– Она умерла, – проговорил Миртон, поднося ко рту стакан с какой-то притворяющейся сорокапроцентным алкоголем дрянью. – Сегодня. У нее не было никаких шансов.

– Это не ваша вина, капитан, – пробормотал доктор Гарпаго Джонс. С каждым днем вид Грюнвальда нравился ему все меньше, но теперь он был просто в ужасе. Капитан выглядел так, словно несколько дней не мылся, а глаза его косили лишь в сторону стакана.

– Она была компьютерным гением, – прохрипел Миртон. – Выдающимся. Миниатюрная, но прекрасная. Вы сами видели, как… – он закашлялся. – Напасть, – выдавил он. – Вот ведь дерьмо.

– Хватит вам.

– Все умерли. Тиффи была последней. Она просто… – он отхлебнул из стакана, – угасла. Молодая, совсем молодая. Веселая и дьявольски живая – и просто угасла. Не так, как Эмма, – продолжал он, не обращая внимания на растущий в глазах Джонса страх. – Эмма ушла быстро. Очень быстро. Эй, ты! – крикнул он обслуживавшему их бармену. – Налей мне еще этого свинства! Буду дальше надираться, – буркнул он не то про себя, не то бармену, не то доктору. – Буду надираться, пока не ужрусь окончательно.

Они сидели в портовой забегаловке «Сладкая Элси», названной по имени угрюмой бурой планеты, на которой Миртон несколько лазурных недель назад посадил разбитую «Дракониху». Впрочем, оба эти утверждения были не вполне верны. Во-первых, они не сидели в забегаловке, а практически в ней жили. Во-вторых, «Дракониха» была не просто разбита. Доктор до сих пор не мог понять, каким образом капитану удалось посадить нечто, ничем уже не напоминавшее корабль, и вытащить из дымящихся обломков полубесчувственную, обезумевшую команду вместе с погруженным в стазис его, доктора, телом. Все, кроме Гарпаго, находились в сознании, и глаза их почти сразу же затянулись странным неясным бельмом. Они видели Глубину и не могли о ней забыть. А может, это Глубина не хотела забыть о них.

Такое же бельмо воскрешенный из стазиса доктор увидел и в глазах Миртона, что повергло его в ужас. Оно продержалось там какое-то время, словно холодный туман, а потом исчезло – будто капитан никогда и не прикасался к Глубине.

«Такого просто не может быть, – убеждал себя доктор. – И тем не менее…» Хотя Грюнвальд отмахивался от большинства вопросов о случившемся, ссылаясь на потерю памяти, Гарпаго понимал, что перед ним единственный человек, который в сознании преодолел Глубину и остался жив.

«И теперь этот феномен всех времен нажирается в стельку в грязной забегаловке, – с тоской подумал доктор. – Я его потеряю. Может, он и не сошел с ума, но готов упиться насмерть. Как мне его убедить? Эмма… Не осталось больше ничего. Он всего лишился. Чем его еще расшевелить? Зараза, я в этом совершенно не разбираюсь! Я сам едва тащусь от точки до точки, сам потерял все, что имел: работу, Академию знаний, уважение общества, Научный клан… Что я получил взамен? Презрение со стороны советника Научного клана Ибериуса Матимуса, данные о смерти команды „Орхидеи“ и упоминания в Потоке вроде „Джонс – компрометирующие эксперименты с глубинным скольжением“. Что еще я могу ему дать, чтобы он меня спас?»

– Капитан, – решительно заявил Джонс, – вам следует с этим покончить. Тому, что случилось, вы все равно уже никак не поможете, – он нервно потер лицо руками. – Подумайте. Вы обзаведетесь новым кораблем, новой командой. А потом… – он наклонился ближе к Грюнвальду, – когда представится случай, отомстите. Я вам помогу. Я останусь с вами, – прошептал он. – Мы отомстим вместе. За Тифф. За Эмму. За них за всех.

«Пожалуйста, – беззвучно прошептал он, глядя, как Миртон медленно поднимает голову от стакана. – Пожалуйста. Такой возможности никогда больше не будет. Я никогда не найду столь же великой цели. Никогда».

Лишь лазурный год с лишним спустя доктор понял, насколько он ошибался.

– Машина, – сказал Тански, затягиваясь цигаркой. – Четвертого класса. Упакованная в пленку. Никогда не включавшаяся. Времен Машинной войны, единственный экземпляр во Вселенной. Что скажете, док?

