Глава III
КЛАССИЧЕСКАЯ ЭПОХА И СТЫДЛИВОСТЬ В ФИЛОСОФИИ
«Итак, похоже, забрезжил рассвет нового дня. Уже не грубая сила и не жестокие поступки привлекают наше внимание, нет, теперь оно приковано к возрождению словесности: появляется новый тип людей — это люди, приобщенные к культуре», — пишет Анна де Мирмонт в книге «Трактат о воспитании женщин» (1779). Один из самых старых стереотипов в нашем представлении о Ренессансе — это человек, возрожденный после темной средневековой ночи. Но за этим утрированным образом стоит проявление большого интереса общества к воспитанию детей и появление полиции нравов, которая следила за соблюдением норм морали. После выхода в свет в 1530 году книги Эразма Роттердамского «Культурные манеры у детей» приумножается число трактатов, посвященных проблеме соблюдения детьми правил приличия. Они касаются исключительно слабой части населения и мало-помалу приучают общество к идее о необходимости внушать хорошие манеры начиная с самого раннего возраста. «Самая замечательная черта у ребенка — это стыдливость, спутница и хранительница целомудрия», — говорится в работе Эразма. Вспомним, что Сенека, наоборот, говорил о терпимом отношении к бесстыдному поведению маленьких мальчиков.
В Италии, а вскоре и по всей Европе феодальная знать превращается в придворную аристократию, которая отказывается от ценностей эпохи рыцарей в пользу «соблюдения приличий». Необходимость овладения своим телом порождает новые ограничения в жестах и манерах; высшее проявление изысканности состоит в том, чтобы они выглядели естественно, чтобы усвоить их до степени непринужденности, которая «прячет умение и показывает, что все то, что человек делает и говорит, происходит само собой, почти бездумно», — пишет Бальдассаре Кастильоне в «Придворной книге». Таким образом, у придворных появляется «особая грация», по которой их можно узнать.
Такова идея цивилизации нравов, определенная Норбертом Элиасом. Нормы, которым учили руководства по правилам хорошего тона, подавление неприличного поведения светской и церковной властью, модели изобразительного искусства и литературы — все это вместе подчинило воле человека импульсы насилия или сексуальности в процессах, которые привели к появлению новой полиции нравов, окончательно сформировавшейся в XIX столетии.
Таким образом, вкратце эта схема выглядит довольно привлекательно, но в 1988 году ее оспорил Ханс Петер Дюер. Если каждое отдельно взятое общество создает свои собственные нормы поведения, то, согласно его теории, существуют инварианты стыдливости (то, что сохраняется неизменным для всех обществ), как, например, запрет показывать свои половые органы. Вне полемики, заслуга которой состояла в уточнении положений теории Элиаса без ее пересмотра, неоспорим тот факт, что Средневековье и XVI век представляют собой поворотную точку (но не разрыв) в истории поведения людей, в частности, в вопросах стыдливости. Изобретение книгопечатания позволило распространять поведенческие модели быстрее и шире. «Зарождение во времена Средневековья правил приличия, которые пережили свой расцвет в период Ренессанса», сегодня признается с большим количеством нюансов, как пишет Жером Тома в своей книге «Гладкое тело. От владения телом к владению словом» (2005). Появление в 1542 году во французском языке слова «стыдливость» позволяет сформировать в родном языке понятие чувства, которое отличается от «стыда». До этого люди их путали. Это чувство тут же было приписано женщинам.
