Глава 23
Утро выдалось ясным, но прохладным. Солнечные лучи превращали остатки сугробов в ослепительные алмазные россыпи, а дыхание вырывалось изо рта густыми клубами пара.
Я стоял возле мельницы Степана, наблюдая за работой плотников. С момента нашего возвращения из поездки прошло всего три дня, но дело двигалось быстро — пристройка для будущего магазина уже обретала очертания. Четыре сруба были соединены между собой, образуя прямоугольное помещение, пристроенное к задней стене мельницы. Крышу ещё предстояло возвести, но стены уже стояли крепко.
Степан расхаживал вокруг, указывая рабочим на мелкие огрехи и поправляя планы. Его сын Павел, крепкий парень лет семнадцати, таскал доски наравне со взрослыми мужиками. Лицо раскраснелось от натуги, но глаза светились гордостью — ещё бы, ведь это его будущая торговая лавка.
— Как продвигается? — я подошёл к мельнику, протягивая руку для приветствия.
Тот крепко пожал её, улыбаясь в окладистую бороду.
— Дня через три дня закончим, господин, — довольно сообщил он, поправляя съехавшую на лоб шапку. — Внутри уже полки мастерим, прилавок будет тут, — он показал на расчищенное место у входа. — А здесь складское помещение обустроим, с отдельным входом. Павел всё по уму рассчитал.
— Ты воспитал смышлёного сына, — заметил я, наблюдая, как молодой человек наблюдает за размещением тяжёлого дубового бруса, который станет основой прилавка.
Степан расправил плечи, не скрывая отеческой гордости.
— Грамоте учился у покойного Петровича. Цифру знает, товар отличит, не обманешь. Честный парень, справится.
Товары, привезённые из Сергиева Посада, временно хранились в амбаре под охраной. Запас внушительный — хватит для старта торговли и привлечения первых покупателей из окрестных деревень. Но мне хотелось большего — не просто открыть лавку, а создать событие, которое закрепит за Угрюмихой статус торгового центра для всего района.
— Степан, у меня есть идея, — я отвёл мельника в сторону от рабочих. — Что если совместить открытие магазина с Масленицей? Устроим настоящую ярмарку, позовём людей из соседних деревень.
Мельник задумчиво потёр подбородок, прищурив глаза.
— Времени на подготовку то всего-ничего осталось, — произнёс он с сомнением. — Есть ли смысл всё сейчас затевать?
— Есть. Людям нужен праздник. Живое доказательство того, что деревня идёт на поправку. И это будет лишний повод сплотиться всем жителям Пограничья.
— Ну как скажете….
— Подумай, — уверенно добавил я. — мы не просто откроем лавку, но и вручим старостам их первую долю от продажи Реликтов и Эссенции. Пусть увидят, что сотрудничество с нами выгодно. Будет музыка, угощение, соревнования… Праздник, которого эти места давно не видели.
По мере того как я говорил, глаза Степана загорались всё ярче. Он энергично кивнул, хлопнув рукой по колену.
— А всё ж таки вы правы! Народ истосковался по веселью. А для Пашки моего какая реклама будет! — он расплылся в широкой улыбке. — Только где же мы столько гостей разместим?
— Об этом я уже думал, — я обвёл взглядом деревню, приметив несколько пустующих домов, которые не выдержали жизнь в опасном Пограничье. — Нужно подготовить жильё для гостей, организовать питание, охрану… Давай позовём Захара, он теперь у нас управляющий. Пусть займётся организацией.
Через полчаса мы втроём сидели в моём кабинете. Перед нами расстилалась карта окрестностей, где я отметил все три деревни, с которыми у нас установились торговые отношения.
— Ожидаем примерно 50–75 гостей, — подсчитал я, отхлебнув горячего чая. — Не все приедут с ночёвкой, но половина наверняка останется. Нужно подготовить дома, организовать общую трапезу.
Захар деловито выводил цифры на листе бумаги, шевеля губами при подсчётах.