Они сидели в кабинете доктора, куда Хаб демонстративно напросился какое-то время спустя после их находки. Компьютерщик сперва с любопытством осмотрелся, бросил взгляд на все еще лежавшего без сознания на столе «АмбуМеда» Месье, после чего сам открыл встроенный в стену бар, в котором среди таинственных флаконов с целебными веществами Джонс прятал початую бутылку кое-чего покрепче. Не дожидаясь разрешения, Хаб извлек откуда-то два стаканчика и разлил напиток. В кабинете разнесся легкий запах миндаля, смешанного со спиртом.

– Не обижайтесь, – он протянул доктору стакан. – Есть повод. У меня тоже имелись другие планы, но… когда случается такая сенсация, возникает желание хлопнуть по стопке. Не хотите?

– Давайте, – буркнул Гарпаго и залпом осушил стакан.

В глазах Тански вспыхнули веселые искорки.

– Вот это я понимаю. У вас есть скрытые достоинства, доктор. Я сразу заметил. И сразу подумал, что стоит с вами поговорить.

– То есть? – хрипло спросил Джонс. Хаб затянулся, наслаждаясь струйкой голубоватого дыма.

– Что ж… – пожав худыми плечами, он очертил цигаркой в воздухе какие-то замысловатые фигуры. – Осмелюсь утверждать, что нынешнее положение дел может оказаться нашему капитану несколько не по зубам. Если стрипсы увидят Машину, они пойдут на все, чтобы ее заполучить. Однако они вовсе не дураки. Они починят это старое корыто, и притом быстро, но если Миртон рассчитывает на набитые юнитами чипы, его может ждать жестокое разочарование. Другое дело, если бы речь шла о какой-то ценной машинной технологии: стрипсы заинтересованы в хороших отношениях с потенциальными искателями чего-то подобного и неплохо платят. Но в данном случае ставка намного выше.

– Не понимаю, к чему вы клоните?

– Речь идет о молчании, доктор. Об обычном простом молчании. Не знаю, какая часть Флота Зеро сюда прибудет, но стрипсы как единое целое до определенной степени вполне предсказуемы. Они стараются уподобиться Машинам, а Машинам была свойственна целенаправленность поступков. В Машинах я разбираюсь, поскольку разбираюсь в программах. Вы читали Машинный кодекс? Первый параграф гласит, что целью каждой Программы является реализация. Это самое главное. А стрипсы знают, что реализации их связанных с Машиной намерений может помешать информация об этом. Если Альянс узнает, что нечто подобное находится в руках стрипсов, он пойдет на все, чтобы его заполучить. И потому стрипсы всех нас вырежут, как только получат то, чего хотят. Или спасут, – он выпустил облачко дыма. – Хрен редьки не слаще.

– Но ведь Альянс уже знает… и, похоже, тот эсминец из близлежащей системы…

– Верно, – согласился Тански. – Но они знают лишь о том, что мы перехватили некий фрагмент того призрачного транспортника. Это могло быть что угодно: электронные зубочистки, наборы модулей памяти, оружие, – компьютерщик снова взмахнул цигаркой, очертив в воздухе огненный зигзаг. – Все это достаточно дорого стоит, но ставка неизмеримо возрастает, когда речь идет о функционирующей Машине, да еще Машине такого поколения. Знаете, как называли Машины четвертого класса? Преемниками. Это они должны были занять наше место – сразу же после того, как истребили бы нас всех.

Хаб замолчал и затянулся, ожидая, пока доктор переварит услышанное.

– И что вы предлагаете? – наконец спросил Джонс.

– Сперва я думал повредить Машину, – признался Хаб. – Бездействующая Машина уже не столь опасна. Она становится артефактом – ценным, но всего лишь артефактом. Стрипсы в нем покопаются и, может, что-то узнают, а может, и нет. В любом случае нас они не тронут. Но как для вас, так и для меня это было бы чересчур болезненное решение – мы оба люди науки. И потому я отверг его как неприемлемое.

Уничтожить Машину! Гарпаго стало нехорошо. Единственная Машина в Выжженной Галактике… невероятная ценность… и этот безумец еще рассматривал подобный вариант?

