20. АФРИКА: НАСТУПАТЕЛЬНАЯ АГРЕССИЯ ПОД ВИДОМ ВОЙНЫ
С МЕЖДУНАРОДНЫМ ТЕРРОРИЗМОМ
Станислав Мезенцев, кандидат военных наук, старший научный сотрудник Института Африки РАН (Россия)

Африканский континент традиционно является стратегически важным для обеспечения военно-политических и экономических интересов ведущих мировых держав. С конца XVIII века Африка активно эксплуатировалась колониальными империями. На первых этапах континент поставлял в Европу рабов, слоновую кость, золото и пряности, в последующем — минеральные ресурсы (в первую очередь уголь) и рабочую силу. В период Первой и Второй мировых войн Африка во многом обеспечивала оборонную промышленность метрополий различными видами минерального сырья. Сегодня континент снабжает промышленно развитые страны углеводородами, ураном, железной рудой, а также некоторыми видами редкоземельных металлов, которые исключительно важны для современных технологий: например, тантал, кобальт и другие. Безусловное значение современной Африки для остального мира определяется тем, что это последний континент, огромные и уникальные запасы природного сырья которого пока не только не разработаны, но даже до конца не разведаны. Природный потенциал Африки огромен, и его стратегическое значение невозможно переоценить, особенно в условиях быстрого истощения природных кладовых Европы, Ближнего Востока и других регионов мира.

Борьба за Африку значительно обострилась в начале 1960-х годов, после крушения колониальной системы. Большинство освободившихся стран Африки оказалось втянуто в глобальное противостояние идеологических систем. Находившиеся в авангарде этой борьбы СССР и США делали все возможное для вовлечения молодых африканских режимов в орбиту своего влияния. Официальная дипломатия и пропаганда США и их западных союзников доказывали преимущества «рыночных отношений, демократии и свободы слова» над «социалистическим госрегулированием и железным занавесом». СССР и социалистический лагерь пропагандировали превосходство «общества равных возможностей и социалистического благоденствия» над «капиталистическим угнетением широких народных масс, особенно коренного чернокожего населения». Одновременно за дипломатическими кулисами велась бескомпромиссная, жесткая и часто кровавая схватка.

Бывшие метрополии, в первую очередь Франция и Великобритания, формально признав независимость своих колоний, пытались негласно сохранить собственное политическое и экономическое влияние. После распада французской колониальной империи Париж приступил к формированию специальной сети влияния. Получившая в последующем известность как «Франсафрика», она представляла собой симбиоз дипломатии, шпионажа, политических интриг, заговоров, коррупции, незаконных сделок и закулисных договоренностей. Французские эмиссары и их подопечные не гнушались подкупом африканских государственных деятелей, организацией политических убийств и путчей. Вооруженное вмешательство вдела суверенных государств также являлось действенным механизмом реализации французской тайной политики на Африканском континенте. Подобными методами воздействия на обстановку в своих колониях в целях сохранения собственного контроля пользовались и другие бывшие метрополии.

В результате к середине 1980-х годов Африканский континент в рамках биполярного мира в более или менее равных пропорциях был разделен на два враждующих лагеря. Вместе с тем вмешательство внешних сил в дела суверенных африканских государств постепенно превратило континент в арену практически перманентных внутри- и межгосударственных конфликтов и кризисов. Многие, если не большинство из них, были прямым следствием и отражением набирающей обороты холодной войны между СССР и США.

В этот исторический период в глобальном противостоянии двух сверхдержав Африка играла все более весомое значение. Можно считать, что борьба за возможность морского и сухопутного базирования на Африканском континенте становилась определяющим фактором принятия важнейших внешнеполитических решений в Москве и Вашингтоне. Не углубляясь в эту обширную тематику, которая является вопросом отдельного исследования, приведем только один конкретный эпизод. Так, например, отказ СССР от военной поддержки Сомали в пользу Эфиопии был мотивирован возможностью получения доступа к объектам эфиопской инфраструктуры, а именно порту Асэб и острову Дахлак. Советское политическое и военное руководство исходило из того, что задействование этих объектов в Эфиопии открывало более широкие возможности контроля Красного моря по сравнению с советской военно-морской базой, которая с середины 1970-х годов действовала в сомалийском порту Бербера. Одновременно с этим решалась задача снижения уровня влияния Соединенных Штатов в районе Африканского рога. Так, в обмен на военную помощь Москвы в вооруженном противостоянии с Сомали эфиопский лидер Менгисту Хайле Мариам согласился свернуть военное сотрудничество с Вашингтоном. В 1977 году в Эфиопии были закрыты все американские военные объекты, в том числе центр глобальной связи и слежения Пентагона, который размещался на базе «Кэгэнью Стэйшн» (Kagnew Station) в районе г. Асмэра. В том же году на бывшую американскую базу прибыла первая группа советских военных советников и специалистов. Американцам потребовалось почти 15 лет, чтобы восстановить утраченные на Африканском роге позиции, что стало возможным только после распада СССР.

