Глава IX
Самалеви был вольным торговым портом, в его гавани стояли корабли со всей ойкумены. Казалось, чего проще – подойди к любому корабельщику, он за деньги хоть морское чудо-юдо доставит куда угодно.
Однако, к изумлению Дигвила, порт оказался почти пуст. Несколько каботажников, ползавших вдоль побережья по обе стороны от переправы, два брига с мрачными южанами откуда-то совсем издалека: над их посудинами поднимался запах чего-то жареного, но такой, что Дигвил поспешил зажать нос и поклялся, что он скорее станет иметь дело с Гнилью, чем ступит на эту палубу.
Оставалось только одно судно.
Первый раз, увидав его, он ощутил, как сжимается и холодеет всё внутри.
Чёрное и серое. Злые, острые обводы, словно корабль нарочно старались сделать пугающим. Дигвилу не требовалось задавать никаких вопросов, чтобы понять, откуда это чудовище.
Некрополис.
То место, где он чуть не погиб.
Да, он-то спасся, а вот сотни его товарищей по несчастью – не серфов, нет, не простолюдинов, а именно товарищей – не спаслись. Что с ними происходит сейчас, Дигвил старался не думать. Как и о судьбе жены с детьми. Иначе, стоило этим мыслям прорваться-таки в сознание, у Дигвила всё холодело внутри, а потом сменялось дикой, обессиливающей яростью. Не высоким боевым безумием, когда сражающийся за правое дело не чувствует ран и падает только мёртвым, даже не обратив внимания, что умирает; нет, это выматывало, отнимало силы, заполняло душу отвратительным липким холодом, когда хотелось только одного – лечь и тихо отдать концы.
Галера стояла на отшибе, словно поражённая Белым мором, однако непохоже было, что её команду это хоть в малейшей степени волновало.
Некрополис? Что ж, он там уже бывал. Прошёл страну насквозь, можно сказать. Ничего, остался в живых. После той жуткой мануфактуры, производившей зомби из живых пленников, ему уже ничего не страшно.
Экипаж что-то неспешно грузил, ничуть не смущаясь, судя по всему, близости ко враждебной державе. Навсинайские големы, по идее, могли появиться тут в любое время. Станет великая Держава утруждать себя соблюдением прав каких-то там мелких владетелей, когда идёт такая война!
Однако же нет. Вот она, мрачная галера, аккуратно поднятые вёсла, свёрнутые паруса. Иди, Дигвил, просись на борт.
Если не струсишь.
Рыцарь стиснул зубы и шагнул ко сходням.
Таскавшая мешки команда носила простые серые куртки, разом напомнившие Дигвилу Некрополис с его тягой к одинаковому. На подошедшего рыцаря моряки не обратили никакого внимания.
– Эй, любезные, как найти капитана? Или первого помощника?
– Сейчас позовут, – здоровенный и краснолицый боцман с рожком у пояса – задавать, если потребуется, темп гребле – остановился напротив Дигвила, уперев руки в бока. – А ежели чего надобно – мне скажи.
– На борт возьмёте? Мне в Скришшар нужно, – пошёл Дигвил напрямик.
– Скришшар? – сощурился боцман. – Далеконько забрался, братец. А откуда ж сам-то будешь?
– Я не подданный Некрополиса. – Дигвил смотрел моряку прямо в глаза. – Однако мне нужно именно туда.
– Первый раз вижу, чтобы вот так вот просились, – хмыкнул боцман. – Капитану доложу. Он решит.
– Я могу заплатить. – Дигвил позвенел монетами.
– Заплатить. Ха! Ха! – Боцман запрокинул голову и гулко захохотал. – Ох насмешил. Заплатит он. Ладно, жди тут.
– Я подожду, – бесстрастно сказал Дигвил.
Боцман снова взглянул, остро и как-то совсем не просто. Не бывает у обычных служак, даже заполучивших посеребрённую дудку, таких вот взглядов.
И верно. Какой безумец отправится в Скришшар, не будучи при этом подданным Некрополиса? Почти всё, потребное для жизни, Некрополис производил сам, иноземных купцов там бывало не так много, да и походил Дигвил на купца куда меньше, чем гайто на ушкана.
– Давай, мил-человек, – вновь вырос перед ним боцман. – Капитан тебя видеть желает. Поднимайся на борт.
– Благодарю. – Дигвил не счёл зазорным поклониться.
Галера ничем не отличалась от других кораблей. Молодому нобилю приходилось плавать по морю Тысячи Бухт, – отец, старый сенор Деррано, называл безвылазно сидевших по замкам благородных дворян Долье слепыми лентяями и твердил, что, мол, мира не повидав, своим распорядиться не сумеешь.
Или нет, отличалась. Дигвилу потребовалось собрать волю в кулак, чтобы не замедлить шага возле дощатых трюмных крыльев, сейчас широко распахнутых.
Оттуда, где смутно виднелись спины гребцов, тянуло знакомым ещё с Некрополиса запахом.
На скамьях галеры сидели мёртвые. Зомби двигали тяжёлые вёсла, не нуждаясь ни в биче надсмотрщика, ни в железных оковах.
Видать, с важным делом пожаловала сюда, на Дальний Юг, эта галера, не боясь ни магов Навсиная, ни его големов, раз на лавки сели отборные мертвяки. Но тебя, Дигвил, это смущать не должно. Раз не смущает никого в этом проклятом городишке…
Капитана он нашёл на корме. Коренастый немолодой моряк с пышными седыми бакенбардами смотрел на Дигвила пристально и внимательно, но без подозрительности или недоверия.
– Первый раз на моей памяти кто-то попросил довезти его до Скришшара, – вместо приветствия сказал он.
– Мне нужно именно туда. – Дигвил слегка поклонился.
– Северный выговор. Светлые волосы, вытянутое лицо, сильный подбородок. Бьюсь о заклад, молодой господин, родом ты из Свободных королевств.
– Это так, – спокойно кивнул Дигвил.
Кажется, капитан ожидал совсем другого. Быть может, запирательств или лжи?
– Ты не рождён в Некрополисе. – Он не спрашивал, он утверждал. – А наш закон простой: через границу никого не пропускать без соответствующего соизволения Гильдии Мастеров.
– Купцы пересекали.
– Ты не купец. Благородное сословие. Только у нас мы никаких благородных не признаём, титулы опускаем и никому не кланяемся, кроме Мастеров.
– Я знаю, – так же невозмутимо сказал Дигвил.
– Прозываешься-то как?
– Дигвил Деррано, – усмехнулся молодой рыцарь. – Титулы опускаем.
Капитан откинулся назад, в тёмных глазах появилось искреннее изумление.
– Слыхал я про таковских… А чем докажешь?
Дигвил молча вытянул руку с фамильным кольцом. Сработало у магов Навсиная, глядишь, сработает и здесь.
– Я в этих фитюльках не разбираюсь, – пробормотал капитан, но уже как-то неуверенно. – То ли дело у нас в Некрополисе, Мастера печать особую поставят – и готово дело…
– У меня иного нет.
Капитан ещё несколько мгновений смотрел на кольцо Дигвила, а потом, словно решившись, хлопнул себя по коленям:
– Ладно. Только до Скришшара мы тебя не довезём. Больно далеко. Курс у нас – в Шараф.
Дигвил попытался вспомнить всё, что знал из земленачертания. Шараф… Шараф…
– Это на восток отсюда, – смилостивился капитан. – Далеко на восток. Чтобы, сударь Дигвил, в Скришшар отсюда доплыть, это ого-го какой крючище закладывать придётся, да через северные моря. Нет уж, доплывём до места, там доложишься, как полагается, портовому Мастеру, а он уж решит, что с тобой дальше делать.
Ага, подумал Дигвил. Решит – зомбировать ли самому, «уж как получится», потому что зомби не хватает, никаких – ни хороших, ни плохих; или отправить в Некрополис, чтобы столичные умельцы довели дело до конца.
– А из этого Шарафа корабли до Скришшара что, не плавают?
– Отчего ж не плавать? Плавают. Да только дилижансами куда быстрее. Ну, сударь Деррано, решай. Если поедешь, то денег не возьму. Ясно ведь, – капитан вдруг подмигнул, – что дело у тебя есть в Некрополисе, и дело непростое. Ну да то не для моего ума, Мастерам сам всё расскажешь.
