Глава одиннадцатая МЕЛОЧИ
Я не посмею смотреть им в глаза, потому что вина моя безмерна.
Что им можно сказать?
«Простите»?
Такое нельзя прощать.
Я бы не простил.
Лавьенда доверяла мне, называла своим другом, поставила во главе армии. Я должен был успеть! Прийти на помощь генералам Кама. До того как начнется битва за Тропу Любви.
Но меня подвела проклятая мелочь! Хитрость лживого Тиона.
И это изменило все. Мы пошли по другой дороге, застряли в предгорьях и не успели.
Теперь я лечу в Талорис и не надеюсь ни на что хорошее.
Генерал армии Западного Кулака Ари да Эрбет
– Платье какого цвета сегодня желает госпожа?
Моника была очень расторопной и, казалось, держала в голове массу деталей, чтобы угодить Шерон и ее «сестре».
Про последнюю указывающая нисколько не сомневалась, что никто во дворце не считает их родство настоящим. Они были не похожи друг на друга. Не только потому, что являлись уроженками двух соседних герцогств. Но и потому, что Бланка вела себя совершенно иначе: осанка, то, как она ела, пила, говорила – все указывало, что перед ними благородная. О Шерон такого не скажешь.
Но на ложное «сестринство» никто не обращал внимания. Его как бы не существовало, ибо в Каскадном дворце не замечают вещей, которые несущественны. Личные гости герцога могли утверждать и о более неправдоподобных вещах вроде алых ворон на зеленом небе.
Все слуги и даже родовитые господа охотно с ними согласились бы, не прикажи его светлость иное.
В этом Каскадный дворец Рионы не отличался от Небесного дворца Эльвата.
– Платьев так много? – Шерон стояла в личной спальне у окна, в одной ночной рубашке, непривычно легкой, ажурной, приятной и непередаваемо дорогой для такого жалкого куска ткани. Она смотрела в окно, на сверкающую на утреннем солнце Пьину, и чувствовала теплый, уже совсем летний ветер у себя на лице.
– Мастер-портной с помощниками работал всю ночь. Он сделал необходимое количество на первые дни для вас и госпожи Бланки.
– Тебе не кажется, что это перебор?
– Госпожа? – На прекрасном лице Моники не отразилось ничего, кроме вежливого внимания.
– Платья. Бесконечная одежда, в которой я не сильно нуждаюсь и о которой не просила.
– Это подарок герцога, госпожа.
– Ценю. Но ты не ответила на мой вопрос: тебе не кажется, что это перебор?
– Нет, госпожа. – «Нет» в устах Моники звучало не так, как должно звучать «нет». Не резко. Очень мягко, покладисто и осторожно. В пределах вежливости, которой стоило бы иногда поучиться той же Лавиани. Впрочем… какая бы это была тогда Лавиани? – Правила дворца и этикет требуют, чтобы личные гости его светлости были обеспечены всем необходимым. Платьями на выход, на ужин, на дневную прогулку, на представление обществу, на…
– Перебор, – решительно сказала указывающая. – Я не желаю думать о том, какое платье и в каком случае мне надеть. Оставьте два приличных, чтобы не шокировать людей. И если уж герцог хочет угодить, то поступим следующим образом: мне требуется два дорожных костюма для путешествий и города. Простых, хороших, удобных, не привлекающих к себе внимания. Два таких же платья. Одно пурпурное, если уж отдавать дань традиции моей профессии. И алый плащ, пожалуйста. Все остальное обсудим по мере возникновения надобности. Больше я не желаю возвращаться к теме одежды и бросанию пыли в глаза обществу.
– Все будет исполнено, госпожа.
– Но?.. – Она почувствовала в тоне Моники сомнение.
– Но им придется принимать вас и…
– О. Даже если я завернусь в лучшее серфо, что темнее ночи, они вряд ли примут меня. – Она усмехнулась. – Так что не желаю стараться для них.
В глазах Моники на мгновение промелькнуло нечто похожее на неудовольствие. Но призрак этой эмоции был столь слаб, что Шерон не могла бы поручиться за то, что увидела.
Она позволила позвать служанок, одеть себя в скромное летнее платье пепельного оттенка со шнуровкой на спине и собрать волосы в высокий хвост, отказавшись и от дорогих заколок, и от сеток. Попросила перевязать их, и все.
– Где моя сестра?
– Госпожа Бланка проснулась с рассветом и сейчас находится в библиотеке. – Моника провела ее в соседнюю комнату, где на белом столе уже был накрыт завтрак.
Шерон посмотрела на количество еды, которой вполне можно накормить двадцать человек, и сокрушенно покачала головой. Излишество. После перехода от Аркуса, когда они голодали, такое расточительство на одного человека казалось ей по меньшей мере полной глупостью.
Ничего не сказав, она позволила Монике отодвинуть стул для нее, а еще одной служанке, показав, что хочет, – положить в тарелку немного еды.
– Что госпожа желает пить?
– Кальгэ во дворце умеют варить?
– Вне всякого сомнения, госпожа. Я распоряжусь.
Чашка с черным ароматным карифским напитком стояла перед Шерон уже через пять минут, и кальгэ получился отменным. Почти таким, каким его делал Бати. Безупречным.
– Предлагать тебе присоединиться, полагаю, бесполезно?