— Расчистить надо дома, — наконец сказал он. — Те, что на восточном краю, пустуют, но крепкие ещё. Затопим загодя, чтоб прогрелись. С постелями управимся — лежанки есть, одеяла возьмём у селян, кому не жалко.
— А с едой как быть? — спросил Степан. — Масленица всё-таки, блины нужны.
— Бабы… — Захар запнулся, видя мой неодобрительный взгляд, — красавицы наши справятся, — переобулся он. — Агафья соберёт помощниц. С мукой проблем нет, масло и яйца тоже найдутся. Ещё медовуху сварим, да квас.
Я кивнул, довольный их энтузиазмом. Сложив руки на столе, я изложил общий план:
— На ярмарке нужно устроить три главных события. Первое — торжественное открытие магазина. Второе — выплата долей старостам. И третье — соревнования: кулачные бои, стрельба и разные игры детей — бег в мешках, Городки или Подковы. Нужны призы для победителей.
— А не боитесь, что Бздыхи явятся? — осторожно спросил Степан. — Столько шума, веселья…
— Борис усилит дозоры, — ответил я. — К тому же у нас есть сигнальный периметр. Пусть люди отдохнут без страха.
Обсуждение продолжалось около часа. Мы распределили обязанности: Захар отвечал за размещение и питание, Степан — за торговую часть и приглашение гостей, а я решил лично заняться охраной и развлечениями. Когда все детали были согласованы, мужчины отправились исполнять поручения, а я решил навестить нашу учительницу.
Школа расположилась в бывшем доме Петровича — двухэтажном срубе с просторными комнатами. Помещение, где раньше была гостиная, превратилось в классную комнату с несколькими длинными столами и лавками. На стенах висела единственная карта, на полках стояли немногочисленные книги.
Я остановился в дверях, прислушиваясь. Из-за двери доносился звонкий голос Василисы, прерываемый детским хихиканьем.
— … а теперь повторим счёт до десяти. Степка, не вертись! Катя, положи эту палочку! Кому сказала!
Осторожно заглянув внутрь, я увидел забавную картину: Василиса, эта образованная аристократка, стояла посреди класса, уперев руки в бока и пытаясь унять разновозрастных деревенских детей. Её обычно аккуратно уложенные волосы растрепались, на щеках играл румянец, а глаза метали молнии.
— Ещё раз! Один, два, три… Петя, перестань дёргать Марьяну за косу, иначе я тебя самого посажу в угол с девчонками!
Когда она заметила меня, в глазах мелькнуло облегчение.
— Дети, к нам пришёл воевода, — объявила она, выпрямляясь и пытаясь придать своему виду достоинство. — Поприветствуйте его.
Дети нестройным хором выдали приветствие, разглядывая меня с любопытством.
— Продолжайте занятие, — я кивнул им и жестом пригласил Василису выйти на минуту.
Когда мы оказались в коридоре, она глубоко вздохнула и прислонилась к стене.
— Они меня в могилу сведут, — драматично произнесла она, закатывая глаза. — Я сражалась с Химерой, мне приходилось исследовать заброшенные пещеры, но ничто не сравнится с этим… этим…
— Детским непослушанием? — подсказал я, с трудом сдерживая улыбку.
— Именно! — она взмахнула руками. — Представляешь, сегодня я объясняла им устройство простейшего магического компаса, а этот… Стёпка, — она понизила голос, — спрятал в него дохлую мышь! Мышь! В тончайший измерительный прибор!
Я не выдержал и рассмеялся. Ольховская сердито сверкнула глазами, но затем её губы тоже дрогнули в улыбке.
— Так как успехи? — спросил я, когда мы оба успокоились. — Есть прогресс в обучении?
Она отбросила прядь волос со лба, и её лицо просветлело.
— Вообще-то, есть, — с гордостью призналась она. — Большинство уже умеют читать по слогам. А у Марьяны обнаружился настоящий талант к арифметике. И знаете, Степка, несмотря на его проделки, хорошо разбирается в животных…
— Опять «вы»? — мягко напомнил я.
