Глава 5

В кабинете Вершинина уже второй час шло совещание, которое немедленно после получения очередной шифровки от Долли запросил Краснов. Оно состоялось сразу на следующие сутки. Разговор происходил в расширенном составе. Кроме Холмогорова и Краснова были приглашены еще двое сотрудников из других подразделений. Сергей Оскарович Штрольц из американского отдела и Нерсес Карленович Балоян, один из самых авторитетных специалистов по банкам и финансам в целом. Спецам был задан один вопрос на двоих – оценить перспективность работы по «Голдман Сакс». Сергей Оскарович и Нерсес Карленович без особых дискуссий высказали общее мнение, что данное направление крайне интересно и они готовы оказать любое содействие, которое потребуется. Естественно, при обсуждении данного вопроса были представлены некоторые немаловажные подробности, заслуженно аргументирующие их выводы. Балоян вкратце, но очень ярко и живописно, как это умеют делать почти все армяне, рассказал, что собой представляет нынешняя мировая банковская система, и в частности «Голдман Сакс» как ее немаловажный элемент.

– Самое интересное, – с жаром говорил он, – что эта фирма не просто хорошо упитанный американский банк с глубокой историей. Это системный настойчивый паразит, резистентный к любым антибиотикам. Его не особо интересует доля рынка, рост акционерного капитала, привлечение новых крупных клиентов, надежные заемщики и прочее. Это махровый спекулянт авантюрного экстерьера и универсальный солдат для капиталов сомнительного происхождения. Они уже много лет, если так можно выразиться, выступают как финансовые конкистадоры на диких территориях. Никакие законы и правила им не указ. Про мораль вообще упоминать смешно. Точнее, для местных туземцев, прошу прощения, они недоступны ни в каком виде. Да, на своей материнской земле, в США, им приходится изображать некоторую благопристойность. Но в Южной Америке, на Ближнем Востоке, в Азии да и в России, к слову сказать, они реальные «романтики с большой дороги». Причем стоит подчеркнуть особо, «Голдман Сакс» стоит в авангарде всей этой пиратской флотилии. Они одними из первых среди банковского крупняка вышли на открытый рынок через ай-пи-оу еще в 1999 году. То есть официально предложили себя в качестве надежной отмычки для грабежа всем, кто заплатит хорошую цену за их услуги. Впрочем, рисковать на все сто сразу не стали, и на рынок было выведено лишь небольшое количество акций. Меньше половины. Понятно, для отвода глаз некоторая часть была распространена среди бывших партнеров и сотрудников. Примерно пятая доля перешла во владение долгосрочных инвесторов, а именно «Сумимото банк» и «Гавайи Камехамеха Ассоциейшнс». Для солидности. Еще около двенадцати процентов акций, на сумму более трех миллиардов долларов, было выброшено непосредственно на рынок для всех желающих. Уверен, эту дольку в основном забрали сами банкиры через карманных посредников. И после этого просто банк «Голдман Сакс» превратился в «Голдман Сакс груп». Дальше все по классике капиталистического обихода. Вновь прибывшие денежки надо срочно осваивать. За короткое время было утроено число сотрудников и существенно повышены их вознаграждения, бонусы и прочее. Пиратская команда на борту сыта, обута, верит главарям и скрежещет зубами. Пора на абордаж! Пиастры! Пиастры! Только в 2001 году почти семь миллиардов долларов было потрачено ими на множество поглощений различных компаний. 2001-й вообще стал ударным годом для «Фирмы». Они взяли джекпот, то есть выступили посредником в восьми из десяти крупнейших слияний и были ведущим андеррайтером первичных размещений акций. Крупнейшим из них было приобретение «Спир, Лидс и Келлогг». Голдманы с Саксами выхватили крупнейшего на Уолл-стрит биржевого маркетмейкера и поимели доступ к инсайду высочайшего уровня. Так что манипулировать сделками на биржах стало просто делом техники. В 2002 году эта очень мощная фирма была преобразована в дочернее общество «Голдман, Сакс и Ко», то есть официально и по закону обращена в их веру. Опять-таки по-тихому. Мало того, они и на входе поживились. Купили за максимальную цену на пике их стоимости. Как-то не похоже на банкстеров? А ларчик просто открывался. Хозяева «Спир, Лидс и Келлогг» получили реальную цену, а разницу, скажу на жаргоне, тупо откатили обратно покупателю. Это очевидно. Через короткое время «Спир, Лидс и Келлогг» упал в цене чуть не вполовину. Следите за руками!