– Благодарю, госпожа. – Моника присела, коснувшись юбок. – Но у меня иные обязанности.
– Хорошо. Тогда сообщи моей сестре, что я завтракаю, а пока можешь оставить меня.
Шерон неспешно ела, почти не чувствуя вкуса, думая о том, что сегодня им стоит вернуться к Лавиани и Тэо. Во-первых, она беспокоилась о том, как там ее друзья, во-вторых, следовало проверить, насколько честным был с ней герцог и открыта ли у золотой клетки дверца.
Она не сразу обратила внимание, что возле ее ног сидит маленькая белая кудлатая собачонка. Увидев, что ее заметили, псина вывалила язычок, вскочила на тоненькие ножки и дружелюбно завиляла голым розовым хвостом.
Собака крутанулась вокруг своей оси, побежала к окнам, где стоял еще один столик на высокой ножке, на котором располагались десерты. Поняв, что Шерон не спешит за ней, собака вернулась, жалобно скульнула, моля поторопиться, и вновь умильно закрутилась.
Шерон не смогла удержаться, негромко рассмеялась, отложила вилку и нож, вытерла краешки рта салфеткой и, отодвинув стул, подошла к столику.
Там, ожидая своего часа, лежали: ореховые печенья, залитые медом; эклеры с малиновым кремом; треттинские вафельные трубочки с фисташковым муссом; корзиночки со свежей клубникой и сахарным льдом; маковые рулеты; ванильные коржики, политые мятным соусом, и прочие кулинарные изыски, названий которых она даже не знала.
Собачонка встала на задние лапы, прошлась туда-сюда, всем видом показывая, как ей надо то, что находится на столике.
– Я бы с радостью, милый. Мне не жалко, но не уверена, что сладкое не причинит тебе вреда.
– Облако обожает работу лучшего кондитера его светлости, – раздался голос за спиной.
Она обернулась и увидела в дверях пожилого грузного мужчину в темно-зеленой одежде, со множеством дорогих колец на маленьких пальцах. С мощной шеей, широкими плечами и светло-карими глазами, расположенными на лице на разном уровне.
Интересные глаза и интересный взгляд. Шерон решала, чего же в нем больше – любопытства, искреннего внимания? Сомнения? Или даже… слабого отвращения?
«Массивный старый козлина, глаза у которого словно плясали на лице, да так и застыли на разном уровне друг от друга». Так про этого человека сказала Лавиани. Как же его звали? Кар. Да. Верно. Кар, купец из самого влиятельного Торгового союза Великой руки.
Ей внезапно показалось, что раньше она уже видела его. Встречалась. Помнила лицо. Вполне возможно, что так и есть. Где-то в Рионе, среди тех, кто следил за ней по приказу владетеля.
– Если учует нечто подобное, от стола его не оттащить. Только с визгами. Ты Шерон из Нимада. А я Кар. – Он протянул руку, она ответила, чувствуя его теплое дыхание на коже, когда он изобразил поцелуй, не касаясь губами ее пальцев. – Прости, что мой питомец оторвал тебя от завтрака. Я сейчас же его заберу.
– Сомневаюсь, что у вас получится это сделать.
Кар улыбнулся, соглашаясь:
– Если Облаку не дать пирожного, то он превращается в свирепого льва.
– Вы разрешаете?
– Уважь маленькую несчастную сиротку. Тебя никто не осудит. Не больше двух пирожных.
Под его взглядом она взяла тарелку, положила на нее два кондитерских шедевра, слыша слабое нетерпеливое повизгивание собаки. Облако, виляя хвостом, начал есть. Но не жадно, а аккуратно и очень неторопливо, наслаждаясь каждым кусочком.
– Ну вот. Теперь вы лучшие друзья. Он от тебя не отстанет.
– Желаете присоединиться к завтраку, господин Кар? Сегодня я за столом в полном одиночестве.
Он чуть поклонился:
– Если я не мешаю и это удобно. Мне льстит, что важный гость его светлости приглашает меня за свой стол.
Как раз в этот момент появилась Моника, и по ее лицу Шерон поняла, что та совершенно не удивлена утреннему посетителю и что ему позволено ходить во дворце там, куда не допускаются другие.
– Ваша сестра придет чуть позже, госпожа. Ей читают интересную книгу, и она просила ее извинить.
– Спасибо. Моника, будь любезна, напиток. Желаете кальгэ, сиор Кар?
– О, прошу вас, не стоит. От него мое сердце бьется слишком часто, и я не сплю сутками. Это вы, молодые, можете пить его в любое время дня и ночи. Моника знает, что я предпочитаю. Принеси.
Командовал он здесь свободно. Слишком свободно, даже если он был главой этой самой Великой руки.
Моника обернулась меньше чем за минуту, с бокалом темного пива, чья пена норовила вот-вот упасть на пол, такой высокой была.
– Пережиток молодости, сиора, – то ли повинился, то ли объяснил Кар. – Когда все пили вино, я предпочитал более простые развлечения, да так и не разучился за всю свою жизнь. Это тебя не смущает?
– Пиво?
– Отсутствие изысканности.
– Я не дворцовая бабочка, сиор. Мой отец рыбак, и мой муж тоже был рыбаком. Они ценили пиво, пускай у нас на севере оно куда более горькое и крепкое, чем привыкли пить здесь.
