Глава 29. При всём богатстве выбора
Марина, трезвая и раздражённая, собирала вещи. Она никогда не считала себя барахольщицей, но одежды, милых её сердцу безделушек и важных мелочей собралось уже на десять картонных коробок, которые заполонили почти всю спальню. А за разбор холстов и картин в своей мастерской она ещё даже не принималась.
Впрочем, всё, что я рисовала последние несколько лет, можно вынести на задний двор и сжечь. Сбегать от супруга и тащить с собой в новую жизнь его портреты – как-то чересчур. Может, у меня стокгольмский синдром, как у жертв террористов? Или на самом деле я искала такого холодного и бесчувственного мужчину, чтобы упиваться страданием и творить? Ерунда какая-то.
На столике перед зеркалом она небрежно бросила драгоценности – подарки Алекса. Хорошо бы оставить их здесь или у него на глазах высыпать в мусорную корзину. Но Марина цинично признала, что не может позволить себе такие красивые расточительные жесты. Как бы ей ни хотелось уязвить постылого мужа, уколоть его побольней напоследок, выбрасывать украшения нельзя. Придётся сложить их отдельно и придержать на чёрный день. Вдруг не случится ни персональной выставки, ни признания критиков.
Устроюсь в школу преподавать детям рисование. Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек. Какая тоска.
Она открыла ящики секретера – книги по искусству, несколько альбомов с набросками карандашом ещё со времён студенчества. Хм, когда-то Марина рисовала не только супруга. Под листами она нащупала металлическую фляжку, сжала её в руке и медленно достала. Открыла, потрясла, понюхала. Пуста. Только лёгкий, еле уловимый запах спиртного и остался. Марина вернула находку на место и посмотрела на свои дрожащие руки.
А в роду ни пьяниц, ни алкоголиков не было. Я первая. Хорошо, что мама с папой не дожили, не видят меня такой. Бесполезной и жалкой домохозяйкой, которая душу готова продать за бутылку вина. А ещё лучше – виски. Да нет же, нет у меня зависимости. Это всё Алекс. Это из-за него я ничего не добилась в жизни.
Марина пнула широкую двуспальную кровать и тут же об этом пожалела. Она запрыгала на одной ноге, придерживая другую, плюхнулась на матрас и начала растирать пальцы и стопу. За этим её и застали Коля и Аня.
– Мама, а что происходит? – Мальчик влетел в комнату с альбомом, он жаждал показать матери результаты своих занятий по теории искусства.
Те самые палки и огуречики. У Марины скулы свело, как только она увидела его мазню.
– Коля, иди к себе, я тебе там два чемодана возле шкафа оставила, сгрузи туда вещи. И не только шорты и футболки, – огрызнулась Марина.
Анюта продолжала стоять возле двери, пропустила племянника, но от порога так и не двинулась.
– Ну и куда ты собралась из самого уютного места в стране? – Младшая сестра упрямо смотрела в сторону и переминалась с ноги на ногу.
У Марины неприятно засосало под ложечкой. Вторые сутки Аня вела себя как-то странно, прилетала утром, забирала Колю в школу, вечером привозила его обратно и снова сбегала в город, несмотря на все приглашения остаться. Как будто она что-то скрывала.
Марине, впрочем, было не до того. После того как она отказала Балтенко, а Холодов проигнорировал все её несколько десятков сообщений, художница наконец решилась на развод и переезд в город.
Если один мужчина уже сделал меня несчастной, стоит ли кидаться на другого с мыслью, что уж в этот раз всё будет иначе?
– Для начала – к тебе. Подам заявку на социальное жильё, а потом присмотрю что-нибудь из вариантов в твоём же районе. – Марина криво улыбнулась и встала. – Всё, как мы планировали.
– Как ты планировала. – Аня, будто съёживаясь в размерах, всё ещё отводила взгляд.
А потом все же рассказала, что увидела пару дней назад в своей захламленной муниципальной квартирке. Конечно, идея была хороша!..
Анюта взяла щенка. Прелестного беспородного четвероногого зверька с бойким характером и миленьким чёрным бархатным носиком. А то надоело слушать подначивания от сестры и её мужа, намекающих на то, что она не способна ни о ком заботиться и нести за кого-то ответственность. Вот, взрослый обдуманный поступок и объект вложения сил, любви и заботы.
Да только пёсик, в отличие от автоматики, каждый день хотел гулять и есть. А Аня сначала тусила у сестры, а потом – у соседа, с которым её свела инфосеть.
Животное поскулило, поскучало, поголодало, да и сгрызло пластиковые трубы в ванной. Ане пришлось вернуться домой по звонку аварийных служб. Во-первых, ей вынесли предупреждение за незарегистрированного домашнего питомца, во-вторых, оштрафовали за затопление квартир аж на три этажа вниз. В-третьих, вся коллекция дорогих редкостей и странностей хранилась на полу в кладовке возле ванной. И от неё почти ничего не осталось. Что не уничтожила вода, которой было по колено в доме, вынесли роботы-уборщики. Оценку антикварных ценностей в их программу не вводили, так что железяки сгребли всё, что валялось на полу, и отправили на помойку.
– Да я это мохнатое чудовище чуть в мусоропровод не спустила, а потом в бак с использованной одеждой! Я пыталась вернуть его продавцу и потребовать компенсацию, но он сделал вид, что меня не знает. Я продам его и всё возмещу, сколько могу. – Аня извинялась и одновременно чувствовала, как её захватывает раздражение.
