Глава 6

Компактное помещение, квадратов двенадцать, не больше. Низкий потолок, стены окрашены в мягкий кофейный цвет. Казенную обстановку дополнял серый шершавый кафель на полу и одно-единственное окошко, наглухо зашторенное плотными горизонтальными жалюзи. Рабочее место в углу по левую руку от окна – стол, кресло, компьютер и видеокамера на треноге напротив. Чуть впереди, справа от стола, еще одно кресло. Выглядело оно для непосвященного довольно необычно. Квадратный стул с прямой спинкой на устойчивой сварной раме, широкие подлокотники. На них уложены прямоугольные «салфетки» из металлической сетки. От них в нескольких точках по периметру отходили разноцветные провода. Вообще проводов было много, и все они присоединялись к небольшому прямоугольному блоку, прикрепленному ремешками позади подголовника того же кресла. Сам блок был подключен единым толстым кабелем к компьютеру на столе. В совокупности портшез явно не для обычного гостя. Так оно и было. Это рабочий кабинет полиграфолога, который проводил стандартную проверку одного из штатных сотрудников. Если особо не фантазировать, то в целом полиграф выглядит довольно скромно. С виду обычный ноутбук и через веер проводов щупальца-датчики. Это органы чувств. Они измеряют и регистрируют сердечную и дыхательную активность, давление, изменения электрического потенциала кожи и многие другие физиологические параметры. На самом деле за видимой простотой скрывалось очень точное и высокотехнологичное устройство. Этот аппаратный комплекс представлял собой венец многолетней напряженной работы специалистов спецподразделения ФСБ «Лаборатория 30». История метода выявления у человека скрываемой информации с помощью регистрации физиологических процессов началась в далеком 1895 году. Тогда итальянский психиатр Чезаре Ломброзо впервые описал результаты использования лабораторного прибора «плетизмографа», который он создал для проверки показаний преступника. Данный эксперимент лег в основу подтверждения его гипотезы о «прирожденном преступнике», которая в то время была невероятно популярна у обывателя. Хотя догадка Ломброзо о врожденной предрасположенности человека к криминалу подвергалась обоснованной научной критике. Как бы то ни было, его опыты вызвали интерес у многих исследователей со всего мира. Долгий и непростой путь прошел полиграф, или, как принято его называть, «детектор лжи», пока стал широко применяемым способом проверки людей на лояльность. В Советском Союзе к данной методике долгое время относились не просто с пренебрежением, а представляли «детектор лжи», дословно, антинаучным и нравственно недопустимым методом. Сам термин в СССР долгое время считался едва ли ни ругательным. Поэтому те немногие советские ученые-энтузиасты, которые на свой страх и риск пытались изучать, совершенствовать и внедрять данную методику, редко находили положительный отклик. Больше того, подвергались необоснованному остракизму. Однако советские спецслужбы смогли преодолеть ортодоксальное мнение большинства отечественных ученых мужей. В результате в 1975 году при КГБ СССР было организовано спецподразделение «Лаборатория 30», в задачу которого входило изучение широкого круга вопросов по данной специфике. Цель – разработка методологии и практического применения полиграфа для проверки сотрудников спецслужб. Юрий Константинович Азаров по факту приходится отцом отечественной полиграфологии. Имя этого человека известно всем, кто имеет хоть какое-то отношение к инструментальной детекции лжи в Советском Союзе, а затем и в России. Уже к середине 1980-х годов, практически стартуя с нуля, усилиями Азарова и его учеников – сотрудников «Лаборатории 30» были созданы прообразы современных компьютерных полиграфов. Причем в наши «доморощенные» технологии применения полиграфа были заложены мощнейшие революционные идеи, которые привели к качественной трансформации общих принципов полиграфии. За два десятилетия напряженного труда отечественный «детектор лжи», оттолкнувшись от примитивных медикоприборных проверок, превратился в точнейший, близкий к ста процентам способ распознавания лжи. Метод Азарова был признан и стал именоваться «специальное психофизиологическое исследование с применением полиграфа». А еще примерно через десятилетие огромного количества дополнительных научных и практических исследований лаборатория Азарова выпустила главный результат своей работы – «Инструкция о порядке применения органами Федеральной службы безопасности опроса с использованием полиграфа». По сути, катехизис профессионального полиграфолога. Термин «опрос с использованием полиграфа» прочно вошел во внутренний обиход практически всех спецслужб России и стал неотъемлемой частью их повседневной работы. Так что любая проверка сотрудника на полиграфе не была чем-то исключительным или неожиданным. Хотя в данном конкретном случае опрос нельзя назвать рядовым. Испытуемый работал за границей нелегалом и недавно вынужденно вернулся на родину в связи с фактическим провалом. Роберто Хайгер, псевдоним Эрнесто, уже почти два часа сидел в том самом спецкресле, окутанный множеством датчиков, прикрепленных к груди, рукам, щиколоткам и сетчатому шлему, надетому на голову, и отвечал на вопросы полиграфолога. Проверяющий также был не из рядовых спецов. Неординарность ситуации требовала исключительно квалифицированного профессионала. Поэтому проверяющим назначили одного из лучших учеников Азарова. Доктор наук, начальник профильного отдела Института криминалистики, Центра спецтехники ФСБ, полковник Прохоров Павел Андреевич. Как бы ни были совершенны методика и приборы, последнее слово должно оставаться за экспертом, а не за бездушной машиной. Это сродни медицинским исследованиям. Например, невозможно представить, что качество кардиограммы зависит только от точности электрокардиографа. Результат надежен настолько, насколько компетентен и опытен доктор. Он главное лицо. С тестированием на полиграфе абсолютно то же самое. Аксиома – чем грамотней полиграфолог, тем больше доверия вызывают результаты тестирования.

