27. ЕГИПЕТ, ТУРЦИЯ И БЛИЖНИЙ ВОСТОК:
СОЗДАНИЕ «ГЛУБИННЫХ ГОСУДАРСТВ» И СОЮЗ С ИСЛАМИСТАМИ
Игорь Панкратенко, кандидат исторических наук, советник по Средней Азии и Ближнему Востоку Института внешнеполитических исследований и инициатив (Россия)

Бурные политические процессы, происходящие сегодня на огромном пространстве Востока — от Арави и до Пакистана, впитали в себя практически все, что описывает политическая наука. Терроризм, исламский экстремизм, авторитаризм, демократия, модернизация, традиционные общества — словом, полный набор явлений и процессов, которые уже давно, казалось бы, описаны и систематизированы. Каждое по отдельности явление на современном Востоке прекрасно известно, отмерено и взвешено, но сумма известностей, как ни парадоксально, дает неконкретность и неопределенность в случае, когда мы пытаемся понять: какова тактика и стратегия деятельности всего разведывательного сообщества США на Ближнем Востоке?

Нет, о конкретных действиях ЦРУ и Госдепартамента в странах Востока известно более чем достаточно, вплоть до имен сотрудников резидентур и названий операций. Но в этом массиве информации всегда присутствуют некая недоговоренность, некое недостающее звено, из-за которого вся «картинка» выглядит лишь кусочками мозаики, каждый из которых живет отдельной жизнью.

Этаже ощущение недоговоренности возникает и при изучении «арабской весны» — события, по масштабам своим сравнимого с пятидесятыми годами прошлого столетия, когда рушилась колониальная система в классическом ее виде, на карте мира возникали новые государства, а на бурлящем Ближнем Востоке внезапно и неоткуда появлялись новые лидеры и новые политические движения. Только вот вдруг и ниоткуда в истории ничего не происходит, каждый человек и каждое движение имели свою предысторию.

С 26 июля 1956 года, когда национализация Суэцкого канала стала жирной точкой в истории классического колониализма, прошло 57 лет, которые были наполнены борьбой сверхдержав за доминирование в регионе, ожесточенным противостоянием светского и традиционного, «арабского социализма» и западной ориентации, военных и исламистов. За каждой из сторон стояли внешние акторы, которые тратили миллиарды на поддержку тех или иных лидеров и течений, более того, инспирировали их появление на политической арене. И вдруг — «нежданная весна», «турбулентность» и потеря Америкой «рычагов управления»? Нам предлагается поверить, что сотни миллионов долларов бюджета разведывательного сообщества США было потрачено на то, что сотрудники того же ЦРУ все 57 лет созерцатели событий и работали в режиме «пожарных»: возникла острая ситуация в Египте, Ираке, Турции, Бахрейне — будем работать, нет — сидим и пьем кофе.

Настойчивость, с которой нам внушают именно такой образ поведения США в жизненно важном для них регионе, заставляет думать, что истинная стратегия и тактика Вашингтона не имеет ничего общего с картинкой, рисуемой медиа. Следовать за этой картинкой — значит недооценивать стратегию и потенциал США, а недооценка партнера или оппонента — гарантированный путь к геополитическому проигрышу.

Ближний Восток слишком важен для США и Запада, чтобы полагаться на волю случая, исход внутриполитической борьбы в ключевых странах региона, союзы и альянсы, которые на Востоке в абсолютном большинстве временны и живут ровно столько, сколько способны приносить выгоду сторонам, их заключившим. «На Аллаха надейся, а ишака привязывай» — поэтому в обеспечении лояльности ближневосточных союзников США сделали ставку на формирование «глубинных государств», политических, военных и лоббистских структур, которые, по сути, контролируют ключевые страны и обеспечивают сохранение интересов Вашингтона при любых комбинациях внутриполитических раскладов.

Именно создание и функционирование «глубинных государств» в светских странах региона (о формах контроля и взаимодействия с монархиями Персидского залива — чуть ниже) является сутью тайной и непубличной стратегии США, главным их козырем и тщательно скрываемым от внимания общественности фактом. Западный вариант «глубинных государств», охватившая Европу сеть «Гладио», хоть и не ликвидирована, но по крайней мере вскрыта («Гладио» — тайная сеть секретных подразделений под командованием НАТО и ЦРУ, созданная в Италии после Второй мировой войны, предлогом для ее создания служило якобы предполагаемое вторжение СССР в Западную Европу, а в действительности сеть специализировалась на террористических актах «под чужим флагом», когда ответственность за теракты возлагалась на леворадикальные организации, в частности «Красные бригады», в рамках американской «стратегии напряженности»; хотя название «Гладио» относится к секретной сети подразделений в Италии, термин «Гладио» обычно используется как неофициальное название для всех подобных подразделений в Западной Европе, существование которых было официально признано правительствами западноевропейских государств). Ближневосточное «Гладио» окутано завесой секретности на нескольких уровнях, одним из которых является декларируемая «независимость от западного мира» исламистских организаций типа «Братьев-мусульман», их нарочитая антизападная и антиизраильская риторика, тщательная конспирация их связей с разведывательным сообществом Вашингтона и его союзников по НАТО.

