Киприан Гутт, как язвительно отметил про себя Нат, совершенно не годился на роль стюарда. Тощий, высокий и немилосердно сморщенный, с чисто выбритой поникшей физиономией и внешностью сломленного жизнью паука, он выглядел еще старше, чем седой чародей «Пламени» капитан Кайт Тельсес. «Кто знает, – промелькнула у Натрия мысль, – может, это вовсе не стюард? Может, это его отец?»

Они сидели в капитанской каюте – капитан в своем покрытом старой обивкой кресле, Нат в коляске. Позади них маячила прямая как струна, несмотря на возраст, Сори, проверяя что-то на контактном модуле персоналя. На обычном столе, игравшем роль небольшой капитанской кают-компании, Киприан уже поставил две тарелки и закупоренную бутылку вина в окружении трех бокалов. Он нес и третью тарелку, но у Ната создалось впечатление, что без глубинного прыжка не обойтись – для семенящего шажок за шажком старичка расстояние выглядело почти астрономическим. «Интересно, как он откупорит бутылку? – подумал Натрий. – Как бы у него кости не треснули от усилий».

– Интересно, как ты себе это представляешь, Нат, – Тельсес даже не смотрел на вино, скромно прихлебывая из своей стальной фляжки. – Ты ведь уже успел осмотреться на «Пламени»? – Натрий Ибессен Гатларк кашлянул, но капитан не дал ему выиграть время. – Я тебе… кхе-кхе… скажу, что ты видел, – заявил он, пряча фляжку где-то в безднах своей седой бороды. – Ты видел летающий музей, едва держащуюся рухлядь, чуть подкрашенную сверху. Не стану отрицать – у нас есть несколько новых игрушек. Обновленные рабочие станции в СН, новое программное обеспечение, с которым у моих людей до сих пор проблемы. Но все это, как говорили во времена до Империи – как мертвому припарки. Корабль весь перешит, перепаян и стонет от напряжения. Он старше меня, старого пердуна. Сори, скажи ему, кто я.

– Вы старый пердун, капитан.

– Спасибо. А ты, мой мальчик, – Кайт слегка приподнялся в кресле, тыча в сторону Ната плохо подстриженным ногтем, – собираешься послать нас в сектор, занятый стрипсами и выжженный во время Машинной войны? Зачем? Я согласился на этот дурацкий глубинный прыжок, потому что ты меня попросил. Я многое там увидел, но пока что ты не сказал мне ничего конкретного. И теперь ты хочешь, чтобы я летел в какой-то «Тестер», как его именует та напастная секта чокнутых киборгов?

– Да, – ответил Нат. – По крайней мере, на границу сектора. Никто еще настолько не сошел с ума, чтобы влетать в глубь Опустошения, и они в том числе. Они полетели на границу сектора 32С и заряжают реактор для очередного глубинного прыжка. В отсутствие зарядной станции это может занять и несколько дней. Столь малые корабли не способны совершить несколько прыжков без подзарядки.

– Думаешь, «Пламя» способно? – захихикал Тельсес. – Ты вообще представляешь, сколько нужно энергии, чтобы совершить глубинный прыжок на эсминце? И сколько занял бы процесс автоматической зарядки при исчерпании реактора? Собственно, именно потому прыгуны называются прыгунами, мой мальчик, – они относительно быстро заряжаются. Что касается нас… кхе-кхе… я вообще не уверен, не случится ли в ближайшее время жесткая перезагрузка реактора. Сори, просто ради интереса – позови Типси Пальма. Пусть просветит нашего дорогого принца, что мы еще в состоянии сделать, кроме как пернуть в сиденье.

– Так точно.

– Вот что я тебе скажу, Нат. – Кайт взял с тарелки кусок жареного мяса. – Все, что я говорил, – правда. Может, мы и сумели бы так рассчитать данные прыжка, чтобы оказаться на границе того напастного выжженного сектора. Может, нам и повезло бы не наткнуться на находящийся там Флот Зеро. И может, даже удалось бы зарядить реактор и вернуться. Но я ничего не стану делать, если ты мне не расскажешь, что тут творится. Где-то там, – он взмахнул куском мяса, – дрейфует эсминец Альянса, который посылает нам какие-то дурацкие вопросы и настаивает на ответах. Мы им наговорили глупостей о стандартном пролете через принадлежащее Гатларку пространство, так что, может быть, они от нас отстанут – а может, и нет. В данный момент самая большая моя мечта – убраться отсюда, прежде чем они сообразят, что принимали за эсминец класса С летающее кладбище. Так что не вижу никаких причин, кхе-кхе… не вижу причин не возвращаться на орбиту Гатларка. И потому я спрашиваю: тебе есть что мне рассказать?

