Глава 11

Метрополь, куда они нацелились, оказался заполнен битком гулявшим там банкетом.

Метрдотель никак не мог не впустить Героя Советского Союза, и без звука распахнул двери, но Никита увидев банкет, уже собирался уходить, когда его заметил глазастый и внимательный Ширвиндт. Мгновенно организовав группу поддержки, остановил попытку бегства девятнадцатилетнего генерала, и мгновенно очистив для него место, усадил рядом с главным режиссёром театра Валентином Николаевичем Плучеком.

Как оказалось, актёры праздновали награждение театра званием Академический, а самого Плучека — вручением Ленинской премии, и присвоения звания Герой Труда.

Все уже знали, что Никита практически не пьёт, и сунули ему в руки бокал с вишнёвым соком, и потребовали слова.

— Друзья, я думаю, что нашего гостя знают все, но если кто-то что-то упустил, то представляю дважды Героя Советского Союза, генерал-майора в девятнадцать лет, Никиту Калашникова. Никита Анатольевич, всегда очень тепло относился к нашему театру и его актёрам, помогая анонимно. Квартиры актёрам, фонды на декорации и костюмы, лечение по самым передовым методикам и многое другое за что мы его вспоминаем самыми добрыми словами. — Плучек, приложил ладонь к сердцу, и низко поклонился. — Никита Анатольевич, — он обвёл рукой зал. — Прошу.

— Выступать перед лучшими мастерами сцены — большая честь. — Никита обвёл взглядом огромный стол, за которым сидели не только актёры, но и рабочие, звуковики, инженеры по свету, и все, без кого театр даже не откроется. — Я хочу сказать спасибо, за те эмоции и чувства что вы пробуждаете в людях. Как известно, театр — одно из тех немногих явлений, что отличает человека от животного, и именно театр вместе с наукой многие века тащат бесшёрстную обезьяну в цивилизацию из скотства. Знаю, что порой у вас опускаются руки, глядя на дичь, творимую людьми вокруг, но таков путь — тащить упирающихся животных в человечество. Никита сделал паузу. — Поскольку я не готовился к празднику, подарок мой достаточно странный, но уверен вам он понравится. — Он оставил бокал, и обойдя людей, вышел на середину зала окружённую длинным столом «П» образной формы. Вытащив из пространственного кармана толстую пластину из серого материала, со стороной двадцать на двадцать сантиметров, пристроил её на столик с роскошным букетом стоявший в середине, что-то сделал, и вместо столика вдруг возникла замковая стена с огромными воротами, сначала полупрозрачными, но с каждой секундой всё более и более реальными упираясь в банкетные столы и потолок. Через тридцать секунд, Никита постучал в створку, и она отозвалась гулким голосом старого дерева.

— Материальная иллюзия высшего уровня. Если есть желание, можно сдвинуть запорный брус и раскрыть ворота, только унести его за границы проекции не получится. Выбор иллюзии по каталогу, где около ста тысяч пунктов. От техники и домов, до бытовых предметов, животных и еды. Если потребуется что-то конкретное, я покажу, там простой обучающий ролик, как создать свой образец. — Никита переключил проекцию, и вместо куска стены возник цветочный куст, с цветами похожими на лилии, только глубокого синего цвета, с оранжевыми тычинками. Не отключая прибор, он прошёл к своему месту и поднял бокал.

— За Театр, и людей Театра!

И после бурных аплодисментов, гулянка покатилась по накатанной колее. Зажигательно плясали старлетки, солидно и со вкусом выпивали и закусывали актёры в возрасте, вели задушевные разговоры пожилые, а парочка инженеров уже разбиралась с подарком Никиты, вызывая из памяти всякие иллюзии, порой даже неприличные, когда в пространстве проекции возникла куча-мала из совокупляющихся людей. После этого, Плучек разогнал инженеров, отключил прибор и спрятал его к себе в портфель. Но как у человека творческого, у него уже громоздились идеи использования устройства в спектаклях, как уже поставленных, так и в новых, и он долго выспрашивал у Никиты все подробности. Через пять минут подсел Никулин, и по его горящим глазам Никита понял, что цирку на Цветном бульваре, тоже срочно требовался такой прибор, и Никита пообещал прислать ему проектор на следующий день, а ещё через пару минут, вокруг них уже клубилась разгорячённая толпа что-то рассказывавших, размахивающих руками и вообще резвящихся на всю катушку.