– Но ты все же предпочитаешь кальгэ?
– Напитки мужчин остаются мужчинам. В Эльвате я нашла более подходящий для себя.
Облако доел одно из двух пирожных и теперь довольно облизывался, поглядывая на Шерон с благосклонностью существа, спасенного от голодной смерти.
– Эльват… – протянул Кар, сделал глоток, провел языком по верхней губе, на которой осталась пена. – Огни в пустыне, жара, горячий ветер и запахи ночи. Я бывал там, пускай и очень давно. Люблю этот город, хотя предпочитаю Эльган. Посещала его?
– Увы.
– В месяц Дракона, когда зной может убивать днем, заставляя море мелеть. Ночью оно дышит и начинает гореть холодным пламенем глубин, словно волшебное зеркало Марида. Оно такое же гладкое, и в нем отражаются тысячи звезд. Гораздо больше, чем глаз может увидеть на небе. Такого зрелища нет нигде.
– Мне кажется, в каждом герцогстве есть нечто прекрасное.
Он, словно бы оценивал всю мудрость ее заявления, несколько раз кивнул, взял вилку, подцепил бекон и прежде, чем отправить его в рот, любезно, но не скрывая едкой иронии поинтересовался:
– Что же есть у Летоса?
– Альбатросы, что остались с прошлой эпохи. А еще прекрасный дворец герцога, созданный Войсом, чья центральная башня льдисто-ледяная и зимними ночами отдает Аранту солнечный свет, накопленный за лето.
Кар покачал головой:
– Ты говоришь чуть о другом, Шерон. Не спорю, в каждом герцогстве есть осколки прошлых эпох. Так можно сказать, что у вас еще и заблудившиеся. Я же рассуждал о красоте природы. Чем красив Летос?
– Морем, – тут же ответила она и, заметив его вежливую улыбку, продолжила: – Да. Морем. Свирепым, гневным и жестоким. Чудовищным в зимние шторма и кротким в скоротечные месяцы затишья. Фьордами, такими протяженными, что иногда по ним можно плыть неделю. Синими сопками. Цветущим вереском в пустошах. И яблонями.
– Яблонями? – Он приподнял странные брови, находящиеся на разном уровне перекошенного лица.
– Они цветут довольно поздно для вашего юга и не каждый год, в месяц Щита, но, когда такое случается, фьорды и склоны, весь край укрывается белым и розовым снегом от их лепестков. А потом, когда лепестки отрываются, этот снег летит с ветром, над водой, морем, островами.
– Ты любишь свою страну, – отметил Кар.
– Да. Люблю. Пускай мы и окраина мира, где почти ничего нет, а жизнь сурова и часто тяжела.
Она допила кальгэ, и неслышно появившаяся Моника поставила перед ней новую чашку с маслянистым напитком.
– Мне нравится, когда люди любят свою страну. Так и надо. А еще мне интересна ты.
– Чем же? – Шерон откинулась на спинку стула.
– Терпением, например. Его светлость счел меня достойным, чтобы рассказать о вашей встрече в городе. Ты не испугалась. Легко поддерживала беседу. Но он не отмечал, что ты еще и терпелива. Вот, например. К тебе совершенно без приглашения пришел незнакомый старик со своим прожорливым питомцем, и ты готова с ним мило поболтать об особенностях природы разных стран, ничуть не торопя перейти к сути нашей встречи. Думаешь, я каждый день встречаю подобное?
– Не знаю. Откровенно говоря, мне интересно с вами разговаривать, кем бы вы ни были, сиор Кар. И приятно вспомнить свою родину. Что же касается ваших целей, полагаю, вы сами о них расскажете. Сейчас утро, у нас прекрасный завтрак, чудесная еда, ваш милый пес наслаждается фисташковым муссом, и я не вижу никаких поводов торопиться.
Он негромко рассмеялся, а пес чуть приподнял уши, впрочем не отрываясь от тарелки.
– Я торговец. Купец. Так считает большинство.
– А на самом деле?
– О нет. Я действительно имею отношение к торговле, Шерон. Один из Торговых союзов. Меня отправили к его светлости как представителя от Великой руки. Мы уже довольно давно снабжаем эту династию финансами. Даем в долг, собираем налоги, помогаем в той или иной степени. Государству всегда нужны марки. На новый дворец, на постройку флота, на укрепление городских стен, на подарки соседям. На войну. – Он помолчал. – Так что все честно. Но за годы, проведенные в Каскадном дворце, скажем так, я вошел в круг близких друзей его светлости. И стал его доверенным лицом и советником.
– Вы из тех людей, что советовали владетелю убить меня? – Она вежливо улыбнулась, но он ничуть не смутился.
– Нет. Я, кажется, единственный из них, кто советовал не спешить с радикальными решениями.
– Очень мило с вашей стороны.
Кар отсалютовал ей наполовину опустошенным бокалом пива.
– Не стоит благодарности. Ты вполне должна понимать, что ничего не делается просто так.
– Однажды я уже встречалась с советником другого герцога.
Понимающая улыбка.
– Я не Бати. – Затем последовало пожатие плечами. – Чего ты ожидала? Обязанность хорошего советника знать все о ближайших соседях и дальних. Кроме Летоса, пожалуй. Он слишком далеко от нас и никогда не влезает в события, происходящие на материке. Летос и Лоскутное королевство. Да.
