Российская Империя, Пансионат «Светлый путь», 2027 год Нового Времени

— В чем сложность? Разве я прошу вас этого мальчика… не знаю… предать, убить, пытать калёным железом? Нет! Я всего лишь прошу откровенно с ним поговорить! Вы ему дороги, это видно. Мало представляю, как оно вышло, если честно. Пацану исполнился всего лишь год, когда вы исчезли с горизонта. Го-о-о-д! Годик. Понимаете? Двенадцать месяцев. Однако он смотрит на вас так, будто все прекрасно помнит. И это, на секундочку, мальчишка, которого на протяжении почти шести лет считали идиотом. Хотя… Почему же считали… Он и выглядел таковым. Действительно, идиот. Не разговаривал, сидел, словно овощ. Только что слюни не пускал. Нет, простые какие-то действия он выполнял. Я узнавал специально. В Кадетской школе пацан почти на протяжении двух лет справлялся с бытовой, крайне бестолковой работой служки. Элементарные вещи, он, конечно, был в состоянии понять. Но теперь…Теперь это совсем другой ребенок. Не то, чтоб я жалуюсь, но он, извините, троим Наследникам жизнь портит. Колька мой пару раз от него по морде получал. То есть внезапно идиот превратился в совершенно другого человека. Умён, хитер, с характером. Вот у меня к вам просьба как раз на эту тему. Я всего лишь хочу, чтоб вы с ним поговорили и подробно разузнали, что с мальчиком произошло.

Иван Николаевич Розенкранц, закончив пламенную речь, перевел дыхание и с ожиданием уставился на сидевшую перед ним женщину.

Чертова нянька бастарда. Упертая… Раскорячилась, как ослица посреди дороги. Старейшина Дома Огня, если честно, уже начал терять терпение. А оно и без того не является достоинством господина Розенкранца. Стихия наложила отпечаток. Глава Дома всегда отличался горячим нравом, а с возрастом данное качество лишь возросло многократно. Вспыхивает, как спичка. Только дай повод. Впрочем, иной раз и без повода полыхает.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Упрямо повторила Марина.

Она сидела в дорогом, между прочим, кресле, купленном лично Розенкранцем, и смотрела ему прямо в глаза пустым, безэмоциональным взглядом. Хотя, надо признать, нянька стала выглядеть значительно лучше.

Со дня Присяги бастарда прошло около недели. Но внешне эта женщина изменилась очень сильно.

За прошедшие годы врачи так и не смогли поставить ей точный диагноз. Да, было ранение. Да, пережила клиническую смерть. Но на этом — все. Организм пришел в норму. Вернее, должен был прийти. Однако, нянька начала будто усыхать. Из неё по капельке уходила жизнь. Медленно, почти незаметно, но уходила. За пять лет пребывания в пансионате, Марина превратилась практически в инвалида. У нее не было сил не то, чтоб передвигаться самостоятельно, она даже с кровати вставать перестала.

Когда люди Дома Огня впервые привезли эту женщину к Старейшине, ему показалось, что она вот-вот отдаст концы.

Но нет. Живее всех живых. Сидит напротив. Немного поправилась, набрала в весе. Даже щеки порозовели. В глазах появился блеск. Ситуация теперь выглядела совершенно обратно. Такое чувство, будто на предпоследнем этапе что-то изменилось и та самая жизнь, которая из няньки вытекала, начала возвращаться.

Розенкранц спрашивал девочку из персонала, которая приглядывает за Мариной. Та сказала, мол, даже спать нормально начала пациентка. Раньше по ночам стонала, металась, страдала бессонницей. Сейчас же дрыхнет аки конь.

— Марина… — Иван Николаевич вздохнул, тщательно ища в себе остатки терпения. — Вы же позволите вас называть по имени? Да? Вам мальчик тоже дорог. Иначе вы бы так не упирались. Поймите, я не имею желания причинить ему вред. Наоборот. Хочу помочь. Мне кажется, парня используют для каких-то целей. Хотелось бы понять, что это за цели и кто их преследует. Ну и еще… Вы знаете, среди Домов начала происходить какая-то муть. А такого не бывало много столетий. Вы же взрослый человек. Представьте, что начнется, если рухнут Дома или, не дай бог, вступят в противостояние. Только представьте! Но я не взываю к вашей гражданской позиции. Я прошу всего лишь поговорить с бастардом. Завтра — выходной в Кадетской школе. Уверен, он захочет приехать сюда, чтоб проведать вас.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Механическим голосом повторила нянька.

Иван Николаевич замолчал. Все его доводы закончились. Терпение тоже. Однако, он понимал, давить на эту дамочку нельзя. С ней нужно найти способ взаимодействия. Если кто и поможет разобраться с бастардом, только она.

И да, Старейшина Дома Огня был готов ради того, чтоб узнать правду, искать ключики к Марине. Особенно, после того, как поговорил с Карамзиным.

