Глава 20
Я ожидал Елизавету в просторном холле особняка Бутурлиных, разглядывая тяжёлые картины в позолоченных рамах. В основном — батальные сцены и портреты суровых предков, глядящих с молчаливым осуждением. Илья, уже успевший переодеться в более современный наряд — джинсы и нарядную рубашку с подвёрнутыми рукавами, с нетерпением поглядывал на широкую мраморную лестницу.
— Лиза всегда так, — вздохнул он, заметив мой взгляд. — Сначала настаивает на поездке, а потом заставляет всех ждать.
Не успел он договорить, как наверху послышались торопливые шаги, и появилась Елизавета. На ней была та же шуба, но под ней мелькнуло синее платье в цвет её глаз с открытыми плечами и тонкими лямками. Наряд был заметно смелее того, в котором она встречала гостей.
— Ну как? — она покружилась передо мной, на время сбросив шубу на руки подоспевшему лакею. — Прохор, что скажешь?
— Вы выглядите очаровательно, — вежливо ответил я, хотя внутренне лишь пожал плечами.
При всей миловидности девушки в глаза бросалась её непосредственность, граничащая с незрелостью. Это проявлялось и в том, как она постоянно требовала внимания, и в её манере речи, полной восторженных восклицаний. Сколько ей? Семнадцать? Восемнадцать? Для особы её возраста это нормально, но мне, прожившему долгую жизнь, овдовевшему в прошлом мире, имевшему детей, перенесшему войны и короновавшему себя императором, сложно было представить с ней даже отдалённое подобие романтических отношений. Для такого как я нужна совсем другая женщина — зрелая личность с собственными взглядами и характером.
Илья торопливо накинул пальто и подмигнул мне:
— Не стой столбом, Прохор! Карета подана!
«Каретой» оказался шикарный автомобиль с деревянными панелями на дверцах и хромированными фарами, настолько массивный, что мог с лёгкостью вместить шестерых. Спереди сидели водитель в униформе и хмурый телохранитель в строгом костюме. Мы расположились на заднем сиденье — Илья, я и Елизавета, которая, судя по её блестящим глазам, наслаждалась каждой минутой предстоящего приключения.
Двигатель заурчал, и огромная машина плавно тронулась с места. По местным меркам личный автомобиль был верхом роскоши, доступным лишь немногим. Сказывался статус Бутурлиных — одной из богатейших фамилий города.
— Прохор, признавайся, — Елизавета подалась вперёд, — это правда, что ты сам справился с людьми этой ужасной графини Белозёровой? В новостях говорят, она пыталась похитить твоего отца!
Я нахмурился. Подробности вчерашних событий явно не предназначались для юных ушей.
— В целом, да, — сдержанно ответил я. — Возникли определённые разногласия между мной и графиней. Она зашла слишком далеко, и мне пришлось вмешаться.
— А сколько их было? — не отставала Елизавета. — По маговизор сказали, что там находилась целая банда наёмников!
— Двое Подмастерьев третьей ступени и несколько сопровождающих, — пожал я плечами, не видя смысла скрывать общеизвестные факты.
Илья присвистнул:
— И ты справился? С двумя Подмастерьями? В одиночку?
— Благодаря некоторым преимуществам подготовки, — равнодушно ответил я. — К тому же у меня было несколько помощников из моей деревни.
— Поразительно, — покачал головой юноша. — Я думал, твои способности после дуэли с Осокиным преувеличены, но, похоже, это была лишь верхушка айсберга.
— Надеюсь, с твоим отцом все в порядке? — вежливо поинтересовалась Елизавета.
— Да, спасибо. Княжеские целители оказали ему необходимую помощь, и он идёт на поправку. Самое главное, что я успел вовремя…
— О! Мы почти приехали! — Елизавета захлопала в ладоши, глядя в окно. — Вот он, «Серебряный полумесяц»! К твоему сведению — это самый модный клуб в городе! Только сливки общества, никаких сомнительных типов!
Иногда сомнительные типы и сливки общества — это одно и то же…
Автомобиль остановился перед трёхэтажным зданием в стиле модерн с витражными окнами. Над входом сиял мерцающий за счёт светокамней знак в форме полумесяца. Швейцар почтительно распахнул дверь машины, и мы вышли. По просьбе Лизы шофёр с телохранителем остались в машине, лишь взяв с неё обещание звонить им при малейшей проблеме.