«С ним следует быть поосторожнее, – решил доктор. – Слишком уж он… скользкий. Вряд ли он до конца искренен. Что-то бормочет себе под нос, когда думает, будто никто его не видит, сканирует нас взглядом. Иногда замирает без движения, а его пальцы пляшут по невидимой клавиатуре. Кто знает, не подключен ли он дистанционно к Сердцу? „ПсихоЦифр“ определил его как асоциальную личность с чрезмерными амбициями. Эгоцентрист, самоучка, полностью очищенные данные в реестрах. Я ничего о нем не знаю. Вообще ничего. Так же, как и о Месье. Однако „ПсихоЦифр“ указал именно на них».

– Потом я подумал о варианте номер два, – продолжал Тански. – Убедить капитана в наличии риска, связанного с этой так называемой «сделкой», и уговорить его сбежать сразу же после ремонта корабля. Но у меня такое впечатление, что он на это не согласится. Я в этом почти уверен. Капитан хочет избавиться от Машины – вы это видели, и я это видел. Она ему отвратительна, и он ее боится – что, естественно, вполне понятно. Он никогда не пытался взглянуть на ситуацию шире. И потому я убежден, что нам остается лишь третий вариант, – он замолчал, словно заранее запланировал эффектную паузу.

– То есть? – спросил Гарпаго.

– Я должен получить полный доступ к «Ленточке», – с болью в голосе объяснил Хаб. – Обойдя импринт Грюнвальда. Как я понимаю, импринт, чем бы он ни являлся, обеспечивает капитану своеобразное единение с кораблем. Это ценное качество, даже достоинство, но не в нашей ситуации. Мне нужна безраздельная власть над «Ленточкой». Над стазисом, Сердцем, глубинным приводом, реактором… И все это для того, чтобы нас спасти.

– Но это же фактически мятеж! – возразил Джонс.

– Это здравомыслие, – возразил Тански. – Стрипсы ремонтируют нам прыгун, потом мы передаем им Машину, а затем они разносят нас в пыль. Мне важен главным образом сам акт передачи Машины, – он посмотрел доктору прямо в глаза. – Мы не можем ее потерять. И дело не только в… научном аспекте. Пока Машина будет находиться на борту и будет существовать риск, что мы ее уничтожим, стрипсы ничего нам не сделают. Но Грюнвальд ее передаст – я это знаю, и вы это знаете. Капитан не станет рассуждать здраво, не станет думать о будущем человечества и о том, как много может для него значить познание тайн этого устройства… Это способен понять лишь человек с соответствующим образованием, видящий преимущества, которые дает нам эта исключительная ситуация. Поэтому я должен перехватить управление кораблем и прыгнуть в нужный момент. А вы мне в этом поможете.

– Но как…

– Просто. Вы должны их усыпить. Всех до единого. Чтобы ввести их в стазис и не дать им заблокировать мои действия против Грюнвальда. Мне также нужно время, чтобы заняться импринтом… мне кажется, в этом смысле мне сможет помочь кое-какая только что добытая информация. Я также буду поддерживать связь со стрипсами и рассказывать им сказки о приготовлениях к передаче Машины и тестировании отремонтированных систем. А потом я неожиданно сам войду в стазис, и мы прыгнем.

– Отсюда? Это ведь не какой-то записанный на картах участок сектора! К тому же, как мы сможем совершить прыжок без астролокатора?

– Насчет астролокатора не беспокойтесь. Я этим займусь, – пообещал Тански, и в его глазах вновь блеснул радостный огонек. – Займусь лично.

– Вайз, сосредоточься! Что с тобой творится, девочка? – Эрин Хакль оторвалась от навигационной консоли и взглянула на кресло второго пилота, которое сейчас занимала астролокатор. Пинслип должна была по поручению Грюнвальда искать записанные на картах доступные места для прыжка, чем она поначалу и занималась, но сейчас она, казалось, бездумно смотрела в пространство, словно не видя выводимые на монитор данные. – Ты там что, заснула?

– Извини, – ответила Пин, с трудом сдерживая дрожь. Ее все больше донимал холод, а морозные нити, которые она видела краем глаза, продолжали расти, словно пытаясь покрыть собой всю стазис-навигаторскую. Нейродопаминел, судя по всему, не помогал. – Похоже, я плохо себя чувствую.

– Понимаю, но ты должна сосредоточиться на работе, – уже мягче сказала Хакль, которой вовсе не хотелось набрасываться на девушку. – Если не можешь найти определенные места для прыжка, попробуй экстраполировать прыжок отсюда: каковы шансы попасть в ту глубинную дыру и так далее. Сбрось мне также данные об известных патрулях Флота Зеро – я ничего тут не вижу. Обычно они летают по этому их Тестеру как сумасшедшие, а сейчас будто отрезало.