Но Никиту это не напрягало ни на мгновение. Он действительно отдыхал в этой шумной компании, а через десять минут тоже зажигал на танцевальном пятачке, а после слушал уморительные истории, рассказываемые актёрами «в лицах». Разъехались только к утру, а не обнаружив рядом своих секретарей, Никита был утащен парочкой юных актрис, и провёл бурную ночь в своей московской квартире.

Девчонки оказались чудо как хороши, и Никита походя убрал у них все болячки, оздоровив организм до генного оптимума, и на память подарил по браслету, умевшему кроме отображения времени в виде цифр, висевших в воздухе, подлечивать тело.

Несколько дней ушло на инспекцию полка, и ротацию людей, работавших по подрядам в клане Урго. Командированные туда поднялись на десять уровней, что уже делало их- сильнейшими пользователями Системы на Земле, но требовалось поднимать и других, так что новая группа из ста человек, перешла порталом на Ррушал.

Общий уровень подготовки полка оказался на высоте, так что ничего менять не требовалось. Генерал Горелов остававшийся на хозяйстве, имел опыт управления войсками на порядок больше чем Никита, и полк держал в идеальном состоянии. Поэтому в частном порядке, Никита отдал своему заму пару ценных артефактов, продав которые Горь, получил около двухсот миллионов единиц прогресса, что должно было хватить до сотого уровня и договорился о ротации полковых медиков на Ррушале для повышения уровней.

Ещё Никита переправил в полк пятьдесят комплектов брони, лежавших на Ррушале для штурмовых подразделений, гору всяческого оружия и пособий.

Отдельной строкой шли встречи с трудовыми коллективами и детьми. И как бы Никита не хотел увильнуть от такой чести, но Агуреев спокойно и аргументированно объяснил для чего это всё вообще нужно.

Его Сервал, завёрнутый в брезент, стоял всё там же где хранился Альбатрос в автопарке полка, и согласовав график визитов, Никита летал в разные города, а иногда и на полевые станы колхозных кооперативов, разговаривал с людьми, отвечая на сотни вопросов и заново знакомясь со своей страной.

В основном вопросы касались международной обстановки, которой советские люди интересовались больше чем делами в своём доме, но кое-что приходилось делать на месте, вызывая работников прокуратуры, милиции или партийных органов, для решения вопроса «не отходя от кассы».

Но такое происходило достаточно редко, так как оргвыводы по делам, обычно затрагивали всех причастных, включая профсоюзы, и руководство предприятий. Потому и следили друг за другом, что в нашей реальности что в этой. Но в этой ещё присутствовали крупные кооператоры, и вообще народ чувствовал себя более независимо, потому и собирали порой следственные бригады богатый урожай дел, а фигуранты выхватывали вполне серьёзные сроки.

Женщины часто спрашивали про планы на брак и семью, но Никита отговаривался своим возрастом, и просто нежеланием пока заводить семью. Пионеры обычно желали дать дружине его имя и интересовались другими мирами и вообще, как там всё устроено.

К счастью Сервал был весьма быстрой машиной, а такие встречи ограничивались временем, так что Никита успевал посетить три — четыре мероприятия за день, а иногда и пять, что быстро уменьшало список. Ночевать обычно летал к себе в Переделкино, или в ялтинский дом, где с паузой в полчаса — час, появлялись его секретари. Но и без того, во всех его домах царил идеальный порядок, что полностью являлось заслугой трёх его подруг.

Никита очень ценил их отношение, всегда помогая по их делам, балуя всякими подарками, и конечно протаскивал их всякими способами через боевые локации для роста в уровнях, плюс у каждой имелся скоростной транспорт на Земле, и порой они мотались, отвозя всякие грузы для Внешней Разведки, на что Никита смотрел с пониманием, а правительства тех стран с лёгкой ненавистью, и куда более тяжёлой завистью, потому как даже те, кто на земле имел приличный уровень, всё равно не могли получить через доставку предмет больше трёх метров в длину и метр на метр в ширину, а даже совсем небольшие ховербайки в этот размер не вписывались.

Вот и летали президенты и короли на реактивных самолётах, и только советские лидеры рассекали на гиперзвуковых кораблях представительского класса, стоивших кстати, на порядок дешевле чем подаренный стране боевой крейсер, летающий словно по расписанию к планетам Солнечной системы, и за её границы, для каких-то научных целей, и поднимая на орбиту детали для большой орбитальной станции.

Более всего эта ситуация доставляла англичанам, но ситуация полностью вышла из-под контроля. Америка хотела жить долго и счастливо, а без СССР это никак невозможно, вот и вкладывали в Страну Советов, от всей души. Да, коммунистов на Западе не любили, но умирать не любили намного больше, и все приняли правила игры, включая британский королевский дом.