Почему именно Дом Черной Луны привлек внимание Ивана Николаевича? Да потому что Розенкранц задницей чувствовал, все вертится вокруг Матвея и его ублюдка. Причем, интуиция подсказывала Главе Дома Огня, что Матвей сам является марионеткой. А своей интуиции Иван Николаевич привык доверять.

Впрочем, беседа с Карамзиным на удивление вышла вполне адекватной.

Розенкранц рассказал Матвею о звонках Бланта и о предъявах за пропавший Артефакт.

— Ты говоришь серьезно? — Переспросил его Карамзин, когда выслушал всю информацию.

— Похоже, будто я шучу? — Усмехнулся Розенкранц. — Все, что касается нашего могущества, ни капли не смешно. Без Артефактов мы — обычные, зажравшиеся властью люди. Ты готов к такой реальности? Лично я — нет. Меня вполне устраивает роль зажравшегося, но особого человека, стоящего выше остальных.

— Черт… Хреново… — Глава Дома Черной Луны удручённо покачал головой. — Ну что ж… Откровенность за откровенность. Перед тем, как наш далеко не всеми любимый Марк Сергеевич столь бездарно ухитрился попасть под удар молнии, я встречался с ним. Имелись вопросы. Помнишь, когда Роберта похитили? Я искал его. И знаешь, все указывало на то, что находился мальчишка в Доме Воды. Нет, Марк упорно выкручивался даже во сне. Вернее, он просто пытался не спать несколько дней, чем и привлек мое внимание. Именно эти моменты указывали на него. Я поехал к Аксаковым. Сделал вид, будто хочу предложить взаимное сотрудничество. На самом деле собирался прощупать почву. Совершенно не понятно, зачем Марку был нужен бастард. Тем более, в то время еще непризнанный. И знаешь, что любопытно? Этот придурок… Ох… О мёртвых либо хорошо, либо никак… Ладно. Марк завел вдруг интересный разговор. Мол, до того, как бастард исчез, была еще одна прелюбопытная ситуация. Якобы его уже пытались похитить. Даже посадили в машину и увезли. Но потом случилась авария. Мой-то сопляк выжил. И вместе с ним — один из похитителей, который теперь верой и правдой служит Роберту. Но это ладно. Харизма — всегда была главной чертой Карамзиных. Уж не знаю, как там мальчишка ухитрился подмять под себя взрослого парня. Черт с ним. Вопрос в другом. По мнению Марка, а вернее по мнению его Левой руки, репутация у которого, сам знаешь… В общем по мнению Тени в первом похищении замешана старая сука Глок. Зачем ей понадобился мальчишка, представить не могу. Но!

Карамзин замолчал и многозначительно посмотрел на Ивана Николаевича. Сразу стало понятно, что последует дальше.

— Можешь не утруждаться. Да, я тоже имел отношение. Я вмешался и не дал твоему пацану погибнуть от взрыва. Машина загорелась. Я придержал огонь, чтоб мальчишка выбрался. — Ответил Старейшина Дома Огня.

Сам ответил, не дожидаясь вопросов. Очевидно, если Матвей завел этот разговор, значит, он уверен в полученной от Марка информации. Вот гадёныш этот Аксаков… Хорошо, что его молния долбанула. Мерзкий был мальчишка. Весь в отца…

— Зачем? — Коротко спросил Карамзин.

При этом лицо Старейшины Дома Черной Луны не выражало никаких эмоций, соответствующих ситуации. Любопытство, например. Или возмущение. Нет. Он просто смотрел на Розенкранца спокойным, равнодушным взглядом и все.

— Зачем спас или зачем следил? — Уточнил Иван Николаевич.

— И одно, и другое.

— Хм… Мне кажется, вполне очевиден ответ на оба вопроса. Мальчишкой заинтересовалась госпожа Глок. А это уже звоночек. Потом столь внезапное похищение. Зачем, подумал я, Дому Розы понадобился бастард? Разве это не странно?

— Странно… — Кивнул Матвей, соглашаясь.

Однако, что любопытно, развивать эту тему он не стал. Пожалуй, Глава Дома Огня почти с уверенностью мог сказать, будто Карамзин не удивлён всплывшей фамилии Глок. Он, похоже, прекрасно об этом знал. А вот насчет Артефакта Бланта Матвей озадачился искренне. Эта информация его явно взволновала. Выходит, об интересе к бастарду со стороны Домов, он в курсе, а вот претензии Никона стали для Матвея новостью.

— Так вот… Я о чем хотел тебя попросить…– Розенкранц посмотрел в глаза сидевшего напротив Карамзина, вкладывая в свой взгляд максимальную искренность. — Проверь Бланта. Правду ли он говорит. Нет, я не сомневаюсь, ради шутки подобное придумает только кретин. Никон таковым не является. Но… Остаётся вероятность провокации. Однако, если сказанное — правда, если кто-то додумался украсть Артефакт Дома Кинжала… А главное — смог это провернуть… Мы все тогда под ударом. Ну… Почти все.

