Отец Теодосий объяснил нам, как добраться до пещерки, где спасался зимой от ледяных ветров преподобный Иоанн Рыльский, а позже была обустроена церковка, ставшая истоком Рыльской обители. «Пройдете по дороге четыре километра, — сказал он, — увидите указатель и подниметесь в гору, это еще минут десять». Монах мог не знать, что горная тропа зимой опасна для подъема, да и не учел, что мы, задержавшись в обители, отправимся в путь на ночь глядя. Из обители вышли бодрые, не догадываясь, что придется намучиться. Вокруг лежал снег, холодало. Какое-то время за нами семенила белая собачка, но потом повернула обратно. На столбе возле дороги висело объявление с фотографиями какого-то юноши и надписью: «Скърбна вест». — «Так принято на Балканах, — пояснил Дмитрий Фомичев. — Когда человек умирает, родные развешивают такие вот помянные листы. Если покойный был христианином, рисуют крест, если мусульманином — полумесяц, если коммунистом — звезду».

Сумерки очень быстро превратились в ночь, и позади нас загорелась яркая одинокая звезда. И надо сказать, она сопровождала нас потом все время, что мы были в Болгарии.

Шагали мы по дороге больше часа, пока Дима не разглядел впотьмах указатель, подсказавший, куда нужно свернуть. Обрадовавшись, что вот-вот достигнем пещерки, наша троица начала карабкаться вверх, но тропа становилась все круче и, что еще хуже, была совершенно обледенелой. Ноги скользили, наши ботинки с гладкими подошвами подходили для подъема не больше, чем роликовые коньки. Двигались мы временами на ощупь, цепляясь за траву и корни деревьев. Одно место было особенно опасным. Неприятно поблескивая, тропинка взмывала вверх над высокой, почти отвесной стеной. Внизу, на расстоянии нескольких метров виднелись камни, с которыми мы опасались познакомиться поближе. Но Бог миловал.

Наконец из темноты выступил храм, а перед ним — крест над могилкой рыльского подвижника инока Ефрема. Оттуда мы поднялись к пещерке, к тому месту, где, быть может, сокрыта душа Болгарии. Пещерка совсем невелика по размеру, с уступом внутри, где Иоанн Рыльский коротал ночи, спасаясь от ледяного ветра. Сейчас на этом уступе стоит несколько икон, в том числе большой образ преподобного. От одной мысли, каково спать в этом склепе, холод пробрал до костей, между тем Иоанн Рыльский провел здесь в полном одиночестве много лет. Без молитвы это просто невозможно. Выбор невелик: либо бежать отсюда в тепло, к людям, либо вручить себя Богу без остатка, пребывать в Нем. Никакое житие не убедит в этом так, как четверть часа, проведенных в каменной щели посреди зимы. Помолились и мы, попросив о помощи. Она была дарована. Спустились без особых приключений. Врата, через которые вышли из монастыря, оказались заперты. Нашли другие, где внизу имелась низенькая калитка. Чтобы пролезть через нее, нужно в пояс поклониться храму, что мы по очереди и сделали.