Внутри клуб производил внушительное впечатление: зеркальные стены, матовые светильники, отделанный серебром бар, танцпол с переливающимся разноцветным полом. Бархатные диваны были расставлены полукругом, образуя уютные ниши для бесед. В воздухе витал аромат дорогих духов и табака.
— Здесь собирается весь цвет молодёжи, — гордо объяснила Елизавета, ведя нас к одной из ниш. — Дети чиновников, наследники купеческих фамилий, младшие отпрыски аристократических семей.
Не успели мы занять места, как к столику потянулись знакомые Бутурлиных — три молодые девушки и четверо юношей, одетых по последней столичной моде. После короткого представления разговор полился непринуждённо. Один из юношей, Кирилл, сын местного управляющего ИКБ банком, взглянул на меня с плохо скрываемым высокомерием:
— Так это вы тот самый воевода из… как там… Угрюм-реки?
— Угрюмихи, — поправил я спокойно. — И да, это я. Не беспокойтесь, путать названия деревень — это нормально. Особенно для тех, кто никогда не бывал дальше городской черты и знает о провинции только из рассказов прислуги.
Вокруг стола повисла неловкая тишина, прерванная нервным смехом Ильи:
— А ты не церемонишься, Прохор!
Я лишь улыбнулся, а Кирилл поджал губы и больше не лез с комментариями.
Вечер продолжался вполне мирно, пока я не отправился к бару за напитками для своих спутников. Именно там я нос к носу столкнулся с последними людьми, которых ожидал увидеть — Львом Осокиным и Фёдором Уваровым, сопровождаемыми тремя приятелями.
— Какая встреча, — холодно произнёс Уваров, окидывая меня оценивающим взглядом. — Господин Платонов собственной персоной. Решили сменить имидж, расставшись с образом неотёсанного провинциала? В качестве представителя высшего света гораздо комфортнее, не так ли?
— А, господин Уваров, — улыбнулся, я сохраняя спокойствие. — Надеюсь, вы хорошо проводите время. Скажите, а при общении с прелестными девушками вам тоже нужен дублёр, — я слегка кивнул в сторону Осокина, — или здесь вы в состоянии показать себя?
Один из товарищей хрюкнул, пытаясь подавить смех.
Фёдор сцепил зубы, а Лев, заметно пьяный, скривился в усмешке:
— Знаешь, Платонов, мне до сих пор не даёт покоя наша дуэль. Тебе просто повезло. В следующий раз твой фокус не пройдёт.
— Как любопытно, что вы запомнили именно эту версию событий, — я улыбнулся, разглядывая его рот. — К слову, передайте мои комплименты вашему дантисту — такая работа стоит каждой потраченной копейки. Почти незаметно… если не знать, куда смотреть.
Лицо собеседника побагровело от ярости.
— Ты… — начал он, но в этот момент к нам подошла Елизавета.
— Прохор, мы заждались! — весело воскликнула она, но заметив компанию, осеклась. — О, добрый вечер, господа.
— А, сударыня Бутурлина, — презрительно процедил Осокин. — Теперь понятно, как сюда попал этот деревенщина. Вам стоит лучше выбирать себе компанию, иначе о вас пойдут дурные слухи. В конце концов, если вы предпочитаете общество захолустного отребья, что ж, это делает и вас ничуть не лучше.
Глаза Елизаветы наполнились слезами, и в этот момент к нам подбежал Илья:
— Что здесь происходит? — он встал между сестрой и Осокиным.
— Тебя забыли спросить, щенок, — один из приятелей Уварова, от которого исходило весьма ощутимо хмельное амбре, грубо оттолкнул юношу.
Я оглянулся. Те самые «друзья» Бутурлиных, что ещё недавно веселились с нами за одним столом, старательно отводили глаза, делая вид, что не замечают конфликта. Никто не спешил на помощь. Как знакомо… В любом мире человеческая природа остаётся неизменной — многие будут рядом в минуты веселья, но мало кто встанет плечом к плечу, когда запахнет жареным.
— Послушай, Осокин, — я шагнул вперёд, — у тебя есть последняя возможность извиниться перед Елизаветой Николаевной, иначе на этот раз ты не отделаешься только сломанным носом и выбитыми зубами.
Уваров хмыкнул:
— Осторожнее, Платонов. Вас только трое, а нас пятеро. И среди нас два Подмастерья. Подумай, прежде чем угрожать.
— Забавно, — я усмехнулся, — вчера это не помогло двум другим Подмастерьям.