Создание «глубинных государств» преследовало цель на политическом уровне закрепить вовлеченность экономик арабских стран в неоколониал ьную систему, создаваемую Западом. Полвека после национализации Суэцкого канала были периодом модернизации и регионализма, то есть процессов вовлечения постколониальной периферии, государств Большого Ближнего Востока в мирохозяйственные связи капитализма. Именно капитализма, потому как даже государства, лидеры которых заявляли о социалистической ориентации, стремились к наращиванию объема товарооборота именно с Западом.

Если первоначально Запад, в первую очередь США, рассматривал эту «ближневосточную периферию» как некий спасительный клапан от перегрева экономики, через который можно было «спускать лишний пар» перенакопления капитала и перепроизводства товаров на рынки этих стран, то вскоре процесс взаимоотношений приобрел более сложный характер. Регионализм, рекламируемый тогда как антиколониальная политика, позволял экономике Запада получать массу бонусов, в частности в виде прибыли за счет дешевых ресурсов из самых различных источников и более полного мультипликативного эффекта каждого доллара, расходуемого на «региональное партнерство». Одно только военно-техническое сотрудничество давало сверхприбыли монополиям и было «живой водой» для западной экономики, позволяя частично компенсировать затраты на противостояние с СССР. А ведь были и другие, «гражданские» виды сотрудничества.

Эти экономические процессы и сформировали круг тех, кто является сегодня своеобразным «населением» «глубинных государств»:

— вооруженные силы и спецслужбы, ставившиеся западными советниками, вскармливаемые финансовыми потоками «программ сотрудничества», бюджеты которых позволяли не только обновлять парк вооружений и специальной техники, но и оставляли возможность материально поддерживать ключевые фигуры в армиях и контрразведках;

— гражданские чиновники, занимавшиеся распределением западных средств, выделяемых на модернизацию экономик арабских стран, которые на этом распределении делали состояния, а вокруг этого источника благ постепенно насадили «своих», целые семейные и родовые кланы;

— профессура и «творческая интеллигенция», обучавшиеся в США и Европе (местные дипломы и сегодня котируются в арабских странах только в том случае, если они выданы в филиалах западных университетов, действующих на Ближнем Востоке);

— местный менеджмент западных компаний и корпораций, для которого лояльность западным ценностям и штаб-квартире была главным и непременным условием карьерного и финансового роста.

Неправительственные организации (НПО/НКО) в таком раскладе — лишь вершина айсберга, самая заметная часть арабских «глубинных государств», причем в силу своей заметности обреченная на заклание при очередном витке «антиамериканизма» местных политических элит. А витки эти происходят регулярно, потому как имеют характер клапана, через который спускается пар, ослабевает напряжение в обществе, а сами элиты начинают выглядеть «суверенными» и «антиимпериалистическими».

«Глубинное государство» максимально лояльно Западу, и лояльность эта не имеет ничего общего с верой и восхищением западными ценностями. Зачастую бывает наоборот: правоверный, негативно относящийся к западному образу жизни и морали, является надежным союзником США, потому как от добрых отношений с Америкой, идущих из нее и в нее финансовых потоков зависит и его карьера, и благополучие его семьи. В конце концов, всегда можно точно определить количество людей, работающих в американских НПО, но как подсчитать количество чиновников, военных, интеллигенции, кто своим благополучием обязан американскому вооружению и инструкторам, образовательным программам и западным корпорациям?

Как же функционирует это «глубинное государство», как оно обеспечивает лояльность Вашингтону, как «перемалывает» нежелательные элементы, своими действиями ставящие под угрозу американские интересы? Каир, Египет, переворот военных, который вскрыл принципы функционирования «глубинного государства» во всей их полноте.

9 мая 2003 года Буш-младший, выступая перед выпускниками университета Южной Каролины, заявил о намерении «создать в течение десяти лет зону свободной торговли между США и Ближним Востоком»: «Сменив коррупцию и корыстные сделки на свободные рынки и справедливые законы, народы Ближнего Востока приумножат процветание и свободу». А 6 ноября того же года последовала его программная речь в Национальном фонде поддержки демократии (National Endowment for Democracy, NED), в которой было заявлено о необходимости осуществления на Ближнем Востоке «глобальной демократической революции». Проекту «переформатирования Большого Ближнего Востока» был дан старт.

Об этом проекте написано много и разное, но суть его заключается в том, что США сочли необходимым привести к власти прозападно ориентированные слои местной буржуазии и «образованного класса», сменив старую элиту, недовольство которой могло вылиться в неконтролируемый общественный взрыв.

В 2007 году в США был учрежден очередной ближневосточный think tank — «Проект по демократии на Ближнем Востоке» (The Project on Middle East Democracy, POMED), в рамках которого сплотились специалисты консервативного Джорджтауна и Института Ближнего Востока (The Middle East Institute, MEI) и «прогрессистских» Гарварда и Стэнфорда. «Связующим звеном» между ними стал член нью-йоркского Совета по внешней политике (Council on Foreign Relations, CFR) Марк Палмер (Mark Palmer), один из архитекторов «бархатных революций» в Восточной Европе в 1980-е годы. Вскоре появился максимально интересный специальный доклад POMED, называвшийся «Стратегия вовлечения политического ислама» (автор — Шади Хамид из катарского филиала Brookings Institution), в котором, в частности, говорилось: «Есть четыре основания для вовлечения исламистских партий:

1. Сбор информации: диалог с различными оппозиционными группами с целью оценки политических условий на месте;

2. Публичная дипломатия: смягчение существующих антизападных настроений;

3. Продвижение демократии: содействие более эффективному мирному противостоянию авторитарным режимам, содействие объединению групп разной идеологической окраски;

4. Интересы безопасности: вовлечение популярных исламских движений — способ предупредить замещение авторитарных режимов нежелательными силами; в случае свободных выборов исламисты получат максимальное преимущество, и к этому нужно готовиться заранее.