С окончанием холодной войны значение Африки для ведущих субъектов мировой политики отнюдь не было утрачено. Напротив, сегодня можно констатировать его последовательное возрастание. Африканский континент вновь все более очевидно становится одной из главных площадок столкновения разнонаправленных интересов, прежде всего Соединенных Штатов и Китая в их постоянно обостряющейся борьбе за политическое, военное и экономическое влияние в мире. Кроме того, необходимо учитывать, что стремление Вашингтона эксклюзивно доминировать в Африке ущемляет интересы не только Пекина, но и некоторых стран Запада. Речь идет о традиционно вовлеченных в африканскую политику союзников США по блоку НАТО, в первую очередь Франции. Недавние события в Кот-д’Ивуаре и последний кризис в Мали свидетельствуют, что Париж имеет и будет пытаться отстаивать собственные интересы в Западной части Африканского континента. При этом французская политика в Сахаро-сахельской зоне, несмотря на упорное отрицание обеими сторонами, все чаще идет вразрез с действиями в этом регионе США.

Таким образом, начинается новый, очередной этап борьбы за Африку, и США по-прежнему стремятся играть здесь определяющую роль. Хотя, в отличие от эпохи холодной войны, американская военно-политическая и экономическая стратегии приобретают во многом новое содержание и используют другие методы и способы.

В период холодной войны любые милитаристские действия Вашингтона в мире, в том числе и в Африке, оправдывались исключительно «гонкой вооружений и борьбой за сохранение военно-стратегического паритета с Советским Союзом». Однако изменившиеся после развала СССР геополитические условия, привели к тому, что США столкнулись с проблемой отсутствия видимого внешнего военного противника, а значит, и вероятной угрозы своим стратегическим интересам. С учетом невозможности остановки или даже замедления темпов развития американского военно-промышленного комплекса (ВПК), являющегося основой экономической мощи США, политическое руководство вынуждено было искать новые вызовы национальным интересам страны.

В конечном итоге в начале нулевых концепция «новой угрозы» для США была наконец сформулирована. Администрация Джорджа Буша-младшего объявила войну «международному терроризму», которая временно обеспечила загрузку американского ВПК. Последовавшие за этим широкомасштабные американские «войны возмездия» в Афганистане и Ираке позволили в целом выйти на требуемый уровень военных расходов, сопоставимый с временами холодной войны и гонки вооружений. В этом контексте представляется важным подчеркнуть и тот факт, что в постбиполярную эпоху американскому руководству приходится искать новые объяснения и обоснования для продолжения милитаристского курса в мире в целом и в Африке в частности. Характерным примером является деятельность Отдельного командования (ОК) ВС США в Африканской зоне (АФРИКОМ — AFRICOM, Africa Command). Впервые американцам приходится всячески камуфлировать (даже в глазах собственного общественного мнения) военную направленность данного командования «гуманитарными целями» и «военно-гражданскими инициативами», о чем более подробно будет сказано ниже.

В целом же наращивание активности Соединенных Штатов на африканском направлении связано с необходимостью решения трех основных взаимосвязанных задач:

— обеспечение глобального военно-стратегического превосходства, что невозможно без передового присутствия ВС и ВМС США в Африканском континентальном районе и его территориальных водах;

— получение доступа к запасам африканских природных, в первую очередь углеводородных ресурсов и надежный контроль путей их транспортировки на Североамериканский континент;

— противодействие расширению на Африканском континенте китайского влияния.

Серьезность американских военно-политических и экономических устремлений в Африке находит подтверждение как в программных документах, так и в практических действиях Госдепартамента, Пентагона и американских бизнес-структур. В частности, «Стратегия национальной безопасности Соединенных Штатов Америки» прямо указывает на «все возрастающее значение Африканского континента для США и высокую степень приоритетности развития отношений с африканскими государствами».