– Итак, на этом закончим, пожалуй. Не устали?

– Павел Андреевич, не в первый раз. Если откровенно, немного притомился. Затекло все слегка. Два часа без движения.

– Нормально. Я, честно говоря, тоже, – закрыв крышку ноутбука, сказал Прохоров и встал из-за стола.

Эрнесто с облегчением выдохнул, распрямил спину и обратился к полковнику:

– «Леново», один из последних?

– Вы про ноутбук? Да, он самый. Наши компьютерщики где-то раздобыли. Сказали, годная модель.

Эрнесто чуть было не подскочил со своего места.

– Годная?! Эта модель одна из лучших за всю историю серии. И это не только мое мнение. Планшет-трансформер с поворотным сенсорным экраном. Сумасшедший процессор с частотой полтора гигагерца. Семь часов без розетки, стилус. Надежен, безотказен, красив.

– Да вы, я вижу, эксперт. Вот только многие слова, что вы только что произнесли, для меня малознакомы.

– Извините, Павел Андреевич, не сдержался. Как малый ребенок в магазине игрушек. Извиняюсь. Если выразиться по-простому, это – «Калашников» среди ноутов. Ноутбуков, в смысле.

– Теперь понятно. Честно говоря, после громоздких коробов этот малыш мне тоже нравится больше. Аппаратура грелась так, что дышать было нечем.

– Павел Андреевич, можно вопрос? Тоже как к эксперту.

– Отчего же нельзя. Задавайте. А я пока сброшу с вас кандалы, – ответил полковник и начал аккуратно снимать датчики с испытуемого.

– Вопрос мой не особенный. Думаю, вам его не раз задавали. Раз такой случай выдался… Как вы считаете, можно ли обмануть полиграф?

Прохоров, не переставая снимать датчики, с улыбкой ответил:

– Надежды юношей питают. Как у нас говорят, спрятать надежно можно только то, что вы вчера в свой холодильник положили или сколько у вас точно денег в портмоне. Просто забыть надо, и все дела. А то, что лично для вас имеет ментальное значение, не скрыть никогда. Аппарат обмануть очень сложно, со всей ответственностью заявляю. Точнейший механизм. Перехитрить возможно только человека, который проводит тестирование. Но и здесь закавыка. Если он действительно качественный специалист, никакого обмана не получится. Однозначно. С какой целью интересуетесь?

– Интерес у меня не праздный. Нас же готовят на подобный случай. Сами знаете. Вот мне и любопытно, есть шансы или нет. В принципе, так сказать.

– Понятно. Шансы, конечно, есть. Если вы против них. Против нас – без вариантов. Разве что поставить в спарринг профессионального полиграфолога. Тогда процесс будет очень напоминать игру в шахматы. В любом случае проводящий тестирование специалист всегда «играет» белыми. Огромное преимущество. Понимаете? Это вам любой гроссмейстер скажет. Ведь оппонент не видит монитора. Играет на ощупь, вслепую фактически. Да и собственно физиология – не единственный наш козырь. Ну это вопрос совершенно секретный. Так что, дорогой мой, повторюсь – шансов минимум.

– Успокоили, – вставая с кресла, произнес Эрнесто. – И все же «науки юношей питают», не «надежды». Так у Ломоносова в оригинале.

Полковник Прохоров снисходительно посмотрел на подопечного и на минутку включил «доктора наук»:

– Вы правы. Но лишь отчасти. Великий русский мыслитель Ломоносов Михайло Васильевич в своей оде, посвященной императрице Елизавете Петровне на день восшествия на престол, поэтически описал размышления Цицерона о пользе учения. Он был убежден, что занятие науками правильно воспитывает молодежь, дает смысл жизни в старости и так далее. Только вот запамятовал, когда это было. Не напомните?

– Ну Марк Туллий Цицерон точно жил еще до Рождества Христова. А Елизавета начала царствовать в 1747 году, по-моему? – с уважительной опаской произнес Эрнесто.

– Зачет, молодой человек. Все верно. Езжайте домой, отоспитесь, пока есть время.

Эрнесто действительно не волновался, просто чувствовал себя сильно изможденным. Хотя вся процедура проходила очень корректно и доброжелательно. Полковник Прохоров еще перед началом тестирования предупредил: сугубо личных вопросов будет минимум. Сказал, что все людские тайны очень похожи одна на другую и копать «темные места» в его частной жизни не входит в задачу. Так что выходил он из здания с некоторой долей оптимизма в душе. Особенно порадовала финальная фраза Павла Андреевича – «отоспитесь, пока есть время». Ему показалось, таким образом мудрый полковник намекнул, дескать, скоро времени на отдых не будет. То есть оставят на работе? Скоро все прояснится. Ждать недолго осталось. И с этой светлой мыслью Эрнесто поехал домой отсыпаться.