– Речь идет о «Синхронизации», – сказал Нат. Кайт Тельсес заморгал, на мгновение перестав есть, и несколько капель мясного соуса упало ему на бороду. В наступившей тишине слышалось лишь шарканье ног стюарда.

– Синхро… что?

Нат поморщился. После акта ясновидения он все еще чувствовал себя не лучшим образом – начала давать о себе знать психофизия. Он прекрасно представлял себе, как выглядит сейчас его кожа, становясь все бледнее и тоньше, с трудом прикрывая вены с разжиженной, ослабленной кровью. «Когда-нибудь провалюсь в призрачную структуру, – подумал он. – Будет забавно».

– Около лазурного года назад, – помедлив, продолжил он, – моя… сотрудница, занимающаяся… компьютерами, докопалась до некоторых файлов с тайными операциями Альянса. Там были разные… не вполне законные действия. И еще там был материал, описывавший саботаж акции Альянса под названием «Синхронизация», – он замолчал, обдумывая, о чем еще можно рассказать.

– Ну и? – поторопил его Кайт.

Натрий пожал плечами.

– «Синхронизация», как оказалось, представляла собой описание новой компьютерно-глубинной сети, которой планировалось заменить действующую сеть, то есть Поток, – объяснил он. – Но это была не обычная сеть. Она создавалась на основе найденной старой технологии Машин, при технической поддержке стрипсов. От Потока она отличалась тем, что встроенное в нее программное обеспечение включало в себя новую разновидность искина – некастрированные искины, но… принцип их действия трудно было понять. По сути, это вообще не был искусственный интеллект. Предполагаю, что речь шла о кастрированных искинах Иных. Все это лишь рассуждения… но проблема не в этом. Новая сеть должна была не только успешно объединить системы Альянса в единое целое, но и получить над ними полный контроль – наподобие вируса. Альянс контролировал бы все: уровни доступа, блокировку приводов и энергии реакторов, спутники, зонды, программы. В любой момент он мог бы полностью «погрузить во тьму» мятежные системы, по сути отбросив их во времена до Империи, а может, и Терранской эпохи, – и тем самым решить проблему, как это именовалось в отчете, «неподчинения Внешних систем». Из файлов мы узнали о попытках запустить «Синхронизацию», – продолжал Нат в наступившей мертвой тишине. – Однако акция по замене Потока подверглась саботажу. Кто-то – некая организация или мятежный генокомпьютерщик – постарался, чтобы все предприятие взлетело на воздух. В буквальном смысле. А потом… потом с нами связалась группа, совершившая этот саботаж. Они знали, что нам известно о том отчете, и показали нам значительно больше – планы по воскрешению Старой Империи и быстрой аннексии Пограничных герцогств, которые в Альянсе уже называют «мятежными системами».

– Ложа, – кашлянул Тельсес. – Ты говоришь о Ложе, мой мальчик. О подпольной организации, которой не существует.

– Да, – кивнул Натрий. – Я говорю о Ложе. Но она существует, капитан. Я сам к ней принадлежу. И вы тоже. Хотите вы этого или нет, но в данный момент вы участвуете в операции по перехвату машинной технологии, которая может повлиять на дальнейшую судьбу Гатларка, Исемина и других исторических систем.

Снова наступила тишина, нарушаемая лишь шарканьем подошв Киприана.

– Сори, – еле слышно проговорил Тельсес, – принеси мне водки, женщина. У меня уже фляжка пустая. А ты, Киприан, откупорь наконец это вино, или я встану и всажу тебе штопор в глубинный привод. Напасть тебя дери, парень!

– Капитан…

– Молчи! Мне нужно выпить. Такого на трезвую голову не обдумаешь.

– Я прошу только об одном глубинном прыжке, – начал объяснять Нат. – На границу сектора 32С. Мы найдем тот прыгун, заберем с него то, что они стащили с того «призрака», и конец всему.