Дигвил молча кивнул. Конечно. Его приняли если не за лазутчика Мастеров, то уж за их доверенное лицо – точно. Он не называл тайных слов, но, похоже, простодушный капитан и впрямь не мог представить, что кто-то вот так запросто решит отправиться в Некрополис.
…Дигвил стоял у борта и улыбался. Очень странною улыбкой. Он плыл прямо в руки смертельным врагам, захватившим его страну, зомбировавшим его соратников и помиловавшим, подарившим ему жизнь только по какому-то неведомому капризу. Однако он плыл в Некрополис. Что-то ему не очень улыбалось пробираться через весь Навсинай, через бушующую Гниль; да ещё он с содроганием вспоминал того ночного незнакомца.
Старик, ушедший навстречу Гнили. Кто он такой? Маг? Мастер Смерти? Рыцарь-чародей из магических орденов?
Какое тебе дело, Дигвил? Мало ли таких загадочных странников покинуло тайные крипты, выбралось на свет – когда вокруг творится жуткое и мир встаёт на дыбы?
«Встретишь некроманта – убей его», – припомнилась поговорка. Ещё полтора года назад благородный дон Дигвил Деррано так бы и поступил. Но с тех пор прошло много, очень много времени.
Так или иначе, единственное дело, ныне почитаемое достойным, – сделать так, чтобы ни маги, ни Мастера Смерти не смогли разгуливать по дольинской земле.
Мертвяки на галере оказались отличными гребцами – сильными и неутомимыми. Дигвил ожидал, что моряки станут относиться к ним, как к скоту, однако нет – бесчувственных, мёртвых обхаживали и, что называется, «не забижали». Мальчишка-юнга разносил им тёмное питьё, посиневшие губы припадали к черпаку, с привсхлипом и бульканьем втягивая вязкую тяжёлую жидкость. Что там было намешано – Дигвил старался даже не задумываться.
Над галерой всходило солнце, и молодой рыцарь задирал голову, вглядываясь в яркий, ослепительный диск.
Вы, Силы, боги, Звери, Ом-Прокреатор, все, о ком толковали посвящённые, – где вы? Почему не явили нам свой лик, почему не хотите отвратить беду? Бросили нас? Или – закралась крамольная мысль – вас никогда и не было?
Но какая разница для нас, погибающих от Гнили и прочих бед? Может, это легче, когда остаётся надежда?
…На галере его не дичились, не смотрели косо. Корабельщики честно выполняли слово. Взялись довезти – значит, везём. И только капитан нет-нет да и поглядывал на Дигвила с явно излишним, по мнению последнего, вниманием. Мастера Смерти поистине сумели научить своих подданных дисциплине. Никто так и не задал молодому рыцарю ни одного вопроса.
Галера шла ходко, порой уходя далеко в океан, так что северные берега терялись в туманной дымке.
– Где мы проплываем? – осведомился Дигвил у капитана, когда тот уж слишком настойчиво стал околачиваться рядом безо всякой видимой причины.
– Навсинайские берега, – охотно откликнулся тот, словно всё время только этого и ждал. – Я к ним близко не подхожу, ну их! Да и времена сам знаешь, сударь, какие…
– Давно о войне ничего не слышно было, – осторожно закинул удочку дольинец. – В дальних краях обретался, туда вести долго идут.
– Как война-то идёт, сударь? Да как же ей идти, как Мастерами предначертано, так и идёт, – пожал плечами капитан, однако с явным наигрышем.
Что ж, поиграем, хитрован.
– Так через Делхар уже переправились? – Из слов Дигвила было не понять, кто именно должен был переправляться, Мастера Смерти или Держава.
– Через Делхар? – захохотал капитан. – Ох насмешил, сударь. Да кому ж надо через него переходить, зубы себе на засеках ломать?
– А как же тогда воевать? Пограничной толкотнёй войны не выигрываются.
– Это ещё как сказать, сударь Деррано, как сказать. Я вот человек простой, кроме своей галеры, ничего, считай, и не видел…
Ага, ничего не видел, подумал Дигвил. А речь чистая. «Кроме» вместо простецкого «окромя», «считай» вместо «почитай»…
– Однако же понимаю, – продолжал моряк. – Нам достаточно будет магов просто на границе держать, в мелких стычках изматывать. Навсинайцы хоть и стараются одними големами железными воевать, а без магов да погонщиков всё равно не выходит. Трупы их мы уносим, если свежие – новые зомби появляются, уже прибыток, а им убыток, если посмотреть, так и вовсе двойной: и сами своих потеряли, и нам урона не нанесли. Не выдержат такого чародеи, точно вам говорю. Неженки они, к труду да настоящей войне не приучены. То ли дело у нас! Если надо, каждый в строй встанет. Это ж только в королевствах считают, что война – удел благородных.
Дигвил вежливо кивнул, развёл руками. Мол, всё так, не вижу предмета для спора.
– Я вот всё на тебя, сударь, дивлюсь, – перешёл в наступление капитан. – Знамо есть дело, что меж тобой да Мастерами – но то не моего ума предмет. Однако ж замечу, что вот так, без слова должного, на нашу галеру лезть – чревато. Хорошо, у меня голова на плечах имеется, а какой другой капитан окажись, поглупее, – так враз к веслу бы приковал, а в первом домашнем порту отвёл бы на зомбирование. И кровопивец летучий бы тут носа не подточил. Так что ты того… осторожнее будь. А Мастеру, с которым говорить станешь, уж не откажи в любезности, имечко моё шепни. Так, мол, и так, благодаря рассудительности капитана Фешшета, сына Малека, с галеры «Ровная», очутился я там, где очутился.
– Не премину, можешь не сомневаться, сударь мой Фешшет, сын Малека, – церемонно поклонился Дигвил.
– Ну вот и славно, вот и хорошо. – И моряк отошёл.
Лезу Змею Морскому в пасть, подумал Дигвил, глядя в широкую спину Фешшета. Куда меня несёт? Что я объясню этим Мастерам? Или есть надежда, что меня вновь пропустят через весь Некрополис?
Пропустят, посулил он сам себе. А не пропустят – пройду сам.
…Без всяких приключений галера с несвойственным для судов именем «Ровная» бросила якорь в гавани порта с весьма неблагозвучным для уха Дигвила названием Шараф. Гористое взморье, скалы да камни, крикливые птицы над головами, серо-зеленоватая вода, мерно вздымающиеся и опускающиеся вёсла в руках мёртвых гребцов – и внезапно открывшаяся бухта, битком забитая серо-чёрными кораблями, большинство из них составляли галеры.
«Сколько ж у них силы…» – похолодел Дигвил. С такой армадой – и только в одном порту! – Мастера мигом покончили бы на море с любым противником. Да и на суше тоже, если бы не маги Навсиная. Как кому, а Дигвилу, прошедшему Некрополис насквозь, как-то всё-таки не улыбалось жить бок о бок с подъятыми мертвецами, пусть даже столь полезными в домашнем – и не только – хозяйстве.
Долье не нужны ни големы, ни зомби, твердил про себя молодой рыцарь. Это наша, людская земля. И таковой останется. Мёртвое пусть себе борется с мёртвым, но где-нибудь в другом месте. Например, на Делхаре.
– Ну, сударь мой Деррано, вот и прибыли, – подступил капитан. – Значит, не забудешь? Шепнёшь имечко-то моё?
– Как же, сударь Фешшет, шепну всенепременно, – заверил моряка Дигвил. И в самом деле, от него, дона Деррано, разве убудет шепнуть?
– А вон и сам Мастер, – радостно ухмыльнулся Фешшет. – Ждёт нас – и тебя, стало быть. Зря ли я вести заранее посылал?
Вот как. Вести посылал. Ну что ж, чем раньше бой, тем лучше. Ожидание порой хуже самой кровавой схватки.
На досках широкого пирса, там, где швартовалась «Ровная», стояла кучка людей, или, вернее, один человек и трое мертвяков. В человеке Дигвил сразу же угадал Мастера. Длинный серый плащ, наголо бритая голова, но самое главное – поза и спокойная уверенность в себе. За ним читалась сила – может, и не его собственная, заёмная, но от этого не менее грозная.
– Ага-ага, тебя поджидает, сударь, – так и улыбался Фешшет.