Заметный рост внимания к африканскому направлению в системе внешнеполитических приоритетов США относится к концу 2006 и началу 2007 года. В этот период администрация Дж. Буша-младшего провела переоценку рисков и возможностей США в Африке и приняла ряд принципиально важных решений, результатом чего стало последовательное одностороннее наращивание американского передового военного присутствия на Африканском континенте.

Предпринятые Белым домом меры не были случайными. Отметим, что именно в этот период на Африканском континенте заметно возросла политико-экономическая активность КНР. Так, на XVII съезде КПК в октябре 2007 года отношениям Китая со странами Африки уделялось значительно больше внимания, чем на предыдущих партийных форумах. Высшим китайским руководством было обозначено твердое намерение «крепить сотрудничество с африканскими странами, оказывать им помощь и защищать их справедливые требования».

Под жестким партийным руководством и при мощной финансовой господдержке китайские компании к концу прошлого столетия мирно «завоевывали» практически все ведущие африканские государства. Успех КНР на континенте объяснялся двумя основными внешнеполитическими факторами: с одной стороны, Пекин умело воспользовался вакуумом, образовавшимся после ухода из Африки Советского Союза и его восточноевропейских союзников, а с другой — китайцы учитывали и использовали в своих интересах практическую неготовность к выходу на освободившиеся «от влияния соцлагеря» африканские рынки ведущих стран Запада. Проблема последних во взаимоотношениях с Африкой на том этапе, впрочем, как и до настоящего времени, заключается в жесткой увязке предлагаемых программ сотрудничества и помощи с политическими условиями. Среди выдвигаемых Западом требований — прозрачность африканских бюджетов, свобода слова и прочие «демократические ценности западного мира», к принятию которых африканские правящие элиты того периода были категорически не готовы.

На этом фоне Китай быстро выстроил собственную высокоэффективную африканскую политику. Ее основными принципами можно было бы назвать полное отсутствие каких-либо принципов, другими словами: «ничего личного — только бизнес». Пекин, как правило, не ставил и не ставит перед африканскими лидерами политических требований и не проявляет особой избирательности при выборе местных партнеров. При этом китайский бизнес под свои проекты предлагает собственное финансирование в виде долгосрочных кредитов на выгодных на первый взгляд условиях, а также гибкую ценовую политику. Кроме того, широко задействуются так называемые «подарочные, представительские, поощрительные» и прочие фонды. Деньги выделяются на лоббирование китайских интересов и часто используются для прямого подкупа африканских должностных лиц.

Отмеченные выше особенности легли в основу новой китайской модели проникновения в экономику Африки, которая до самого последнего времени оставалась достаточно успешной. Как подчеркивают большинство экспертов, важной отличительной чертой китайско-африканского сотрудничества является тот факт, что хотя интересы Китая в Африке не ограничиваются нефтью, список крупнейших африканских торговых партнеров Пекина преимущественно состоит из нефтедобывающих стран. Постепенно КНР становится ведущим внешнеэкономическим партнером практически всех африканских государств, где в той или иной мере присутствуют стратегические запасы углеводородного сырья.

Масштабный рост китайского присутствия в Африке вызывает обеспокоенность Запада. Раздражение США связано прежде всего с расширением политического влияния Китая на континенте, особенно с получением им все более глубокого контроля над африканскими минеральными ресурсами. Об этих процессах достаточно красноречиво свидетельствует, в частности, британский исследователь Йен Тэйлор (lan Taylor): «Китай пришел в Африку, потому что другие регионы были для него закрыты. Известно, что на Ближнем Востоке, столь богатом углеводородами, доминируют американцы… поэтому Пекину пришлось идти в Африку и договариваться как с демократами, так и с диктаторами. И сейчас, когда Китай здесь усилился, это вызывает серьезные опасения в Вашингтоне и в европейских столицах, которые привыкли к тому, что именно они оказывают решающее влияние надела в Африке. А тут вдруг появляется третья сила, из-за которой весь геополитический расклад меняется».

