Глава 49
Поезд дрогнул и остановился.
— Вокзал Дельпаса, — объявил проводник, ненадолго заглянувший в вагон.
Ардан, резко очнувшись, обнаружил, что последние несколько часов лежал головой на оконной раме, из-за чего на темной поверхности стекла теперь отражалась выразительная алая полоса-вмятина, расчертившая лоб.
— Прошу прощения, — Арди прошел мимо ног соседа и, встав между рядами, потянулся, хрустнув едва ли не каждой косточкой затекшего тела.
Да, паровоз, порой, делал остановки, на которых можно было выйти на придорожные станции и размять конечности, но последние сутки двигались без промедлений. Пересекали прерии. А зимой, обычно, там даже опаснее, чем в летне-осеннее время. Тот же Пресный миновали, не задерживаясь в путевом городе ни на минуту.
Забрав вещи, юноша застегнул пальто и, взяв в руки посох, прошел в тамбур, откуда, попрощавшись с проводником, с которым на протяжении недели пути иногда перебрасывался парой слов, спустился по подножке на обледеневший, деревянный настил перрона и… чуть было снова не поскользнулся.
На город уже опустились праздничные сумерки.
— Давай, скорее, — подбадривали друг друга приехавшие к родственникам люди. — Нам еще надо поймать извозчика, чтобы успеть до полуночи.
Станция находилась на холме. И несмотря на то, что Дельпас являлся центральным поселением в Предгорной губернии, выглядел вокзал, на фоне Метрополии, совершенно невзрачно. Двухэтажное, деревянное здание, приютившееся около поднятого на сваях перрона, огороженного банальной изгородью.
Ардан, закинув за плечи вещевой мешок, прикрыл глаза и вдохнул воздух. Тот захрустел в горле от холода и сырости, а еще запах тонким, едва заметным ароматом воды. Спрятанная под толщей зимнего льда, та могла лишь незаметно напоминать о своем присутствии.
Падал снег.
Кружился, опускаясь на лицо и щеки жалящими кристалликами льда. Почти такой же, как и в родных горах Алькады. Только чуть более нежный и не столь сухой. Влажный. Как роса по утру.
Арди открыл глаза и улыбнулся. Над головой сияли звезды. Они усыпали небосвод разноцветьем мириадов огней, отражая далекие галактики и звездные системы, спрятанные под вуалью бездонной пропасти космоса.
Совсем не та черная крышка, накрывшая Метрополию. Но вот если посмотреть с холма вниз, на побережье Синего Озера, где и стоял Дельпас, то там лишь редкие вереницы вспышек служили ориентиром путнику. Нет, Дельпас тоже сиял огнями домов и редких фонарей, светивших на главном проспекте, но перед блеском сияния столицы Империи тот выглядел скромно и невзрачно.
— Господин Эгобар?
Арди обернулся. Около него стоял мужчина в короткой шубе, шерстяных брюк, явно надетых поверх не менее теплых подштаников, в рабочих ботинках, шапке и в перчатках. У него розовели щеки на морозе, а еще изо рта вырывались густые облачка пара, словно тот дышал дымом.
Он выглядел немногим старше самого Арди, но цепкий взгляд серых глаз сквозил опытом куда более глубоким, нежели можно встретить у простого жителя.
— Господин садовник? — переспросил Ардан.
Работник второй канцелярии лишь слегка заметно вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
— Позвольте я отвезу вас, господин Эгобар, к вашей семье, — предложил Плащ.
И да — именно предложил. Арди не сомневался, что если бы он в этот момент отказался, то «садовник» (о котором матушка упоминала в письме) действительно развернулся бы и ушел. Но…
Юноша взглянул на толпу людей, спешащих к зданию вокзала и дальше — по лестнице, уходящей вниз холма, где на площади их уже ждали автомобили извозчиков и пара грузовичков. В Дельпасе, в отличии от Метрополии, система общественного транспорта оставляла желать лучшего. Как, впрочем, и во всей остальной Империи.
Так что добраться от вокзала до улицы Каменщиков д.17 будет куда проще в компании Плаща, нежели своим ходом.
— Благодарю, — искренне сказал Арди.
Плащ сдержано кивнул, и они вместе прошли через двери станции. Внутри та местами покрылась инеем, а редкие рабочие за кассами слегка дрожали от ветра, насквозь продувавшего здание.