– Благодарю, капитан, – с надменным холодом, в лучших традициях сеноров Деррано ответил Дигвил. – Ты проявил старание. Тебе это зачтётся.
– Не сомневаюсь, – потёр руки капитан.
Кивнув моряку, Дигвил запахнулся в плащ и походкой, достойной короля Долье, спустился по шатким сходням. Мастер и трое его мертвяков немедля шагнули навстречу.
– Сударь Деррано? – Мастер был далеко не стар, лишь пятью-шестью годами старше Дигвила.
– Он самый. – Рыцарь слегка поклонился. – Пользуясь случаем, хотел бы поблагодарить сударя Фешшета, капитана галеры «Ровная», за проявленные внимание и заботу…
– Об этом мы потолкуем потом, – перебил некромант. Непроницаемые глаза казались дырами, заполненными чёрным льдом. – Я должен препроводить вас к месту вашего содержания.
– Моего содержания? – весело переспросил Дигвил, и одни Семь Зверей знали, чего стоила ему эта весёлость.
– У Гильдии Мастеров есть к вам вопросы, сенор Деррано.
– Я всегда считал, что Некрополис не признаёт титулований.
– Совершенно верно, – кивнул Мастер. – Но для вас, по указанию Гильдии, сделано исключение.
– Я польщён, – вновь поклонился Дигвил. – Но что же мы стоим? Давайте проследуем, как вы изволили выразиться, к месту моего содержания!
Ему показалось или в чёрных глазах мелькнуло удивление?
– Тогда идёмте.
Шараф оказался почти таким же, как и остальные города страны Мастеров, памятные Дигвилу ещё по зимнему путешествию. Чистые улицы, трёхэтажные дома, богатые лавки, отсутствие стражников. Мертвяки тоже не попадались; сопровождавшему Дигвила Мастеру встречные кланялись, но без подобострастия, а просто с уважением. Тот отвечал вежливыми кивками.
И никакой Гнили, с завистью подумал Дигвил. Что такого в этой земле, что зараза сюда не распространяется? Или если и распространяется, то совсем не в такой степени, как в Державе? И не значит ли это, что Мастера Смерти научились-таки управлять Гнилью? Пусть в малой степени, но научились?
Размышления его прервал голос некроманта:
– Пришли, сударь.
Ну конечно, где же могла помещаться городская Гильдия Мастеров, как не в угрюмой серо-чёрной крепости, более напоминающей склеп?
– Вы бы хоть стены покрасили, – рассеянно заметил рыцарь, заходя внутрь.
– Стены? Покрасили? Зачем? – непритворно удивился Мастер.
– Долго объяснять, – вздохнул Дигвил, и тяжёлые створки захлопнулись у него за спиной.
По узким лестницам и запутанным переходам его вели, казалось, целую вечность. Традиции Мастера не нарушали даже в малом – редкие и тусклые факелы, копоть на низких потолках, замогильные стоны и звон цепей из-за плотно запертых дверей. Дигвил шагал и дивился сам себе – страха не было, осталась лишь злая весёлость. Ужас исчез где-то на шарафских улицах, остался там, среди дородных торговцев и ремесленников, словно точно знающих, что необходимо для блага государства. Нет, судари некроманты, повелители мёртвых, пусть у вас трупы встают и ходят, но со мной вам так просто не совладать. Не совладать, и всё.
– Сюда, – наконец сказал провожатый, распахивая низкую полукруглую дверь.
Дигвил вошёл, поклонившись притолоке. Оказался в круге неяркого света; лица собравшихся в небольшой комнате без окон скрывались в темноте.
– Приветствую вас, досточтимые, – легко сказал Дигвил и поклонился, словно перед благородным собранием.
– Гхм. И вам того же, сударь, – услыхал он старческий голос.
– Хотел бы попросить уважаемое сообщество могущественных Мастеров Смерти. – Дигвил не ждал вопросов, он держался так, словно сидел в кругу друзей.
– О чём? – От подобной наглости оторопели, похоже, даже видавшие виды некроманты.
– О пропуске через вашу замечательную страну, – охотно пояснил Дигвил. – Я, изволите ли видеть, разыскиваю свою семью. Жена, дети… двое. Совсем ещё маленькие.
– Гхм, – вновь откашлялся тот же самый голос. – Сударь Деррано, об этом мы поговорим позже. Но сперва…
– Ах да, вопросы. Конечно же. Разумеется. Задавайте. – Дигвил тряхнул отросшими волосами.
– Что вы делаете в Некрополисе, Деррано? – резкий и холодный голос откуда-то справа. Молодой и злой. Этот, похоже, всё для себя уже решил.
Дигвил пожал плечами.
– Иду домой. Искать своих.
– Кружным путём? – нехорошо усмехнулись в темноте. – Из Самалеви дорога до Свободных королевств проходит через Навсинай, никак не через Некрополис.
– Там сейчас не пройти из-за Гнили, – охотно и дружелюбно ответил Дигвил. – Да и с магами Навсиная у меня как-то не вышло.
Молодой голос начал было фразу с прежней глумливостью, однако старик-некромант перебил его тотчас же.
– Это ни к чему, – холодно уронил он, и молодой Мастер тотчас осёкся. – Подробнее, прошу вас, сударь Деррано. Если вы ищете пропуска через наши земли, мы вправе рассчитывать на… ответное сотрудничество.
– Разумеется, – кивнул рыцарь и принялся рассказывать.
Мне нет дела до вас, маги и некроманты. Вы правите мёртвым, вы боитесь людей и не верите им. Слишком привыкли использовать всех и вся как свои бездушные орудия. Что ж, получайте обратно.
Он говорил о творившемся в окрестностях переправы Рорха, о попытке магов Навсиная захватить таинственных странников, о кровавой пластовне, разыгравшейся там, о делах в подземелье и о том, как он встретил доньяту Алиедору Венти, свою бывшую невестку, что спасла его от зомбирования столько месяцев назад.
– Доньята Венти? – недоумённо перебил молодой Мастер.
И вновь вмешался старый:
– Это не вашего ума дело, коллега. Доньята Венти была там? Вы уверены, сенор Деррано?
– Я не сенор, – легко ответил Дигвил. – Титулы опускаем, разве не так?.. Да, Алиедора была там. Это так же верно, как и то, что я стою сейчас перед вами.
– Чем закончилось дело? – отрывисто спросил старый некромант.
Дигвил, как мог, описал всё, случившееся до самой их разлуки с Алиедорой.
– И это всё?
– Почти всё, сударь. На пути к морю я встретил одного человека; впрочем, человека ли? Он шёл навстречу Гнили и смеялся. Дело было так…
Эту историю Мастера выслушали в поистине гробовом молчании.
– Вот даже так, – надтреснуто произнёс наконец старший из некромантов. – Благодарю… сенор Деррано. Благодарю.
– Это важно? – с наигранным удивлением поинтересовался Дигвил.
– Очень, – сухо ответил старик. – Что ж, достопочтенный рыцарь, я полагаю, что пропуск вы заслужили. Куда вы хотели направиться?
– Прежде всего в Меодор, искать семью. Как я и говорил, – пожал плечами Дигвил. – Что там сейчас, в Долье? Как-никак это моя земля…
– Была! – вскинулся молодой некромант, и на сей раз старший Мастер уже не церемонился.
– Покинь нас. – Холоду в его голосе хватило бы заморозить всё море Тысячи Бухт.
Злое шуршание разлетевшегося плаща. Тень мелькнула мимо деликатно посторонившегося Дигвила и вынеслась за яростно хлопнувшую дверь.
– Прошу простить, – буркнул старик. – Я велю приготовить подорожную, сенор Деррано. Вам ничто не будет угрожать до самого Долье. А дальше… сами понимаете, в Меодоре – война.
– Понимаю, – поклонился Дигвил. – Благодарю, сударь. Война меня больше не занимает. Я хочу найти жену и детей. Отца с матерью, брата… Больше ничего.
– Кто знает, кто знает, – совсем по-человечески вздохнули в темноте. – Вас проводят, сенор. Отдохните. Помойтесь… по-человечески. И… – вновь вздох, – желаю удачи. Боюсь, она вам понадобится.
