Стимулы

Говоря о стимулах, мы имеем в виду либо эмоционально возбуждающие характеристики среды, либо интеракции типа «индивидуум – среда», вызывающие позитивные или негативные эмоции. (В главах 4 и 5 мы подробно рассматривали различные формы таких внешних стимулов). В отличие от таких побуждений требования, предъявляемые ситуацией, тесно связаны с конкретным временем и местом. Предположим, экспериментатор говорит группе испытуемых: «Вы будете решать арифметические задачи, а я заплачу $2,5 тому из вас, кто решит наибольшее количество задач за 20 минут». Экспериментатор выдвигает некое требование к определенным испытуемым в конкретном месте и в конкретное время, однако прибегает при этом к генерализованному мотиву – деньгам.

Аткинсон (Atkinson, 1958) провел эксперимент, в ходе которого воздействовал на испытуемых с помощью денег и других стимулов. Он собирал испытуемых (студентов) в группы числом от 10 до 20 человек и сообщал им, что те будут решать арифметические задачи – за вознаграждение и на время. Вместе с тестовыми заданиями каждому испытуемому выдавали письменную инструкцию, в которой говорилось о том, сколько денег он может выиграть и какое количество других испытуемых принимает участие в соревновании. Величина денежного вознаграждения составляла от $2,5 до 1,25 за наилучший результат. Шансы на победу для некоторых испытуемых были 1 из 20 (в соревновании участвовали 20 студентов), для других – 1 из 3, для третьих – 1 из 2, а для четвертых – 3 из 4. То есть в последнем случае приз получали трое лучших из четырех участников соревнования. Как видно из табл. 6.1, те студенты, которые боролись за $2,5, действовали значительно эффективнее, нежели выполнявшие задания за $1,25 (независимо от количества соревнующихся). Отметим также, что ожидание высокого вознаграждения особенно положительно влияет на результаты деятельности в тех случаях, когда надежда на победу особенно низка (шансы 1 из 20) или особенно высока (шансы 3 из 4). Другими словами, деньги оказывают наиболее мощное влияние на эффективность деятельности именно при отсутствии иных мотивов (в данном случае мотива достижения, который приобретал наибольшую силу, когда испытуемые имели умеренные шансы на победу). Как видно из табл. 6.1 (см. последний ряд), эффективность деятельности наиболее высока при оптимальном уровне мотива достижения, т. е. при 50 % вероятности успеха (см. главу 7). Если же шансы на победу были слишком низкими или слишком высокими, то испытуемые либо не надеялись победить, либо были практически уверены в успехе. Соответственно их деятельность направлялась прежде всего не мотивом достижения, а желанием получить деньги. Если же на первый план выходил мотив достижения, то деньги уже не играли первостепенной роли. Существует и обратная закономерность: при уменьшении значимости денежного стимула (вознаграждение уменьшалось с $2,5 до 1,25) увеличивалось значение мотива достижения.

На первый взгляд это может показаться странным, но значение денег как побуждающего мотива далеко не однозначно. Психологи используют их, потому что деньгами сравнительно легко манипулировать в экспериментальных условиях. Однако их значение для конкретных испытуемых зависит от специфики мотивационной ситуации. Например, даже в рассматриваемой экспериментальной ситуации повышение размера вознаграждения вряд ли было единственной причиной умножения усилий испытуемых. Крайне маловероятно, что перспектива получить лишние $1,25 сильно вдохновляла студентов. Скорее всего, увеличение суммы призовых денег означало для них как повышение престижности успеха, так и усиление желания угодить экспериментатору. Действительно, результаты другого исследования (Atkinson & Reitman, 1956) показывают, что девочки, характеризующиеся сильным мотивом аффилиации, напряженнее всего работают в тех случаях, когда им предлагают денежное вознаграждение. Вероятно, это происходит потому, что они принадлежат к числу тех, кто более заинтересован в угождении экспериментатору.

Таблица 6.1

Влияние на эффективность деятельности денежной мотивации и ожидания победы (по Atkinson, 1958)

Мотивационные диспозиции

Требования, которые выдвигает ситуация, представляют собой побуждения, актуализирующие мотивационные диспозиции (первичные детерминанты поведения). Каково же точное определение этих мотивационных диспозиций? Мы рассматриваем их в качестве репрезентирующих индивидуальные различия в интенсивности антиципаторных целевых состояний или сложности ассоциативных «сетей», «оплетающих» естественные стимулы. Если мальчик (поощряемый другими людьми или действующий по собственной инициативе) получает большое удовольствие от успешного выполнения умеренно сложных заданий, у него сформируется особенно сильный мотив достижения (он будет получать удовольствие от преодоления трудностей, и больше ситуаций послужат для него таким побуждающим стимулом).

Возможность получить удовольствие от той или иной «стимульной» ситуации представляется человеку как цель. Она не всегда им осознается. Мальчик может не знать, почему его привлекает выполнение трудных задач. Он (или мы как наблюдатели) может осознавать лишь то, что работа над сложными заданиями вызывает в нем прилив энергии, а успешное преодоление трудностей сопряжено с ощущением удовольствия. В результате он быстро научается выполнять такие действия, которые позволяют получать такое удовлетворение. Бихевиористы указали бы на присутствие основного мотивационного состояния. Человек, который пребывает в нем, активно преследует свою цель, чувствительно реагирует на соответствующие стимулы и быстро научается всему, что необходимо для ее достижения. Другими словами, мотив выступает энергетическим источником поведения и определяет его направленность и модальность. Итак, мотивационная диспозиция – это неизбывное стремление к целевому состоянию, побуждающее, направляющее и обусловливающее предпочтение того или иного поведения. Слово «стремление» подчеркивает, что мы говорим прежде всего о человеке. Как будет показано далее, стремления можно изучать, обратившись к сфере мыслительных процессов человека; животное же не стремится, а действует. О стремлениях человека можно судить, наблюдая за его поведением, однако непосредственное изучение мотивов представляется более простым и адекватным методом исследования.

Целевое состояние (основная характеристика мотива) может совпадать или не совпадать с побуждением, представленным в детерминирующих поведение условиях ситуации. Таким образом (см. табл. 6.1), естественный мотив достижения (актуализируемый при необходимости решения умеренно сложных задач) будет направлять поведение тех людей, которые стремятся к достижению, т. е. действуют под сильным влиянием соответствующего приобретенного мотива (см. главу 7). Если же у индивидуума нет сильного приобретенного мотива достижения, он окажется отделен от аналогичных мотивационных диспозиций. Поэтому поведение такого человека (если он вообще действует) направляется другими мотивами (например, стремлением к социальному одобрению или стремлением, основанным на естественном мотиве «согласия – подчинения»). Здесь перед нами встает еще один вопрос: каким образом следует измерять мотивационные диспозиции, учитывая переход от окружающих человека условий к его внутреннему миру? Последний изучать труднее, нежели поведение. Итак, мы обозначили основную проблему, на которую вскоре и обратим пристальное внимание.