Процесс вовлечения может осуществляться параллельно на неофициальном и на публичном уровне».

Словом, к приходу «Братьев-мусульман» к власти США были полностью готовы и совершенно не воспринимали это как свое поражение. Весь фокус заключался в том, что «Братья-мусульмане» уже давно были частью американского проекта «глубинного государства» в Египте — еще со времен Гамаля Абдель Насера, пугавшего Запад «арабским социализмом» и объявившего «Братьям» войну на уничтожение. Именно тогда, со времен Насера, ЦРУ установило сначала тесные рабочие контакты, а затем развернуло полномасштабное сотрудничество и с египетским, и с сирийским филиалами «Братства».

Ветеран ЦРУ Майлс Коупленд (Miles Copeland), служебная биография которого была связана с Северной Африкой, в своих мемуарах рассказывал о том, что «Братья-мусульмане» с момента своего создания, то есть с 1928 года, были предметом конкурирующего интереса тайных служб разных государств, находящихся между собой во враждебных или конкурирующих отношениях: «Когда после покушения на Г. Насера — по одной из версий, организованного им самим — члены «Братства» подверглись допросам с пристрастием, и оказалось, что высшие структуры этой организации были насквозь пронизаны британскими, американскими, французскими и советскими спецслужбами, каждая из которых в зависимости от ситуации старалась или активизировать, или задавить различные группы в этом движении. Урок состоит в том, что фанатизм — не страховка от подкупа; напротив, эти два феномена благополучно сосуществуют».

Британские спецслужбы М. Коупленд называет в первую очередь. Это закономерно, учитывая не только длительный опыт британского колониализма, но и специфику британского разведывательного сообщества: преемственность, колоссальный опыт партнерства с идеологической элитой Востока, и наконец, стимулирование исламского радикализма как инструмента давления на правящие элиты.

Американское имперское строительство шло по следам, проложенным Лондоном, в том числе и в идеологических усилиях, обеспечивающих управляемость подконтрольных территорий. Создание и экспансия религиозно окрашенных сообществ, в том числе исламских движений, стали неотъемлемым направлением в «неформальном» секторе американской внешней политики. Частью этого направления оказались и «Братья-мусульмане», получившие от ЦРУ не только политические, но и финансовые возможности, в том числе через Банк международных кредитов и коммерции (The Bank of Crédit and Commerce International, BCCI), один из крупнейших финансовых институтов на службе ЦРУ, использовавшийся для отмывания денег, продажи оружия, наркоторговли, финансирования подрывных и диверсионных операций. Супругой Усамы бен Ладена стала сестра саудовского крупного бизнесмена Халеда бен Махфуза, владельца 20 % акций BCCI. «Братство» явилось ключевым звеном в цепи международных исламских фондов, организаций, обществ, а контроль над этим звеном и полную информацию о его деятельности получает Вашингтон. Вполне очевидно, что при таких связях у администрации Барака Обамы не было причин беспокоиться о том, что именно «Братья-мусульмане» придут к власти в Каире.

Египетская революция началась, как известно, 25 января 2011 года. Уже спустя три дня, 28 января, Центр ближневосточных исследований Института Брукингс (Brookings Institution) начал готовить общественное мнение Запада к победе «Братьев-мусульман» на парламентских выборах, допуская, что глава правительства также будет представителем этого движения: «Перспективы изменений в Египте ставят вопрос о старейшем и сильнейшем движении в стране — «Братья-мусульмане». Сможет ли Америка сотрудничать с Египтом, в котором ихваны — часть переходной (администрации) или даже правительство? Ответ состоит в том, что мы не будем навязывать египтянам решение. Каждый раз, когда мы так делали — от генералов во Вьетнаме до Хамида Карзая в Афганистане, мы сталкивались с реакцией отторжения… Египетские «Братья-мусульмане» отказались от насилия много лет назад, и это стало причиной нападок на них со стороны настоящих радикалов. Лидеры «Аль-Каиды» в начале своей карьеры были связаны с «Братьями-мусульманами», но отмежевались несколько десятилетий назад, считая их слишком умеренной организацией… Самым проблематичным вопросом между ихванами и Америкой является Израиль. Однако лидеры «Братьев-мусульман» понимают, что мирный договоре Израилем — краеугольный камень современной египетской внешней политики. Проблема скорее в электоральной массе, настроенной против Израиля. Однако Барак Обама и Хиллари Клинтон осознают все ставки и все деликатные проблемы. Америке не следует ни демонизировать, ни публично поддерживать «Братьев-мусульман».

Что, собственно, на публичном уровне и было сделано — администрация Белого дома восприняла приход к власти «Братьев-мусульман» как должное. Более того, соответствующая точка зрения была донесена и до основных центров египетского «глубинного государства», что обеспечило политическому крылу «Братства», во-первых, спокойные парламентские и президентские выборы (при наличии сильной оппозиции, которая вела себя в ходе выборов предельно вяло), а во-вторых, лояльность египетской армии, спецслужб и основных финансовых институтов, которые связаны с США весьма тесно.