* * *
Алиедора ненавидела Смарагд. Нигде, никогда ещё она не испытывала такой ненависти. Даже среди варваров кора Дарбе, даже под кнутом в руках Метхли. Ненавидела яркость и чистоту этого неба, хрустальность прозрачных ручьёв, сочную зелень леса – всё казалось искусственным, старательно наведённым мороком. Летучие цветы, перепархивавшие с ветки на ветку и пускавшие корни на новом месте; бабочки, умевшие присасываться к коре всеми тонкими лапками; птицы, каждой из которых место было в картинной галерее, – всё казалось дурным сном какого-то чародея-недоучки.
Какое богатство, думала она, ничуть не стыдясь чёрной зависти. Люди на берегах моря Тысячи Бухт отвоёвывали у мира каждый прожитый день; зима и холод подстерегали, словно хищные звери неосторожных путников. Дрова часто могли оказаться важнее хлеба. А здесь… всё даром и всего сколько угодно. За что, спрашивается? По праву сильного?
…Вместе с Тёрном они преодолели добрых три четверти пути до леса Шёпота, где дхусс намеревался перевалить через охраняемый сторожевыми оберегами тракт и уйти на север, в дикие, как он утверждал, чащобы на полуночной оконечности Смарагда.
К счастью, голодать не пришлось, Алиедора опасалась зря. Пищей им служили в изобилии растущие плоды – весь остров казался одним сплошным садом. Однако Гончая едва заставляла себя откусывать ароматную, сочащуюся соком зрелую мякоть, хотя, казалось бы, после Некрополиса вообще могла съесть всё, что угодно.
Погоня? Они её не видели. Алиедоре вообще чудилось, что она бредёт с плотно заткнутыми ватой ушами и неплотной, но всё же повязкой на глазах, заставлявшей видеть всё в дымке и мгле. Уши тоже словно заложило – проклятый остров, проклятая магия!
Гончая сделалась злой и раздражительной. На спокойного, рассудительного дхусса она и смотреть не могла.
– Смарагд силён, – искоса глядя на неё, как-то вечером заметил Тёрн. – Он не зол, он добр. Он хочет вынуть из тебя…
– Тому, кто из меня что-то попытается вынуть или что-нибудь в меня засунуть, – огрызнулась Гончая, – я оторву всё, что только смогу оторвать. А как остров что-то там может «пытаться» – и вовсе в толк не возьму.
– Ноори выбрали Смарагд не просто так, – покачал головой дхусс, не обращая на сарказм Гончей никакого внимания. – И школа Беззвучной Арфы тут тоже появилась не случайно. Здесь в горах добывалось немало Камней Магии, Беззвучная Арфа – не единственная школа, где ноори сильны. Когда-то Мастера Теней считали, что у острова есть своё собственное волшебство, Мастера Боли иногда представляли Смарагд огромным живым существом, погружённым в сон. Это, конечно, преувеличение. Да и Мудрые давно подчинили себе всю магию этих мест…
– Я устала от твоих велеречений, – рявкнула Алиедора. – Просто так, не просто так – какая разница? Собрались на север – так идём! Пока нас тут не повязали.
– Лес Шёпота – перед нами, – махнул рукой дхусс. – Завтра с утра постараемся перебраться на ту сторону. Ты хорошо лазаешь по деревьям, Гончая?
Алиедора обиженно отвернулась, не удостоив дхусса ответом. Хорошо ли она лазает по деревьям! Да уж явно не хуже его!
– А по земле никак, конечно? – съязвила она.
– Никак, – без тени улыбки ответил дхусс. – Мудрые знали, что делают, когда оплетали… гм, не хочу говорить «паутиной», потому что избито, – но своей сторожевой сетью весь Смарагд. Они умеют выращивать зрячие и слышащие цветы, Алиедора. Я всегда вспоминал их, когда видел в деле живую лозу той сидхи, Нэисс.
– И что же, они понатыкали их повсюду на земле, но забыли про древесные кроны? Х-ха! Надейся больше, дхусс.
– Со здешними деревьями я смогу договориться, Алли.
– Не зови меня так, – Гончая ощерилась, но уже больше по привычке. И тут же продолжила: – А в других местах договориться, значит, не мог?
Тёрн отрицательно покачал головой, вздохнул.
– Мудрые очень хотели говорить со всем, что растёт или ходит по их земле. Когда-то в этом мне чудились забота, сострадание и бережливость. Теперь, напротив, я вижу лишь жажду держать всё в узде.
– Не припомню, чтобы ты так кого-то осуждал, – подивилась Алиедора.
– Я не осуждаю, – отвернулся дхусс. – Те же Мудрые… они верят, что враждебные силы вот-вот обрушатся на Смарагд, обратят его в руины… потому и стараются как могут. Ты думаешь, они кровавые тираны, убивают направо и налево?
– Кто такие тираны, я знаю. Не стоит объяснять, – фыркнула Гончая.
– Так вот, Мудрые, они…
– Хватит. Пожалуйста. – Алиедора встала, гибко потянулась. Сколько ж времени без нормальной мыльни… Воняю, как девка из хлева. – Идём. Что ты медлишь?
– Н-не знаю. – Тёрн вдруг сел наземь, как-то зябко, совершенно ему несвойственным жестом обхватил руками плечи. – Я тут вырос, Алиедора. И теперь иду не просто против Мудрых… но и против моих родителей, пусть даже и приёмных.
Гончей очень хотелось спросить – как же ребёнок дхуссов очутился на Зачарованном острове, но вместо этого:
– Почему ты уверен, что пойдёшь против? Мало ли кто во что верит!
– Потому что нам, чтобы выбраться из этой заварухи, придётся очень крепко схватиться с Мудрыми. С хранителями Смарагда. Они веками составляли зубодробительные системы сторожевых заклинаний, оберегающих, как они говорили, «покой нашего острова и его народа». Я не знаю, что случится, разрушь мы хоть одно из этих заклинаний.
– В Некрополисе говорят, – холодно заметила Алиедора, – что пустые разговоры даже зомби не ведут – не умеют.
– Я… я… – Она ещё никогда не видела дхусса в таком смятении. – Алиедора, я – боюсь. Не за себя, за остальных. Они-то в чём виноваты? А ну как мы с тобой и впрямь…
– То есть ради блага Смарагда мне предлагается сложить лапки и торжественно – или не очень – но сдохнуть? – взвилась Гончая. – Никогда! Ни за что! Зубами грызть стану, ногтями ца…
– На пристани нам повезло, – перебил её Тёрн. – Сказочно, невообразимо повезло. Думаю, сейчас Мудрые уже справились с Мелли, и теперь…
– А ты не думаешь, что это она с ними справилась?
Дхусс усмехнулся уголками губ, показывая клыки.
– Нет. Я бы почувствовал.
Алиедора закусила губу. Куда делась вся решимость Тёрна? Вместо того чтобы пробираться на север, теряют тут время… Хотя, на том же севере, что они станут делать? Как вообще она собирается выпутываться из этой передряги?
Ничего, у кора Дарбе хуже было, попыталась она подбодрить себя, но затверженная фраза ничем не отозвалась, как всегда бывало раньше. Только пустота и усталость.
– Идём, – пришлось собрать в кулак всю ещё оставшуюся решимость. – Идём, Тёрн. Идём… друг мой.
Он тяжело вздохнул, поднялся, прижал ладони к вискам, с усилием потёр глаза. Больше всего он походил сейчас на шипастого, жутковатого боевого пса. Ладонь Алиедоры словно сама собой легла ему на плечо, пальцы ловкими змейками скользнули между шипами, касаясь грубоватой кожи, обветренной и шершавой.
– Пойдём, – тихонько повторила она, и на сей раз дхусс послушался.
…Сперва она решила, что лес Шёпота – просто напыщенное и будто красивое название, так любимое заносчивыми сидхами. Густая тёмная зелень, пламень огромных цветов, понатыканных всюду, где только можно было пустить корни, сплетшиеся ветви и запах – густой, плотный, но отнюдь не сырости и не гниения; пахло именно цветами, переплетением множества ароматов, и Гончей приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не начала кружиться голова.
Кора, шелковистая и мягкая, словно самые дорогие ткани, привезённые с Дальнего Юга. Мелкие веточки словно ласкают кожу, ни тебе шипов, ни даже просто острых сучков. И звуки, такие же, под стать: едва различимое журчание, шелестение, след прокравшегося ветерка, но не только, не только. Что-то ещё говорило с Гончей, тихо-тихо, что не разберёшь и не расслышишь, как ни старайся, как ни напрягай слух. И только перестав пытаться, можно уловить голос леса, его умиротворяющую, вечную песнь, его слова, обращённые к тебе и только к тебе.