Можно говорить, что политическое и экономическое укрепление Пекина на Африканском континенте стало одним из факторов изменения геополитического расклада в его пользу. Подобное развитие обстановки, в свою очередь, явилось катализатором заметной активизации в Африке Соединенных Штатов. При этом, однако, в отличие от КНР, политическая и военная направленность современной африканской политики Вашингтона все-таки превалирует над ее экономической составляющей. Несомненно, что данная тенденция ведет к дальнейшей милитаризации всего комплекса американоафриканских отношений. Вот лишь несколько фактов в хронологической последовательности, подтверждающих обозначенную тенденцию:

2006–2007 годы — расширение американской передовой экспедиционной базы в Джибути, известной как Коалиционное объединенное оперативнотактическое формирование «Африканский рог» (КООТФ АР);

2007–2009 годы — создание специального командования ВС США, в зону оперативной ответственности которого включены все (за исключением Египта) страны Африки;

2010 год — расширение секретной разведывательной сети Пентагона на территории Буркина-Фасо, Уганды, Кении, Эфиопии, Джибути, Сейшельских островов для ведения воздушной разведки с использованием самолетов-разведчиков U-28A, разведывательных и ударных беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) типа «Предатор» и «Рипер»;

2011 год — решение президента Барака Обамы направить в Уганду, Конго и Центральноафриканскую Республику первую группу из 100 американских военнослужащих из состава сил специальных операций (ССО);

2012–2013 годы — развертывание в Африке спецгрупп 2-й пехотной бригады (до 3,5 тысяч человек), открытие очередной новой базы разведывательных БПЛА в Нигере.

Авторитетный британский журнал «Экономист» отмечает «дальнейшее углубление отношений между Америкой и Африкой», подчеркивая, однако, что они носят все более ярко выраженную милитаристскую окраску. «Пентагон расширяет перечень террористических организаций в Африке по мере наращивания собственного военного присутствия на континенте. С момента прихода к власти администрации президента Барака Обамы увеличивается список стран, разместивших на своей территории американские ударные и разведывательные дроны-беспилотники… Только в текущем году на территории Африканского континента уже развернуто около трех тысяч американских военных советников и инструкторов, и это больше, чем когда-либо за всю историю американо-африканских отношений».

Приведенные факты красноречиво свидетельствуют о процессе дальнейшей милитаризации всего комплекса отношений США с государствами Африки, однако в изменившихся с окончанием холодной войны условиях Соединенные Штаты вынуждены использовать различные прикрытия подобной деятельности. Для обеспечения выгодного общественного мнения на родине и в мире Вашингтон в качестве предлога активно использует «войну с международным терроризмом». Положенная в основу агрессивных наступательных действий США так называемая «контртеррористическая деятельность» была начата после серии терактов 11 сентября 2001 года и до сих пор далеко не завершена. Официально концепция «войны с терроризмом» была оформлена и озвучена уже в 2002 году в «Стратегии национальной безопасности США»: «В настоящее время угроза национальной безопасности США в большей степени исходит не от развитых государств-конкурентов, а от так называемых «несостоятельных государств». Под это определение наряду с Афганистаном, где в 1990-е годы движение «Талибан» дало убежище и предоставило базы террористам «Аль-Каиды», попали и многие африканские страны и регионы. Начиная с этого периода, американское военное присутствие в Африке стало все больше приобретать характер настоящей военной экспансии. Дж. Буш во время одного из визитов в Африку в июле 2003 года заявил: «Мы не позволим террористам угрожать африканским народам, равно как и использовать Африку в качестве базы, угрожающей миру».

Важность Африканского континента в вопросах обеспечения безопасности США подчеркивается в доктрине Национальной безопасности, подписанной Дж. Бушем в 2006 году. Документ отмечает, что американская безопасность напрямую зависит от сотрудничества с африканскими странами в деле укрепления и развития «слабых государств» и взятия под контроль неуправляемых территорий на этом континенте. По оценкам американских военных аналитиков, подобные территории могут использоваться международными террористическими группировками для организации центров подготовки, баз хранения оружия и средств материально-технического обеспечения, а также убежищ для разыскиваемых боевиков.

По мере возрастания стратегической значимости Африки все актуальнее становился вопрос создания в США отдельной структуры для оценки ситуации на континенте и принятия своевременных решений по реагированию на возможные угрозы для национальных интересов. Исходя из этого, уже к середине 2005 года Госдепартаментом и Пентагоном были окончательно сформулированы принципы пересмотра существующей структуры обеспечения американского военного присутствия на Африканском континенте.

В феврале 2007 года высшее руководство США официально обнародовало планы создания Отдельного командования ВС США в Африканской зоне, получившего впоследствии известность как АФРИКОМ. В зону его оперативной ответственности был включен весь Африканский континентальный район за исключением Египта. После значительной подготовительной работы в октябре 2008 года бывшая в тот период заместителем помощника министра обороны США по делам Африки Тереза Вилан (Theresa Whelan) официально объявила о начале практической деятельности АФРИКОМ.