Василиса смутилась и поправилась:
— Знаешь, даже Степка… В общем, я справлюсь, — решительно закончила она. — Это вызов для настоящего учёного. Приручить этих маленьких дикарей. — Она бросила взгляд через плечо на дверь, из-за которой уже доносился нарастающий шум. — О нет, они опять что-то затеяли! Мне пора!
— Постой, — я остановил её, коснувшись руки. — Я хотел пригласить тебя на совет. Мы планируем устроить ярмарку на Масленицу, открыть магазин Степана. Хотелось бы, чтобы школа тоже участвовала. Может, дети подготовят что-нибудь? Стихи, песни?
Василиса задумалась, и в глазах вспыхнул огонёк, знакомый мне по нашим разговорам о Сумеречной стали или геомантии.
— Отличная идея! — воскликнула она. — Я заставлю их выучить приветственные слова для гостей. И стихи на ярмарочную тему!
— Отлично. Есть ещё вопрос, который нам стоит обсудить. В перспективе нам будут нужны специалисты для шахты. Инженеры, расчётчики, знающие маги. Думал о твоих однокурсниках.
Василиса заметно напряглась, её пальцы сжались вокруг запястья.
— Зачем мои однокурсники? — в голосе прозвучала тревога. — Найдём других специалистов.
— В чём дело? — я прищурился, внимательно изучая её реакцию.
Девушка нервно поправила прядь волос, выбившуюся из-под платка.
— Большинство моих однокурсников — дети аристократов. Они не поедут в глушь работать на шахте.
— А кто поедет? — я не собирался отступать.
Собеседница задумалась, прикусив губу.
— Есть несколько человек… — она начала перебирать в уме кандидатов. — Антон Крылов, например. Талантливый геомант, но без средств и связей. Его специализация — прикладная кристаллография. Идеально для шахты.
— Ещё? — я достал из кармана маленький блокнот и карандаш.
— Мария Сомова, — продолжила Василиса, — лучшая по расчётам магоструктур, но у неё были проблемы с деканом, возможно, её отчислили… Ещё Никита Вершинин — сильный маг земли, но его семья разорилась. Он подрабатывает, чтобы платить за обучение.
Я записывал имена, обдумывая план действий.
— Как с ними связаться?
— У меня есть их контакты, — Василиса скрестила руки на груди. — Но… ты уверен, что хочешь привлекать людей со стороны?
— Рано или поздно придётся. Пока что я лишь готовлю… «фундамент» для нашей затеи.
— Тебе виднее и… — она осеклась, услышав грохот из класса. — Матерь божья, что они там громят⁈ Мы продолжим разговор позже!
Она метнулась в класс, на ходу поправляя волосы и платье. Изнутри тут же раздался её возмущённый возглас:
— Степан Андреевич! Немедленно слезь со стола! Катерина, отдай немедленно эту книгу! Не смей её рвать!
Я покачал головой, с трудом сдерживая смех. Кто бы мог подумать, что надменная аристократка Ольховская окажется настолько увлечённой своей новой ролью сельской учительницы? Похоже, Василиса наконец обрела дело, которое приносило ей не только научное удовлетворение, но и настоящую радость, хоть она никогда бы в этом не призналась.
Покидая школу, я мысленно добавил ещё один пункт для следующей поездки в город — выделить средства на новые учебные пособия и оборудование. Угрюмиха менялась на глазах, превращаясь из забытой Богом деревушки в центр будущего процветания. И предстоящая Масленица должна была стать первым публичным заявлением о наших амбициях.
* * *
На следующий день мартовское солнце ярко сияло в безоблачном небе, отражаясь искристыми бликами в застоявшихся лужах. Угрюмиха, ещё недавно казавшаяся унылым захолустьем, преображалась на глазах. Деревня гудела как улей — приближалась Масленица, первый настоящий праздник при моём руководстве.
Я стоял на вышке у главных ворот, наблюдая за прибытием артели плотников. Десяток крепких мужиков на двух санях, гружённых инструментами, въезжали в ворота. Их старшой — седоусый широкоплечий мужчина по имени Архип — спрыгнул с передних саней и направился ко мне.