— Котлы обещали починить еще вчера, — стуча зубами, пожаловалась девушка кассир.
— Ничего, Ариша, — утешал её напарник. — последние несколько часов и заслуженный отдых.
— Если не окоченеем… пчхи.
— Чай будешь?
— Буду.
И почему-то эта сцена, как два работника вокзала по-очереди пьют из жестяной кружки, внутри которой плескался янтарный чай, вызвала очередную улыбку у Арди. Вместе с Плащом они прошли через зал ожидания, где на табло уже вывесили расписание следующих отправлений. Этой ночью из Дельпаса уйдет всего один состав, да и тот — к Лазурному морю.
Интересно, что за дела заставляли людей отказаться от праздника и отправиться в главную ночь года в путешествие?
Вместе с Садовником они спустились по лестнице и подошли к старенькому автомобилю со смешными миниатюрными колесами и несколькими вмятинами на крыльях.
— У второй канцелярии проблемы с транспортом? — буднично спросил Арди, вспоминая агрегат Кота.
— Два года назад нам урезали финансирование, — ответил Садовник, попутно поднимая капот и некоторое время возясь с многочисленными трубками, отходящими от двигателя. — Верхняя Палата все пытается нас задушить, но пока держимся и… Вот как действует твой Взгляд Ведьмы, да? Если задумаешься о чем-то, то начинаешь говорить все, как на духу.
Арди только пожал плечами. Он нисколько не удивлялся тому, что Садовник был осведомлен об особенностях своего пассажира.
— Забирайтесь, господин Эгобар, — позвал Плащ, попутно садясь за руль.
Ардан открыл дверь и убрал в салон посох, затем положил на пол мешок и саквояж, а затем обошел автомобиль и сел с другой стороны. Ему нравилось ездить справа.
Старенький мотор пару раз чихнул, недовольно заворчал из-за того, что его заставили работать в мороз и потянул автомобиль вниз по серпантину, вьющемуся вдоль холма все ниже и ниже к городу.
Вскоре они проехали мимо порта, на котором разгружались, в основном, баржи. Те везли породу, добытую восточнее Синего Озера, где находились угольные разрезы. Водные махины двигались по узкой полосе пробитого фарватера, свободной ото льда. Тот соединял два берега широкой глади, которую легко можно было спутать, из-за размеров, с морем.
Но после Ласточкиного Океана ледяные просторы, протянувшиеся к темному провалу горизонта, больше не вызывали у Арди восторг. Красиво — да, но…
Так, в тишине, они свернули из промышленной зоны, где на ближайшие дни остановились здания фабрик и перерабатывающих станций; их авто покатилось по брусчатке центрального проспекта Дельпаса. Рассчитанный на движение четырех машин — две в одну сторону и две в другую, он, раньше, показался бы Арди невероятным чудом инженерной мысли, а теперь выглядел едва ли шире, чем примыкавшая к каналу Маркова улица около его квартиры в столице.
По бокам поднимались невысокие здания. Двух, максимум трех этажей. Каменные и кирпичные, они порой блестели редкими огнями гирлянд или витрин, на которых висели нарисованные от руки вывески с названием редких кафе и баров. Арди даже успел приметить уже старенький, явно не пользующийся спросом салун, сжавшийся под насмешливым взором ресторана « Озерная синь», который стоял вплотную к старшему собрату.
На улицах, изредка, но можно было увидеть конюшни, в данный момент запертые. Но, все же, пару раз Арди приметил и всадников, скачущих у самого края дороги.
Складывалось ощущение, что он уехал из Метрополии не только относительно пространства, но еще и во времени. Здесь, учитывая куда более мягкую погоду, не обнаружилось ни единой новомодной, мощной машины, способной разгонятся до пятидесяти километров в час. А таких в Метрополии, особенно в центре, было не так уж и мало.
Не говоря уже о том, что кроме как на центральном проспекте, больше нигде не светили Лей-фонари, а в домах у людей, в основном, горели масляные лампы и еще чадили печки, выплевывая над крышами зданий черные струйки дыма.
— Вы к себе успеете? — спросил Ардан.
— Что?
— Ваши колеса, — пояснил юноша. — Под слоем снега на них куски мерзлой земли. Вы живете за городом. Смею предположить, учитывая вашу выправку, что на военной базе.