– Так точно, – отчеканила Вайз. Эрин поморщилась, но промолчала.

Выполняя поручение Миртона, они уже несколько лазурных часов передавали координаты и позывные «Ленточки» – пока что безрезультатно. Собственно, Хакль это нисколько не удивляло – сигнал, исходивший из спокойного участка сектора, попадал в регионы, разбивавшие его на составные части, усиливавшие эхо и хаос и в конце концов разрывавшие его в клочья. «Никаких шансов, – мрачно думала Эрин. – Ни малейших напастных шансов на контакт».

– Так я не справлюсь, – внезапно заявила Пин. – Мне нужно принести Галактический Кристалл. Я постоянно подключаю его к Потоку, так что данные всегда свежие. Может, так что-то получится.

– Тогда иди, – согласилась первый пилот. – А я пока… вот Напасть!

Крейсер Флота Зеро появился из хаоса близлежащей Преисподней столь внезапно, словно только что возник из небытия. Взвыли сирены «Ленточки», возмущенные неожиданным прибытием корабля, окруженного светящимися пятнышками приводов вращавшихся вокруг него сторожевых дронов. Он был больше, чем ожидала Эрин – величиной как минимум с два эсминца, – и, как и большинство кораблей стрипсов, блестел потускневшим металлом со следами ржавчины.

Ощетинившийся десятками антенн и орудийных постов, он напоминал длинную и толстую сигару, сплющенную с одного конца. По его поверхности проскакивали голубые искры разрядов установленного на максимум магнитного поля. Он находился настолько близко, что Эрин заметила сквозь неостекло вспышку лазера, уничтожившего какой-то пролетавший рядом астероид.

– Говорит Эрин Хакль, – громко произнесла она в интерком, чувствуя, как у нее внезапно пересохло в горле. – Подтверждаю прибытие крейсера Флота Зеро. Повторяю: подтверждаю прибытие крейсера Флота Зеро, – закрыв глаза, она снова нажала кнопку, запускавшую заранее записанное сообщение, обещавшее выгодную сделку в обмен на ремонт корабля. – Во имя Ушедших, – еле слышно прошептала она, – им достаточно всего лишь раз выстрелить. Всего один раз – и нам конец.

– Говорит крейсер «Джаханнам» Флота Зеро, – загудел в СН зычный голос, не без причин показавшийся Хакль компьютерным. – Необходимо отключение магнитных полей. Необходимо предоставление доступа к шлюзу. Необходимо принятие посланника. Необходимо подчинение приказам. Необходимо незамедлительное установление контакта.

– Говорит первый пилот прыгуна «Ленточка» Эрин Хакль, – ответила она в микрофон. – Мы готовы к сотрудничеству. Передаю связь капитану корабля, Миртону Грюнвальду, – добавила она, видя, что Миртон уже вбегает в СН и останавливается возле консоли.

– Говорит Миртон Грюнвальд, капитан прыгуна «Ленточка», – тяжело дыша, сказал он. – Благодарю за прибытие. Мы заинтересованы в торговом обмене. У нас на борту находится ценный артефакт времен Машинной войны, и мы готовы его предоставить в обмен на ремонт нашего корабля и достойную оплату в кредитных единицах Альянса. Однако мы не станем отключать наши магнитные поля, пока не придем к взаимопониманию. Прием, – он отпустил кнопку микрофона и посмотрел на Хакль. – Не исполняй никаких их приказов, – велел он. – Мы не можем оказаться полностью беззащитными.

– Они молчат, – заметила Эрин.

– Анализируют, – ответил из Сердца Хаб. – Рассчитывают на несколько ходов вперед. Но они ничего нам не сделают – слишком мало данных. Как они и говорили, к нам направят посланника.

– Не хотелось бы видеть у себя на корабле киборга, – поморщился Миртон. – Или кого там еще…

– Вряд ли у вас будет иной выход, капитан, – заметил Тански. – Им нужно увидеть, что там у вас.

– Говорит крейсер «Джаханнам» Флота Зеро, – внезапно загремело в громкоговорителе. – Необходимо предоставление доступа к шлюзу. Необходимо принятие посланника. Необходимо незамедлительное установление контакта.

– Похоже, они сбавляют тон, – злорадно заметил Хаб. Миртон склонился над микрофоном.