Спустя несколько месяцев после избрания Мохаммеда Мурси на президентский пост последовало захватывающе откровенное интервью правому американскому телеканалу Fox News аналитика Госдепартамента Ласло Тота (Laszlo Toth): «С нашими новыми друзьями — «Братьями-мусульманами» Госдеп и американские спецслужбы работают уже год и сотрудничеством довольны… Когда-то это была экстремистская группировка, но они уже давно отказались от насилия, и у них очень широкая сеть контактов, проникающая даже в американские университеты. Завоевать их доверие было нелегко, но им было что нам предложить, когда мы наконец-то стали друзьями. «Братья-мусульмане» разделяют озабоченность Америки в области прав человека и демократического управления… Перестройка, как известно, вещь нелегкая, поэтому смена партнеров сопровождалась отсеиванием недостаточно гибко мыслящих сотрудников разведывательных органов и Госдепартамента США. Администрация Белого дома очень настаивала на этом, и пришлось отправить на пенсию тех, кто оказался не в состоянии рационально подойти к новым веяниям».

Откровения Ласло Тота были озвучены именно тогда, когда «Братья-мусульмане» вводили в Египте «полицию скромности», аналогичную той, что ходит по улицам Саудовской Аравии, убеждаясь, что женщины и мужчины одеты скромно и ведут себя в соответствии с нормами шариата. Тогда, когда при полной поддержке и одобрении египетской Партии справедливости было совершено не менее 20 нападений на гробницы исламских мистиков-суфиев, которых почитают в народе, но не признают «Братья-мусульмане». Тогда, когда, по словам коптского адвоката Наджиба Джибраила, «в некоторых районах в Египте христианская девушка не может выйти из дома после восьми вечера, потому что ее могут похитить. Но умеренные мусульмане должны беспокоиться даже больше нас, христиан». Вашингтон от души демонстрировал «широту души» и «понимание местной специфики», смело отметая идеологические догмы ради геополитических выгод. Ведь по условиям конфиденциальных договоренностей, в выработке которых лично участвовал глава ЦРУ Дэвид Петреус (David Petraeus), Египет должен был превратиться в центр «контролируемой США исламизации Ближнего Востока и Северной Африки». Кроме того, «Братья-мусульмане» брали на себя обязательство «свести на нет активность «Аль-Каиды» в регионе».

Но период сердечного согласия между «Братьями-мусульманами» и США продлился недолго. М. Мурси слишком уверовал в то, что нужен США, а следовательно, может проводить самостоятельную внешнюю политику, ориентироваться на Катар, к которому в Вашингтоне накопилось слишком много вопросов. Ход рассуждений на эту тему «Братьями-мусульманами» особо и не скрывался: «Египет слишком важен для США, чтобы допустить в нем нестабильность. Потому — давайте деньги, без предварительных условий и требований к нашей внешней и внутренней политике». Интересы же Вашингтона в Каире были предельно четко определены: во-первых, контроль над Суэцким каналом; во-вторых, военно-техническое сотрудничество и рынок оружия; в-третьих, соблюдение кэмп-дэвидских соглашений и обеспечение безопасности Израиля.

М. Мурси, пытаясь вести равноправный, как ему казалось, диалог с Вашингтоном, не понимал простой вещи: все эти интересы США обеспечивает в первую очередь египетская армия, и без контроля над ней «Братья-мусульмане» американцам просто неинтересны. Если те же саудиты или Катар могли давать Каиру деньги из «идеологических соображений», то Вашингтону финансировать излишне самостоятельных, а оттого и не особо надежных союзников нет никакого резона. И тогда «глубинному государству» была дана команда «валить Мурси».

С этого момента функционеры этого «глубинного государства» перешли к активным действиям, очень быстро показав и «Братьям-мусульманам», и внимательным наблюдателям, кто в Египте хозяин. Все экономические инициативы правительства саботировались. Как по команде начался отток капитала из страны, который в 2012 году составил 43 млрд долларов. Образовались дефицит наличности, перебои с подачей электроэнергии, нехватка пшеницы при том, что закуплена она была в необходимых объемах.

Особо изощренно действовали СМИ. Наэкранах национальных каналов словно из ниоткуда возникали ранее никому не известные «исламские проповедники», призывавшие «ввести обязательное ношение бороды для мужчин и никаба для женщин», наказывать плетьми за нарушение норм шариата. Особенно болезненный для экономики Египта эффект вызывали призывы этих «проповедников» «ограничить бесстыдство туристов», запретить ввоз и продажу на территории курортных зон алкоголя, «наказывать иностранных туристок за неподобающий вид» и так далее. Официальные представители «Братьев-мусульман» выступали с опровержениями, заявляли о том, что эти «проповедники» никакого отношения к ним не имеют, но они продолжали появляться с завидной регулярностью и исчезать после эфира так эффективно, что их не могла разыскать даже египетская полиция, которой правительством был отдан приказ пресекать их деятельность.

К концу 2011 — началу 2012 года М. Мурси и его команда начали подозревать, что против них целенаправленно работают прозападные силы. 13 февраля 2012 года ведущие государственные газеты Египта вышли с аршинными заголовками, обличающими иностранных агентов влияния. Имелись в виду сотрудники неправительственных организаций, которым правительство по инициативе министра планирования Фаизы Абуль Наги был запрещен выезд из страны. Но было уже поздно.