Розенкранц усмехнулся многозначительно, намекая на особенность Дома Черной Луны. И да, у Матвея действительно имеется охренительная особенность, о которой знают только Старейшины и Император. Вроде бы даже госпожа Глок не владеет данной информацией. Дело в том, что Карамзин, он и есть Артефакт своего Дома.

Каждый раз, когда Иван Николаевич об этом думал, его с одной стороны охватывала зависть, а с другой — радость, что ему столь сомнительное счастье не выпало.

Зависть, потому что Матвей не зависит ни от кого. Сила его клана — способность преодолевать тонкую, но очень крепкую грань между миром снов и явью. Сделать такое с помощью внешних факторов нереально. Поэтому Дом Черной Луны всегда отличался от остальных. Старейшины этого Дома сами являлись одновременно и Артефактом, и Главой. Вернее, строго говоря, слово «артефакт» здесь мало подходит. Просто после принятия власти каждый Карамзин проходил специальный обряд инициации. Круто? Да. Нет привязки к этим дурацким детишкам. Ивана Андреевича, к примеру, иногда даже пугал тот пацан, что живет в его доме, в особом, закрытом от посторонних помещении.

Но… Есть у медали и вторая сторона. Именно поэтому Карамзины рано иди поздно сходят с ума. Старейшины, имеется в виду. Потому что вся Сила в них самих. Если можно, конечно, назвать это Силой.

— То, что у меня нечего украсть, вовсе не говорит о том, что мне нельзя нанести вред… — Задумчиво ответил Матвей. — Хорошо. Я сегодня же прогуляюсь по сновидениям нашего многоуважаемого Никона. Согласен. Ситуация из ряда вон выходящая. Нужно понимать, говорит ли он правду.

В общем, разошлись в итоге Матвей и Розенкранц в состоянии полнейшего товарищеского единения.

Правда, Ивана Николаевича один черт напрягал факт спокойствия Карамзина по отношению к теме первого похищения. Насчет Алисы он словно в следующую минуту забыл, что она, так-то, ни с хрена захотела выкрасть мальчишку. О чем это говорит? Правильно! О том, что Матвею все известно. И Марк Сергеевич здесь со своими рассказами точно не при чем. От Аксакова Матвей узнал лишь о факте аварии, об участии Дома Огня. Но о той суете, которая началась вокруг мальчишки, Старейшина Дома Черной Луны в курсе. Он просто позволяет госпоже Глок искренне верить в свою хитрожопость.

Выходит… Выходит, Карамзин понимает, чем руководствовалась Алиса. Более того, он понимает, что в его Доме сидит крыса, которая сливает информацию Дому Розы. Здоровая такая, жирная крыса.

Конечно, Иван Николаевич сразу после заключения негласного союза с дамочкой Глок подсуетился и выяснил, кто приносит ей в клювике информацию. Впрочем, даже без следственных мероприятий можно догадаться.

По уставу Дома Черной Луны Старейшина не имеет возможности воздействовать лишь на Правую и Левую руку. Он не способен вторгаться в их сны. Это было продуманно изначально. Чтоб рядом с главой клана находились люди, способные мыслить самостоятельно и адекватно.

Пункт, существующий ради безопасности Дома. Когда глава сходит с ума, он становится опасен, но далеко не всегда это сразу бросается в глаза. Именно по данной причине Максимка спокоен. Он понимает, поверить его преданность Матвей не может. По крайней мере, не может самым простым и очевидным способом.

— Иван Николаевич, что делать с ней? Она категорически уперлась. Но если эта дамочка не пойдет на сотрудничество, на кой черт она нам?

Розенкранц, вздрогнув, вынырнул из воспоминаний о встрече с Карамзиным и посмотрел на свою Левую руку. Глава службы безопасности замер рядом, ожидая распоряжений. Марину уже увезла девочка из персонала, та сама, которой приплачивают за сбор информации. Надо же… Иван Николаевич так погрузился в размышления, что даже не заметил этого.

— Что делать… — Розенкранц задумчиво посмотрел в сторону жилого здания пансионата.

Их встреча с нянькой проходила на улице, в парке, куда пациентов выводят или вывозят на прогулку.

— Она не хочет помочь? Ок. Поступим иначе. Я уверен, мальчишка явится завтра сюда, чтоб проведать свою няньку. Значит позаботьтесь об эффекте присутствия. Нашего, естественно, присутствия. Поставьте в комнату для посещений камеры. Прослушки мало. Пацан чрезвычайно хитёр. Я наблюдал за ним в день Присяги… Это какое-то долбанное волшебство. Просто спящая красавица, честное слово. Вернее, красавец. Много лет ходил идиот-идиотом, а сейчас… Еще взгляд у него такой… Знаешь, меня пару раз пробирало до нутра от взгляда бастарда. Как уставится глазищами, мурашки по коже. Подслушка передаст только звук. Этот мальчишка может говорить одно, делать другое. Написать что-нибудь к примеру… В общем… Сегодня все подготовьте. Посмотрим, как пройдёт их встреча завтра.