Что-то случилось с Гончей, чужая магия, затуманивавшая взор, словно приразжала тиски. Или это она совладала наконец со своей ненавистью и благодарный остров тотчас же ответил взаимностью?
Огромные ветви, толще, чем сразу три или четыре Алиедоры, связанные вместе, протянулись над головой, непроглядная листва закрыла солнечный свет, однако под сводами леса Шёпота не казалось ни сумрачно, ни тревожно. Тихо и покойно было тут, не хотелось никуда уходить; зачем ей какие-то там некрополисы и их ещё не существующие троны! Зачем ей всяческие меодоры и долье, если можно остаться здесь, неспешно бродить вдоль извивающихся ручьёв, по берегам, поросшим неведомыми ей травами, отгадывать, узнавать их имена; как же это отличалось от странных змеедеревьев в том лесу, где они очутились с дхуссом, едва удрав от своих пленителей!
– М-м-м, – невольно протянула она, поглаживая шелковистый мох с почти любовной нежностью.
– Осторожнее, – мрачно заметил Тёрн. – Он не зря зовётся лесом Шёпота. Такое, бывало, нашепчет…
Алиедора с трудом заставила себя встряхнуться. В самом деле, о чём она, откуда эти глупости? Бродить по бережкам, подумать только! Она, которую ждёт трон Некрополиса!..
– Идём. Куда надо – наверх?
Вместо ответа дхусс ловко вскарабкался по спускавшимся к самой земле сучьям.
– Возле тракта лес, разумеется, расчистили. Там тебе придётся показать, что слава Гончих Некрополиса – не пустые слова.
…Они перебирались с ветки на ветку, шли высоко вознесёнными воздушными тропами. Дхусс тщательно избегал крупных белых соцветий, что, как и многие цветы на Смарагде, умели или летать, или бегать, ловко перебирая множеством ножек-корней. Алиедора заметила, что возле больших снежного цвета венчиков не вилось ни насекомых, ни птиц.
Время от времени Тёрн останавливался, надолго прижимался лицом к древесному стволу, а руки его осторожно двигались, бережно касаясь коры. Иногда Алиедоре чудилось – она ощущает короткие толчки магии дхусса, тщательно укрытой, растекающейся от крон к корням и кончикам самых тонких веток. Тёрн расчищает путь, поняла она. Дхусс, лесной дикарь, как верили многие даже в просвещённом Некрополисе, пусть и выросший на Смарагде, – кстати, а как он вообще здесь очутился? – он знал, как надо говорить с растущими на земле созданиями. Наверное, здесь и крылась истинная магия дхуссов. Дхуссов и прочих разных таэнгов с клоссами, «отходов магических практик», никогда не принимаемых всерьёз «настоящими чародеями».
Дорога через лес заняла у них почти полный день. Плодовые деревья исчезли, в животе у Алиедоры бурчало и бурлило, плоть возмущалась, несмотря ни на какие эликсиры. Да и сколько их там осталось, этих эликсиров, в наглухо зашитых глубоко под кожей скляницах!
Дхусс невозмутимо довольствовался какими-то травами и корешками, тщательно отмывая их в проточной воде. Предложил спутнице, однако та лишь скривилась:
– Горько и жжётся! Как ты такое есть вообще можешь?
– Сильно же тебя протравили, – огорчился дхусс. – Стайни мы спасли, Ксарбирус спас, а вот тебя…
– Себя я сама спасу. Не беспокойся, – отрезала Гончая. – Тут какие-нибудь серфы есть? Кто землю пашет?
– Есть, только не серфы. И землю никто не пашет. За плугами да боронами тут не ходят. Это дальше, как раз у нас по пути, только лес миновать надо. Не бойся, там снова сады начнутся.
– Тогда пошли, а то я скоро тебя сожру…
К тракту они выходили медленно, словно скрадывая осторожного зверя. Тёрн показывал Алиедоре ловушки, отчасти напоминавшие арсенал сидхов, памятный Гончей ещё по занятиям с Мастером Латариусом: большие ловчие листья, лианы с клейкими стеблями, живые паучьи сети, готовые в любой миг опутать неосторожную добычу.
Значит, Мудрые от кого-то береглись. Кого-то они отчаянно боялись, готовились к настоящей войне. Даже всё умение Алиедоры, обретённое в Некрополисе, тут бы спасовало, её спасали лишь знания дхусса. Её учили находить и обезвреживать механические или магические ловушки, управляться со сторожевым зверьём, однако тут она столкнулась с чем-то совершенно неведомым.
– Ни одной нельзя тронуть, – заметил Тёрн, когда они оба, тяжело дыша, расположились отдохнуть на толстенной ветке, полностью скрытые листвой. – Мудрые тотчас узнают.
– А звери? Они не могут в них попасться?
Тёрн покачал головой.
– Для этого, увы, ловушки слишком умны.
– Так всё-таки, от кого обороняются Мудрые? – На сей раз она задала этот вопрос вслух. – Я помню, ты говорил, как они силой пробивали дорогу от залива к горам, а теперь? Что, те существа нападают по-прежнему?
Тёрн усмехнулся, какой-то не своей, кривой и тёмной усмешкой.
– Обороняются и от зверей. От оставшихся с незапамятных времён первообитателей Смарагда. Ну… и от меня заодно. От того, кто, как они верят, явился разрушить Смарагд.
– Ой ли?
– Я ведь говорил тебе…
– Ты много чего говорил, – перебила Алиедора. – Например, и про то, что Мудрые кинутся просить нас о помощи, едва Мелли выберется на берег.
– Так то ж на случай, если нас подслушивают!
– Сейчас никто не подслушивает. Ну хорошо, ты хочешь разрушить Смарагд. Каким образом?
– Спроси у Мудрых, – усмехнулся Тёрн.
– Не премину, – съязвила Гончая. – При первой же оказии. Но что, ты вообще ничего не знаешь?
– Кое-что, – нехотя признался дхусс. – У Мудрых, видишь ли, есть идея… бредовая, если хочешь знать моё мнение… что рано или поздно, при определённом сочетании звёзд, на Смарагде должен появиться ребёнок, что разрушит остров и погрузит его в пучину вод вместе со всеми его обитателями.
«Что-то подобное я уже слышала, – подумала Гончая. – Только не про Смарагд и не про дхусса, а про себя».
– Это, конечно, просто миф, – продолжал тем временем дхусс. – Но Мудрые верят в него полностью и без тени сомнений.
– И что же, ты родился под несчастливой звездой? Но ты не ноори! Ты дхусс!
– Я не дхусс, – отрезал Тёрн.
– Выглядишь как дхусс, говоришь как дхусс, значит…
– Ничего это не значит! Дхуссом может быть только рождённый в клане!
– У тебя клановый знак на щеке. Клан Морра.
– Хорошо же вас там учат в Некрополисе…
– Не жалуемся. Так откуда он у тебя взялся? Если ты не был рождён в клане?
– Постаралась моя мать. – Тёрн отвернулся, и, похоже, эти слова вообще дались ему с трудом.
– Не хочешь об этом говорить?
– Не слишком. – Дхусс упорно глядел в сторону.
– Ладно, – не стала настаивать Гончая. – Лучше давай про Мудрых. Итак, они сочли тебя страшной и ужасной угрозой. Так?
– Если коротко, то сочли.
– И, – усмехнулась Алиедора, – решили, что остров нуждается в защите. А ты, друг мой, соответственно – в развоплощении. Слово «смерть» они, уверена, не употребляли, это ведь так неэлегантно.
– Сразу видно Гончую Некрополиса, – хохотнул дхусс. – Чуть что – прирезать, и вся недолга. Нет, там всё было хитрее. Развоплощение, да, но не казнь. Во всяком случае, не простая. Нечто похуже, чем если тебя просто зароют в землю.
Да, это они любят, подумала Алиедора. Чтобы не просто убить, чтобы с тобой случилось нечто совершенно непредставимое, чего в здравом уме и твёрдой памяти даже вообразить невозможно.
– И ты сбежал.
– А что бы ты сделала на моём месте?
– Разве я говорю, что ты должен был остаться?..