– Я словно хожу по кругу, сиор Кар, – вздохнула Шерон. – Словно со мной все это уже было. Впрочем, так и есть. Было. Только теперь новый владетель и разговор с очередным вельможей.
Мужчина развел могучими руками:
– Везде все одинаково, сиора. У правителей есть доверенный круг людей, которые берут на себя великую ношу забот о государстве. Здесь ты говоришь со мной, в Дарии был бы Геспто, в Соланке – Редворд, в Алагории – Настара. Впрочем, полагаю, с ней бы нормального разговора у вас не вышло. В Горном герцогстве – Тэлмо… Хотя о чем это я. Теперь там Рукавичка. Но ты поняла, к чему я клоню.
Она потерла нижнюю губу, чуть усмехнулась, думая, как устала от таких людей. Он, Бати и им подобные плетут паутину, считая, что находятся в ее центре, а все остальные – лишь глупые мухи, неспособные увидеть ловушку, не говоря уже о том, чтобы выбраться из нее. Но на любого паука рано или поздно находится другой паук. Половчее и похитрее. Или хищная оса, или даже птица.
– Чем же вы отличаетесь от Бати, любезный сиор Кар?
Он поднял руку, шутливо погрозив ей пальцем:
– Впервые ты позволила себе пренебрежение, Шерон.
– Не к вам, – тут же поправилась она. – Просто не люблю быть пленницей, а Бати был в этом несколько… виновен.
– О, если даже ко мне, то я ничуть не обиделся, – благосклонно сказал он и обратился к собаке, снова крутящейся вокруг стола: – Довольно, Облако! Ты и так превысил свою норму за неделю.
Пес послушно прошествовал к хозяину и улегся в ногах.
– Что касается твоего вопроса. Бати служил в первую очередь Храму. Мири, если угодно.
– А вы? Служите его светлости?
– Нет, – спокойно и не колеблясь произнес Кар, отставляя в сторону пустой пивной бокал. – И герцог, представь себе, это знает.
– Великой руке?
Он расхохотался.
– Прости меня за этот взрыв эмоций. Но торговля, деньги – все это… мелко.
– Недостойно ваших сил и внимания?
– Верно, – тут же посерьезнел он, и игривый легкий тон исчез. – Я служу не конкретному человеку, Шерон. Я служу Треттини.
– Государству?
– Что поделать, люблю эту страну. И сделаю все для ее процветания и блага в настоящем и будущем.
– Вы треттинец?
– Моя мать была уроженкой Вьено. Отец же из Билгама, а родился я на Летосе.
– Серьезно? – Шерон была удивлена. – В Аранте?
– Да. Но я почти не помню тех времен, слишком мал был. Треттини моя настоящая родина.
– И как в ваши планы вписываюсь я? – Она поняла, что они подошли к самой важной части беседы. – Некромант.
– Слышал, ты умеешь многое. Герцог считает, что в будущем ты станешь полезна. Козырь, который сыграет свою роль. Он полагает, что мы должны ввязаться в войну, я же надеюсь, что армии да Монтага, сколько бы в них ни было шауттов, застрянут под стенами Лентра. Их не взяли сторонники Тиона в свое время, не возьмут и теперь. Слишком мелкие нынче воины, не чета прежним. Я просто пришел познакомиться и посмотреть на тебя. Сделать выводы.
Она отодвинула чашку и серьезно спросила:
– Вы довольны увиденным, сиор Кар?
– Да. И нет. Доволен, что ты не чудовище или пока не стала им. Ты человек, пускай и наделенный тайным талантом. Это хорошо. С этим можно работать, существовать и договариваться.
– А «нет»?
– Ты не та, кем можно управлять, к сожалению. Ты опасна, и не по всем вопросам с тобой можно договориться. Пожалуй, если бы отмотать время назад, я бы посоветовал его светлости убить тебя. Но момент упущен, он меня не послушает, и остается только надеяться, что ты не принесешь Треттини страшных бед.
– Вы очень откровенны, господин Кар.
Он с грустной улыбкой встал из-за стола:
– Я торгаш, а потому пытаюсь купить тебя своей откровенностью. Я рад знакомству.
– Обычно в финале переходят к угрозам.
– Так поступают недальновидные люди вроде Бати. Умным угрозы ни к чему. Да и кто я такой, чтобы угрожать самой тзамас, первой за тысячу лет? К тому же я бы не посмел – Облако к тебе слишком благоволит. Сегодня обещает быть погожий день. Его светлость, если ты не занята, приглашает тебя через два часа в Мраморный сад, чтобы насладиться игрой в журавлей.
Он ушел, и собака, на прощанье вильнув Шерон хвостом, на тонких ножках посеменила за ним.
– Госпожа еще что-то желает? – спросила Моника, и указывающая покачала головой.
Пыталась вспомнить, где встречалась с Каром раньше и почему Облако вызывает в ней странную тревогу.
– Ну, он приглашает. Откажешь герцогу?
– Ты, дорогая сестра, наслаждаешься книгами, которые читают тебе вслух. Мне же приходится ходить по тонкому льду, – без всякого укора произнесла Шерон. – Этот Кар… Мне надо поговорить с Лавиани. Она знает больше, чем говорит.