Но конечно продолжали гадить исподтишка, что выглядело совсем уж позорным. Словно повар, плюющий в суп посетителям. Временами они возбуждались до создания коалиций «для противостояния красной угрозе», но пара демонстративных прилётов на конгрессы кораблей советских делегаций в сопровождении крейсера, способного уничтожить всё живое на планете, вовремя охлаждало горячие головы. Так и жили плавными циклами, и очередное обострение пришлось на возвращение Никиты, что заставило всех причастных залечь по берлогам, и прикинуться ветошью.

По графику, и системно, без штурмовщины, Никита посещал госпиталь Бурденко, работая с теми, кто стоял в очереди на излечение и омоложение, попутно продлив жизнь ещё двум десяткам западных дельцов, готовых потратить кровно награбленное на дороги мосты и заводы в России. Но таких становилось всё меньше и меньше и не потому что перевелись все желающие, а просто страна закрыла все срочные нужды, и дальше собиралась развиваться планомерно и последовательно, но собственными силами, и собственными кадрами, заодно ужесточая ответственность за тунеядство, и ограничивая приём во всякие творческие союзы, для того, чтобы снизить количество дармоедов, прикрывающихся этой нехитрой схемой. Можно было жить на выплаты от союза писателей или союза композиторов годами, выдавая одну маленькую книжечку, в пару лет, издаваемую тиражом в несколько тысяч, и пописывая хвалебные стихи под юбилеи главков и трестов.

Таким образом в народное хозяйство влилось больше десяти миллионов, часто не совсем добровольно, а через систему исправительных учреждений, но порой от работника вовсе не требовалось никакой квалификации, так что и горе-поэты и мусорные художники находили себе место.

Попутно Никита слегка причесал свои отношения с дамами, навестив всех подруг, и выяснилось, что близняшки на всех парах летят к замужеству с братьями тоже учащимися в московской Керосинке, а Наталья Трубникова, пожив какое-то время с неким композитором, снова находится в поиске пары. Лучше всего дело обстояло у Александры, которая завела себе сразу трёх любовников, и жила в своё удовольствие, расширяя магазин и ателье.

Сестра нянчилась с дочкой, но продолжала работать, успевая носиться между фабрикой-кухней детского питания, архивом и прочими делами на Форд-Лада 2110 сделанного на базе Форд-Мондео. Молодая семья вполне встала на ноги, и помощь им не требовалась, но Никита всё равно посматривал в ту сторону. Но его секретари и с этим справлялись вполне успешно, и когда у Вари возник серьёзный конфликт с руководителем отдела по месту её работы, откуда-то из темноты под Первым Главным Управлением КГБ, вышел мужчина средних лет, с незапоминающейся внешностью, приехал в архив, поговорил с людьми, шагнул обратно и через неделю, Варя принимала дела в качестве начальника того самого отдела, а его бывший руководитель, добровольно уехал преподавать черчение в Тулу, и по слухам был этим обстоятельством чрезвычайно доволен, потому как в свете вскрывшихся шалостей, другие варианты исхода, выглядели намного хуже. И это было правдой, так, как если бы Никита узнал, что этот плешивый старый пенёк домогается до его сестры, то рабство на маковых полях в Таиланде воспринял бы как большую удачу. Серединные миры, в этом смысле куда более продвинуты и разнообразны.

Ещё было много встреч с руководителями страны уже построивших в голове «единственно верный» план постановки строптивого коня — тяжеловеса в стойло из палок и фекалий.

Никита по уровню интеллекта превосходил среднего человека вдвое, а даже самых умных из чиновников раза в полтора, так что их заходы и подводки, выглядели театральной постановкой в школе для умственно-отсталых. Но Никита старался никого не обижать, плавно выкручиваясь из попыток прихвата, чем в среде людей знающих и опытных, снискал большое уважение.

Вообще, чёткое понимание кого следуете растереть в порошок, кого просто послать в пешее и далёкое путешествие, а кого закружить в хороводе слов и ничего не стоящих обещаний, почиталось в среде советского аппарата одним из главных достоинств. Ведь гениев на все позиции не хватит ни у одной страны. Вот и приходится ставить на управленческие должности высокосоциализированных идиотов, работающих на пинковой тяге, даже несмотря на то, что эти идиоты самопроизвольно организуют микросреду, откуда выдавливаются все, кто хоть немного умнее серой массы. Но, как правильно сказал лучший друг физкультурников: «Других писателей у меня для вас нет». В смысле: «У меня нет для вас другого народа». Да, умных людей полно. А все ли из них могут заниматься организаторской деятельностью, легко общаются с другими людьми, имеют достаточно сил, чтобы не умереть при этом, или хотя бы просто желают заниматься управленческой деятельностью, а не как Диоген, сидеть в бочке и выращивать капусту?