22 февраля 2012 года в Египет прибыл сенатор Джон Маккейн, чтобы обсудить с маршалом Хусейном Тантави и главой парламента Саадом Ка-татни вопрос об американской финансовой помощи Египту. А после этого обсуждения в финансовой сфере Египта наступил полный хаос, и главное — для Мохаммеда Мурси и его сторонников оказались полностью недоступны финансовые ресурсы армии. Фактически это означало, что огромная финансовая империя, именующаяся египетскими вооруженными силами, которая контролирует по разным оценкам от 15 до 40 % экономики Египта, имеет интересы во многих отраслях, в том числе в туризме, строительном бизнесе, мелиорации, реализует многие инфраструктурные проекты, в частности строительство дорог, лишила правительство и отчислений в форме налогов, и какого-либо доступа к иностранной финансовой помощи, шедшей через банковские структуры армии.

В марте протестные выступления вспыхнули с новой силой, а во главе их оказались те прозападные египетские политики, которые еще год назад говорили о готовности сотрудничать с «Братьями-мусульманами», сохранили при них управленческие посты и до определенного времени ни в каких протестах против «засилья и узурпации исламистами власти» замечены не были.

Собственно, после этого свержение М. Мурси стало лишь вопросом времени, но необходимо было обойти то обстоятельство, что он являлся вполне легитимным президентом, избранным всеобщим голосованием, которое Запад признал полностью законным. Администрация Белого дома пыталась договориться с М. Мурси о том, что тот добровольной уйдет в отставку. По свидетельствам очевидцев, в ночь на 3 июля, накануне переворота, М. Мурси и его представители до последнего момента вели телефонный диалог с Вашингтоном, пытаясь найти компромисс. Но не удалось. И в момент, когда Мохаммед Мурси, стремясь повлиять на решение США, звонил турецкому премьеру Реджепу Эрдогану, армия, ключевой элемент египетского «глубинного государства», начала методично занимать позиции в Каире и других крупных городах.

3 июля министр обороны Египта генерал Абдель Фаттах аль-Сиси, связанный с США и через разведку, и через финансы, обучавшийся в Штатах и работавший совместно с ЦРУ против Сирии и Ирана, объявил об отставке первого демократически избранного президента страны Мохаммеда Мурси и приостановке действия египетской конституции. Американская дипломатия в ответ совершила феерический финт — объявила, что никакого переворота не было, а свержение М. Мурси есть воля египетского народа, и следовательно, никакого прекращения военной и финансовой помощи Египту (а точнее, армии и спецслужбам, значительной части «глубинного государства») не будет.

Это заявление одновременно было сигналом Вашингтона и для «Братьев-мусульман»: временно в ваших услугах необходимости нет, уйдите в тень, понадобитесь — позовем, потому как совместные проекты одним Египтом не исчерпываются. Но «Братья-мусульмане» этот сигнал проигнорировали, а потому военные получили разрешение на их полномасштабную зачистку. 14 августа силы безопасности временного правительства начали штурм лагерей протестующих, которые развернули за несколько недель до этого сторонники бывшего президента. Обернувшиеся кровавой баней репрессии (638 погибших по официальной версии) всего за несколько часов почти сравнялись по числу жертв с трехнедельной революцией января — февраля 2011 года, которая привела к падению режима Хосни Мубарака (890 погибших). Кроме того, во время приуроченных ко «дню гнева» пятничных демонстраций по всему Египту скончались еще более 170 человек.

Впрочем, не стоит считать «Братьев-мусульман» пострадавшей стороной — их полезность для США еще не исчерпана. Конфликт между двумя элементами «глубинного государства» закончится ликвидацией с санкции Вашингтона вышедших из-под контроля активистов «Братства» и перенаправлением деятельности этой организации в другие горячие точки Ближнего Востока, Магриба и Центральной Азии.

Зачистка тех элементов «глубинного государства», которые проявили, по мнению Вашингтона, нелояльность или же излишнюю самостоятельность, является обычным делом для США. Нагляднее всего это демонстрируют происходящие на наших глазах события в Турции, а конкретнее — дело «Эр-генекона» и другие процессы, которые исламская Партия справедливости и развития, идейная сестра египетских «Братьев-мусульман», организовала против турецкой армии.

Вооруженные силы Турции и спецслужбы Анкары были одним из самых надежных союзников США на Ближнем Востоке. Спаянные антисоветизмом, ненавистью к исламским фундаменталистам, террористам и сепаратистам, они были теми организациями, которые осуществляли прикрытие турецкого филиала «Гладио», откуда черпали свои кадры ультраправые «Серые волки», которые вели непрерывную необъявленную войну против СССР, а после развала Союза совместно с разведывательным сообществом осуществляли проникновение на Кавказ и в Среднюю Азию.

Все испортил «курдский вопрос». Армейское командование Турции было противником той «курдской партии», которую Вашингтон ведет в Ираке с момента вторжения и разгрома режима Саддама Хусейна. Армейское командование Турции выступило против того, чтобы «сирийскую оппозицию» подмяли под себя джихадисты и «Аль-Каида». Турецкая армия серьезно разочаровалась в Вашингтоне, особенно после загадочной гибели генерала армии Эшрефа Битлиса в 1993-м и ареста в Сулеймане (Северный Ирак) 14 турецких солдат и офицеров в 2003 году. Операция «Сталь» и ее аналоги, проводившиеся турецкой армией с 1997 года и по сей день против курдов и иностранных джихадистов, были откровенным вызовом Вашингтону, за который виновные должны были быть наказаны, и их значение в организации «глубинного государства» смягчающим обстоятельством не являлось.