– Но, как ты сама убедилась, Мудрые очень-очень хотели увидеть меня снова. И своего добились.
– Тёрн, ты говорил – нам надо уйти на север, в чащи. Но что потом? Как выбираться со Смарагда?
– А кто тебе сказал, что я собираюсь бежать отсюда? Мудрые не оставят в покое ни меня, ни тебя.
– Меня-то почему? – возмутилась Гончая.
– Роллэ не зря что-то в тебе почувствовал, – усмехнулся дхусс. – Можешь не сомневаться, Мудрые своего не упустят. И тебе тоже не уйти.
– Прекрасно и волнительно, я прямо вся трепещу от нетерпения, – фыркнула Алиедора. – Но хотелось бы услыхать, что мы можем сделать. Не найдётся ли какого-нибудь кольца, или там меча, или посоха, или ещё чего-нибудь не слишком тяжёлого, чтобы, как в сказках, сбросить в какую-нибудь огненную бездну? Чтобы так вот ррраз – и всё, счастливый конец? Только ведь на такое надеяться с тобой не приходится…
Дхусс только кивнул.
– Нет никаких артефактов, Алиедора. Ни колец, ни мечей, ни даже посохов. Никаких «источников силы», Камней Магии или чего-то подобного. Мудрые прекрасно понимали, что сила должна оставаться внутри, не вкладываться ни во что внешнее. Навсинайцы и Мастера Смерти – увы, нет. Вот у них плечо и раззуделось. Сперва – «отходы магических практик», а потом и вовсе неведомо что. Кто знает, как всё это сказывалось на той же Гнили…
– То есть надо просто перебить их всех, – деловито заключила Алиедора. – Что ж, тоже неплохой план.
– Никто не знает, сколько Мудрых всего. Никто не знает их в лицо.
– Почему? – перебила Алиедора. – Из-за дурацких масок, как у того, что в порту? Его я накрепко запомнила. До смерти не забуду.
– Следующий раз он может выглядеть совершенно по-иному. Вообще у Мудрых принято носить маски, но временами они обходятся и без них. Они появляются только в самых важных случаях. Пока я был… просто ребёнком на Смарагде, наслушался… всяких сказок. Что Мудрым может оказаться твой сосед, с которым ты здороваешься по десять раз на дню. Или что Мудрых отбирают чуть ли не сразу после рождения по особым приметам, что воспитывают их… такие же Мудрые. Что они как бы уже и не совсем ноори, а что-то большее, не просто двуногие, пусть даже с магическими силами. Не маги, не чародеи. Что-то большее…
– Знавала я тех, кто слыл «чем-то большим», – сквозь зубы процедила Алиедора. – Тьма, Гниль, Белый Дракон.
– Ом-Прокреатор…
– Не встречалась, извини, – отрезала Гончая. – Сказать ничего не могу. А вот остальные – очень даже. Да, есть такие, которые «что-то большее», есть, Тёрн. Не знаю, к добру или к худу, но есть. Хотя сейчас кажется мне, что нам, смертным, жилось бы куда лучше, если бы все эти силы вообще никогда не проявлялись.
– Однако они проявились, и нам с этим жить, – возразил Тёрн. – И, следовательно, нам нужно познать их.
– Блестящее и благородное намерение, но я бы сперва выбралась отсюда. Я не знаю, как драться с Мудрыми, каким оружием. Чего они боятся ещё, кроме того, что ты «разрушишь Смарагд»?
– Нарушения равновесия, – тотчас откликнулся Тёрн.
– Слишком общо. Кроме ножа в спину, где ещё их страхи?
– Это нам и предстоит узнать.
– Умеешь обнадёжить, дхусс.
– Конечно. Надеждой на славный бой, – в тон отозвался он.
…Почти сомкнувшиеся над трактом ветви послужили хоть и не слишком надёжным, но всё же мостом на другую сторону. Выложенный розоватыми плитами, неправдоподобно чистый – ни пылинки! – тракт остался позади. Пустой – ни одиноких путников, ни всадников, ни повозок, ни купеческих караванов. Словно и сам тракт проложили по какой-то совсем иной надобности, а не возить грузы.
– Почему никого нет, Тёрн?
– Думаю, Мудрые велели всем оставаться там, где они есть, и носа не совать туда, где можем оказаться мы с тобой.
– Твоим Мудрым сейчас бы двинуть по нашим следам всё войско, всех этих Разыскивающих и Наблюдающих…
– Они станут выжидать, пока мы не обнаружим свои намерения. Гоняться за нами? Зачем? Для чего? Рано или поздно нам придётся вылезти из убежища. Тогда-то они и ударят.
– Хотелось бы верить. Хочешь их выманить? Туда, на север? А что там такого, что поможет нам выстоять?
– Дом Мастеров Теней и Дом Мастеров Боли.
– Последнее звучит особенно многообещающе. Если вспомнить кора Дарбе… Что это такое, Тёрн? Кто такие Мастера Теней и Мастера Боли? Скорее сошло бы для Некрополиса.
– Попозже расскажу. Когда выберемся из лесу. Слишком много ловушек с гляделками. Боюсь, какую-нибудь да пропустим.
Время шло. Солнце клонилось к западному горизонту, совершая свой всегдашний оборот вокруг плоского мира, тени вытягивались, извивались, словно отрываясь от земли. Двое сидели на высокой ветви, скрытые по-летнему зелёной листвой.
– Вон, край уже виден, – показал дхусс. К северу деревья и в самом деле редели, становились заметно ниже, уступая место кустам и прочей поросли. – Там опять фермы, поля, сады. Городок Дуайн. Ничего особенного, мастерские, мельницы, склады, торговые лавки.
– Звучит, словно где-то в королевствах, а не на Зачарованном острове.
– На Смарагде далеко не все погружены в глубины магии.
– На земле работают серфы?
– Нет. Ты назвала бы их свободными общинниками.
Алиедора поморщилась. Земля должна быть обработана, а для этого лучше всего подходят знающие своё место серфы.
– Те, кто не смог достичь ничего большего?
– Снова нет. Те, кто сам выбрал эту стезю.
Гончая подбоченилась. Люди, сидхи, ноори – всегда были, есть и останутся те, кто повелевает, и те, кто способен лишь за скотом ходить. Что вновь и вновь подтверждает необходимость навести должный порядок в Некрополисе, как только она выберется с этого проклятого островишки.
На сей раз сказал «пошли» уже сам дхусс.
Лес Шёпота остался позади, и Алиедора сделала над собой усилие, чтобы не оборачиваться. Она знала, что ей будет теперь не хватать этих шепчущих, тихонько журчащих ручьёв, шелеста ветра в глубоких кронах, мельтешения невидимых зверьков в зарослях и торопливого хлопанья крыльев над головой. Она прошла множество лесов, перелесков, чащоб, пущ и рощ, но такого покоя и желания навсегда остаться в этой тени не испытывала ещё никогда.
Как же оно отличалось от первого приступа безудержной ненависти к острову и всем его обитателям! Что это, Гончая, ты размякла, раскисла, распустила сопли?
Неприятно, неприятно. Будущей королеве Некрополиса подобное не пристало.
Предусмотрительный дхусс избегал открытых пространств. Они с Гончей пробирались густыми полосами неведомых Алиедоре деревьев, между живыми изгородями, ныряя из одной тени в другую. Вокруг расстилалась богатая, благословенная страна, и любой серф, понимала Гончая, прозакладывал бы душу за клочок земли в этих краях. С оставшихся за спиной гор через равнину струились мелкие речки, скорее даже широкие ручьи, и возле бурлящих порогов Алиедора то и дело замечала играющих рыб. Поля поражали чистотой, все дороги были аккуратно замощены белыми, розоватыми или жёлтыми каменными плитами, пригнанными друг к другу так плотно, что в шов не всунешь и остриё ножа.
– В те времена, когда ноори обустраивали остров по своему вкусу, они щедро тратили магию, – заметил Тёрн её интерес.
– А теперь? Магии не осталось? – Это прозвучало с какой-то неподобающей надеждой. Рассчитывать на слабость такого врага – верный путь к поражению, Алиедора.
– Осталось, – вздохнул дхусс. – И с преизлихом. Но Смарагд устроен раз и навсегда, тут ничто не нуждается ни в улучшении, ни в исправлении.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что Мудрые бессмертны?