Остановимся на анализе декларируемых и реальных целей и задач ОК ВС США в Африканской зоне, а также его роли в реализации американской политики на континенте. Формулируя официальные цели и задачи создаваемого механизма, президент Дж. Буш, в частности, отмечал: «Этановая военно-политическая структура призвана обеспечить развитие нашего сотрудничества с Африкой в сфере безопасности, что создаст условия для роста оборонных возможностей наших африканских партнеров. Африканское командование должно укрепить наши усилия по оказанию помощи африканцам в поддержании мира и стабильности на их континенте, а также продвижению наших общих целей, таких как развитие, укрепление здравоохранения, системы образования, демократии и экономического роста в Африке».

«Развитие сотрудничества в сфере безопасности и оказание помощи африканцам в поддержании мира» — не больше чем формальная риторика для придания публичной благозвучности деятельности военного американского командования в Африке. Однако обратим внимание на вторую половину так называемых «гуманитарных задач» АФРИКОМ. Американской пропагандой особо подчеркивалось, что новое Африканское командование в отличие от других командований ВС США, не является чисто военной структурой, а напротив, формально объединяет в своем составе военный, политический и гражданский компоненты, которые представлены соответственно Пентагоном, Госдепартаментом и Агентством США по международному развитию (USAID). Согласно заявлениям американских официальных лиц, в основу деятельности АФРИКОМ положен так называемый принцип трех D — Defense, Development, Diplomacy, то есть Оборона, Развитие, Дипломатия. Американцы подчеркивают, что еще одним отличием от других военных командований является должность заместителя командующего АФРИКОМ, которую занимает гражданское лицо, назначаемое, как правило, из числа высокопоставленных сотрудников Государственного департамента. Таким образом, АФРИКОМ якобы позиционируется как некая модель «военнополитической структуры нового формата», сформированная в условиях «после завершения холодной войны». Направленность данного командования представляется американской пропагандой прежде всего как координация гуманитарной, миротворческой, дипломатической и только в последнюю очередь собственно военной деятельности.

Однако даже с учетом всех оговорок на пути становления нового Африканского командования вплоть до настоящего момента имеется ряд существенных трудностей. Главной проблемой остается то, что Вашингтон, несмотря на серьезные усилия по пропаганде «преимущественно гуманитарного характера» практической деятельности АФРИКОМ, пока не смог убедить руководство ни одной из ведущих африканских стран официально разместить на своей территории командно-штабные элементы новой структуры Пентагона. В большинстве стран Африки по-прежнему опасаются, и не без веских оснований, что за этой новой инициативой США, которая не была предварительно согласована с африканскими правительствами, скрыто стремление взять под свой контроль минеральные ресурсы, а также усилить давление на неугодные национальные правительства. В этой связи в настоящее время и, вероятнее всего, на достаточно длительную перспективу штаб и управление АФРИКОМ будет по-прежнему оставаться в немецком Штутгарте. Первоначальными же планами предусматривалось развертывание структур управления новым командованием непосредственно в Африке на территории одной из региональных держав. На разных этапах просьба принять у себя штаб или передовой пункт управления АФРИКОМ обсуждалась с правительствами Эфиопии, Кении, Нигерии, ЮАР и других африканских стран.

Принимая во внимание усилия администрации США и Пентагона по убеждению мирового сообщества в «преимущественно гуманитарной и миротворческой направленности деятельности» АФРИКОМ в странах зоны ответственности, обратимся к анализу реальных причин создания этого командования и его практических целей. Так, в более закрытом формате американские военные аналитики и политики формулируют следующие основные задачи Африканского командования:

— обеспечение контроля африканских районов, богатых природными, в первую очередь углеводородными ресурсами, защита объектов добычи полезных ископаемых и путей их транспортировки;

— противодействие распространению политико-экономического влияния в Африке КНР;

— распространение американского контроля на «слабые африканские государства» в целях недопущения возможности использования их территорий и объектов международными террористическими организациями;

— обеспечение режима стабильности и поддержания мира (включая силовые действия по принуждению к миру) в наиболее взрывоопасных регионах и отдельных странах Африки.