Сергей Оскарович удовлетворенно кивал головой, и, когда настала его очередь, он дополнил информацию своего коллеги следующим:

– Полностью поддерживаю и подтверждаю сказанное Нерсесом Карленовичем и попробую простым языком пояснить их шаблонную тактику на сейчас. Интересы подобных структур уже давно не ограничиваются внутренним рынком. Они активно и, как правило, успешно лезут в карманы других стран. Вся эта финансово-банковская братия обычно проявляется там, где появились шальные деньги, но нет местной системы контроля для их инвестирования или вложений. Прикрываясь авторитетом представителей самой надежной экономики мира, они выступают некими мессиями или благодетелями, которые научат «туземцев», буду придерживаться терминологии товарища Балояна, как правильно распоряжаться их суверенными активами, национальными сырьевыми ресурсами и личными состояниями. Схема давно идеально отработана и варьируется незначительно. Примерно так. Первый обязательный этап – бриллиантовая пыль в глаза. Открывается представительство, как правило, в самом лучшем и дорогом месте. Роскошный офис, много персонала, хвалебные статьи в местной прессе, публичная благотворительность, приглашенные звезды Голливуда на открытие какого-либо приюта. Этап номер два. Начинается агрессивная коммуникация с самыми влиятельными персонами из госорганов и бизнеса. Приемы, совещания, конференции по поводу и без. В общем, «Дом Периньон» льется рекой, от русской икры ломятся барные стойки и на финал для представителей локальной элиты всегда подарок – привилегированный персональный счет в их приватном подразделении. Только для особо привилегированных особ! Как только крючок зацепился, качают дальше. Предлагают льготные кредиты в острые социальные программы и национальные проекты, приоритет – инфраструктурные, в основном нефте-, газо-, портопроводы. Вдобавок к этому готовы оказывать содействие в совершенствовании их финансовой и банковской системы. Дескать, с денежками у вас же туговато? Так дадим льготный кредит под залог всего! И так далее, и тому подобное. В конечном итоге вся эта свистопляска приводит к тотальной зависимости не только местных авторитетных персон, но и экономики в целом. Точнее, ее самых прибыльных отраслей. В основном сырьевые ресурсы. Я уже упоминал выше. Другими словами, это не формирование нового рынка в конкурентной среде, а завоевание глобального влияния через силовое кредитование эфемерными фантиками под залог реального национального суверенитета. Это покруче Вильяма нашего Шекспира будет. Так они все работают. И «Голдман Сакс» в первых рядах. Думаю, дальше объяснять не надо.

Вершинин внимательно слушал, и его охватывали противоречивые чувства. С одной стороны, он был полностью удовлетворен профессионализмом сотрудников из соседних подразделений, а с другой стороны, возникало щемящее чувство некоторой беспомощности перед той темной махиной, которая медленно нависает и над его страной.

«Как не хочется оказаться в роли „туземцев“», – подумал он и решился прервать доклад приглашенных специалистов. Он понимал, они дело свое любят, знают и готовы рассуждать о нем сколько угодно долго.

– Коллеги, во-первых, спасибо за первичную информацию. Исчерпывающе, на мой взгляд. Убежден, моим сотрудникам это также пойдет на пользу. Одно дело делаем. Да, дорогие мои Краснов и Холмогоров? – Вершинин обратил внимание, что уже как минут пятнадцать его подчиненные утратили первоначальный энтузиазм и начали потихоньку погружаться с себя.

– А что такое ай-пи-о? – Холмогоров первым вышел из своих мыслей.

Вершинин не дал прорваться армянскому словесному водопаду.

– Нерсес Карленович, настоятельно прошу вас найти время после совещания и ответить на наболевшие вопросы моих сотрудников по банковской сфере. Поможете?

Балоян был на редкость сообразительным человеком. Он понимающе улыбнулся.

– Конечно, Иван Владимирович. В любое время.

– Лады, – удовлетворенно произнес Вершинин и продолжил: – Сергей Оскарович, Нерсес Карленович, исходя из вашей информации, «Голдман Сакс» – объект крайне интересный, и игнорировать наши только что открывшиеся возможности в Гонконге нерационально. Я правильно понимаю?

Балоян и Штрольц синхронно кивнули.

– Добро. А можно ли прямо сейчас дать хотя бы приблизительное направление, куда двигаться Долли? Это возможно?

Слово взял Штрольц.

– Думаю, возможно. По минимаксной системе. Минимум это получение любой, подчеркиваю, любой информации, связанной с деятельностью азиатского отделения. Для аналитики, как мы все понимаем. Это уже будет серьезным подспорьем. А по максимуму… – Штрольц на секунду задумался. – Хотя ладно, и этого пока достаточно.

Вершинин не успокоился.