– «Конец всему»? Ничего себе! Сори! Где водка и Пальм?

– Пальм уже здесь, капитан.

– А водка?

– Водки не будет.

– Напасть тебя дери, женщина! Типси! Подойди сюда! Сколько у нас энергии в реакторе? Хватит нам на прыжок?

– На один, господин капитан. Из резерва. Неполный, то есть в нашем случае где-то пять… нет… четыре с половиной световых года. Либо два совсем коротких, – седой карлик поскреб голову, будто пытаясь что-то посчитать в уме. Кайт Тельсес раздраженно махнул рукой.

– Возьми этого мятежника и сепаратиста, члена Ложи и напастного принца, от которого у нас одни сраные проблемы, и выясни у него, какой фрагмент сектора 32С привиделся ему в его психофизическом бреду. Без моего приказа, однако, никуда не прыгать!

– 32С? Это же…

– Я же сказал: никуда не прыгать без моего приказа! Я еще не принял решение. С тем же успехом мы можем вернуться на Гатларк, – он наклонился к Нату. – Я всегда тебе доверял, мой мальчик, но, похоже, ты просишь слишком многого, да еще и ссылаешься на какую-то теорию заговора. Моя команда не позволит себя в это втянуть лишь потому, что у тебя какие-то… не обижайся, бредовые видения.

– Речь только о границе сектора!

– Потому я пока и раздумываю. Если то, что ты говоришь, истинно на двадцать процентов, или даже на пятнадцать – я мог бы туда прыгнуть. Я ничего от этого не теряю, не считая вероятного дипломатического конфликта со стрипсами. К счастью, они не заинтересованы в том, чтобы обращать в свою веру старых пердунов. Хуже другое – потом нам придется торчать там, пока не зарядится реактор, и одной лишь Напасти ведомо, как долго. – Кайт Тельсес с трудом сдержал приступ кашля. – У меня от этих речей в горле пересохло. Сори!

– Да, капитан?

– Подойди, будь так любезна, и откупорь вино. Киприан, похоже, умер.

Тартус Фим знал, что разговор с Малькольмом Джейнисом будет не из приятных, и ожидал, что тот может несколько затянуться.

Пока что, спустившись с верхней палубы и покинув автономную каюту Маделлы Нокс, они шли по главной палубе «Няни» в неопределенном направлении. «Подробности, – решил Тартус. – Важны подробности». Он начал озираться по сторонам, словно угодившая в ловушку крыса, пытаясь запомнить как можно больше.

«Няня», как он уже успел заметить, не была обычным кораблем. Строившиеся на Объединенных космических заводах Астиса Кореля эсминцы – как и большинство кораблей тоннажем не выше крейсера – имели составную структуру. Главная палуба была соединена с боевой рубкой, соединенной, в свою очередь, с Сердцем. Дополнительные компьютерные станции стояли на средней палубе, где также висели стазис-ремни для остальной команды, подключенные к счетчику. Машинное отделение располагалось на нижней палубе, вместе с реактором и выхлопными дюзами, размещенными в задней части всех палуб. Несколько складов, главный трап, каюты на разных палубах – тут можно было позволить себе некоторую свободу действий. И доступ – в том числе и наружу, к тому месту, куда прицепили «Кривую шоколадку». Его корабль… Вошли ли они уже на борт? Заглянули в записанный в черном ящике бортжурнал? Истоптали ли все грязными сапогами? При мысли, что с его кораблем могло что-то случиться, Тартус покрылся потом. Они не имели никакого права. Прыгун – это все, что у него было: его дом, его мать, любовница и единственное убежище. С ним самим они могли делать что угодно, но, если они осмелятся причинить вред «Шоколадке», он готов был отправить то дерьмо, которое они называли своим кораблем, за Галактическую границу, превратить его в пыль и отдать на корм Бледному Королю.

«Сволочи, – подумал он. – Сволочи. Они не имеют права».

– Еще секундочку, – доброжелательно пообещал Джейнис. – В лифтик, а потом в мое маленькое гнездышко. Выпьем, по спинке друг друга похлопаем. Поболтаем о том, о сем, мое сокровище. Только ты и я.