– Мы согласны на прибытие посланника, – ответил он. – Немедленно начинаем приготовления. Конец связи, – он отпустил кнопку. – Тански, следи за ними и сообщай обо всех их действиях. Не открывай шлюз, пока мы в него не перейдем. Будь готов ввести код самоуничтожения и дай им это просканировать. Они должны знать, что шутить мы не собираемся. Хакль, – махнул он первому пилоту, – вставай. Идем за оружием. И будь готова.

– К чему?

– К тому, чтобы в случае чего отстрелить кому-нибудь кибернетическую башку.

«Машина, – подумала Вайз, когда Хакль и Миртон вышли из СН, направляясь к расположенной на верхней палубе боевой рубке. – Или скорее полумашина. После всего, что произошло, они еще собираются впустить сюда это… нечто. Ладно… не стоит об этом думать. Хватит с меня всех этих мыслей и льда, которым обрастает все вокруг. Просто не буду ни на что обращать внимание, пока все не закончится».

«Ты ничего не понимаешь, Вайз, – вспомнила она. – Но поймешь. Когда увидишь. Нечто времен Машинной войны. – И еще: – Все погибнут, Вайз. Все рассыплется словно карточный домик. Выжженная Галактика. Война. Все, во что ты когда-то верила. – И наконец: – Это я – Напасть».

– Хаб, это Вайз, – сказала она в интерком. – Можешь взять на себя управление? Капитан и Хакль пошли в боевую рубку, а мне нужно взять Галактический Кристалл.

– Я тут немного занят, девочка моя. Пытаюсь справиться… – послышался треск клавиатуры, – с одной не терпящей отлагательства технической проблемой.

– Без Кристалла мне не проанализировать всех возможностей для прыжка. Вернусь через пять минут.

Ответа компьютерщика она ждать не стала – пусть делает что хочет. Без Галактического Кристалла и содержавшихся в нем данных им никогда отсюда не выбраться. Встав с кресла второго пилота, она направилась в свою каюту, где сразу же подошла к голонише. Яйцеобразное углубление заполнял туман спящей системы, пронизанный мелкими зелеными буковками гасителя. Галактический Кристалл дремал рядом, подключенный по беспроводному каналу к остальному Потоку, закачивая остатки наличествующих в системе обновлений. Пинслип предпочитала подобный полусон в режиме постоянного обновления, и, как уже много раз до этого, с удовольствием отметила, что была права. Кристалл наверняка получил какие-то данные из Потока сектора 32С – естественно, это были лишь остатки, отраженное от царящего в Тестере хаоса эхо, но Пин не исключала, что ей удалось добыть локализационные данные стрипсов. Схватив тяжелый черный куб, она направилась обратно в СН, но тут же остановилась.

«Я могла бы снова пойти туда, – подумала она. – Удостовериться. Может, мне просто привиделось? Тогда я слишком нервничала. А сейчас можно было бы спокойно взглянуть, если, конечно, Миртон не заблокировал вход…»

– Вайз, – послышался раздраженный голос Хаба, – что ты там возишься? У меня тут проблема, а заниматься двумя делами сразу я не могу. Над нами висит этот напастный крейсер, так что мне нужен кто-то живой в стазис-навигаторской. Давай быстрее.

Кивнув, она вышла из каюты.

Хаб не тратил времени зря. Сразу же по прибытии в спокойный участок сектора он остался в Сердце и начал скачивать Поток, что было относительно просто – судя по всему, стрипсы пересылали данные по пустым коридорам, а они как раз находились в одном из них. Он не сомневался, что Тестер нашпигован спутниками Флота Зеро, передающими сигнал вдали от летающего вокруг мусора и обломков после срабатывания Оружия. Один из спутников наверняка был и здесь…

Искин спрогнозировал наличие, по крайней мере двух, и тотчас же начал сканирование, но Тански прервал операцию – на подобные глупости у него не было времени. Куда больше его интересовало, что передавали эти спутники.

Импринт! Стрипсов наверняка мог интересовать импринт – программная технология времен Машинной войны, якобы существовавшая еще в эпоху Старой Империи. Полное подключение к системе и пометка ее своей генной – или, в случае Машин, программной – структурой. Примерно как прицепить себе дополнительные протезы. На чем основана эта чертовщина? И как ее обойти?

Хаб нисколько не сомневался, что доктор сделает все, что он ему велит. Что ж, прекрасно, но этого было мало. Если проблема не решится, придется отсечь ее причину. Что-то может случиться со стазисом капитана – такое порой бывает. Кто тогда поможет мушкам полететь туда, где они будут в безопасности? Только старый добрый Хаб.