— Вот и мы, господин воевода, — Архип степенно поклонился, стягивая с головы меховую шапку. — Артель прибыла в полном составе, как договаривались.
— Хорошо, — я коротко кивнул, внимательно осматривая прибывших мастеров.
Крепкие, основательные люди с мозолистыми руками и уверенными взглядами — таких мне и нужно.
— Захар покажет, где разместитесь. После обеда обсудим работы.
Плотники нам были необходимы. Предстояло многое: завершить строительство Магазина, возвести новые дома, отремонтировать старые постройки и укрепить площадку для праздничных гуляний. И в дальней перспективе начать работы над прокладкой шахты, но до этого пока далеко.
Захар деловито повёл трудяг к пустующим домам, которые мы подготовили для них. Я спустился с вышки и зашагал к своему дому — на сегодня был назначен один достаточно важный звонок.
В кабинете я достал магофон и набрал номер юриста. Стремянников ответил почти мгновенно.
— Пётр Павлович, добрый день, — начал я, присаживаясь в кресло. — Нужна ваша консультация по вопросу юридического оформления моей власти над соседними деревнями.
— Рад слышать вас, Прохор Игнатьевич, — голос в магофоне звучал чётко и деловито. — Вы хотите официально стать воеводой… — послышался шелест переворачиваемых страниц, — Дербышей, Овечкино и Анфимовки, я правильно понимаю?
— Именно, — я побарабанил пальцами по столу. — Нужно, чтобы всё было по закону, чтобы княжеская канцелярия не смогла подкопаться.
— Существует несколько путей, — Стремянников выдержал паузу. — Первый — получение княжеского указа, но это маловероятно, учитывая ваши… непростые отношения с Веретинским.
— Другие варианты? — я нетерпеливо прервал его.
— Второй путь — право военного времени, — продолжил юрист. — Согласно Пограничному уложению, в случае чрезвычайной ситуации старший по званию офицер может взять под командование территорию в радиусе трёх дней пути для организации обороны.
— Но официально я не офицер, — возразил я.
— Воевода приравнивается к воинскому званию. А чрезвычайной ситуацией может считаться угроза нападения Бездушных, — Стремянников хмыкнул. — Которая, как я понимаю, является постоянной в ваших краях.
Я задумался. Идея была неплохой, но князь мог бы возразить, что именно потому что угроза Бздыхов постоянна, она не является чрезвычайной.
— Третий путь, — продолжил юрист, — самый надёжный. Присяга на верность. Если старосты этих деревень в присутствии свидетелей принесут вам присягу и подпишут соответствующие документы, вы автоматически становитесь их воеводой. Это древний обычай, закреплённый в Судебнике.
— Что требуется для такой присяги? — спросил я, оживившись.
— Нужен правильно составленный текст, минимум три свидетеля со стороны каждой деревни, печать старосты и ваша печать воеводы.
Такая действительно нашлась среди вещей моего предшественника — пыльная и заброшенная в дальний ящик кабинета.
— Я подготовлю все необходимые документы, — заверил Стремянников, — но вам придётся убедить старост.
— Сделаю. Что насчёт налогов? — я задал ключевой вопрос. — Как это повлияет на мои выплаты князю?
— А вот здесь и кроется основная выгода, — в голосе юриста послышалось удовлетворение. — Помните наш разговор о том, что для статуса воеводы вам требуется минимум три поселения? Сейчас у вас юридический казус — вы назначены воеводой, но фактически не соответствуете должности, имея только одну деревню.
— Помню, конечно, — кивнул я, хотя собеседник не мог этого видеть.
— Когда вы официально станете воеводой трёх деревень, помимо Угрюмихи, вы наконец будете соответствовать своей должности. При этом, согласно закону, налоговая ставка для воеводства фиксируется при назначении. То есть ваш налог останется прежним — те самые тысяча рублей, которые определил князь.
— Вы хотите сказать, что мне всё равно придётся платить только за Угрюмиху? — я подался вперёд от удивления.