«Ладно, – решил Фим, пропуская угрозы наемника мимо ушей. – Необычный корабль. В чем в таком случае его необычность? Главным образом в том, что каюта этой кретинки, смотрительницы Как-ее-там Нокс, выглядит куда более продвинутой, чем следовало бы, и расположена прямо над СН. Это ключевой момент. Неужели автономный модуль? Ладно. Что дальше? Думай, дорогой. Служебные ходы. Дыры, ведущие наружу. Глубинный привод опутывает корабль словно тысячи щупалец, защищенных усиленным нанометаллом с отростками антигравитонов. Это эсминец, значит, должен быть и доступ к находящемуся снаружи оружию. Если удастся украсть скафандр – можно ли проползти по поверхности и добраться снаружи до „Кривой шоколадки“? Скорее всего, да, но это слишком сложно. Тогда – спрятаться в шлюзе и припугнуть с помощью небольшого пивного сюрприза. Но не повредит ли ЭИП и системы моего корабля?

Лучше, конечно, если бы эта штука сработала у той Нокс, наверху. Есть шанс, что „Кривая шоколадка“ пристыкована под брюхом – что, впрочем, вполне логично. Так что вполне может быть, что электронно-импульсный передатчик выжжет только ту дурацкую каюту страдающей анорексией сумасшедшей бабы и СН вместе с частью главной палубы. Но как после этого сбежать в самый низ и добраться до „Кривой шоколадки“? У ЭИП в банке нет таймера. Сработает в руке – пострадаешь сам. Если его бросить – он поразит тех, кто окажется ближе всего, а тебя меньше. Быстрее очнешься. Но те, что внизу… будут в форме. Не считая общей суматохи.

Если, однако, ничего не получится, то после поджаривания компьютеров, искина и вспомогательных систем весь корабль потребует новой установки как программного обеспечения, так и железа на верфи. А за такое меня пинком вышвырнут из первого же работающего люка.

Плохо дело. Нужно придумать что-то другое. Только что?»

– Ну вот и все, – прощебетал наемник. – Пришли. Заходи, дорогой мой цыпленочек.

Они находились на главной палубе, почти у самого выхода из небольшого лифта. Лифтов было немного – всего по два с левого и правого борта – и, похоже, бо́льшая часть команды предпочитала пользоваться лесенками и трубами для быстрого спуска на нижнюю палубу. Улыбнувшись, Малькольм Джейнис дотронулся до датчика, и дверь его каюты с тихим шумом скрытого в стенах механизма ушла вверх. Тартус удивленно заморгал.

В помещении, выглядевшем столь же запущенно, как и каюта Тартуса на «Кривой шоколадке», на смятой постели лежала полуголая красотка – удивительно высокая женщина с лицом богини, выступающими скулами и зелеными глазами, небольшими округлыми грудями и спортивной фигурой. Ее светлые волосы были коротко подстрижены сразу за ушами. Лишь долю секунды спустя Фим увидел, насколько натянута и прозрачна ее кожа. «Генотрансформация, – понял он. – Не на уровне элохимов, но все равно основательная. Отсюда и странная прозрачность кожи, и поблескивающие синевой нити вен. Как ни странно, привлекательности ее это не убавляло. Эта женщина изменяла себя много раз – наверняка нелегально, – и теперь уже не та, кем была раньше. Она – мечта, которой ей хотелось стать, своя собственная проекция, копия персонажа какого-то средневекового плоскофильма».

– Дорогой гость, – прохрипел Малькольм, хлопая его по плечу, – это моя жена Цара. Жена, это Тартус Фим, уже немолодой торговец, но все еще жаждущий новых впечатлений, какие может дать нам всем плодотворная беседа.

– Привет, Тартус. Рада познакомиться. А еще больше я буду рада, когда всажу тебе парализатор в задницу, – пообещала женщина-ангел.

Сразу же за Галактической границей, далеко за сернистыми испарениями эмиссионной туманности H II Шарплесс 2-212 и сектором NGC 1624, простирался Луч.

Чем-то он напоминал перистые водородные облака, вытянутые в длинную блестящую нить, только он был не красным, а голубым, с серебристыми капельками маленьких шариков, обычно сопровождавших рождение звезд. Луч можно было принять за космическую пыль, сверкающую реку космических сокровищ, если бы не парившие вокруг белые, похожие на пузыри корабли элохимов. Он был просто красив, как решила обычно скептически относившаяся к подобным вещам Керк Блум. Последние контуры материи, за которыми находилась лишь Пустота и далекое скопление локальных галактик; легендарное глубинное эхо, растянутое в чудовищную щель, остатки изгнанных кораблей Иных.