Задавая, по указанию Грюнвальда, программу самоуничтожения корабля и замораживая команду «выполнить» – что было не так-то просто, – он параллельно запустил потоковый поисковик, и у того едва не началась икота. «Кибернетический персональ», «Максимальный уровень симуляции», «Чистота»… Повсюду появлялась эта напастная «чистота» – похоже, стрипсы были на ней помешаны. «Достижение чистоты посредством отождествления себя с машинной технологией». Ладно… может, пойти этим путем? Тански начал связывать между собой понятия «чистота» и «импринт» – и наткнулся на программу.

Та чертовщина выглядела как некий аналитический софт, явно для проверки уровня этой самой «чистоты» биомашинных связей. Программа, тестирующая совместимость программного обеспечения как такового и связей человек-машина? Почему бы и нет? Вполне подпадает под суть импринта. Пока он многого не понимал в программах стрипсов, но наверняка мог переключить их на сканирование программного обеспечения «Ленточки». Пусть этот софт найдет связи человек-машина. Пусть найдет, где воткнут этот напастный импринт, ибо, зная, где застряло говно, можно будет успешно его вычистить.

Поток был силен, и компьютерщик начал скачивать файлы открытой установки, интеллектуально приспосабливающейся к обнаруженной системе. Их было не так уж много – всего полтора десятка тысяч экзабайт. «Я сам мог до этого додуматься, – решил Хаб. – Ладно, начнем».

Почти сразу же после ввода программы кастрированный искин корабля воспринял ее как незваного гостя. Хаб заблокировал возможность ее вмешательства в структуру системы «Ленточки», классифицировав как одну из сканирующих программ. Оставалось лишь ждать. Программа теперь пользовалась генокомпьютерами почти последнего поколения, так что ее пропускная способность должна была составлять…

Что-то пискнуло. Позабыв о погасшем, торчащем в уголке рта окурке, Тански склонился над монитором, на котором виднелись чудесные, радостные слова. «Обнаружено внесение несоответствий», – прочитал он. Слегка туманно, но не важно. Он начал вводить команды.

«Локализация?»

«Данные контракта, – вывела в ответ система. – Обнаружено внесение несоответствий».

«Какой еще контракт, Напасть его дери? – подумал Хаб. – Разверни подробнее», – напечатал он.

«Обнаружено внесение несоответствий в утвержденный контракт о найме команды прыгуна „Ленточка“, торговая спецификация тысяча четыреста десять NE. Выбор членов команды среди доступных в Потоке кандидатов должен был проводиться с помощью психологического анализа посредством программы/искина „ПсихоЦифр“, владелец Гарпаго Джонс. Цели и результат оказались несоответствующими ожидаемым. Нарушена чистота. Имело место внесение несоответствий».

«Чушь какая-то, – недоверчиво подумал Хаб. – Что бы это могло значить? Кто-то утвердил контракт? Выбрал кандидатов, убедив дока, будто это проделал „ПсихоЦифр“? Зачем? Неужели дело было во мне?»

Нет. Контроль Альянса тут явно ни при чем – речь шла о чем-то намного более утонченном. К тому же Тански постарался столь тщательно исчезнуть с потоковых радаров, что сам не сумел бы себя отыскать. Контроль был для этого слишком глуп.

«Источник внесения несоответствий?» – ввел он.

«Источник внесения несоответствий неизвестен».

«Причина внесения несоответствий?»

«Причина внесения несоответствий неизвестна».

Оторвавшись от клавиатуры, Тански уставился на монитор, а затем наклонился и напечатал:

«Количество отвергнутых потоковых кандидатов вместе с перечнем кандидатов, отвергнутых вследствие внесения несоответствий?»

«Даю ответ, – вывела система. – Кандидаты были выбраны среди доступных трех тысяч восьмисот тридцати двух пилотов, двухсот сорока четырех астролокаторов, одиннадцати тысяч восьми бортмехаников и двух миллионов семисот трех компьютерщиков третьего класса и выше. Поиски оружейника были приостановлены до принятия решения капитаном Миртоном Грюнвальдом. В соответствии с психологическим анализом посредством программы/искина „ПсихоЦифр“, владелец Гарпаго Джонс, были выбраны: Кармер Бедрок – пилот, Адам Трид – астролокатор, Тернер Забовски – компьютерщик, София Малкович – механик».