Оперативное руководство Африканским командованием возложено на штаб, дислоцированный в Штутгарте. Для выполнения поставленных задач в состав АФРИКОМ включены командно-штабной и боевой компоненты американского Коалиционного объединенного оперативно-тактического формирования «Африканский рог», дислоцированного в Джибути, а также штабные и управленческие структуры сухопутных войск, военно-воздушных сил, военно-морского компонента и корпуса морской пехоты США. В мирное время оперативное управление, в том числе планирование боевого применения АФРИКОМ и участия командования в миротворческой деятельности, обеспечение связи, ведение разведки, а также решение других специальных, в том числе контртеррористических задач осуществляется непосредственно офицерами штаба командования в Штутгарте. Для обеспечения повседневной деятельности на местах в разные страны зоны ответственности командования на ротационной основе направляются американские военнослужащие. В статусе представителей АФРИКОМ они прикомандировываются к аппаратам военных атташе при американских ди ппредставительствах. Кроме того, часть функций оперативного управления командования реализуется через КООТФ АР в Джибути, который фактически выполняет роль передового командного пункта АФРИКОМ.

Предполагается, что в соответствии с заранее отработанными планами в угрожаемый период в боевой состав командования будут выделяться дополнительные силы и средства видов ВС. В случае дальнейшего обострения обстановки приданные силы и средства будут развертываться непосредственно на территории Африканского континентального района и в прибрежных акваториях в целях ведения или обеспечения боевых действий ВС США. В этой связи одной из важных функциональных задач АФРИКОМ является заблаговременная подготовка объектов инфраструктуры африканских стран для использования ВС США. Интерес прежде всего представляют аэродромы и океанские порты атлантического побережья Африки, Африканского рога и других государств региона, которые могут быть задействованы для стратегических перебросок ВС США и НАТО.

В настоящее время ВС США на основе существующих двусторонних договоров и соглашений с африканскими государствами используют на их территории около 70 объектов различного назначения. К основным из них относятся военно-воздушные и военно-морские базы (аэродромы и порты совместного базирования), стратегические склады, в том числе боеприпасов, горюче-смазочных материалов и материально-технических средств, центры радиотехнической разведки и узлы связи. Кроме того, еще несколько десятков объектов национальной инфраструктуры на территории африканских стран США предполагают использовать в случае возникновения кризисных ситуаций.

Вашингтон, стремясь обеспечить контроль над континентальной частью Африки и прилегающими морскими акваториями, выстраивает систему приоритетов задействования объектов африканской инфраструктуры. При этом он исходит из задач обеспечения своей национальной безопасности в глобальном масштабе. В первую очередь речь идет о защите стратегически важных наземных, морских и воздушных путей, которые в случае военных действий можно было бы использовать для транспортировки войск и грузов. Необходимым является также прикрытие путей доставки из Африки стратегически важных для американской экономики видов минерального сырья. По мнению иностранных военных наблюдателей, Соединенные Штаты весьма заинтересованы в контроле над судоходством из Средиземного моря через Суэцкий канал, Красное море и Баб-эль-Мандебский пролив в Аравийское море, ведь именно через этот регион проходят нефтяные танкеры и газовозы, следующие из стран Африки и Ближнего Востока в Восточную Азию, в том числе в Китай.

Военно-стратегические приоритеты деятельности АФРИКОМ корректируются в зависимости от складывающихся внешнеполитических условий. В последнее время беспокойство Пентагона связано с сохраняющейся нестабильностью в Египте и Ливии, эскалацией военных действий против Сирии, ухудшением обстановки в зоне Персидского залива, особенно в связи с дальнейшим обострением напряженности вокруг Ирана. В связи с этим АФРИ КОМ акцентирует внимание на странах Восточной Африки, в частности Африканском роге. Сегодня этот регион, в географическом, культурном и религиозном отношении примыкающий к районам Ближнего и Среднего Востока, рассматривается Вашингтоном в качестве своеобразного «второго эшелона» и «запасного пункта тылового обеспечения». Так, в случае критического обострения обстановки не исключается задействование на иранском направлении военно-воздушной базы и других объектов американского КООТФ АР в Джибути.