– Сергей Оскарович, не стоит игнорировать наши усилия и возможности. Скажите по максимуму. Кто знает, может, повезет.

Нерсес Карленович, видя некоторую нерешительность Штрольца, решил вмешаться.

– Сергей Оскарович, мне понятны твои опасения, что Долли, не являясь специалистом по банковскому бизнесу, может упустить что-то важное. Поэтому ты предлагаешь ей резать все грибы без разбора, а мы уж здесь, «на кухне», сами отсортируем. Такой вариант стабильный, в общем безопасный, спору нет. Но, как мне кажется, Долли вдумчивый и неленивый сотрудник и сверхзадача для нее не будет демотивирующим фактором. Или я ошибаюсь, Иван Владимирович?

– Ошибаемся мы или нет, покажет время. А по поводу возможностей предлагаю уточнить у непосредственного куратора. Юрий Александрович, ваш выход.

Краснов давно уже шевелил желваками и жаждал вмешаться в обсуждение его подопечной. Ему очень хотелось сказать о Долли много хорошего. Что она с этапа подготовки показывала высокие результаты, что она уже давно не новичок, наработала опыт, совершенствуется каждый день и стала полноценным профессионалом, но сдержался и ответил кратко, по-военному:

– Коллеги, Долли справится. Сто процентов.

Штрольц удовлетворенно выдохнул.

– Тогда другое дело. Не вдаваясь в детали, у нас имеется качественная информация, что нынешний председатель и главный исполнительный директор «Голдман Сакс» Генри Полсон вскоре будет назначен министром финансов США. И автоматом, их обычная практика, станет членом совета управляющих Международного валютного фонда. Минфин США – это очень значимая структура. Его полномочия экстратерриториальные, и они оказывают существенное влияние практически на весь мировой рынок. Нам было бы небезынтересно получить подтверждение перспектив этого назначения из еще одного источника. И, самое важное, мотивы данного перехода. Полсон – выходец из Пентагона и член клана Бушей. Мы полагаем, что в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом намечается что-то масштабное, если «Фирма» проявляет такую активность. Они, конечно, на вершине этого айсберга, а не игроки скамейки запасных. Поэтому данное направление их деятельности будет наверняка курироваться в истеблишменте США на самом высоком уровне. По крайней мере на начальных этапах. Значит, азиатское отделение будет строчить отчеты сразу на самый верх. Вот по этой линии коммуникации и стоит основательно поработать.

– Спасибо, коллеги. Мы обязательно согласуем с вами задание. Далее не смею задерживать. И так два часа вас мучили. – С этими словами Вершинин поднялся со своего места, протянул руку для рукопожатия, тем самым показывая, что все вопросы, связанные с приглашенными специалистами, решены. Штрольц и Балоян с удовлетворением попрощались со всеми остающимися и покинули кабинет.

– Ну что, дорогие мои, чайку? Обед-то пропустили. Хоть кипяточку с чем-нибудь пропустим. Поддерживаете?

– Это можно, – за двоих отозвался Холмогоров и задвигал вперед-назад затекшими плечами. Руководитель нажал кнопку секретаря, и буквально через минуту Ольга внесла поднос с чайником, чашками и со всеми другими сопутствующими чаепитию предметами. Среди привычного набора конфет, печенья, сахара и лимона выгодно выделялась небольшая тарелка, заполненная в два ряда бутербродами белого хлеба с сыром и колбасой. Краснов с легким удивлением посмотрел на Ольгу. Она поймала его взгляд и ответила не ему лично, а как бы для всех присутствующих:

– Я всегда примерно с сорок пятой минуты любого совещания начинаю кипятить воду. Потом завариваю и жду. Так подогреваю каждые полчаса, чтоб сильно не остывало. Нарезка всегда в холодильнике. Так что через два часа, что вы тут заседаете, бутерброды будут в самый раз. Мало того, столовая скоро закроется, можете не благодарить.

Вершинин удовлетворенно крякнул в «усы», как бы знай наших, а Краснов с Холмогоровым почти синхронно вскочили и с поклоном в сторону толкового секретаря щелкнули каблуками. Звонко получилось только у Холмогорова. Краснов всегда переобувался в конторе. А на «домашних» туфлях была слишком мягкая сплошная подошва. Удобнее гораздо, спору нет, но для «щелкнуть каблуками» не годилась от слова «совсем». Перекусили по-военному быстро. Чтоб больше не отвлекаться, Иван Владимирович распорядился все убрать. Ольга без комментариев зачистила стол моментально. Сразу после ее ухода в приемную Вершинин предложил слово Краснову. Тот еще раз напомнил, что Долли ребенка решила оставить и что вероятность их официального бракосочетания с Морисом повысилась многократно. Данное обстоятельство необходимо считать крайне существенным и заранее готовиться к такому развитию событий. На обсуждение он вынес один вопрос, как логичнее оставить Долли на какое-то время в Гонконге. Первым высказался Холмогоров,

– В связи с тем, что мы только что обсудили с коллегами, нахождение Долли в Гонконге фактически обязательно. Не вижу серьезных препятствий. По крайней мере еще несколько месяцев.