Что ж, по крайней мере, один вопрос выяснился, решил Тански. Если бы это был Контроль, то, учитывая кое-какие делишки, имевшиеся у Хаба с этой конторой, достаточно было бы повлиять на его наем… никак не влияя на наем остальных членов команды.

Он начал вводить очередной запрос, но тут вдруг послышался голос Пинслип:

– Хаб, это Вайз. Можешь взять на себя управление? Капитан и Хакль пошли в боевую рубку, а мне нужно взять Галактический Кристалл.

– Я тут немного занят, девочка моя. Пытаюсь справиться… – он стиснул зубы, – с одной не терпящей отлагательства технической проблемой.

Она что-то ответила, кажется, насчет пяти минут. «Напасть, вот идиотка, – недовольно подумал Хаб. – Носится туда-сюда, словно пьяная муха. Похоже, и впрямь стукнулась головой там, в трюме. У меня нет времени! У меня тут проблема… Что это все значит, Напасть его дери?!»

«Объем внесения несоответствий?» – ввел он, и система ответила:

«Данная информация недоступна».

– Ах ты дрянь, – выругался компьютерщик. – «Данная информация недоступна»? Ну погоди у меня…

Он начал вводить команды верхнего уровня, ссылаясь на свои полномочия, которые не мог заблокировать даже Миртон, – в конце концов, речь шла не о вмешательстве в систему, но о проверке ее функций. Хотя, если честно, он бы даже предпочел, чтобы перед ним внезапно выскочил запрет, вытекающий из полномочий капитана, – это лишь подтвердило бы, кто на самом деле является виновником тех самых «несоответствий». Вот только зачем это Грюнвальду, Напасть его дери?

Наймом занимался доктор Гарпаго. Какой в таком случае был смысл нанимать не тех, кого указал «ПсихоЦифр» доктора, а других? Непонятно!

«Внимание! – внезапно вывела система. – Нарушена программная блокировка».

А это, Напасть, еще что?! Хаб оторвался от клавиатуры.

«Похоже, будет непросто, – подумал он. – У нас говно в вентиляторе – вирус в программном обеспечении корабля, который обнаружила программа стрипсов. Что тут вообще творится?!»

– Вайз, – сказал он в микрофон, – что ты там возишься? У меня тут проблема, а заниматься двумя делами сразу я не могу, – он затаил дыхание, на мгновение вспомнив о внешнем мире. – Над нами висит этот напастный крейсер, – добавил он, – так что мне нужен кто-то живой в стазис-навигаторской. Давай быстрее.

«Система выполнила недопустимую операцию и будет закрыта», – высветились на мониторе весело помаргивающие буковки.

Боевая рубка «Ленточки» занимала значительную часть верхней палубы, отчасти напоминая рабочее место Хаба, но была гораздо больше, с двумя постами у подвижных орудий и непосредственным доступом ко всему вооружению.

– Тут что-нибудь работает? – спросила Хакль. Миртон пожал плечами.

– Средне, – признался он. – Доступ к вооружению есть с уровня СН, но отсюда намного проще. Есть лазер с режимом для горных разработок, две турбинные пушки, плазма и луч захвата. Вот только одна из пушек не работает, а плазма нуждается в ремонте. Жаль, вроде бы она модифицированная. Ничего, стрипсы починят.

– А подвижные орудия?

– С них можно перенаправлять обстрел на лазеры, плазму и турбинные пушки. С этого уровня они тоже намного действеннее. Сама знаешь: если начнешь стрелять из СН, такой точности и скорости реакции, как здесь, не добиться. Пригодился бы оружейник, но с этим пока придется подождать. Впрочем, я не планировал отправляться на войну.

– Ракетные установки?

– У нас их нет. Хотя пригодились бы. Во всяком случае, если кто-то в нас выстрелит, тут есть неплохие системы создания помех. И еще вот это, – добавил Миртон, подходя к встроенному в стену потайному шкафчику. – Держи.

– Плазменные карабины?

– И это тоже, но в основном простые лазерники, – он протянул ей небольшой лазерно-пьезонейтронный пистолет. – Есть и электромеч, – он показал на стоящее в углу слегка закопченное холодное оружие и поморщился. – Весьма изящное оружие для более цивилизованных времен. Похоже, он не заряжен. Любимое оружие аристократии.

– Я что, похожа на принцессу из Внешних систем? – улыбнулась Эрин. Миртон бросил на нее взгляд, и в глазах его тоже промелькнуло нечто вроде улыбки, но он тут же отвернулся.