В последнее время также значительно возрастает интерес США к африканским энергоносителям. Прежде всего это связано с обострением ситуации в основных нефтедобывающих странах Ближнего Востока и Северной Африки. По оценкам ЦРУ, к 2015 году 25 % всего объема импортируемой нефти США будут получать из стран Африки. Уже к 2006 году поставки углеводородов из стран Африки южнее Сахары составили приблизительно 18 % всего импорта нефти в США, в то время как импорт из стран Персидского залива — 21 %. Сегодня уже можно говорить о двух практически равных по значению стратегических регионах, обеспечивающих США сырой нефтью, — Персидский залив и Африка. Данный вывод подтверждается и конкретными мероприятиями, реализуемыми в этом направлении государственным и частным бизнесом США в Африке.

Вашингтон предпринимает меры по получению контроля над нефте- и газоносными районами Северной и Западной Африки (прежде всего Алжир, Ливия, Египет, Нигерия). Серьезный интерес представляют также углеводородные ресурсы, сосредоточенные на континентальном шельфе Гвинейского залива (Нигерия, Ангола, Габон, Экваториальная Гвинея, Республика Конго). В последнее время особое внимание американских нефтедобывающих компаний направлено на южно-суданские нефтяные месторождения. Актуальность этого вопроса возросла после получения в июле 2011 года Южным Суданом государственного суверенитета и его выхода из состава Судана.

Как уже отмечалось ранее, в новых условиях постбиполярного развития и фактического отсутствия внешней военной угрозы США вынуждены более тщательно обосновывать свои действия, направленные на дальнейшую милитаризацию Африки. Американская администрация пытается искать логичные оправдания проводимой политики в глазах общественного мнения собственной страны и европейских союзников. В этих целях в последнее время все более широко используются различные предлоги для повышения уровня обеспечения безопасности американских представительств и граждан за рубежом. В этом контексте можно вспомнить трагические события, произошедшие в ливийском городе Бенгази. Одним из косвенных негативных результатов интервенции НАТО в этой стране стало убийство в сентябре 2012 года повстанцами, выступавшими на стороне оппозиции, нескольких сотрудников американского консульства, в том числе и посла США в Ливии Кристофера Стивенса (Christopher Stevens).

Данное событие было использовано и как предлог для дальнейшего наращивания военного присутствия США в Африке. В частности, непосредственно после событий в Бенгази Пентагон приступил к формированию собственного антитеррористического спецназа АФРИКОМ. Оно проводится на базе совершенно нового армейского соединения, предназначенного специально для действий на Африканском континенте. Военнослужащие одной из бригад 1-й пехотной дивизии после специальной подготовки направляются в 35 африканских стран. Официальный предлог — подготовка местных силовых структур по борьбе с экстремизмом и терроризмом.

В рамках дальнейшего наращивания военного присутствия на Африканском континенте можно также рассматривать мероприятия Пентагона по развертыванию в Испании нового специального контингента Сил быстрого реагирования (СБР). Задача данных спецподразделений — защита граждан США, персонала американских посольств и представительств компаний, а также их имущества в африканских странах. По имеющимся сообщениям, новая боевая структура развертывается на авиабазе Морон на юге Испании. Подразделения новой структуры сил быстрого реагирования в течение шести часов должны быть готовы к авиапереброске в любую точку Африки. Стоит также отметить, что и численность спецподразделения корпуса морской пехоты США, охраняющего американские диппредставительства в «опасных» странах, в том числе в Африке, увеличена на тысячу человек.

В обязанности специальных подразделений морских пехотинцев помимо защиты американских граждан, посольств и других объектов вне территории США входит также спасение пилотов сбитых или потерпевших крушение самолетов. Кроме того, они будут проводить эвакуационные операции. Как заявил представитель корпуса морской пехоты, новые подразделения СБР будут действовать только по приказам своего непосредственного военного командования, без официального разрешения той или иной страны.

В последнее время отмечается процесс определенного пересмотра американских подходов к применению собственных ВС за рубежом. Судя по всему, Вашингтон начинает извлекать уроки из одиннадцатилетней непрерывной войны в Афганистане и Ираке. Вероятно, Соединенные Штаты больше не хотят, по формулировке журнала «Экономист», ввязываться в бесконечные войны с невидимыми врагами, помогая «неблагодарным местным жителям». Вместо этого предполагается более активно втягивать в решение возникающих проблем другие государства и политические силы, оказывая им опосредованную помощь оружием, деньгами или просто советами. В этих целях, например, в Африке США с успехом и минимальными рисками для себя начинают все чаще использовать старые колониальные державы, о чем красноречиво свидетельствует французская интервенция в Мали, стартовавшая в январе 2013 года. В государствах Ближнего Востока американцы активно задействуют местные политические и религиозные движения.