– Хм… – Рыжая не стала скрывать усмешку. – Тогда приготовь раскаленные клещи.
– Я волнуюсь за них. Прошло уже два дня, как мы здесь.
– Сегодня с утра я продиктовала новое письмо для нее. Не уверена, что Тэо вернулся, он встретил ту девушку и, полагаю, пропал в цирке на некоторое время. Судя по тому, как резонировали их нити. Ты правда желаешь уйти прямо сейчас?
– Желаю. Но мои желания не всегда должны быть тем парусом, что ведет меня. Дай совет, Бланка.
– Останемся до вечера. Уважим его светлость такой мелочью. Понимаю, о чем ты думаешь. Что за ней последуют следующие, и так до бесконечности. Просто если отказывать, то не на первую просьбу. Я пойду с тобой. Слепые обожают смотреть, как благородные мужи бьют палками по мячу, стараясь через луг загнать его в корзину.
– Думаю, тебе лучше остаться.
– Уверена?
– Да. Не стоит пока попадаться на глаза людям, о которых мы ничего не знаем. Что ты читаешь в библиотеке?
– Историю Войны Гнева. Я мало ею интересовалась в свое время. Историю Войса, хотя я уже нашла две версии, полностью противоречащие друг другу. Сейчас хочу добыть все труды, в которых рассказывается об асторэ.
На том они и расстались.
– Госпоже лучше надеть это. – Моника протянула Шерон перчатки. – Вероятно, кто-то захочет поцеловать руку. Этикет требует перчаток.
Она не стала отказываться, не желая чувствовать на коже чужие губы или дыхание, как это было с утра, с Каром.
Мраморный сад был прекрасно обустроен для игры в журавлей.
Протяженный и дремучий, с двумя фонтанами, маленьким зеленым лабиринтом и широкой площадкой подстриженной короткой травы – в дальнем ее конце на боку лежала большая корзина.
Развлечение было довольно простое и существовало благодаря ставкам. Пари заключались на то, за сколько точных ударов кривой палкой игрок загонит кожаный мяч на другой конец поля. В Рионе играли в журавлей во многих местах, но дворцовые ставки были куда выше, чем на улицах. Здесь владельцев меняли не мелкие улты, а полновесные золотые марки. Она увидела, что монеты столбиками высятся на бронзовом столике, и денег было столько, что некоторым такую сумму не заработать и за век.
Моника держала над Шерон раскрытый зонт от солнца и остановилась, чуть не доходя до группы мужчин в богатой одежде, что-то оживленно обсуждающих между собой. Один быстро черкал мелом на черной доске, как видно принимая ставки.
Среди присутствующих она увидела герцога, двух молодых людей, очень похожих на него, вне всякого сомнения – наследников, того усатого господина, Моти де Марри, что приходил к ней в дом вместе с его светлостью.
Герцог заметил ее, сделал знак Монике, и та прошла чуть дальше, к беседке, стоявшей в тридцати шагах от игрового поля. Присела в реверансе перед ней, затем перед подошедшим владетелем, а после и перед двумя его сыновьями.
– Шерон, спасибо, что посетила нас, – сказал герцог, выказывая свое радушие тем, что остановил ее от церемониального поклона. – Тебе ни к чему весь этот официоз. Вокруг достаточно людей, которые кланяются и кланяются с утра и до вечера. А с вечера до самого утра. Позволь представить моих старших детей. Это Джанконто, он мой наследник и полковник «Легконогих». И Робьето, он в отличие от брата предпочитает мечу цифры. Для своего возраста делает большие успехи. Можешь обращаться к ним просто – сиоры. Без титулов.
Джанконто было около двадцати двух, по мнению указывающей. На голову выше отца, но такой же широкий в плечах. Глаза зеленее, а лицо куда симпатичнее, несмотря на маленький крестообразный шрам справа на челюсти. Держался он с достоинством человека, знавшего себе цену, ничуть не сжимаясь в тени отца. Он смотрел на нее с любопытством и оценивающе: явно решая, сколь выгоден этот союз. Впрочем, от Шерон не укрылся взгляд, которым он окинул ее фигуру.
Робьето нет еще шестнадцати. Ниже брата, тоньше, с большими выразительными глазами и серьезным ртом.
– Сиоры, я польщена вашим вниманием.
Они оба поцеловали ее руку, как понимала Шерон, это было действие из ряда вон выходящее в отношении простолюдинки.
– Мы благодарны за услуги, что ты готова оказать нашей стране. – Голос у Джанконто был сухой и деловитый, лишенный обаяния. – Отец поступил совершенно верно, прося твоего расположения. Боюсь, нынешняя война будет отличаться от тех, что происходили на континенте долгие столетия со времен Катаклизма. Судя по донесениям с севера, здесь править будут не мечи, а магия. Ты – то немногое, что есть на нашей стороне.
– И вас не смущает, что мои умения темны, сиор? – Ей и вправду было интересно.
Наследник повел плечами, и она не поняла его жеста.
– Несущественно, – сказал Джанконто. – Мой младший брат может считать, и делает он это хорошо. Если бы ты была цифрой, то он бы сказал, что твое появление в столбиках изменило все расчеты. В нашу пользу. Великие волшебники отсутствуют, таувины исчезли. Значит, некроманты – наша реальность, и, коль они готовы помочь, не стоит отворачиваться от дара Шестерых.