Краснов поднял руку. Холмогоров тут же отреагировал:

– Возражайте, Юрий Александрович.

– Я не возражать хочу, варианты у тебя рабочие, Сергей Петрович. У меня вот какой аспект вызывает тревогу. А не повлияет ли такой сценарий – он в США, а она в Гонконге – на их взаимоотношения?

Тут уже слово взял Вершинин.

– Юра, я могу только одно сказать. Если любит он ее, то никак не повлияет. Скорее наоборот. Разлука – она штука такая. Мучительная во всех отношениях. И притянуть может, и развести. У нас по работе есть такие примеры, что можно романы писать. Вы про нашего донкихота в курсе?

Краснов с сожалением покачал головой, а Холмогоров ответил уклончиво:

– Так, по касательной, без особых подробностей.

Иван Владимирович задумался, взял в руки карандаш, открыл рабочий блокнот и продолжил, что-то чиркая по бумаге.

– Нормально. Ладно, больших секретов не выдам. Тем более человек уже как пару лет на пенсии. Так вот, почти сорок лет за ленточкой. Вторая семья. Любящая жена и двое сыновей. Они не в курсе до сих пор, кто их отец и муж. И дочка от первого брака на родине, которая его с тех пор и не видела толком. Вероятность возвращения домой стремится к нулю. Понимаете, что это такое? Хотя бы умозрительно. Это настоящая жертва и феноменальная преданность делу. До сих пор собран, мотивирован, полезен. На данный момент в США пребывает. И таких героев у нас не один и не два, а множество. Почти все они живут и работают в своем, это аксиома, своем новом доме. Бывает, что домов таких за карьеру случается несколько. А вот родина у них у всех одна. Родину, как и родителей, поменять нельзя. Это высшая форма предательства. Не вам мне объяснять, предательству пощады нет! Вот такие дела. Если Долли создаст там семью, то она не первая и не последняя. Да и ничего особенного врозь немного пожить. Заодно и посмотрим, каковы у Мориса реальные намерения. Я бы, Юрий, про другое волновался. Допустим, все звезды сойдутся, Долли останется на достаточное время в Гонконге, отработает банк, а там видно будет. Сколько, как вы думаете, ей здесь не бывать? Два года, три? А если сорок лет или всю оставшуюся жизнь? Что скажете? По большому счету, мы отправили ее в «Большое космическое путешествие». Смотрели такое наше детское кино? Вряд ли, молодые еще. А я смотрел! У меня, тогда еще совсем юноши, сердце разрывалось на части. Ведь когда эти подростки вернутся со звезд, то никого из тех, кто им был дорог, скорее всего, не будет в живых. Понимаете, о чем я? Так что вот мое решение. Долли вызывайте домой в отпуск. Обязательно! И не затягивайте. Маршрут и прочее разработаете сами. Сроку даю двое суток. Если мы ей собственного отца не дадим обнять перед глубоким погружением, то она этого нам не простит. Мы – начальство. Равняйсь, смирно, ать-два! С нас взятки гладки. Она ж не просилась? Себе не простит. Никогда! Понятна моя мысль?

– Так точно! – радостно вполголоса отреагировал Краснов, а Холмогоров восхищенно качал головой, признавая уровень понимания проблематики их руководителя. Вершинин погасил их энтузиазм характерным жестом.

– Это еще не все. Пока Долли будет в Москве, мы должны выйти на Мориса и продолжить контакт, который мы уже начали. Это удобный момент. Ему и скуку будет чем занять и с подругой объясняться особо не нужно. Все соображения по этому вопросу будем обсуждать отдельно. Думаю, сразу по прибытии Долли. Она нам здесь в помощь. По французу идея простая на слух, непростая на вкус – дальнейшая разработка и, в идеале, привлечение к активному сотрудничеству. Вот такая минимакс-задачка. Итак, не будем терять время. У меня есть еще примерно пятнадцать минут. Какие имеете идеи, коллеги? Или продолжите набивать животы?