– Если не бессмертны, то, во всяком случае, очень долгоживущи. Даже сидхам с ними не сравниться. Даже простым ноори или не очень простым, таким как Фереальв.
– Тогда, значит, новички среди них не могут появляться часто, – заключила Алиедора.
Тёрн кивнул.
– Я слыхал, ещё когда учился, что Мудрые пополняют свой синклит лишь при строгом сочетании небесных светил, когда оно благоприятствует. И, напротив, всяческие пертурбации целестиальных тел могут отсрочить это или даже вовсе отменить. Последний раз, ходили слухи, неофита-Мудрого должны были ввести в башню Затмений, как раз когда над горизонтом расцвёл Небесный Сад.
Об этом Гончая уже слышала. Небесный Сад, да, Мастера в Некрополисе частенько о нём упоминали. Комета, словно распугавшая звёзды и спутавшая привычные тропы в небесах. И ещё много всякого такого же. Небесный Сад, случившийся двадцать четыре… нет, уже почти двадцать пять лет назад.
А шестнадцать лет назад родилась она, Алиедора.
Или… нет. Семнадцать! Ей ведь исполнилось семнадцать! А она – она забыла. Полностью и совершенно. В Некрополисе никто не отмечает дней рождения. Но ничего, она это изменит. Они у неё научатся праздновать, а не только мастерить новые и новые полки безмозглых зомби.
– Я родился тогда, – просто сказал вдруг дхусс. – Под Небесным Садом.
– Ну и что? Под ним родилось, небось, множество детей. Больше всего, конечно, человеческих, но и сидхи были, и гномы, да и дхуссы наверняка тоже. Те же ноори!
– Не поспоришь. Но Мудрые решили по-другому.
– Послав за тобой эту парочку, – закончила его фразу Алиедора.
– В точку.
Гончая пожала плечами.
– Если глупец во что-то уверует, его не разубедят никакие мудрецы. Особенно если глупец назовет себя «Знающим», «Великим» или «Посвящённым». Нечего и пытаться.
– Даже если от этого зависит – нет, не твоя жизнь, но жизнь других?
Другие Алиедору интересовали мало.
– Убить их всех, – равнодушно предложила она. – Как я уже говорила. Пока они не убили тебя. Средство неоригинальное, но действенное. Проверено на себе.
– Убить Мудрого – это такое дело… нелёгкое, – заметил Тёрн. – Когда увидеть Мудрого зачастую подвиг сам по себе.
– Ага, это уже интереснее, – усмехнулась Гончая. – Раньше ты стал бы яростно возражать против самого подхода. Ляпнул бы что-нибудь вроде…
– Молчи, – вдруг прошипел дхусс, неразличимо-стремительным движением распластываясь на земле. Алиедора, если и отстала, то на долю мгновения.
Впереди, в неглубокой долине меж парой холмистых гряд, раскинулся городок. Судя по всему, тот самый, который дхусс называл Дуайн. Розоватые с золотом шпили, зелёные и серебряные крыши – городок напоминал коробку с красками, беспорядочно смешанными вместе детской рукой. Похоже, тут никто не озаботился, чтобы аккуратно подобрать сочетающиеся друг с другом цвета.
Что-то это напоминало Гончей, что-то не слишком приятное… Ах да!
Разноцветную плесень на стенах старого сырого погреба.
На краю городка – не имевшего никаких стен или башен, одну лишь живую изгородь в рост Алиедоры – толпились люди. Или, вернее сказать, ноори. Те же, что ждали их в гавани, маги и мечники, всего числом около трёх десятков.
И это так напугало нашего дхусса? Мысль явно вышла с оттенком презрения. Какие-то жалкие три…
– Не в них дело, – прошипел Тёрн, по-змеиному отползая назад, в самую гущу зарослей. – Туда смотри, вот туда!
– Трое в плащах, с закрытыми лицами, остальные перед ними расступаются. Ну и что?
– Мудрые. Теперь в масках. В гавани был только один. Сейчас трое. Мы растём в цене, Алли… Алиедора, – закончил он полным её именем.
– Оставайся здесь, – резко приказала она.
– Что ты собираешься…
– Сейчас увидишь. – Кровь весело мчалась по жилам. Хватит, она слишком долго бегала. – Сейчас вы все увидите, что такое настоящая Гончая, – посулила Алиедора.
– Не вздумай, – зарычал дхусс. – Только всё погубишь.
– Почему?
– У тебя даже булавки не найдётся. И не надо мне тут этого: мол, «настоящей Гончей не требуется никакого оружия!»
Алиедора покраснела. И удивилась – она, оказывается, ещё способна краснеть. Потому что именно это она и собиралась сказать – нет, не сказать, презрительно и надменно бросить ему в лицо, как и положено истинной королеве Некрополиса!
– Они почувствуют тебя, стоит нам шелохнуться.
– Это мы ещё посмотрим, – шёпотом хорохорилась Алиедора, однако понимала, что проклятый дхусс опять оказался кругом прав.
Три фигуры с лицами, закрытыми изящными вычурными масками. Капюшоны плащей отброшены на спины, походка ровная, лёгкая, почти невесомая. Не касаются земли, говорили о таких. Руки свободны; эти Мудрые, бесспорно, выдающиеся чародеи, если не нуждаются в посохах или иных атрибуциях.
Да, опасно. Очень опасно. Вдоль спины ползли холодные мурашки.
Тем временем три десятка магов и мечников неторопливо, без спешки и не произнеся ни единого слова, развернулись в недлинную цепь, чародеи и воины попеременно.
Это было красиво. Грозно, пугающе, но и красиво. Алиедора помнила блистающие рыцарские рати Долье и Меодора, однако воинство Смарагда не шло с ними ни в какое сравнение. Серебро и зелень на одеяниях мечников, красное попеременно с золотом – у магов. Они словно специально вырядились так, чтобы их могли заметить издалека; и это выйдя на охоту за Гончей Некрополиса! Они что, совсем дурные?
– Приманка, – шепнул Тёрн. – Мудрые это любят. Значит, всё-таки догадались, куда мы направляемся.
– Не так-то это и трудно, – хмыкнула Алиедора.
– Мы могли уйти на запад…
– И что там? На севере есть Мастера Боли и Теней. А на закате?
– Маленький островок, а на нём – Дом Уединения. Я… я обучался там. Роллэ был моим наставником.
– И что? С какой радости нас бы понесло туда?
– Там я был бы сильнее всего. Там всё ещё помнит меня.
– А твоего учителя?
– Нет. Меня. Роллэ наставлял слишком многих, растрачивал себя. А я собирал.
– Неужто ж Мудрые настолько глупы, чтобы решить – ты дашь им бой, «последний и решительный», всем вместе?
– Именно это они и могли решить, если бы я остался таким, как прежде. Таким, каким покидал Смарагд. Мол, Мудрые – коварные злодеи, я – благородный герой, собрать их в одно место и покончить сразу со всеми. А что я сам погибну – так уже и не важно. «Мир будет избавлен от скверны, и имя героя станет жить в веках», – передразнил Тёрн сам себя.
Они могли позволить себе роскошь этого разговора. Цепь двигалась медленно, никуда не торопясь, Мудрые еле переставляли ноги.
– Разве ж так ловят? – шёпотом фыркнула Алиедора. Мудрые уже начинали казаться чем-то совсем не страшным, даже смешным и где-то неуклюжим. – Они пройдут чуть левее, но не стоит больше ждать, уходим!
– Нет. – Тёрн оставался неподвижен. – Именно этого они и ждут. Где-то неподалёку засада. Как только мы шелохнёмся – нас достанут.
Алиедора промолчала. Гончих учили повиноваться без рассуждений, когда от этого и впрямь зависит жизнь.
Да, цепь проходила левее. Загонщики промахнулись. Рассчитывали спугнуть дичь, погнать на неведомую пока засидку?
– Не шевелись. – Губы дхусса двигались едва заметно. Алиедора послушалась.
– Голову вниз. Не смотри.
Хорошо-хорошо, дорогой, раз ты так говоришь, то не буду. Мудрые способны почувствовать даже обращённые на них взгляды?
Тёплый ветерок играл ветвями над их головами; ему, само собой, не было никакого дела до распластавшихся на земле смертных. Цепь воинов и магов медленно прошествовала мимо, трое Мудрых в масках – позади неё.