– Если когда-то я и не верила во всю эту хрень, то теперь верю, – сказала Керк, почесывая по голове громко мурчащего Голода. После последних связанных с котом событий, когда она выставила себя перед пограничником полной идиоткой («Этот зверь хотел меня изнасиловать!»), что-то в ней сломалось, и она, сама не зная почему, начала гладить наглеца и даже давать ему корм. – Они что, ушли туда?

– Теоретически, – согласился сидевший за навигационной консолью Гам. – И может, тем же путем и вернутся. По крайней мере, в это верят элохимы. Они постоянно тут болтаются, как и наши корабли. Это взрывоопасный участок Выжженной галактики.

– Никогда не видела такого огромного эха.

– И не увидишь. Оно самое большое во всей Галактике. Невозможно даже посчитать, когда оно открылось или куда вело.

– Неплохо, – кивнула Керк, пытаясь снять кота с колен. Голод предостерегающе замурлыкал, и она, вздохнув, снова начала его чесать. – А можно посчитать, когда случится это самое Возвращение?

– Увы, нет. Впрочем, неизвестно, вернутся ли Ушедшие именно в этом регионе. Это лишь глубинное эхо с не встречающейся больше нигде структурой. При столь массивном прыжке столь большого числа кораблей в эхе происходят завихрения, и никакие расчеты не помогут. Отсюда и его необычный вид, – Гам постучал по клавиатуре, приближая картинку на неостекле «Темного кристалла». – Луч толще всего именно здесь, за Рукавом Лебедя, – показал он. – Он тянется вдоль его границы, но, естественно, не через весь Рукав. Но он и так в любом случае гигантский. Если бы Ушедшие решили вернуться тем же путем в таком же количестве, в котором улетели, у нас не было бы ни малейших шансов.

– И потому вся эта ваша миссия в каком-то смысле безнадежна? – подытожила Блум, но Гам не дал себя спровоцировать. Выдвинув из консоли ручку управления, он ввел команду перенаправления энергии реактора на привод.

– Посмотрим, – сказал он. – Приготовься, Керк.

– К чему?

– Придется поторговаться.

Благодаря антигравитонам она почти не почувствовала, как корабль прыгнул вперед, оставив позади едва заметную струйку энергии из выхлопных дюз, но Голод, видимо, заметил увеличение скорости. Возмущенно спрыгнув с колен Керк, он побежал к своему любимому месту – открывавшейся прикосновением кошачьей лапы к генодатчику капитанской каюте Гама. Насколько было известно Блум, там у него был свой домик, в котором он прятался при значительных ускорениях, больше привычный к достаточно спокойному полету без каких-либо рывков.

– Чем будешь торговать? – спросила она.

– Информацией, – ответил пограничник. – Элохимы обмениваются данными о просканированных секторах.

– Зачем?

– Они все еще надеются найти доказательство Возвращения. И еще они думают, что, анализируя наши данные, сумеют заметить нечто такое, что ускользает от внимания Погранохраны. По крайней мере, мы так полагаем, – Гам пожал плечами. – Никто до конца не понимает, что замышляют элохимы. Это уже не люди. Они слишком истощили свой разум.

– Ты их когда-нибудь видел?

– Несколько раз, – ответил он. – Ты их тоже увидишь.

– Чтоб меня Напасть… Зачем? У меня нет никакого желания… Ты что, не можешь просто переслать им информацию и точно так же удаленно получить оплату?

– Я мог бы, но элохимы так дела не ведут. Они настаивают на личной встрече.

– Зачем?

– Понятия не имею. Держись, – добавил он, поворачивая ручку и показывая на белый корабль впереди, походивший на скопление соединенных между собой шаров, опутанных щупальцами глубинного привода. – Иду на сближение.

– Гам, не иди ни на какое напастное сближение! Я не хочу иметь дела ни с какими сектами. Хватит и того, что меня преследует Собрание!

– Я тебе уже говорил, что ты ошибаешься, – возразил пограничник. – Собранию ты не нужна. У тебя нет никаких выдающихся способностей.