– В моем сыне говорит его предок, Родриго Первый. Прости его рациональность.
– Я не обижена, – успокоила герцога Шерон. – Вы воевали, сиор?
– Случалось. Именно поэтому я и благодарен тебе. Если твои, как ты называешь, темные умения спасут жизни людей моего полка, то все не зря.
– Как ты научилась такому? – спросил Робьето. – Как можно стать тзамас?
Шерон задумчиво прикусила губу:
– Должен быть дар. Старая кровь тех, кто когда-то поднимал даираты, а после сражался с волшебниками у Мокрого Камня. Я не выбирала этого, сиор. Я – указывающая. Но мои способности пошли дальше и… И я та, кто я есть.
– У тебя был учитель?
– Да. – Она вспомнила Дакрас. – Но он мертв.
– Жаль. Двое тзамас были бы еще эффективнее.
– Мы еще не знаем, как использовать таланты Шерон в войне, – напомнил сыну герцог. – К тому же она свободный человек и сможет помочь нам не во всех вопросах. Впрочем, не будем торопить события, а вам стоит вернуться к игре, пока сиор де Марри не прикарманил мои денежки.
Наследники поняли намек и, распрощавшись, отправились к игровому полю.
– Серьезные молодые люди.
– Ты добра к чувствам отца, Шерон. Джанконто слишком самонадеян, а Робьето, наоборот, не всегда решителен и чем-то похож на моего старшего брата. Я пытался это исправить, но моя дражайшая супруга смогла убедить меня, что семье требуются разные таланты, не только воины и правители. Я пригласил тебя не для того, чтобы ты смотрела на эту примитивную игру. И даже не для знакомства с моими детьми.
– Тогда для чего же?
Он облокотился на поручни беседки, внимательно разглядывая людей.
– Я тебя использую прямо в этот момент.
– Жажду подробностей.
Владетель рассмеялся:
– Твоя невозмутимость делает тебе честь. В этом ты похожа на моего друга Кара. Некоторые из тех, кто играет, – послы соседних государств. Алагория, Савьят, Ариния, Соланка, разумеется. Северяне тоже, вон тот тип с дурацким лицом и красным носом – из Варена, например. Они смотрят и видят.
– Боюсь, они видят лишь очередную женщину, с которой беседует владетель. Думаете, они поверят, что я именно та, кто есть? Или мне надо снова демонстрировать умения?
Анселмо покачал головой:
– Я обещал тебе, что ты не будешь устраивать представления по моей прихоти. Я держу слово. Да и ни к чему привлекать внимание той стороны, когда есть те, кто подтвердит, что я говорю правду. Видишь вон того сиора?
Она видела. Высокий, тощий, точно хищная птица, в белых свободных одеждах.
– Карифец.
– Верно. Посол Азима Эш-Тали. Какой-то его очень дальний родственник. Или родственник одной из его жен? С этими южанами никогда не поймешь.
Она про себя улыбнулась, что южанин считает кого-то более южанином, чем себя.
– Он знает тебя. Видел в Эльвате, когда Гриф Пустыни, как он любит себя называть, осыпал новую служанку милостями. Что там? Можно было не целовать его туфлю? Очень благородный жест для Карифа. Посол его светлости имеет серьезную репутацию в моей стране. Остальные верят его слову, насколько вообще можно верить человеку его уровня. Так что они теперь в курсе – ты именно та, кто очистил крыло Скарабеев от мертвых, а затем прикончила любезного друга его светлости. Не помню, как звали того дэво.
– Справедливости ради, я его не убивала.
Герцог печально цокнул языком:
– Убила. Тебе не изменить этой истории, даже если будешь стараться. Так что не спорь и не обращай внимания. Пустое. Заметила, какие взгляды он на тебя бросает?
– Полагаю, он бы с радостью забыл о роли посла и взялся за кривой нож у себя на поясе.
– Да. Но он помнит об обязанностях.
– Но все же доложит своему господину о том, где я.
– Пока ты рядом со мной, ты под моим покровительством. Азим не станет проверять мое терпение, пытаясь убить тебя.
Шерон не боялась умереть. Но подумала, что Анселмо де Бенигно совершенно не в курсе, что бояться здесь надо отнюдь не герцога Карифа, а его милых жен – Яс или Карию.
Или обеих.
А еще она услышала явственный намек.
– Пока я рядом с вами… – повторила указывающая, и он прекрасно понял эмоцию.
– Это не угроза. И не шантаж. Ты вольна поступать в силу своего представления. Но защиту я тебе смогу оказать лишь там, где нахожусь сам – в Рионе. Всего лишь констатация факта. И теперь представители других стран знают о тебе. Возможно, это позволит тем, кто колеблется, принять решение. Потерявшим надежду – найти ее.
– А тем, кто боится поднятых мертвых, отвернуться от вашего союза и перейти на сторону Горного герцогства.
Она думала о другом. Через какое время слух о том, что у владетеля Треттини есть некто, способный, пусть даже в теории, как-то повлиять на войну, дойдет до юного да Монтага? И что тот предпримет?
Как просто и легко ее подставили. Впрочем, она не злилась, лишь отмечала факт краешком сознания. Знала о последствиях заранее, еще когда поднимала свинью. Все это только досадные помехи по сравнению с главной целью – дождаться Мильвио.
