают безоговорочно различия между проявлением мотива при всех вариантах тестовых условий. Чтобы удовлетворять критерию уникальности, необходимо, чтобы условия проведения измерения были нормальными, обычными. Исследования Ланди особенно ценны тем, что он разработал способ оценивания в ситуации, когда реализуется эго-контроль, а это может послужить контрольным образцом для экспериментаторов, показывая, добьются ли они успеха в создании нормальных условий для тестируемых лиц либо нет. Если среднее значение баллов в ситуации, когда проявляется контроль эго, очень высоко, можно считать, что на оценки по мотивам влияют другие факторы, а значит, они не будут уже хорошими показателями силы мотива.