В очередную поездку, когда его кораблик забрался выше границы космоса, внезапно выскочило сообщение ассистента:

Конечно сумма смехотворная при его доходах, но вдруг кому-то срочно нужна помощь? И связавшись по радио с принимающей стороной перенёс встречу на следующий день, и форсируя двигатель, направил корабль по пеленгу маяка.

Космический истребитель переделанный в разъездной транспорт, разгонялся легко, и уже через пару часов, Никита подходил к месту сражения между одиночным крейсером и кучей шагранских кораблей за орбитой Плутона. Сканер Сервала показывал только мёртвые оболочки кораблей пробитых импульсами энергетического оружия, и ещё один корабль разрезанный пополам схлопнувшимся портальным переходом.

Крейсер неизвестного Никите типа, дал здесь свой последний бой, уничтожив несколько десятков кораблей шагран и сумев заткнуть портал, спасая таким образом Землю.

Ещё работала какая-то автоматика в разбитых и сожжённых корпусах, но живых существ сканер не показывал. Но «голос» маяка стал ещё слышнее, и в месиве обломков и фрагментов кораблей, Никита наконец обнаружил спасательную капсулу с обрезанным начисто боком, и неторопливо летевшую в сторону Земли. Именно это движение и вывело крошечный кораблик из кучи металлического мусора и дало возможность услышать сигнал маяка.

Капсула имела размеры сопоставимые с истребителем, и Никита сначала пристыковался к ней, надел броню, и включив режим внутренней циркуляции, вылетел через шлюз. Перебирая руками по обшивке, добрался до корабля, и какое-то время разбирался с запорами, чтобы открыть бронекапсулу, но повреждённая металлическая оболочка, отказалась открываться штатно, и пришлось резать прочнейший корпус эфирными узорами.

Где-то через час, Никита наконец добрался до внутренностей спасательного модуля, и обнаружил в нём тело мужчины в исковерканном доспехе и четыре контейнера- импланта на полу. Всё остальное оборудование принадлежало самой капсуле, и перенеся тело в Сервал, Никита стабилизировал положение спасательного модуля в пространстве, и направил свой истребитель к Земле.

Стоило воздуху коснуться тела погибшего человека, как его защита обтекла серебристыми нитями собравшись в широкий браслет, громко звякнувший об пол.

Никита поднял его, чтобы положить в кресло, когда выскочила ещё одна надпись.

Тщательно упаковав тело в специальный мешок, Никита положил его в пустой оружейный контейнер, где хранились ремонтные блоки к истребителю, и взял курс на Землю.

Представительство Аргат, откликнулось мгновенно, и согласовав время выхода из портала, Никита шагнул в прохладное пространство столичного пространственного порта империи.

Его встречали десятки людей, и судя по одеждам, совсем не последних в империи. В глазах рябило от золотого шитья, орденов и красивых женских лиц.

— Я император Аргат, Насгар ар Иллкром. — Шагнувший вперёд мужчина, одетый в простой костюм серого цвета без наград и отличительных знаков, но держал в руках что-то вроде трости или короткого посоха, с алым камнем размером в кулак в навершие, внимательно посмотрел на длинный оранжевый ящик, лежавший возле ног Никиты.

— Как символично. Герой империи возвращается домой, в оружейном контейнере. — Он поднял взгляд на Никиту. — Благодарю вас за последнюю честь, оказанную герцогу ар Рувому.

— Как я могу к вам обращаться? — Спросил императора Калашников.

— Да как угодно. — Иллкром едва заметно улыбнулся. — Но, чтобы не шокировать публику, обращайтесь, ал аргат, молодой воин.

— Ал аргат, кроме тела, в спасательной капсуле лежали четыре контейнера, и броня. — Никита достал из пространственного кармана платок, и развернул его на ладони. — Вероятно это нужно передать его семье?

— Хммм. — Император покачал головой. — Знаете ли вы, сколько это всё стоит?

— Броня Верхнего мира, со стойкостью в семнадцать миллионов единиц, и импланты усилители оттуда же? — Никита кивнул. — От двадцати пяти миллиардов ЕП.

— Большие деньги… — С непроницаемым лицом произнёс император, не прикасаясь к вещам, лежащим на ладони гостя.

— Да. — Никита кивнул. — Но я думаю, что грабить мёртвых — это плохо. А в моей жизни и так полно сомнительных поступков, чтобы отягощать их несомненной подлостью.