– Сегодня я планирую вернуться к себе в дом.
– Хорошо. Если будет нужда, я приглашу тебя. Ты можешь возвратиться во дворец в любую минуту, твои комнаты будут ждать. – Новость о том, что она хочет уехать, ничуть его не удивила и не расстроила. – Пока же, если тебе не интересно смотреть игру, не смею удерживать. Ах да! Чуть не забыл. Один мой друг желает переговорить с тобой.
– Ваша светлость?
– Моника проводит. Полагаю, это в первую очередь в твоих интересах. Я всего-навсего оказываю ему услугу.
Он чуть склонил голову, прощаясь, и, ничего не объясняя, направился на поле для игры.
Здесь были очень любезные слуги. Вышколенные. И Бланка ощущала вполне достойный комфорт. Библиотекарь – старый упрямый дуралей, жадный до сокровищ, что хранились на полках, сперва не спешил делиться информацией. У нее имелось несколько способов борьбы с ним, и она выбрала самый доступный и эффективный.
Очаровала его.
После этого он без всяких проблем приносил нужное, а две служанки, умевшие читать, помогали госпоже Эрбет, сменяя друг друга. Жаль, что никто из них не знал старого наречия.
Она попросила найти хоть кого-то, чтобы прочитать несколько старых трактатов, но так никого и не нашлось.
Сейчас Бланка в одиночестве сидела в не слишком-то удобном кресле, принесенном для нее из соседнего помещения. Служанок она отпустила на полчаса, желая подумать над тем, что только что успела услышать из трактата «История Войны Гнева. Год тридцать четвертый. Тропа Любви».
Когда увидела недалеко от себя человека. Он стоял у книжных стеллажей, довольно далеко от нее, наблюдая. Весьма тихий для своих габаритов.
Его нити были… странные. Не такие, как у обычных людей. В них проглядывала некоторая серость, а может быть, и чернота. Она желала бы присмотреться пристальнее, но пока лишь повернула голову в его сторону и чуть улыбнулась.
– Всегда поражался обостренным чувствам незрячих. – Он наконец-то пошевелился. – Вы услышали меня, сиора?
– Просто поняла, что не одна. Вы тоже пришли ради книг или работаете на мастера Третто?
– Третто? А… библиотекарь. Нет. Скорее это он на меня.
– Но вы не герцог. У него другой голос.
– Я Кар. И уже имел честь познакомиться с вашей сестрой. Позволите присесть?
Бланка повела рукой в приглашающем жесте:
– Да. Если здесь есть стул. – Она знала, что есть, но такова уж участь слепых – гадать о предметах в комнате. Эти нити… Шерон решительно надо узнать о них. Она будет удивлена так же, как удивлена сейчас Бланка. – Боюсь, я не обладаю талантами Шерон.
– Зато интересуетесь книгами. Что тут у вас? «Асторэ, легенды и мифы» Гроза Датара. А вот «История Войны Гнева», четвертый том. Довольно сомнительный исторический эпик. Многие эксперты нашего столетия считают его выдумкой. «Последнее поколение великих волшебников» неизвестного автора. Конечно же «Падение» Филари Конди. А вот это интересный выбор: «Цветение подснежников» Даци Младшего. Считается, что он был придворным поэтом на Талорисе и дружил с Камом. Он уцелел и написал самую подробную хронику причин конфликта, который привел к Катаклизму. Но я не считаю ее правдивой.
– Не считаете? – По сути, Бланке было все равно, что считает этот странный человек, без приглашения вторгнувшийся в ее пространство, мешавший думать. Но приходилось быть вежливой.
– Без сомнения. Если бы историк был беспристрастен, он не обелял бы одних и не затемнял других. В жизни так не бывает: одни бесконечно хороши, другие совершенно плохи, если только, конечно, речь не о шауттах, которые плохи всегда и при любых обстоятельствах. Вы интересуетесь той эпохой?
– Люблю читать, – уклончиво ответила та. – Любила. Теперь могу только слушать. Но не все, кто мне помогает, знают старое наречие. Одна из книг мне недоступна.
– Полагаю, речь идет о «Странствиях водоворотов» Юзели Вонзающей Копье. – Он взял нужную книгу. – Великий таувин на старости лет решила рассказать об асторэ все, что знает. Читали «Полутень-полутьму» Канца Штомба?
– Автора знаю, в Каренском университете есть фрагменты его трудов, но такое название слышу впервые.
– Он пишет, что от Юзель отвернулись многие из ее ордена после написанной ею книги. Она оправдывает асторэ, ставит между ними и людьми знак равенства. Что не должно для настоящего таувина, который обязан находить и убивать подобных существ, а не пытаться оправдать их или хотя бы понять. Откуда вы узнали о «Странствиях водоворотов»?
– Она упоминается в «Последнем поколении великих волшебников». Некоторые из учеников Скованного читали ее. Вот и я решила ознакомиться.
– Ну, от вас, в отличие от того же Тиона, после прочтения беды не будет, – хихикнул Кар.
Бланка вежливо склонила голову:
– Простите. Я не понимаю.