– Тебе-то откуда знать?

– Мне известен образ мышления сект. Судя по тому, о чем ты мне недавно рассказывала, Собранию нужна не ты, а тот самый Натрий. Человек с психофизией. Наверняка они думали, что сумеют с твоей помощью как-то до него добраться. Погоди… начинаю передачу.

– Гам…

– Не сейчас, – прервал он ее, склонившись над микрофоном консоли и нажимая кнопку. – Говорит «Темный кристалл», прыгун Погранохраны, регистрационный номер 22СВ65566. Прошу разрешения приблизиться к кораблю в квадрате 3В с целью обмена информацией. Повторяю….

– Чтоб тебя Напасть, Гам, – прошипела Керк, выходя из стазис-навигаторской. Что ж, этого вполне можно было ожидать. За несколько лазурных дней, прошедших после постыдного инцидента с Голодом, она успела узнать пограничника в достаточной степени, чтобы понять, что он всегда воплощает свои решения в реальность и при этом глух как пень. Хорошо, что хотя бы удалось покончить с сексуальными проблемами – в постель они отправились три дня назад, причем, к радости Керк, инициативу проявила не она. Гам сам пришел к ней, когда она на правах гостя пользовалась имевшейся в капитанской каюте просторной душевой. Наверняка забыв о присутствии Керк, он открыл дверь и уставился на нее, стоявшую в клубах пара, а потом подошел и дотронулся до ее разгоряченной мокрой кожи.

Потом все пошло даже лучше, чем она предполагала. Гам был с ней мягок, но решителен, и видно было, что он не придает сексу какого-то особого значения, – они просто стали близки, и все. Блум, правда, несколько удивило, что ему достаточно обычного секса без каких-то особенных экспериментов или вспомогательных средств, но, как ни странно, ее это вполне устраивало. «Что ж, – подумала она тогда, – установка программы закончена». Ее разочаровало лишь то, что пока что у них это было лишь однажды. Так или иначе, она тогда разговорилась… а Гам слушал. Благодарный слушатель, Напасть его дери… великолепно.

Элохимы! Сперва Собрание, а теперь это. Чувствуя нарастающую злость, она пошла к себе в каюту и заперла дверь изнутри. Не настолько ее утомило однообразие полета, чтобы смотреть на каких-то гребаных элохимов. Культ ксено, чтоб его Напасть!

Лежа на койке, она бросила взгляд на встроенный в дверь маленький монитор. Похоже, они стыковались с кораблем почти таких же размеров. «Интересно, как долго этот сукин кот будет держать на борту кого-то из этих уродов? Ну почему это не стрипсы?» – мысленно простонала она. Киборгов она еще могла понять, хотя их концепция «принудительного спасения» не слишком приходилась ей по вкусу. Но это? У нее не было ни малейшего желания видеть это «нечто». Она предпочла бы…

Быть с котом.

Ни больше ни меньше. К своему удивлению, она вдруг ощутила потребность прижаться к чему-то теплому, мурчащему и с крайним презрением относящемуся к внезапным ускорениям, сменам курса и… нежданным гостям.

Спрыгнув с койки, Керк подошла к двери и разблокировала замок. В коридоре прыгуна было пусто. Гам сидел в СН, контролируя процесс стыковки «Темного кристалла» с каким-то напастным элохимским кораблем. Не медля ни минуты, Керк сразу же свернула влево, к его каюте, которую он разблокировал дня через два после того, как они переспали вместе, дав ей возможность в любое время пользоваться более удобной ванной. «Доверие, – подумала она. – Доверься пограничнику – и даже не знаешь, когда тебе придет конец». Остановившись у двери, она тихо проговорила в пустоту, зная, что кастрированный искин корабля ее услышит:

– Мать, это Керк Блум. Впусти меня.

Дверь ушла вверх. Керк почти вбежала внутрь, окидывая взглядом черно-белую, эстетично обставленную каюту с компьютерным столом, койкой, баром, заблокированными компьютерами и невообразимой ванной.

– Кис-кис, – заговорила она, склонившись над кошачьим домиком. – Кис-кис… Напасть, чтоб тебя… кис-кис… иди сюда, котик… Го-о-олод… кис-кис…

Послышалось мяуканье, и Блум увидела в домике голову заспанного кота. Она взяла его на руки, бросив взгляд на открытый выход, ведший из каюты прямо в СН. Гама, похоже, там то ли не было, то ли она его не видела.