Краснов и Холмогоров, уже было собравшиеся уходить, поплотнее уселись на стульях, с удовлетворением потянулись за очередным бутербродом, показав, что «набивать животы» – не самая плохая идея начальства. Вершинин по-отечески дал понять, что готов подождать, пока «молодежь» погасит чувство голода, встал из-за стола, не торопясь подошел к окну и задумался. Нахлынули воспоминания из совсем недалекого прошлого. 1998 год, ноябрь, Троекуровское кладбище. Похороны их боевого товарища, полковника внешней разведки Евгения Ивановича Кима, который три десятилетия проработал нелегалом, вернулся с триумфом и погиб дома при нелепейших обстоятельствах. Банально попал под машину, переходя дорогу возле своего дома. Речей у гроба было не много. Все были подавлены этой трагедией. Те, кто изъявил желание высказаться, были совершенно искренними и по-настоящему скорбели об утрате. Особенно врезалась в память речь одного из коллег. Он просто процитировал выдержку из личного дела Ким Ен Чера – так Кима назвали родители при рождении в далеком 1932 году. Евгением Ивановичем он стал в 1978-м, по собственной инициативе.

«Будучи в стране со сложной агентурной и оперативной обстановкой, нелегал с чувством высокой ответственности относился к выполнению поставленных задач, успешно справился с ними, проявил при этом высокие морально-психологические качества, показал себя политически зрелым и оперативно грамотным разведчиком. В решении оперативно-разведывательных вопросов действовал смело, целеустремленно, с проявлением инициативы и творчества, добился на этом направлении конкретных результатов. Им добыта и направлена в Центр разведывательная информация, которая получила высокую оценку».

Сколько гордости и неподдельной признательности сокрыто в этих скупых строках об одном из лучших представителей отечественной нелегальной разведки, Герое Советского Союза, полковнике Евгении Ивановиче Киме. Герой с большой буквы. А уж если затронуть личную жизнь Евгения Кима, то большей трагичности можно найти разве что в вымышленных сюжетах у Шекспира. Седьмой ребенок в бедной корейской семье. Отец рано умер. Детей на себе тащила мать. В 1942 году семья оказалась на Сахалине. Жили в поселке Шахтерск. Закончил семилетку, пошел работать, семью кормить надо, но учебу не оставил, занимался сам по книгам без преподавателей. Поселковые начальники приметили прилежного корейца и настояли на возвращении в школу. Приняли сразу в девятый класс, в 1953-м дали советское гражданство и зачислили в комсомол. Потом талантливого парнишку отправили в Москву в Центральную комсомольскую школу, а после в Ленинград, поступать на факультет восточных языков Ленинградского университета. Два десятка человек на место! Блестяще сдает вступительные экзамены, проявив недюжинные способности и знания, особенно по азиатским языкам. И так дальше по нарастающей. В 1957-м в штабе Всемирного фестиваля молодежи и студентов, где он подрабатывал переводчиком, Кима приметили как перспективного кандидата на работу в спецслужбы. Несмотря на яркие таланты и высокие умения, к пареньку присматривались не пять минут. Только в 1960 году советского корейца, с отличием закончившего два факультета Ленинградского университета, Ким Ен Чера пригласили сразу в нелегальную разведку. И пошло-поехало. Не все складывалось успешно, особенно в семейной жизни. Умерла любимая мама. Увидел только ее могилу. Женился до выезда за рубеж, родился сын, который только подростком узнал, кто на самом деле его отец. Не получилось у жены, славянки, выучить хотя бы один иностранный язык, чтобы воссоединиться с мужем. Брак естественным образом угасал… Весть о гибели единственного сына настигла нелегала далеко от дома. Мальчишка случайно захлебнулся, купаясь в речке, когда отдыхал в пионерском лагере. Как вспоминал сам Ким, не было в его жизни ничего более трагичного. Потеряв ребенка, семью, тяжело болея, он продолжал честно исполнять свой долг перед Родиной. Работал, работал и работал. «Из таких людей наковальни отливать можно», – подумал Вершинин и вернулся к своим коллегам.

– Ну, что, троглодиты, перекусили? Давайте заканчивайте. Семь минут уже насыщаетесь.

Вопрос начальника существенно ускорил процесс пережевывания пищи. «Троглодиты» закончили перекус в считаные секунды и включили режим максимального внимания.