В зале повисла напряжённая тишина. Лишь диджей не переставал накрывать зал вибрирующими басами.
Аккуратно снимая пиджак, я повернулся к Илье, который уже пылал праведным гневом:
— Как считаешь, Илья, стоит проучить эту шайку грубиянов?
Дело секунды закатать рукава рубашки.
Молодой Бутурлин оскалился, сжимая кулаки:
— С превеликим удовольствием.
Добрая кулачная схватка, излюбленное развлечение моих соотечественников от простолюдинов до аристократов.
В этот же момент диджей сменил композицию. Динамики взорвались электронным битом, поверх которого зазвучали до нелепости контрастные лирические слова. Абсурдность этого музыкального сопровождения только добавила происходящему сюрреалистичности.
♪ Полевых цветов веночек, в утренней росе цветок
Соловья запев свисточек, сок берёзовый глоток
Тишины послушать волю, по тропинке в лес густой
Поболтать с берёзкой вдоволь про него и про любовь[1] ♪
Отмечая, как чужой кулак устремился мне в лицо, я позволил ему уйти в молоко и резким движением шагнул вперёд. Прямо в движении я нанёс удар в челюсть ближайшему из приятелей Осокина — невысокому парню с тонкими усиками. Илья последовал моему примеру, двинув локтем в солнечное сплетение другому. Мы оказались в центре круга, спиной к спине, против пятерых противников.
— Держись ближе, — бросил я через плечо, уклоняясь от неуклюжего замаха Уварова.
Драка моментально привлекла внимание других посетителей. Кто-то в панике отступил к стенам, кто-то, напротив, придвинулся ближе, предвкушая зрелище. Девушки визжали, мужчины выкрикивали подбадривания.
Усатый, получивший первый удар, оказался крепче, чем выглядел. Он быстро оправился и теперь пытался зайти мне сбоку, пока я был занят Уваровым. Его кулак просвистел у самого моего уха — я увернулся и ответил чётким ударом в корпус — по печени. Парень согнулся, сипя от боли, но не упал, снова выпрямился и пошёл в атаку.
Илья держался неплохо для юноши из университета. Его стиль выдавал обучение классическому боксу — стойка закрытая, удары чёткие, хотя и несколько академичные. Осокин и его второй приятель теснили Бутурлина, но пока тот успешно отбивался.
— Ты покойник, Платонов! — прошипел Уваров, пытаясь достать меня серией коротких ударов.
Я легко блокировал их и ответил точным хуком в челюсть. Голова Уварова мотнулась в сторону, но он удержался на ногах. Пятый участник их компании, высокий и молчаливый, атаковал меня с другой стороны. Этот оказался серьёзнее остальных — его движения были выверенными, удары хорошо поставленными. Военная подготовка или серьёзные занятия единоборствами.
— Я тебя недооценил, — с интересом заметил я, блокируя его атаку и отвечая серией ударов, большинство из которых он принял на жёсткий блок.
Краем глаза я заметил, что Илья пропустил удар от Осокина и слегка пошатнулся. Резко сместившись, я оттеснил высокого и ударил Льва в бок, заставив его отступить от Бутурлина.
— Держись, — подбодрил я Илью, снова возвращаясь в позицию спина к спине.
Музыка продолжала играть, увеличивая абсурдность происходящего.
♪ Матушка-земля, белая берёзонька
Для меня — Святая Русь, для других — занозонька
Матушка-земля, ой, белая берёзонька
Для меня — Святая Русь, для других — занозонька ♪
Именно в этот момент ситуация изменилась. Я заметил, как Уваров отступил на шаг и сложил пальцы в характерной магической формации. Секунда — и в меня полетел полупрозрачный энергетический шар.
— Илья, магия! — крикнул я, уклоняясь от удара, который врезался в стену, оставив на ней дымящуюся отметину.
Осокин тоже активировал какое-то заклинание. Его руки охватил ледяной покров, которым он попытался достать Илью. Бутурлин едва успел отскочить, но край его рубашки всё же покрылся лазурной коркой, которая поползла вверх. Он быстро сбил лёд и ответил своим заклинанием — поток воздуха, который отбросил одного из противников на несколько шагов.
Высокий опасный противник тоже использовал магию — его руки покрылись чем-то вроде металлической брони, увеличивая силу ударов.
Достаточно игр.