Новая стратегия США, обозначаемая как «действия/руководство второго ряда», в последнее время находит все более широкое применение во внешнеполитической практике администрации Барака Обамы. Так, например, начальник штаба Сухопутных войск (СВ) генерал Рэй Одиерно (Ray Odiemo), развивая эту тему, полагает, что возглавляемый им вид вооруженных сил в новых условиях должен в большей степени готовиться предотвращать войны, нежели в них участвовать. По мнению генерала, американские боевые подразделения должны принимать активное участие в подготовке союзных (дружественных) ВС по всему миру. Цель действий — улучшение безопасности в кризисных районах мира без прямого участия в этом американских войск. Так называемые региональные союзники должны иметь возможности самостоятельно решать возникающие проблемы. Другие американские военные аналитики указывают на то, что «армия США может формировать советнический корпус, который будет направляться в различные регионы мира и выступать в союзных армиях в качестве основы системы военного управления. Однако полевые силы должны предоставляться иностранными союзниками, в том числе и в Африке». Практическую реализацию данная концепция получила с развертыванием в марте 2013 года спецгрупп 2-й пехотной бригады. Численность групп, перебрасываемых в различные страны Африки, может варьироваться от нескольких военнослужащих до 200 человек. Основные задачи — тренировка местных войск и логистика, в зоны особого внимания 2-й бригады входят Ливия, Алжир, Судан, Нигер, Мали, Нигерия, Сомали, Кения и Уганда. Помимо прохождения классической боевой подготовки в форте Райли (Канзас) бойцы бригады изучают историю и культуру африканских народов, а также языки: французский, арабский, суахили и некоторые другие.

Зоной особого внимания Африканского командования в последнее время стал Южный Судан, а также примыкающие к нему Конго и Центральноафриканская Республика. Поданным западных СМИ, в начале октября прошлого года спецназ США проводит в данном районе специальную операцию по борьбе с экстремистской группировкой «Армия сопротивления Господа» (АСГ). Американская пропаганда в общем-то справедливо отмечает, что АСГ дестабилизирует обстановку во всем регионе, проводя налеты на мирные населенные пункты, в ходе которых уже погибло и пострадало значительное количество гражданского населения.

Вместе с тем отметим один существенный момент: данная группировка ведет экстремистскую деятельность в регионе с 1987 года, при этом ее лидер — бывший католический священник Джозеф Кони за военные преступления подлежит аресту по ордеру Международного уголовного суда, который был выдан еще в 2005 году. Американские же спецслужбы и Пентагон все эти годы ограничивались лишь пассивным наблюдением и сбором разведывательной информации по действиям АСГ. Начало активной фазы противодействия экстремистам связано отнюдь не с защитой гражданского населения Африки от бесчинства местных бандитов, решение президента США о переброске американских военнослужащих в район Южного Судана мотивировано весьма прагматической задачей — назревшей необходимостью обезопасить пути нефтяного экспорта.

Исходя из всего вышеизложенного, можно констатировать, что значение Африки для политических, военно-стратегических и экономических интересов США в последнее время последовательно возрастает. В изменившихся после окончания холодной войны условиях фактического отсутствия внешней военной угрозы США вынуждены все более тщательно обосновывать свои действия, направленные на дальнейшую милитаризацию Африки. Для ее прикрытия и оправдания используются различные предлоги, в том числе «борьба с мировым терроризмом» и «обеспечение безопасности граждан и объектов США за рубежом». В последнее время отмечается определенная коррекция американской внешнеполитической стратегии в сторону отказа от практики «прямых военных интервенций» за счет активизации «действий из-за спины своих союзников». Такой опосредованный подход выгоден США, поскольку позволяет избежать жертв среди американских военнослужащих, не допустить репутационного ущерба и закамуфлировать свое участие в конфликте.

Объединенное командование ВС США в Африканской зоне стало реальным механизмом по превращению этого континента в новый стратегический район развертывания американских войск на случай войны или крупного регионального конфликта. При этом можно говорить о том, что «гуманитарно-миротворческая деятельность» АФРИКОМ играет в большей степени вспомогательный или прикрывающий характер.

Принципиальное значение Африки для США в постбиполярную эпоху связано с борьбой за мировое лидерство, нефть и с китайским фактором. Последовательность приоритетов африканской политики Вашингтона, конечно же, может меняться, но их содержание на среднюю и долгосрочную перспективу будет носить устойчивый характер.