– Времени на дискуссии не осталось. Поэтому заканчиваем. Итак, что я хотел бы добавить, – Вершинин говорил немного нараспев, обозначая важность его финального заявления, – сегодня, крайний срок завтра, подготовьте Долли шифровку. Не надо ничего объяснять и лить воду. Просто вышлите ей маршрут со всеми инструкциями. Она сразу все поймет. Продумайте максимально быстрый вариант, но не менее чем через три страны. Как обычно, исключите «Аэрофлот». Задания нашим службам по переборочным документам, точкам их смены и прочее разослать к завтрашнему вечеру. Запасные варианты просчитайте с избытком. Галопом все делайте, но со всей внимательностью. Если заминка какая, сразу ко мне. В общем, не мне вас учить. Сами все знаете. Как все согласования будут на руках, немедля выгружайте шифровку. Уверен, Долли справится с легендой ее поездки для окружающих. И готовьтесь встречать нашу красавицу!

Холмогоров и Краснов встали из-за стола, пожали начальнику руку и скорым шагом вышли. Вершинин взглянул на часы. На самом деле до следующего совещания оставалось чуть меньше получаса. Он не сильно лукавил, оставляя коллегам временной лаг всего в пятнадцать минут. Он всегда все делал с запасом для себя и с дефицитом для подчиненных. Во-первых, сотрудники не тратили время на раскачку и быстрее мыслили, находясь в жестких рамках. Во-вторых, у него самого оставалось время проанализировать разговор с разных ракурсов. В данном случае все было очевидно. Решение принято, задача сформирована и требует только аккуратного технического исполнения.

«Пока все идет нормально, но, надо держать в уме, иногда бывает и иначе», – подумал Иван Владимирович. Тревоги не было. Он не сомневался в своих сотрудниках. Легкое беспокойство вызывал только его величество случай. И в практике Вершинина, да и вообще в истории разведки этот фактор никогда не удавалось просчитать досконально. К самым ярким эпизодам вмешательства случая можно отнести исчезновение в 1982 году уникального разведчика Алексея Козлова в Южной Африке. Тогда в роли «его величества» выступил банальный предатель-перебежчик. Но выяснилось это гораздо позже. Герой Советского Союза Алексей Михайлович Козлов – легенда советской и российской разведки. Он в совершенстве владел пятью иностранными языками, за тридцать семь лет службы работал во многих странах, добыл крайне важную и своевременную информацию в различных критично чувствительных сферах деятельности наших «заклятых друзей». Политика, перспективные военные разработки, промышленные секреты и многое другое. В Южно-Африканской Республике, куда Козлов был направлен отработать линию по ядерной программе этой страны, разведчика схватили и в течение двух лет подвергали нечеловеческим пыткам в надежде склонить к сотрудничеству. Он не сдался, не сломался, не предал. В конце концов советская разведка смогла получить информацию об аресте Алексея Козлова и уведомила противоположную сторону. В декабре 1981 года власти ЮАР были вынуждены признать факт ареста советского разведчика. С официальным заявлением выступил аж премьер-министр. Еще через полтора года, приложив колоссальные усилия, его все же удалось обменять. Десять немецких шпионов из ФРГ и один плененный в Анголе офицер из ЮАР пошли в зачет за нашего героя. Кому-то такая «цена» может показаться завышенной. Действительно, одного на целую «футбольную команду», как писали в западной прессе. Однако Алексей Козлов был редкого таланта разведчик, истинный патриот, человек с заглавной буквы, и слово «цена» к таким людям неприменима. Больше того, возвратившись домой, Алексей Михайлович сумел доказать руководству, что его работа в разведке не закончена. Уникальнейший случай, но факт остается фактом – он вновь был направлен нелегалом за границу. Смог-таки убедить руководство в перспективах подобной авантюры. Можно только фантазировать, как раскрытый разведчик, прошедший через испытания за гранью человеческих возможностей, сумел вернуться в «поле» и успешно проработать за границей еще одиннадцать лет! Из ярчайшей биографии Алексея Михайловича практически все засекречено. Лишь один эпизод готовят предать огласке в следующем году. В конце 1970-х, незадолго до своего ареста, разведчик Козлов сумел получить абсолютно достоверную информацию о наличии в Южно-Африканской Республике ядерного оружия. Этот факт получил огласку на самом высоком уровне, включая Организацию Объединенных Наций. Благодаря этому подвигу мировое сообщество окончательно убедилось в том, что режим апартеида представляет угрозу не только для местного африканского населения, но и для мира в целом. Многие колеблющиеся страны наконец-то публично осудили людоедский режим белого меньшинства и оказали на него мощное санкционное давление. В конечном итоге это серьезно ускорило приход к власти другой силы, ориентированной на справедливое развитие страны, Африканский национальный конгресс.

Из воспоминаний генерала Вершинина вывела его секретарша. На пульте селектора пару раз мигнула ее кнопка. Иван Владимирович догадался, о чем она тревожится, и нажал кнопку:

– Можете все убрать.