— Именно так, — я явственно услышал, как Стремянников прищёлкнул языком. — Более того, каждая из этих деревень сохраняет собственные налоговые обязательства перед княжеской казной. Они продолжат платить свои подати напрямую, а не через вас. Таким образом князь получит даже больше денег, и формально не сможет возражать. Вы, конечно, можете гипотетически подать прошение о снижении налогового бремени на подконтрольных вам деревнях в связи с тем, что там идёт двойное налогобложение, но сами понимаете…
Он откажется.
— Спасибо. Когда сможете прислать документы?
— Завтра к вечеру получите полный пакет, — заверил Стремянников. — Будут вопросы — обращайтесь.
Завершив разговор, я вышел из дома. Пора было проверить, как продвигается строительство полосы препятствий. Моя дружина уже несколько дней трудилась над ней за частоколом, на восточной стороне деревни.
Борис встретил меня на месте. Его лицо раскраснелось от мороза и физической работы.
— Как продвигается? — я окинул взглядом поле за деревней, где виднелись деревянные сооружения.
— Почти закончили, господин воевода, — Борис кивнул в сторону полосы. — Стенка для лазания, ров с брёвнами, укрытия для стрельбы — всё по вашему наказу. Скоро доделаем. Остались только последние штрихи.
Мы прошли к полосе препятствий. Работа впечатляла. Двенадцать моих охотников, теперь гордо называвших себя дружинниками, создали настоящий испытательный полигон. Три участка полосы тянулись почти на двести шагов: зона для проверки силы и ловкости, зона маскировки и скрытного передвижения, и финальная зона — мишени для проверки меткости.
— В слякоть, конечно, не так удобно тренироваться, — Борис потёр руки в меховых рукавицах, — но мы приноровились.
— На Масленицу устроим здесь состязания, — я обвёл рукой полосу. — Пусть парни из соседних деревень тоже попробуют пройти. Самых ловких можно попробовать заманить в дружину.
Борис просиял:
— Отличная мысль! Мои ребята уже сами на перегонки полосу проходят, соревнуются. Гаврила вчера всех обошёл, даже Федота.
— Вот и хорошо. Нам нужны сильные телом и духом воины. Так держать.
* * *
Масленичное утро выдалось ясным и морозным. Первые лучи солнца окрасили снежные сугробы в розоватый цвет, и деревня постепенно просыпалась. Я вышел на крыльцо своего дома, вдыхая свежий зимний воздух. Угрюмиха, нарядившаяся по случаю праздника, радовала глаз. На главной площади возвышалось соломенное чучело в ярком сарафане — символ уходящей зимы. Разноцветные ленты и флажки, развешанные между домами, трепетали на лёгком ветру.
Приготовления к празднику начались ещё с рассвета. Женщины суетились возле уличных печей, выпекая горы румяных блинов, от которых шёл дразнящий аромат. Мужчины устанавливали столы и скамьи для гостей из соседних деревень. Я прошёлся по площади, отмечая, что всё идёт по плану. Захар следовал за мной, держа в руках список запланированных мероприятий.
— Овечкино прислало двадцать человек, из Дербышей пришло около пятнадцати, а из Анфимовки — две дюжины, — докладывал Захар, сверяясь с записями. — Торговые ряды уже выстроились, состязания готовы начаться после полудня.
К полудню деревенская площадь заполнилась людьми. Ярмарочные лавки притягивали взгляды яркими товарами — здесь были и тканые пояса, и резные фигурки, и глиняная посуда, и сладости для детей. Местные умельцы демонстрировали свои изделия.
Я наблюдал за происходящим с некоторым удивлением. Всего несколько месяцев назад Угрюмиха была запуганной, нищей деревенькой, а теперь здесь кипела жизнь. Дети с визгом катались с ледяной горки, сооружённой на краю площади. Молодёжь столпилась у столба с привязанным наверху призом — новыми сапогами, которые я выделил из казны для победителя.
— Время начинать, господин воевода, — Борис подошёл ко мне и кивнул в сторону полосы препятствий за деревней, где уже собрались парни из всех окрестных деревень.