– Идем к тете Керк, милый, – прошептала она, направляясь в коридор. – Посидим сегодня у меня в каюте, хорошо? Понимаешь, что я говорю?

Что-то пискнуло. Блум замерла на полушаге, узнав сигнал выравнивания давления. Гам за это время успел соединить корабли трапом и, мало того, еще и открыл проход! Напасть! Когда он это сделал? В коридоре она сразу же свернула к своей каюте, но тут, как назло, Голод спрыгнул с ее рук на пол.

– Ну, не дурачься, – прошептала она, снова беря его на руки. – Идем, ладно? А то я с ума сойду…

Внезапно, уже выпрямляясь, она поняла, что не одна. Она слышала не сигнал выравнивания давления, а звук закрывающегося шлюза на нижней палубе. Кто бы ни собирался сюда войти, он уже был здесь. И теперь он поднимался по лестнице на главную палубу – в коридор, где сейчас находилась она.

Она быстро двинулась вперед, но уже понимала, что не успеет.

Элохим, вероятно, женского пола – если речь вообще могла идти о каком-либо поле – появился с лестницы прямо перед каютой Керк, в сопровождении Гама. Выглядела она так же, как и большинство из них, – комично: лысая, в черном обтягивающем костюме, вызывавшем ассоциации со странной разновидностью некоего средневекового, сотканного из тени платья. Вид у нее был просто безобразный.

Кожа на ее генотрансформированном лице натянулась так, что казалось, вот-вот лопнет. Внимательный наблюдатель мог заметить, что кожа заканчивается там, где должны быть уши, но вместо них зияли темные отверстия и блестели стягивавшие кожу металлические зажимы – будто это было не лицо, а наложенная биотическая маска. Чистой воды халтура – может, даже умышленная. Дешевый ужастик. Кожа ее была тонкой, почти прозрачной, а глаза казались слепыми. Блум еле слышно вздохнула, увидев, что эти слепые глаза смотрят прямо на нее, а черные губы изгибаются в пародии на улыбку.

– Вид простоты повергает в печаль, – сказала элохим.

– Вот ведь гребаная хрень, – проговорила Керк, крепче прижимая к себе кота.

– Ну и задал же ты мне хлопот, Динге.

Вальтер не ответил. Похоже, все было не так уж плохо, раз уж ему позволили сесть, каковым позволением он поспешно воспользовался. Он устал – настолько, что уже не обращал особого внимания на грязь. И речь шла не только о физической усталости.

Он уже много часов провел на ногах, но ему лишь только что удалось воспользоваться кают-компанией и туалетом. Нокс, однако, была настолько любезна, что позволила ему налить себе кофе из ее личной кофемашины. Кофе был превосходный, но его не хватало, чтобы смыть изо рта и организма горечь поражения.

Столько лет расчетов, исследований появляющихся один за другим «призраков». Обнаружение наиболее надежного из них, почти на сто процентов времен Машинной войны. Точная экстраполяция его появления в Выжженной Галактике. Сведение в единое целое исторических сведений, отчетов из разных систем и преданий. Надежная информация о том, где и когда появится «призрак». Расчеты с поверхности планеты, организация транспорта, вылет… И поражение.

– Ну и задал же ты мне хлопот, – повторила Маделла Нокс, сидя в своем большом, почти королевском стазис-кресле «Детки». – Но я считаю, что ты прав.

– Спасибо, – прохрипел он, в очередной раз прихлебывая кофе.

Мама Кость пожала плечами.

– До тебя тут был Джейнис, – сказала она. – Он провел детальный допрос, который назвал «предварительным», и полностью разочарован. Тот торговец ничего не знает. Он встретился с этим самым Грюнвальдом, поскольку нелегально торгует стабилизатором, – фыркнула она. – Относительно несерьезное преступление. Он клянется, что стабилизатор предназначался для Грюнвальда – якобы капитан «Ленточки» страдает послеглубинной болезнью в далеко зашедшей стадии. Это несколько осложняет ситуацию. Не хочешь спросить почему?

– Почему? – послушно спросил Вальтер. Смотрительница сектора Контроля вздохнула.