– Гранаты, – добавил он, показывая ей небольшой ящичек. – Точечные и сферические. Есть одна распылительная. Химических нет – впрочем, для этого нам потребовалось бы немало решимости. Что касается карабина – можешь его взять, но он довольно неудобный. Для посланника нам должно без проблем хватить вот этого, – он протянул ей старое запыленное оружие. – Шестизарядный револьвер «зибекс», якобы созданный на основе уцелевших средневековых материалов с Терры. Мой собственный, – пояснил он. Эрин взяла оружие, и Миртон быстро показал ей, как оно работает. – В случае энергетического оружия, вроде плазмы и лазера, есть риск рассеивания выстрела посредством магнитных экранов. Не думаю, чтобы у стрипса имелся при себе такой экран, но даже без него выстрел из лазера может повредить ему лишь какую-нибудь подсистему, и киборг будет продолжать функционировать. Лазер – это оружие против людей. Заряд из «зибекса» причинит намного больше разрушений, а с небольшого расстояния даже пробьет защиту. Ничем не хуже турбинной пушки… вот только никто еще пока не придумал турбинного пистолета.

– А вы разбираетесь в оружии, капитан, – заметила Эрин, с уважением разглядывая «зибекс». – Где-то служили?

– Нет, – помедлив, ответил Миртон, не глядя на Хакль. – Не служил. – Он закрыл шкаф с оружием. – Послушай, Эрин, – неохотно проговорил он, – пожалуй, тебе стоит знать, с чем мы имеем дело. В трюме лежит нечто вроде доисторической спасательной капсулы, а внутри нее… выключенная Машина. Четвертого поколения. Она выглядит как человек.

– Машина?

– Она не работает. И прежде чем что-то скажешь – не забывай, что в самом конце я отдал тебе приказ бросить эту дрянь, однако ты притащила ее на «Ленточку». Что ж, что случилось, то случилось, – он едва заметно пожал плечами. – Теперь эта Машина – наше «быть или не быть». Нам ничего не остается, кроме как продать ее стрипсам и как можно скорее отсюда убраться. Если секта начнет крутить носом, мы выведем нашу добычу из строя. В худшем случае я взорву этот корабль, чтобы никто не оказался «спасенным». Понимаешь?

Она кивнула. Машина? Четвертого поколения? Выглядящая как человек?

– И еще… – кашлянул Грюнвальд. – Извини, что я тогда в кают-компании… Насчет «Драконихи». Мне не по душе разговоры на эту тему. Понимаешь?

– Да, я… – пробормотала она, вдруг почувствовав себя новичком-курсантом Академии. – Я вовсе не хотела…

– Идем, – Миртон направился к лесенке, ведшей на нижние палубы. Эрин двинулась за ним, в голове ее царил хаос. В руке она сжимала рукоять револьвера.

– Сердце, – Миртон нажал кнопку вшитого в комбинезон микрофона. – Мы направляемся в сторону шлюза. Доложи обстановку.

– Посланник прибыл, – подтвердил Хаб. – Какой-то небольшой челнок. Не знаю, что это, но он кружит перед нашим входом. Нечто яйцеобразное, с выдвижным трапом. С виду не вооружен.

– Он посылает запрос на стыковку, – послышался голос Пинслип Вайз. – Точнее – «необходима стыковка» или что-то в этом роде.

– Хорошо. Дай нам пять минут. Передай – пусть стыкуется к шлюзу. Мы уже почти на месте.

– Так точно.

Чтобы добраться до места, времени потребовалось несколько больше, чем они предполагали. Часть коридора, ведшего к шлюзу, находилась в опасной близости от изолированной поврежденной части правого борта. Эрин почти слышала стон измученного корпуса, сражавшегося с жестоким натиском вакуума, частично компенсируемым благодаря магнитному полю. «Будет весело, если все это вдруг треснет, – подумала она. – Тогда придется изолировать почти всю нижнюю палубу и проход к машинному отделению, не говоря уже о реакторе. Эти стрипсы явились в последний момент».

– Сердце – он пристыковался? – удостоверился Миртон.

– Да.

– Хорошо. Приоткрой дистанционно шлюз и давай его сюда. Если ему хватает ума, он сам откроет себе дверь. Конец связи.

Они ждали, глядя на мигающие огоньки, свидетельствовавшие об открытии и закрытии шлюза, а затем о выравнивании давления. А когда вход раздвинулся, словно распускающийся бутон, они увидели стрипса.