Вашингтон тонко подыгрывал геополитическим амбициям Р. Эрдогана и турецкой Партии справедливости и развития (ПСР), одновременно с этим используя исламистов в качестве «кнута» для турецкой армии и спецслужб, зачищая турецкое «глубинное государство» от элементов, в лояльности которых усомнился.

В самом деле «Эргенекона» столько откровенных нестыковок и натяжек, что если бы речь шла о России, то заговорили бы о «процессах 1937 года», а «прогрессивная общественность» изошлась бы истериками. Откровенные подтасовки и натяжки буквально «прут» из этого дела. Столь же потрясают список обвиняемых и суровость вынесенных им приговоров. На скамье подсудимых вместе с военными находились десятки журналистов, писателей, политических и общественных деятелей, бизнесменов и даже три ректора университетов. В одном из комментариев оппозиционной турецкой прессы по итогам процесса говорилось: «По нелепости обвинений и масштабу репрессий все это очень похоже на деяния Иосифа Сталина, Мао Цзэдуна или, как минимум, Джозефа Маккарти».

Столь щепетильные в вопросах «прав человека» Вашингтон и Брюссель в любой момент могут задать Р. Эрдогану и ПСР целый ряд неудобных вопросов, однако не задают. Более того, поправки в турецкое законодательство, которые сделали процесс над «Эргенеконом» возможным, вызвали одобрение ЕС, а то обстоятельство, что сегодня Турция является мировым лидером по количеству осужденных за причастность к терроризму, вопросов в «цитаделях демократии и прав человека» не вызывает. Согласно данным «Ассошиэйтед пресс», за десять лет, прошедших после терактов 11 сентября в США, по подозрению в террористической деятельности по всему миру за решеткой оказались около 32 тысяч человек. Из них 12 тысяч были приговорены к различным тюремным срокам в Турции (для сравнения: втоталитарном Китае — шесть тысяч). После тех самых, упоминавшихся выше поправок Р. Эрдогана и его правящей партии в турецкое законодательство, которые были одобрены ЕС и признаны «признаком построения правовой системы, отвечающей стандартам Европейского союза», количество заключенных по этим статьям в Турции резко возросло: с нескольких сотен в 2005-м до более шести тысяч в 2009 году.

«Эргенекон» — это не первый процесс над военными, спецслужбами и оппозиционно настроенными интеллектуалами за время правления ПСР и Р. Эрдогана. 21 сентября 2012 года турецкий суд в Силиври вынес решение поделу о государственном перевороте, который получил название «Кувалда» («Бальоз»). Собственно, процесс «Кувалды» стал первым в истории Турции, когда гражданский суд вынес приговор военным, пытавшимся свергнуть действующее правительство. В итоге три генерала (бывший первый командующий армией, бывший командующий воздушными войсками и бывший командующий военно-морскими силами) были приговорены к 20 годам тюрьмы. Различные тюремные сроки по этому делу получили еще 319 человек, среди которых офицеры и крупные военачальники.

Как написал один из наблюдателей по данному делу, «их могли приговорить и к пожизненному заключению, но смягчили наказание, так как план «Кувалда» остался только на бумаге». Пожалуй, в словах «остался только на бумаге» и заключаются самые пикантные подробности и «Эргенекона», и «Кувалды», и других процессов — прямых доказательств антиправительственных действий обвиняемых не предъявлено. Понимая, что прямых улик террористических намерений недостаточно, турецкие следователи со временем подшили в дело «Эргенекона» еще 23 уголовных преступления, в том числе убийство судьи в Анкаре в 2006 году и несколько убийств христиан в Турции. На обвиняемых «примеряли» и громкое убийство армянского журналиста Гранта Динка. Но вот что интересно: Недим Шенер, известный турецкий публицист, был арестован по обвинению в участии в антиправительственном заговоре накануне публикации собственного расследования, доказывавшего, что ПСР было замешано в убийстве Г. Динка. Да и самого Г. Динка убили очень уж вовремя, когда он заканчивал книгу о том, как активисты правящей ПСР и «Движения Гюлена» проникали в турецкие спецслужбы и готовили операцию по их чистке в преддверии парламентских выборов.

Таким образом, инкриминируемое обвиняемым — это слова, обсуждения, дневниковые записи. Кстати, с этими записями тоже интересно. Началом процесса по делу организации «Кувалда» послужила посылка журналисту Мемету Барансу. В присланном кейсе находились СО-диски, на которых были записаны все планы заговорщиков в мельчайших подробностях, отрывки из их дневников, списки организаций «по развитию гражданского общества», в том числе работающих на американские гранты, которые генералы планировали закрыть, «проскрипционные листы» с именами активистов ПСР, журналистов, профессоров и литераторов, коих планировалось арестовать в ходе переворота. Три диска из этого кейса и стали основным доказательством против военных в суде.