– Если он действительно болен, то наверняка погубит команду. Но это еще не самая большая проблема, – она быстро взмахнула костлявой рукой, словно отгоняя назойливую муху. – Чем меньше свидетелей, тем лучше для нас. Хуже, если Грюнвальд решит взорваться вместе с грузом – ибо в том, что они забрали с «призрака», нет никаких сомнений. На записях они грузят на корабль нечто похожее на капсулу. Что это – собственно, не имеет значения. Важно, что мы имеем дело с машинной технологией. И потому мы должны ее перехватить, – она помедлила, но, видя, что Вальтер молчит, продолжила: – Я разговаривала с капитаном Вермусом. Хорошая новость состоит в том, что к нам уже летят зарядные установки для реактора. Одна из них, правда, заполнена не до конца, но зато лететь ей недалеко – с Пурпура, орбитальной станции Гатларка. Ее конфисковал Альянс. Вторая – не знаю откуда; впрочем, меня это особо не интересует, она доберется сюда на ближайшем транспортнике «ТрансЛинии». Первую мы получим через десять – пятнадцать лазурных часов, вторую дня через два. Если зарядим реактор установкой с Пурпура, прыгнем один раз, примерно на пять световых лет. Все равно придется это сделать, поскольку неизвестно, есть ли у нас время ждать вторую зарядку. Что ж, – она пожала плечами, – по крайней мере, прыгнем. Это хорошая новость.

– А плохая? – спросил Вальтер.

– Плохая новость в том, что мы до сих пор понятия не имеем, куда прыгать, – Нокс постучала худыми пальцами по крышке компьютерного стола. – Убедительно выглядят все предложения, а Вермус привел мне целых пять. Одно из них – сектор с Флотом Зеро стрипсов, скорее всего выжженный, так что он отпадает, разве что Грюнвальд чересчур полон решимости. Однако именно этот сектор находится достаточно близко, на расстоянии чуть больше парсека. Остальные намного дальше. Есть еще варианты с прыжком в систему Исемин, возможным возвращением на Гатларк, прыжком к границам системы Енох и к зарядной станции со стационарными установками, например Енох-4. Последней мы уже посылали сигнал, как и всем нашим патрулям в окрестностях. Их будут там ждать, если вообще найдут, – Маделла поморщилась. – Меня больше всего беспокоит именно последний вариант – слишком близко к глубинной дыре, ведущей в глубь Рукава Персея. Если они туда долетят, им даже не понадобится прыжковый резерв. Влетят в дыру – и только их и видели. Наше главное преимущество – сканирующие системы «Няни», – добавила Нокс, заметив, как посерело лицо Вальтера. – Теоретически любой корабль после прыжка может разогнаться и исчезнуть с наших радаров. В конце концов, любой сектор – огромное пространство. Но системы «Няни» заметят скольжение или послеглубинное эхо лучше, чем многие специальные корабли Альянса.

– То есть мы их найдем?..

– У нас есть шанс. Но, по словам Джейниса, они прыгнули во время полета. Капитан утверждает, что это приведет к локационным погрешностям, – смотрительница сектора Контроля вздохнула. – Я уже проинформировала обо всем Совет Альянса. Ответа от них я еще не получила – доклад отправлен через Поток, так что потребуется время. Может, оно и к лучшему – я не нуждаюсь в указаниях здесь и сейчас, что и как нам следует делать, по мнению Лазури. Прежде чем они сообразят, что к чему, может, все уже закончится.

«Все закончится, – подумал Вальтер. – Чудесный итог большей части моей жизни».

– Надеюсь, они не полетели в сектор, – он сглотнул, стараясь не думать о таком варианте, – сектор стрипсов…

– Хватит хмуриться, Динге, – кисло усмехнулась Мама Кость. – Пей кофе и говори, куда в таком случае, по твоему мнению, нам следует отправиться. Изложи свои доводы. И скажи, что вся эта машинная технология, которую у нас наверняка отобрали, не окажется нам не под силу. Хотя у меня есть странное чувство, что так оно и случится.

Она замолчала, пристально глядя на контролера, уныло смотревшего в чашку с кофе, от которой все еще шел пар, а потом снова вздохнула.

– Я это уже говорила – ну и задал же ты мне хлопот, Динге.