До этого момента я сдерживался, не желая серьёзно калечить этих заносчивых мальчишек. Однако если они решили перевести обычную драку на уровень магического поединка… что ж, они получат ровно то, что заслужили.
Одним плавным движением вытянув руку вперёд, я материализовал в воздухе затупленный Каменный клинок — мутную гранитную болванку толщиной с руку. Она со свистом рассекла пространство и врезалась в ближайшего противника, отбросив и его, и товарища на соседние столики. Воздух наполнился пылью и мельчайшими частицами камня, а вокруг моих пальцев заплясали крошечные кристаллы горной породы.
Высокий парень с металлическими кулаками бросился на меня, замахнувшись для сокрушительного удара. На этот раз я не стал уклоняться. Активировав заклинание Каменного кулака, я почувствовал, как моя правая рука покрывается прочной каменной коркой до локтя. Наши удары встретились в воздухе — металл против камня. Раздался хруст, но не моей руки — его запястье неестественно изогнулось под давлением гранитной перчатки. Он взвыл от боли и рухнул на колени, держась за конечность, а затем я отшвырнул его в сторону танцпола.
Осокин, видя, как я расправился с его товарищами, попытался создать более мощное ледяное заклинание. Я не дал ему закончить, одним прыжком сократив дистанцию.
Не дожидаясь формирования магического конструкта, я сместился скользящим движением с центральной линии, перехватил его ведущую руку у локтя, перенаправляя магию в потолок, и одновременно провёл подсечку под опорную ногу. Потерявший равновесие Лев успел только пискнуть, когда вторая мой ладонь обхватила его затылок и, придав ускорение, вбила лицо бретёра в барную стойку. Та приняла на себя его вес с философским спокойствием наковальни.
Хруст повторно сломанного носа и звук крошащихся зубов смешались с его приглушённым воем. Когда я позволил ему оторвать голову от стойки, на полированном дереве остался алый след, а в его рту зияли новые пустоты.
— Я же… ещё за те… не расплатился!.. — прохрипел он, держась за лицо, из которого хлестала кровь.
В этот момент Илья, проявив неожиданную для его возраста силу и ловкость, ударил Уварова в солнечное сплетение. Фёдор согнулся пополам, хватая ртом воздух. Рывком сократив дистанцию, я схватил его за грудки и, крутанув вокруг себя, швырнул на ближайший стол. Дорогая столешница не выдержала удара и с треском сломалась. Оппонент рухнул на пол среди осколков стекла и разбитой посуды.
Мы только-только начали получать удовольствие от восстановления справедливости, когда со всех сторон к нам бросилась охрана заведения — шесть крепких мужчин в чёрных костюмах. В руках двоих мелькнули дубинки, ещё один потянулся к кобуре под пиджаком.
— Стоять! — произнёс я, вкладывая в голос каплю силы.
Воздух вокруг меня сгустился. Пол под ногами охранников слегка задрожал, а затем тонкие нити голубоватой энергии пробежали по полу, оплетая их ботинки каменной коркой. Все шестеро замерли, словно вросшие в землю статуи, не в силах сделать ни шагу.
Я медленно обвёл их взглядом. Их лица выражали смесь страха и изумления. На мгновение радужка моих глаз вспыхнула серебром — результат скачка энергии.
— Теперь поздно дёргаться, — произнёс я спокойно, но каждое слово звенело от сдерживаемой силы. — Вам следовало лучше следить за тем, чтобы в ваше заведение не проникало самодовольное быдло, позволяющее себе оскорблять дочь графа Бутурлина.
— Постойте! — раздался крик со стороны второго этажа.
Торопливо сбежав по ступенькам, к нам поспешил холёный мужчина средних лет в безупречном костюме — очевидно, управляющий клубом.
— Господа, господа! — воскликнул он, нервно потирая руки. — Какое ужасное недоразумение! Прошу вас, позвольте нам загладить вину нашего заведения перед вами!
Я посмотрел на Елизавету, которая стояла в стороне, прижав руки к груди. Её лицо выражало удивление пополам с восхищением.
— Елизавета Николаевна, — обратился я к ней, поймав довольный взгляд Ильи, — что скажете? Остаёмся или уходим?
Она на мгновение задумалась, переводя взгляд с меня на поверженных обидчиков, затем решительно тряхнула локонами:
— Уходим. Здесь слишком… душно стало.
Я кивнул и разжал энергетический захват, удерживавший охрану. Они тут же отступили, освобождая нам путь. Управляющий продолжал лепетать извинения, предлагая компенсацию и бесплатные услуги в будущем, но мы уже направлялись к выходу.