Выяснять, насколько достоверны присланные анонимом материалы, откуда они у него, и кто он такой, суд не стал. А вот независимая экспертиза, проведенная уже после процесса, показала один интересный момент. Прокуратура утверждала, что все документы были созданы в 2002–2003 годах, однако в материалах упоминались улицы и здания, которых тогда вообще не было, а для создания файлов, записанных на диск, применялись технологии 2007–2008 годов (пользователи седьмого майкрософтовского офиса поймут, о чем идет речь).

На фоне этой судебной вакханалии молчание Вашингтона, Лэнгли и Пентагона в отношении людей, долгое время бывших товарищами по оружию, выглядит более чем странно. Но, как оказалось, молчанием все не ограничивается. По данным турецких и арабских источников, США, используя оперативные возможности американской резидентуры в Турции, оказывают ПСР всяческое содействие в зачистке армейских верхов и оппозиционно настроенных активистов, подбрасывая следствию компрометирующие материалы на обвиняемых.

При всей антизападной риторике, которая сопровождает данные процессы (и особенно усилилась после свержения идейно близкого М. Мурси), на этих процессах ни разу не упоминался турецкий филиал «Гладио», хотя тому же бывшему начальнику Генерального штаба Вооруженных сил Турции Илкеру Башбугу об этой организации есть что рассказать. Но любое упоминание о «Гладио» решительно пресекается.

Причина этого предельно проста. Именно «Гладио» в Турции и есть основной элемент «глубинного государства», а совсем не те люди, которых сейчас выводят на процессы и которым «лепят» пожизненные сроки. Получается, что этот ключевой элемент сегодня в противостоянии исламистов и армии на стороне ПСР и Р. Эрдогана, разумеется, с санкции Вашингтона, иначе просто не может быть. Тогда картина происходящего приобретает совсем другой смысл: перед нами не «борьба за демократизацию общественной жизни Турции», о которой рассказывают американские и европейские медиа, а совсем даже наоборот — подготовка «исламистской» Анкары в качестве ударной силы «переформатирования» Ближнего Востока и «затачивание» ее как инструмента воздействия на Черноморский регион и Кавказ. Политическая система сродни природе и не терпит вакуума. Устранение армии как противовеса ПСР открывает дорогу более лояльным Вашингтону «гладиаторам», которые и управляют радикальными турецкими исламистами.

И это — вторая часть геополитической партии, которую играет разведывательное сообщество США на Ближнем Востоке. На одном фланге — «глубинные государства», которые осуществляют контроль над соблюдением американских интересов в «светских» странах региона, на другом — союз с исламистами и суннитскими монархиями Персидского залива. И пока в «светских» государствах идет зачистка нелояльных или вышедших из-под контроля элементов, альянс исламистов и монархистов с санкции Вашингтона разжигает суннито-шиитский конфликт.

Стратегическая цель конфликта предельно понятна. «Шиитский полумесяц», который опирается на Иран, Ливан и Ирак, простирается вплоть до восточной части Саудовской Аравии и Кувейта — там проживают значительные шиитские меньшинства, которые беднее остальной части населения, однако активнее в демографическом плане и восприимчивее к революционной пропаганде Тегерана. Кроме того, шиитская ось включает в себя алавитскую Сирию (пока власть в ней принадлежит клану Асадов) и проирански настроенную шиитскую «Хезболлу», которая давно стала настоящим хозяином в Ливане. Популярность «Хезболлы» во многом объясняется ее последовательной антиамериканской и антиизраильской деятельностью. Отсюда же, кстати, и стремление Катара установить контроль (с помощью финансирования) над палестинским движением ХАМАС, в котором большинство — сунниты, превратив его в альтернативу «Хезболле».

Есть и еще одно обстоятельство, о котором сказал научный сотрудник лондонского Королевского института по международным делам Чатем Хаус (Royal Institute of International Affairs, Chatham House) Май Йамани (Mai Yamani): «Теперь, когда осела пыль войны в Ираке, стало ясно, что неожиданными победителями в ней оказались шииты. Запад осознал, что местонахождения основных запасов нефти совпадают с теми районами, в которых шииты составляют большинство — Иран, Восточная провинция Саудовской Аравии, Бахрейн и Южный Ирак».

Соответственно, установление контроля над «шиитским полумесяцем» дает массу бонусов США, Израилю и монархиям Залива: гарантируется контроль над основными запасами нефти, влияние Ирана падает, а его внешнеполитический потенциал сводится к нулю. «Хезболла» лишается ресурсов и перестает существовать как боевая единица, становясь одной из партий Ливана, которую тут же «сожрут» конкуренты. Ну и самое приятное — в Дамаске устанавливается прозападный режим, что фактически означает полный контроль США на регионом, который затем можно поддерживать без особых усилий, передоверив часть функций саудитам и Тель-Авиву.

Кроме того, со стратегической точки зрения проиранскую шиитскую ось поддерживают в первую очередь Китай, Россия и враждебно настроенные к НАТО или Америке латиноамериканские государства и Куба. Установить контроль над «шиитским полумесяцем» — это еще и нанести поражение всем вышеперечисленным странам. Такой приз стоит свеч, а потому США идут на сделку с державами суннитских фанатиков (Саудовская Аравия, Пакистан, Кувейт и т. д.) и уступают всем их обскурантистским и неоимпериалистским требованиям.

Вашингтон никогда не критиковал и не пытался препятствовать достижению поставленной этими государствами цели — завоеванию (реисламизация) всех мусульманских стран с последующей исламизацией Запада путем финансирования (с благословения до сих пор убежденных в реальности российской угрозы государств НАТО) радикальных исламистских ассоциаций, которые борются против ценностей «неверных» стран и интеграции в их общество мусульманских меньшинств.