Через мгновение в кабинет вошла Ольга с подносом и начала складывать на него посуду. Вершинин обратил внимание, что она чем-то озабочена. Уж больно резко она все делала.

– Ольга, ты чего такая суровая? Бойцы спасибо забыли сказать?

Секретарша укоризненно посмотрела на шефа, поставила поднос на стол и спросила:

– Иван Владимирович, у вас есть минут пять? Хочу посекретничать немного.

Вершинин откровенно удивился. Посекретничать? Ольга никогда не наушничала и сплетницей не слыла.

– Присаживайся. Секреты мы любим, сама знаешь.

Секретарша села на краешек стула, стряхнула с колен несуществующие крошки и выпалила с ходу:

– Краснова надо спасать!

Вершинин удивился еще сильней, но виду не подал. Кивнул просто, дескать продолжай.

– Иван Владимирович, я вам как женщина хочу пояснить. Юра уже который месяц сам не свой. На работе с утра до вечера. Он как развелся, так и все, только здесь и спасается. У него, как я понимаю, есть любовь недостижимая… Понимаете? А у нас Карина по нему сохнет. А он на нее даже не смотрит…

– Подожди, подожди, – Вершинину пришлось вмешаться и остановить несистемный инфопоток, – не торопись. Изложи все по порядку. Если в пять минут не уложишься, продлим твою квоту. Поняла?

– Да, поняла. В общем, может, я чего лишнего скажу, но про то, что с его настоящей зазнобой вопрос закрыт, один только он сомневается. Ясная, как божий день, ситуация. Вы, Иван Владимирович, не пугайтесь. Я сплетни по курилкам не собираю. Да и собирать там нечего. Порядки у нас все соблюдают. Я по-женски все вижу. Как только Краснов к вам или сам или с Холмогоровым заходит, то после выходит мрачнее тучи. Причем явно не с работой его расстройство связано. По своим делам он профессионал. Иначе я бы вам после него не чай убирала, а валидол приносила. Так вот, раз у мужика по работе все нормально, а на лице туча, то дела здесь могут быть только сердечные. Правильно рассуждаю?

Вершинин с интересом посмотрел на Ольгу.

– Правильно. Даже слишком.

– Вот и я о том. В общем, связать, что его подопечная, она же и есть его симпатия, не кроссворд из «Комсомолки» разгадать. И она не в доступе. Причем, скорее всего, надолго. Остальные подробности не существенны. Если он не смирится, то любовь эта безответная его съест. Конечно, в запой Юра не кинется. Не такой он человек. Да и с сыном у него еще дел невпроворот. Растет же парнишка. Он с возрастом в отце нуждаться все больше и больше будет. Я другого боюсь. Апатия может его затянуть. Безысходность. Потеряет интерес к жизни – пиши пропало.

Пока Ольга говорила, Вершинин слушал ее вполсилы, так сказать, в фоновом режиме. Он с первых слов понял суть дела. Действительно, о симпатиях Краснова к Даше он давно знал. Его не настораживало, что Ольга тоже об этом знает. Она сказала абсолютную правду. Ей фамилия, имя и отчество той, которая в сердце у Краснова, без надобности. Опытной, мудрой по-житейски женщине эмоциональная информация в стократ больше скажет, чем официальные справки или коридорные сплетни. А вот по Карине у него другая была информация.

– Подождите, подождите. Насколько мне известно, Юрий оказывает Карине некоторые знаки внимания. Может, у них все на мази?

– Иван Владимирович, какое там «мази»! Ему все прошлое мерещится. Пелену на глаза напустит и с силуэтом разговаривает, а не с Кариной. С ней лично раз в пятилетку. Да и разговоры эти так, ни о чем.

– Ладно. Достаточно, Ольга Феликсовна. Вы мне лучше про Карину поясните.

Ольга была рада, что ее не отругали и не отправили восвояси. Она приосанилась, степенно уселась и гораздо более спокойным темпом продолжила:

– Карина Имандорян достойнейшая девушка. Добрая, симпатичная, ответственная, знает себе цену и свое место. Воспитание получила по самому строгому армянскому канону. Настоящая намус, как они говорят.

Вершинин вопросительно повел бровью:

– Намус?

– Дословно и сама точно не знаю. Самых высоких морально-нравственных качеств, приблизительно. Как ваша супруга, например. Отца вы сами знали. Исключительный был человек. А она – папина дочка. Наилучший расклад для девочек. Сейчас не об этом. У нее к Краснову настоящее чувство развивается. Детали опущу. Это точно. Скрыть любовь в принципе невозможно. По себе знаю… Надо понимать, что без ответа постепенно все притупится, сойдет на нет, и в результате мы увидим не одного, а сразу двух несчастных людей. Хороших, причем, людей. Надо что-то делать, товарищ генерал!