Возле конца барной стойки Илья, улыбаясь, потянулся к ведру со льдом и шампанским, после чего ловко прихватил бутылку.
— Возмещение морального ущерба, — подмигнул он мне.
Мы вышли в прохладную ночь. Автомобиль Бутурлиных уже ожидал у входа. Илья что-то шепнул водителю, и тот кивнул, заводя двигатель.
— Куда мы едем? — спросил я, когда машина тронулась с места.
— На Блинную гору, — ответила Елизавета, всё ещё возбуждённая произошедшим. — Оттуда открывается отличный вид на город.
Дорога заняла около двадцати минут. Мы выехали из центра, поднялись по извилистому шоссе и оказались на смотровой площадке, откуда Троице-Сергиева лавра была видна как на ладони. Огни города сверкали словно россыпь звёзд, упавших с небес.
Мы вышли из машины. Холодный ночной воздух освежал разгорячённые лица. Вдалеке виднелись купола главного собора, подсвеченные мягким золотистым светом.
Илья ловко откупорил бутылку шампанского и провозгласил:
— Чтобы в трудную минуту рядом всегда были надёжные люди!
Отхлебнув, он передал ёмкость мне.
Елизавета рассмеялась:
— Ты видел лицо Осокина, когда Прохор приложил его о стойку? Я думала, он прямо там расплачется!
— А Уваров! — подхватил Илья. — «Вас трое, а нас пятеро!» Ха! Как будто это могло нас остановить, а⁈
Я улыбнулся, наблюдая за их воодушевлением, сделал символический глоток и вернул бутылку парню. Для них это было приключением, ярким пятном в размеренной светской жизни. Для меня — просто очередной день в бесконечной череде конфликтов и противостояний, но всё же я позволил себе насладиться моментом.
— Знаешь, — Елизавета посмотрела на меня с неожиданной серьезностью, — я никогда не видела, чтобы кто-то так… решительно вступался за мою честь. Обычно все просто отводят глаза или предпочитают не связываться.
— В этом мире сила уважает только силу, — ответил я, задумчиво глядя на огни города. — Люди вроде Осокина процветают именно потому, что остальные предпочитают не замечать их выходок. Дело не в рыцарстве, Елизавета. Человек, который публично оскорбляет дочь графа Бутурлина и остаётся безнаказанным, завтра сочтёт допустимым большее. Границы устанавливаются действиями, не словами. К тому же, — я слегка улыбнулся, — надо позаботиться, чтобы у детей его дантиста было хорошее образование.
Смысл шутки не сразу дошёл до девушки, но она рассмеялась и взяла бутылку из рук брата.
Илья кивнул, и в его взгляде я увидел уважение:
— Я не подвёл тебя?
— Ты был на высоте, — искренне ответил я. — Не у каждого хватит духа вступить в бой с противником, превосходящим числом.
Он просиял от похвалы, и мы продолжили разговор, наслаждаясь видом ночного города и шампанским. Лёгкий ветер трепал волосы Елизаветы, заставляя её светлые локоны мерцать в лунном свете. Илья рассказывал смешные истории из академии, и мы смеялись, словно не было ни врагов, ни интриг, ни опасностей.
И словно мне сейчас действительно 22 года, и я ровесник этих двоих беззаботных молодых людей.
Это был странный, но в чём-то приятный вечер.
* * *
Утром, наскоро приведя себя в порядок, я отправился по адресу, который получил вчера во время званого ужина.
Здание адвокатской конторы располагалось на тихой улице недалеко от центра. Строгий фасад из белого камня, медная табличка с гравировкой «Стремянников и партнёры». Граф Бутурлин не преминул упомянуть, что Пётр Павлович Стремянников — лучший специалист по самым разным юридическим вопросам в трёх княжествах.
Меня провели в просторный кабинет, где за массивным столом восседал сухопарый мужчина лет шестидесяти с острым, как у хищной птицы, профилем. Он поднялся мне навстречу.
— Боярин Платонов, — голос юриста звучал негромко, но уверенно. — Граф предупредил о вашем визите. Что именно вы хотели обсудить?
Мой вопрос заставил его удивленно вскинуть брови.
— Пётр Павлович, что вы можете мне рассказать о Пограничном праве?
* * *
[1] MATUSHKA ULTRAFUNK — satirin, FUNK DEMON EVO