Сегодня доминирующие в США и на Западе силы сделали выбор в пользу поддержки суннитского ислама в его наиболее жесткой и ретроградной форме, которая исходит с Аравийского полуострова. Такая индульгенция уже сама по себе вызывает вопросы, потому что, по сути, противоречит заявлениям Вашингтона об «исламистской угрозе» и опасности, которую представляет «Аль-Каида».

Нужно быть по-детски наивным или, наоборот, отъявленным лгуном, чтобы найти хоть какие-то существенные отличия между режимом, который хотят установить афганские талибы, и идеями Партии возрождения в Тунисе или исламистского движения в Ливии. Независимо от их успехов на выборах, эти радикальные силы религиозного толка преподносят шариат в его самом ортодоксальном и догматическом прочтении как средство всеобъемлющей регуляции общества. Кроме того, вполне вероятно, что озвучиваемые тут и там «смягчения требований шариата» являются тактическими шагами и проявлениями предвыборного оппортунизма, а не признаком стремления к какой-либо умеренности.

Таким образом, априори стоило бы ожидать яростного идеологического противостояния между подобным отчуждающим прочтением ислама и доминирующей сейчас в США либеральной мыслью, как это происходит в случае с Исламской Республикой Иран. Тем не менее в действительности ничего подобного нет: трения с суннитским радикализмом у США возникают лишь там, где этого требуют геостратегические интересы, как, например, было в Афганистане. В то же время мы своими глазами видели (не так давно в Ираке, а сегодня в Сирии, Турции, Египте и Тунисе), как Вашингтон если и не открыто поддерживает, то уж точно позволяет свободно действовать даже самым радикальным салафитским или ваххабитским движениям. Шииты же в монархиях Залива, Афганистане и Пакистане объявлены «потенциально ненадежными».

Пакистан, один из главных союзников Саудовской Аравии и США (а также покровитель талибов и прочих исламистских движений, которые внесли вклад в распространение салафизма после холодной войны), притесняет шиитов (путем утверждения законов шариата) в той же степени, что и христиан и индуистов, называя их пособниками неверных. По информации правозащитной организации «Хьюман райтс уотч», в 2012 году в стране были убиты порядка 400 шиитов, а прогноз на 2013 год обещает стать куда более мрачным: за январь — апрель число жертв достигло уже 565 человек. Ни одного протеста по этому поводу из Госдепартамента США не последовало.

С благословения Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива и одобрения США Саудовская Аравия и местный режим утопили выступления шиитов Бахрейна в крови. Впрочем, ненависть к шиитам, исходящая из королевского дома Саудов, носит исторический характер: еще в 1927 году под давлением ваххабитов король ибн Сауд выпустил знаменитую фетву, по которой шииты должны были перейти в суннитскую веру или покинуть страну.

Радикальные «исламистские» группировки — «Аль-Каида», «Талибан», «Аль-Нусра», те, которые так или иначе связаны с разведывательным сообществом США, — обрушились сегодня на шиитов, забыв о разногласиях с Западом. Суннитским радикалам конфликте шиитами дает доступ к западному оружию и свободе действий. Сегодня достаточно заявить, что ты против Ирана и готов с оружием в руках воевать с режимом Башара Асада — и пресловутая «борьба с терроризмом» в отношении тебя заканчивается. Финансирование, тренировочные лагеря на «землях войны», моральное одобрение — все в твоем распоряжении. Союз с Западом против шиитов дает возможность «суннитским радикалам» окрепнуть организационно и материально в преддверии «больших битв». Причем каждый из участников этого союза рассчитывает обмануть другого. Вашингтон надеется, что сумеет контролировать радикалов и направить их агрессию в нужном направлении. Исламисты — в очередной раз использовать помощь США для того, чтобы нанести сокрушающий удар по «большому Сатане».

Созданием «глубинных государств» и привлечением к реализации собственных геополитических задач транснациональных исламистских организаций Вашингтон занимается на Ближнем Востоке уже более полувека. Причем действует не особо скрываясь, более того, вбрасывая в информационное поле кучу фактов, «разоблачений», направленных утечек и откровенной дезинформации. Проблема заключается лишь в том, что подлинные масштабы деятельности разведывательного сообщества США в этом направлении до конца еще не изучены и не раскрыты. Впрочем, о раскрытии — это из области благопожеланий. Создание «глубинных государств», сотрудничество в этом с транснациональными корпорациями, финансовыми и политическими элитами — секрет стратегического уровня, даже «Гладио» в сравнении с ним выглядит достаточно заурядной политико-диверсионной операцией. В этом и заключается опасность явления «глубинного государства» для остальных стран: не зная природы болезни, симптомов ее проявления, невозможно поставить правильный диагноз и излечиться. Поэтому вирус «глубинного государства» может проявиться в самых неожиданных местах.

Arab Times, Kuwait

Daily Mail, London

Chicago Tribune, USA

Christian Science Monitor, Boston (USA)

Economist, London

Far Eastern Economic Review, Hong Kong

International Herald Tribune, Paris

Kuwait Times, Al-Kuwait

Kwick, Munich

London Evening Standard

Middle East, London

Middle East Economic Digest, London

Middle East International