– Канц Штомб считает, что «Водовороты» сильно повлияли на Тиона и его ближайших друзей. Настолько сильно, что они, скажем так, закрыли глаза на то, кем были Арила и Нейси, что в свое время – казалось бы, какая мелочь – привело к катастрофическим последствиям. Я знаю старое наречие. Хотите, прочту вам эту книгу? Не сразу, она довольно толстая, но за неделю мы справимся.
– Почему?
– Не понимаю.
– Это простой вопрос, господин Кар. Почему вы так любезны? Я не моя сестра, и у меня нет ее талантов. По сути, я никто.
– Может, и так, сиора Бланка. А может быть, наладив хорошие отношения с вами, я получу некоторые преимущества в дальнейшем общении с госпожой Шерон. Вдруг в благодарность за мою помощь вы замолвите за меня словечко.
Бланка кивнула:
– Честно и прямо, господин Кар. Если это не будет идти вразрез с интересами и принципами моей сестры, я постараюсь помочь.
– О большем и не прошу.
Он читал ей час с небольшим, пока солнечные лучи не изменили свой наклон, тогда Кар прервался, заложив нужную страницу металлической закладкой.
– На сегодня я вынужден вас оставить, сиора. К сожалению, есть и другие, куда менее приятные дела.
Он резко и совершенно внезапно взмахнул рукой перед лицом Бланки. Та лишь чудом не отшатнулась, подавив свои инстинкты.
– И что это было, господин Кар? – негромко произнесла она.
– Что я сделал?
– Полагаю, ваша рука была слишком близко к моей щеке.
– Слуги говорят, что иногда вы ведете себя не как слепая, госпожа Бланка. Я не нашел ничего более умного, как проверить это. И прошу прощения за столь глупое мальчишество.
– Не как слепая…
– Да. Уже поговаривают, что вы всего лишь носите повязку и она полупрозрачная. Какой-то фокус.
– Просто могли бы попросить, – ответила госпожа Эрбет, стягивая черную полоску и оставляя его взору провалы пустых глазниц.
Несколько секунд длилось молчание.
– Мне жаль. – В его голосе действительно звучало сожаление, впервые эмоция не выглядела наигранной и казалась искренней. – Я очень надеюсь, что тот, кто это сделал с вами, был найден и понес должное наказание.
– О да, – последовал холодный ответ, когда всплыло воспоминание о Сегу.
– Вам помочь завязать повязку?
– Пожалуй, я не буду торопиться. Порадую служанок своим внешним видом, раз у них мало тем для разговоров.
Искренний смех был ей ответом.
– Вы мне нравитесь, сестра Шерон. А, Облако. Где ты бегал, непослушный негодник?
Она услышала перестук коготков маленьких лапок, повернула голову в том направлении, и теперь ей пришлось сдержаться, чтобы не закричать.
«Непослушный негодник» был размером с пони, весь из черных лоснящихся нитей, которые жили сами по себе, «дышали» и немного шевелились, точно были живыми. От создания смердело той стороной.
– С вами все в порядке? – участливо спросил Кар. – Вы побледнели.
Бланка умела думать, и думать быстро. Это странное чудовище, по контурам напоминающее не то гиену, не то кошку, вряд ли разгуливало по дворцу в том облике, который видела госпожа Эрбет. Иначе бы визг, вопли и звон оружия слышались во всех коридорах.
– Это собака? – быстро спросила она. – Я очень боюсь собак с детства. Извините. Это глупо.
– Ах нет. – Кар подхватил питомца на руки, и зрелище было диким и гротескным. – Вам не за что просить прощения. Не все любят собак. Я спешно удаляюсь, и до встречи.
Она слышала, как затихают его шаги, и чувствовала, сколь сильно и громко стучит ее сердце. Чуть дрожащими пальцами взяла повязку и скрыла под ней глазницы. Стоило срочно найти Шерон.
Указывающая сочла, что эта «следующая мелочь» – уже излишняя. Она не собиралась встречаться с другом герцога, что бы там владетель ни решил за нее.
– Отведи меня в мои комнаты, – попросила она Монику.
– Туда мы и идем, госпожа.
– Но его светлость говорил о друге…
– Он уже ждет вас там.
Шерон от досады едва не скрипнула зубами и с трудом сдержала раздражение. Тзамас шагала решительно, заставляя Монику поторапливаться, показывая дорогу. В коридоре, за чередой охраны, встречавшей ее церемонными поклонами, точно это она являлась хозяйкой Каскадного дворца, стоял высокий мужчина.
Не треттинец, это она поняла сразу. Суровое лицо, борода с сединой. Он оказался настолько больше ее, что напоминал великана и если бы только захотел, то рукой посадил бы себе на плечо, словно маленькую девчонку. Одежда на нем не нова, проста и явно после долгой дороги. Указывающую встречал суровый воин, а не вельможа.
Ее он рассматривал с любопытством человека, увидевшего нечто интересное, и кланяться не стал, лишь чуть склонив вихрастую голову. Это ей понравилось. Было в его приветствии нечто от человека, не готового гнуть спину по первому требованию.
– Кто вы? – спросила она, стараясь убрать резкость в голосе. – Зачем герцог хотел, чтобы я встретилась с вами?
– Не со мной. – Голос у него был низкий, словно гудение шмеля. – С ним.
Он ткнул могучей рукой в сторону дверей в ее комнаты. Там улыбался тот, кого она так долго ждала.
Мильвио.