– Можно вставать? – шепнула Алиедора, когда процессия отдалилась шагов на пятьсот.
Дхусс покачал головой.
– Где-то здесь поблизости засада. Нутром чую.
Уже темнело, давно скрылись вдали Мудрые, и только тогда Тёрн рискнул подняться. Звёзды разгорались над Смарагдом, тёплую ночь наполняли странные, пряные запахи, в круглых и овальных окнах домиков засветились розоватые и жёлтые огоньки.
Тихо, мирно, уютно. И никакой Гнили, если не считать Мелли.
– Туда. – Тёрн указывал на западный горизонт. Маленькие луны только-только начинали ночной путь, вдобавок закатную сторону скрывали низкие тучи – там царила тьма, последние следы вечерней зари исчезли без следа, так даже вроде бы как под наступающей с востока ночи было посветлее от звёзд и первой Гончей.
Далеко слева, на юге, вздымались горы, занимавшие середину острова. Где-то там чёрная, чернее ночи и самого тёмного камня, стояла загадочная башня Затмений. Гнездо Мудрых, их бастион. Что там? Тёрн упоминал – там нет ни окон, ни дверей, ничего. Пройти можно лишь через какой-то магический портал. Эх, мне бы сюда хорошую дружину зомби да таран потяжелее – я бы им показала «порталы»…
Перед ними лежала обширная равнина, слегка всхолмлённая к югу, плавно понижающаяся к северу. Здесь почти всё пространство занимали квадраты полей, рассечённые полосами леса.
– Здесь совершенно нет шерно, – вслух проговорила Алиедора.
– Не от кого охранять, – отозвался Тёрн. – На Смарагде не крадут и не разбойничают. Здесь просто не знают, что это такое.
– Ну прям ангелы небесные, ошую и одесную Ом-Прокреатора восседающие и хвалы Ему возносящие…
– Можно и так сказать.
– И как же ты против них пошёл?
– А кто тебе сказал, что я пошёл именно против них? – удивился Тёрн. – Жители Смарагда мне не враги.
– Ага, только это ведь они станут ликовать, когда Мудрые с тобой – что сделают? Развоплотят?
– Они сбиты с толку, – поднялся на защиту ноори дхусс. – И просто не знают всей правды.
– Тебе от этого легче? Кстати, твои приёмные родители – они живы?
Тёрн промолчал и отвернулся.
– Прости, – кашлянула Алиедора, осторожно касаясь его предплечья. Под её пальцами немедленно вздулись мускулы, твёрдые, словно камень. Какой из него вышел бы рыцарь, ах, какой вышел бы рыцарь!
…А вот правитель или даже сенор получился бы никудышным. Потому что людишек надобно держать в страхе. Только тогда будут даже не то чтобы слушаться, но для начала уважать. А уж потом всё остальное.
Значит, они идут на север. Что делать дальше, дхусс пока так и не сказал, а Алиедора не стала настаивать до времени. Она уже поняла – Мудрых стоит уважать и вести с ними схватку на их условиях нельзя ни в коем случае. Но всё равно бесконечное бегство – это тупик. В конце концов их таки загонят в ловушку, откуда не будет выхода и где у Мудрых окажутся все преимущества.
Нет, надо поворачивать. Надо наступать самой. Как там говорилось во всех наставлениях по воинским искусствам, что ей довелось прочесть в Некрополисе, – пусть, мол, охотник станет дичью…
Да, сказать-то легко, а сказать красиво – порой ещё легче. «Охотник пусть станет дичью», ага-ага. Заставить бы тех, кто это придумал, самим такое проделать, особенно с Мудрыми Смарагда в качестве охотников.
– От Дуйэна до Звонкой почти двадцать лиг по прямой. Два дня хорошим шагом.
– А у нас все три получится, – откликнулась Гончая, – потому что всё прячемся да хоронимся. Тёрн, а Тёрн! Слушай, ну что мы на том севере забыли? Чем нам помогут эти Мастера Теней и Боли? Они что, против Мудрых пойдут? С нами рядом встанут?
– Нет, конечно. Никто на Смарагде не рискнёт схватиться с Мудрыми. Хотя ненавидят их многие, я знаю точно.
– Ненавидят? За что?
– Накопилось за много лет, – сухо ответил дхусс. – Иного обидели, не разрешив заниматься избранной областью магии. Другого обошли, даруя право родить ребёнка…
– Как, они и до этого добрались?
– А как ты думаешь, Алиедора? Смарагд невелик. Владения на Луале утрачены давным-давно. Ноори не ведут войн. Следовательно, число живущих на острове должно строго регулироваться. Нельзя, чтобы расплодилось слишком много голодных ртов. Земля не прокормит. Возникнет нестерпимое для ноори стеснение, столпотворение, когда такие вот городки, как Дуайн, канут в прошлое. Поэтому Мудрые и следят, чтобы соблюдалась строгая очерёдность.
– Н-да. Перебрались бы хоть куда, с такой-то магией – отвоевали бы любые земли. Тот же Луал – как их оттуда-то выбили? Ты ж наверняка читал историю?
– Читал, – отвернулся дхусс. – Для ноори потерять десяток воинов было уже неприемлемо. Их противники разменивали двадцатерых за одного.
– Проигравшие очень любят ссылаться: мол, врагов были орды неисчислимые, – заметила Гончая. – Мол, как бы мы им дали, если б они нас трупами не закидали. Слышала, как же не слышать. В вивлиофике Некрополиса собрано немало исторических трудов их былых противников, разбитых наголову…
– На Луале у людей были ещё и природные чародеи, – проговорил дхусс. – Весьма и весьма могущественные. Как и в Навсинае, своим умом дошедшие до использования Камней Магии в сочетании с человеческими жертвоприношениями. Сама знаешь, что из этого могло вырасти.
Алиедора знала.
– Княжества Луала с тех пор окрепли, осильнели. Навсинай в своё время точил на них зуб, но так и остался ни с чем. И Мудрые сочли, что самым разумным будет отступить, закрывшись непроницаемой для чужих кораблей завесой. Сбережение жизней народа ноори…
– А получилась тюрьма, – тотчас вскинулась Алиедора.
– Никто не удерживает здесь ноори силой, – возразил дхусс. – Всякий волен покинуть остров, если пожелает. Другое дело, что никто не желает. Только Разыскивающие и Наблюдающие покидают Смарагд, ну и ещё Мудрые, когда отправляются к ещё оставшимся тайным башням на Луале.
– Понятно, что никто сам по себе не пожелает. Потому что куда отправится этот одиночка? Что его ждёт? Нет, только армия, только вторжение. Нужно организовать высадку…
– Раскомандовалась, – усмехнулся Тёрн. – Узнаю некрополисову выучку. Высадку организовать – скажи пожалуйста! Тебе волю дай, Гончая, так ты и правительницей Смарагда не откажешься стать?
– Уж, во всяком случае, я бы такой магии нашла лучшее применение!
– То есть на поле боя? Ох люди, люди, ну что вы за звери! А ещё дхуссов зверями считаете.
– Я лично никого зверями не считаю, – обиделась Алиедора. – И за «всех людей» тут отвечать не намерена, заруби себе на носу, дхусс-который-не-дхусс!
– Ноори ни с кем воевать не хотят. Навоевались уже. Им бы жить спокойно на своём острове, никого не трогая, и всё, большего уже не нужно.
– Тогда непременно найдутся такие, кто возжелает жить именно на их замечательном Смарагде. А ноори уже ничего не смогут с этим поделать.
– Не стоит недооценивать Мудрых. Смарагд – это огромная крепость. И пусть тебя не обманывает отсутствие стен и башен.
– Нет таких крепостей, что не смогли бы взять люди. Рано или поздно Смарагд падёт. Та же Мелли – прошла ведь через все барьеры! Гниль набирает силу, станет появляться всё больше и больше таких, как это дитя. А если, как ты говорил, её вырастил рыцарский орден – так вскоре, не сомневаюсь, покажут себя и другие. Впрочем, о чём это мы с тобой…
– Да уж, – засмеялся дхусс. – Нам надо думать, как самим укрыться от Мудрых, а не как вести армию ноори через новозавоёванные земли!
– Надо нападать самим, – упрямо проворчала Алиедора. – Дай мне хоть одного Мудрого на полдня, и, ручаюсь, после этого я точно буду знать, что надо делать!