Вершинин украдкой взглянул на часы, убедился, что время еще терпит, и задал провокационный вопрос, сгладив его шутливой манерой:

– Так что ты предлагаешь? Мне курс «сводничество» не читали.

Ольга не обратила внимания на игривую интонацию генерала и с категорическим сожалением замотала головой:

– Иван Владимирович, не обижайте. Какое там сводничество. Тут не до шуток. Человека спасать надо! Помяните мои слова, к зиме рубль за сто Краснов черным станет. А то и захворает без причины. Я, честно говоря, что делать-то, и сама ума не приложу. С Кариной кружево сплести еще смогу, а вот с Юрой не мой калибр. Не по чину мне ему в мамы записываться. Да и не воспримет он от меня ничего. Упрямый хлопец.

– Это точно. Упрямый. Хорошо, я подумаю об этом. Иди работай. И… спасибо тебе Ольга. Мне за текучкой не все видно. Бытовыми вопросами заниматься времени нет.

– Иван Владимирович, мы с вами вместе очень давно, можно сказать, полжизни моей сознательной. Так что не обессудьте, что поучаю. Они ж все у меня перед глазами каждый день. Перед женскими глазами. То, что с Юрой происходит, да и с Кариной тоже, совсем не «текучка». Это их жизнь. Люди для этого созданы. Вместе быть, любить, детей заводить. Ему должно хотеться идти домой, вместе с любимой женщиной ужинать вкусно, а не бутерброды мои сухомятить. Это и есть настоящее счастье. Понимаете, о чем я? Понимаете. Вы ж сами человек глубоко семейный, – уже вставая, закончила Ольга и, забрав поднос с посудой, неспешно вышла из кабинета начальника.

Вершинин еще раз проверил время. По рабочему плану нужно готовиться к завтрашнему расширенному совещанию у директора. Вопрос будет обсуждаться серьезный. Завершается служебная проверка нелегала, недавно прибывшего из Италии. После скрупулезного изучения и многочисленных ревизий, анализа и верификаций его отчетов оставалось финальное испытание. Вчера он проходил полиграф. Очевидно, отчет полиграфолога они и будут обсуждать для принятия окончательных решений о дальнейшей судьбе засветившегося разведчика. Но неожиданный разговор с секретарем сразу отложить в долгий ящик не удавалось. Мысли по поводу Краснова и Карины множились в его голове и мешали сосредоточиться на работе. Иван Владимирович решил, что все же надо привести в порядок мысли по данному сердечному вопросу, и, взяв карандаш, начал чиркать каракули на листе бумаги. Ему так лучше думалось.

«Итак, что мы имеем на сей счет. Отец Карины, Арменак Оганесович, всю жизнь отработал в контрразведке. Стопроцентный профессионал, преданный стране и делу. Дочка пошла по стопам отца – поступила в Академию ФСБ. С огромным желанием погрузилась в учебу. Помимо общих предметов с успехом изучала английский и японский языки. Хотела стать полноценным оперативником. Там, насколько известно, влюбилась в молодого курсанта. Кажется, Игорь его звали. Вроде отвечал взаимностью. Дело шло к свадьбе. Но, как часто бывает, вмешались родители Игоря. У них на примете была другая партия. Более выгодная, как они считали. Понятно, единственная дочь важного генерала куда как полезней для их сыночка, чем какая-то беспородная Карина. Получилось у них женить Игоря на генеральской кровинушке или нет, не знаю. А вот то, что с Кариной отношения распались, это факт. Травма у обманутой девушки оказалась серьезней, чем можно было ожидать. Переживала страшно. Слухи ходили, едва в клинику неврозов не попала. Семья Карины тоже не в восторге пребывала. Отец девушки, человек строгих правил, в то самое время заработал инфаркт, от которого так и не оправился. Видно, переживания за дочь сыграли не последнюю роль в его преждевременном уходе. В общем, беда одна редко приходит. Большое, однако, горе выпало на хрупкие девчачьи плечи. Время, однако, все лечит. Да и о матери надо заботиться. Судя по всему, на сегодня Карина отошла от тоски немного, раз интересуется Красновым. А может права Ольга? Хватит Юре сердце по Даше рвать. Она для него действительно отрезанный ломоть».

– Так что же мне все-таки прикажете делать, товарищ генерал? – Вершинин вслух обратился сам к себе и решил, что надо посоветоваться с женой. Она наверняка даст какой-то дельный совет. А то как бы дров не наломать. Дело тонкое.