Весь этот план с торговлей спиртным и цветами из-под полы, с хранением почти что запрещённых и неучтённых дорогих вещей, эта глупая идея с побегом из Посёлка – это всё была инициатива старшей сестры.
А ещё подмена идентификационных датчиков и выход в сеть под чужим именем – да за такое могут и гражданской дееспособности на пару лет лишить. Будешь потом жить где скажут, делать что прикажут, ещё и благодарить за ежедневные визиты полиции и социальных служб.
– Всё, с меня хватит! – взорвалась Аня. – Да, я накосячила. Ну и что? Не получилось, бывает. Ты думаешь только о себе, не обо мне и не о Коле. А если бы нас сцапала налоговая служба? Или взяло за горло торговое управление? Ты представляешь себе штрафы за незадекларированные доходы? А каково будет мелкому в городе, где кислород по расписанию в закрытых помещениях выдают? Да там одни выхлопные газы и смог круглосуточно! А как ты в другую школу будешь его переводить, ты в управление образования подавала заявку на смену учебного заведения? Сейчас учебный год в самом разгаре!
Марина вернулась к кровати, сначала присела, а потом легла на спину – и начала внимательно изучать потолок. Она слушала обвинения младшей сестры в эгоизме и оторванности от жизни и думала, что примерно то же самое ей может сказать супруг. Самое смешное, что формально они оба правы. Нет никаких внешних причин сбегать из этого рая, кроме её личного ощущения, что земля уходит из-под ног и чем дольше она здесь живёт, тем меньше от неё самой остается внутри.
– Езжай ты куда хочешь! Вперёд! Только, знаешь, – Анюта посмотрела на коробки, – в муниципальных квартирах места для твоего барахла не хватит, придётся у подъезда половину оставить.
– А ты выводила вознаграждение «Эмпатии» со счёта в сети в банк? – Марина всё ещё хваталась за соломинку.
– Нет, не успела. «Эшку» закрыли, официально – на профилактику. На соседском форуме пишут, что, может, и навсегда. Слухи разные ходят. – Анюта пожала плечами.
– Щенка привези. – Марина вздохнула.
– Что? – Анюта замерла, она ждала взрыва гнева и ответных обвинений.
– Собаку. Коле подаришь. Он давно просил. – Марина свернулась калачиком на кровати, нащупала одеяло и накрыла себя с головой.
Младшая сестра увидела через окно, как на заднем крыльце приземлился аэрокар МИТа и из него выпрыгнул её зять.
– Алекс прилетел! – Анюта почти кричала. – Как ты ему это объяснишь?
– Никак, – пробурчала из-под одеяла Марина. – Он в этой спальне уже несколько лет не был.
Чуть позже за ужином за столом трещал только Коля. Аня молча и сосредоточенно поглощала размороженные полуфабрикаты, Марина гоняла одну горошину от края к краю тарелки вилкой. Алекс слушал – делал вид, что слушал сына, – а сам мысленно составлял список медицинских анализов, которые предстоит собрать у всех э-блогеров в лечебнице «Эмпатии». Ещё он думал о том, что им с Кристианом сказал Лесной, и пытался проанализировать свои ощущения.
Исследования Соколовской засекретили и вывели из общих данных по сети обмена жизненным опытом и впечатлениями. Того, что они обнаружили, хватит для того, чтобы прикрыть это достижение науки и техники. Но кто-то там, наверху, вполне был доволен этой разработкой. Всё, что мог сделать Алекс, – предупредить об опасности и работать дальше. Когда он летел домой, он готов был плеваться ядом, по выражению своего ассистента, но как только переступил порог, выдохнул и стал планировать следующий день.
Всё-таки Кристиан прав. Мне нужен этот островок моей личной безопасности. Эта пародия на домашний очаг и тихое семейное счастье. Марина какая-то бледная. Может, отменить домашний арест? Нет, пусть восстанавливается. Интересно, как там Ольга?
– Я хотела тебя попросить расширить границы моего заточения. – Марина оставила горошину в покое и положила вилку на скатерть. – Ещё несколько дней, и мой сад загнётся. За ним некому ухаживать.
Алекс хотел было возразить, но посмотрел на сына и свояченицу – и кивнул. Аня задёргалась, встала из-за стола и начала поспешно собираться. Она отклонила приглашение остаться и пообещала прилететь утром пораньше.
– Мелкий, у меня для тебя сюрприз. – Аня подмигнула мальчику. – Так что баюшки-баю, завтра я привезу тебе такой подарок, закачаешься!
За ней хлопнула дверь, сын ускакал наверх чистить зубы, Холодовы остались на кухне вдвоём.
– Ты молодец, – решил приободрить супругу Алекс. – Организм уже чист. Ещё неделя-другая на закрепление результата, и сможешь летать в город в свои музеи и галереи.
– Да пошёл ты к чёрту. – Марина встала из-за стола.
Она поднималась по лестнице и спиной чувствовала его пытливый взгляд. Вместо спальни Марина отправилась в мастерскую, поставила на мольберт новый холст, распаковала краски и новые кисти.
Один глоточек бы наливки, одну стопочку чего покрепче. Ладно, если когда-нибудь у моего творчества появятся исследователи, они назовут этот период временем перемен.
Марина посмотрела на пустой холст и увидела – внутренним зрением – ещё не написанный портрет Андрея Балтенко. В принципе, если не вдаваться в детали, то к утру она его закончит. И подарит – завтра днём.