Состязания начались с испытания силы — метания увесистого чурбака на дальность. Мельник Степан, выступавший судьёй, отмечал результаты на специальной доске. Затем началось прохождение полосы препятствий, вызвавшее особый интерес. Молодые мужчины с азартом преодолевали стены, рвы и лабиринты, которые мои дружинники построили для тренировок. Самых умелих, как и обговорили, мы брали на заметку.
— Смотрите, как наш Гаврила идёт! — воскликнул Федот, когда его товарищ ловко перемахнул через последнее препятствие, опережая конкурента из Дербышей.
После состязаний гости собрались за столами, уставленными угощениями. Борис с гордостью продемонстрировал трофеи недавней охоты — зажаренные туши двух кабанов, которые тут же разделили между всеми присутствующими.
Василиса организовала для детей «волшебное представление» — простые, но эффектные фокусы с использованием геомантии, а её подопечные зачитали стихи. Малыши визжали от восторга, когда из земли вырастали маленькие фигурки животных, а в воздухе кружились разноцветные искры.
Особой гордостью праздника стало торжественное открытие первого в деревне настоящего Магазина. Степан с сыном Пашкой, нарядившись в новые сюртуки, стояли у входа и с важным видом приглашали гостей ознакомиться с товарами.
Два этажа деревянного здания были заполнены разнообразными товарами — от тканей и одежды до инструментов и бытовых мелочей. На втором этаже разместились товары для охотников и домашняя утварь. Я заметил, как женщины из соседних деревень с восторгом разглядывали цветастые отрезы ситца и шерсти, а мужчины примеривались к новым топорам и пилам.
Жители Угрюмихи не скрывали гордости, показывая соседям свой магазин. «Теперь мы как в настоящем городе живём», — услышал я слова Агафьи, обращённые к гостям из Дербышей. Многие не раз подходили ко мне, чтобы выразить благодарность. Особенно довольны были женщины, которым раньше приходилось месяцами ждать заезжих торговцев, чтобы купить нитки или иголки.
К вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту, в центре площади запылал большой костёр. Девушки водили хороводы, парни мерились силой в товарищеских поединках, а старики делились воспоминаниями о прежних временах.
Итальянец Альбинони, поначалу державшийся в стороне, в конце концов не выдержал и принялся рассказывать байки о карнавале в Венеции, активно жестикулируя и то и дело переходя на родной язык от избытка чувств.
Мой отец Игнатий, заметно окрепший после болезни, сидел в окружении стариков и с видимым удовольствием рассказывал им о строительных проектах, которыми некогда руководил во Владимире. Видеть, как румянец вернулся на его прежде бледное лицо, а в глазах снова появился блеск интереса к жизни, было, приятно.
Праздник продолжался до поздней ночи. Я сидел на крыльце своего дома, наблюдая за веселящимися людьми, и испытывал странное чувство удовлетворения. Не скажу, что привык к этому миру, но определённо начал находить в нём своё место.
Наутро я проснулся от громкого стука в дверь. Захар, заглянувший в комнату, выглядел обеспокоенным.
— Господин воевода, там старосты пришли. Ругаются на крыльце так, что того и гляди до драки дойдёт!
Я быстро оделся и вышел в прихожую. Даже через закрытую дверь были слышны возмущённые голоса. Прокоп из Дербышей и Тихон из Овечкино выступили вперёд, как только заметили меня.
— Воевода, рассуди по справедливости! — заговорили они почти одновременно, затем бросили друг на друга раздражённые взгляды.
— Что случилось? — я скрестил руки на груди, окидывая взглядом разгорячённых посетителей.
— Злостный навет и клевета! — выкрикнул мужик за спиной Прокопа, потрясая кулаком.
— Врёт и не краснеет! — парировал кряжистый бородач, стоявший рядом с Тихоном.
— Господин воевода, — Прокоп шагнул вперёд. Мы всю ночь пытались уладить дело сами, но не сумели прийти к согласию. Видит бог, я не хотел тебя беспокоить, но…
— Дело серьёзное, — подхватил Тихон. — А ты человек справедливый, воевода. Мудрый. Видно, что порядок навести умеешь. Рассуди нас по совести.