Плащ снова, если не считать слегка дрогнувших бровей, никак не отреагировал на услышанное.
— Успею, — спокойно сказал он. — сейчас еще только восемь часов. До полуночи время есть.
Ардану бы не хотелось, чтобы человек, присматривающий за его семьей, пропустил праздник. Это было бы не очень красиво.
Через буквально четверть часа они свернули с главного (и единственного) проспекта и поехали по улицам, сетью раскинувшихся между частными домовладениями. Вдоль них, изредка, появлялись здания магазинов, в основном продуктовых и бакалей, но пару раз попались заправки с двумя, максимум тремя колонками и, разок, очередной небольшой салун. Куда более гордый, но такой же ветхий, как и его товарищ в центре.
Сами же дома Дельпасцев выглядели весьма и весьма… обычно. Такие, в последнее время, строили и в Эвергейле. Двухэтажные, практически квадратные, с покатыми крышами, крыльцом, чтобы можно было поставить столик и стул, небольшим садиком и забором, примыкавшим к соседскому.
Под отсветами окон горожан, заканчивавших приготовления к празднику, Арди заметил указатель. Белый столбик, воткнутый около перекрестка. На нем несколько подписанных стрелок разъясняли направление.
— Остановите здесь, — попросил Ардан.
— Мы уже почти приехали, — Садовник немного удивился, но сбавил ход.
— Поэтому и остановите, — настоял Арди.
Что-то заскрипело под днищем автомобиля и, прижавшись к обочине, они замерли.
— Спасибо, — поблагодарил Ардан.
Он забрал вещи и вышел из салона. Садовник посмотрел на него и… молча махнул рукой, после чего начал разворачиваться в обратный путь. Им не о чем было говорить и Арди это прекрасно понимал. Так что, вновь закинув заплечный мешок, он пошел вниз по улице.
Под ногами хрустел утоптанный снег, а по бокам, вдоль забора и дороги, поднимались волны сугробов. Невысоких даже относительно обычных людей, а для Арда — и вовсе невзрачных.
По ту сторону оград слышались веселые детские крики и смех. Малыши веселились, резвясь во дворах с друзьями, братьями и сестрами. Их родители суетились на кухнях и в гостиных, а друзья уже выбирали время для визита и проверяли все ли подарки на месте.
А где-то там, вдалеке, готовила службу для самых верующих церковь Светлоликого. И еще — барак с кроватями и простую пищу для нуждающихся.
Как и когда-то много лет назад, Ардан легко находил среди домов верную тропу. Он шел, ориентируясь, как по компасу, на те чувства, что маяком светили где-то около сердца. И, уже совсем скоро, встал около невысокого забора.
Всего метр или чуть выше. За ним поднимался трехэтажный особняк с красивым крыльцом, к которому вела каменная лестница, а козырек держали две резные колонны из сосны. Рядом, что удивительно, оказался даже пристроен гараж, а напротив — ворота на широком засове. Окна в два слоя стекол, с проложенным между створками утеплителем. Из трубы поднимался серый дым, а несколько соседних — молчали.
В доме имелось сразу несколько каминов, но при этом не объединенных в одну сеть, что позволяло избежать запаха гари в помещениях.
Цасара не соврала. Это действительно особняк. Красивый, большой и рассчитанный куда больше, чем на четыре человека.
Двое из которых в данный момент лепили на лужайке снежную фигуру ангела. Они бились над тем, чтобы сложить ему крылья, но снег, пусть и влажный, все не поддавался их стараниям.
— Эй, Эрти, ты чего?
Маленькая девочка с пухлыми щеками, забавным носом с небольшой горбинкой, каштановыми волосами и большущими глазами, с тревогой смотрела на своего старшего брата. Тот, неожиданно замер, а затем, не оборачиваясь выпрямился и сделал шаг назад.
А когда, все же, обернулся, то они с Арданом, успевшим к этому времени открыть задвижку и пройти за калитку, встретились взглядами.
Эрти изменился за прошедшие полгода. Он стал немного шире в плечах и тяжелее лицом. Щеки налились здоровым жирком и загорелись румянцем. Его взгляд больше не выглядел тусклым и болезненным, а слегка мерцал и светился юношеским пылом. Он даже немного вытянулся ростом, из-за чего со спины мог сойти за взрослого и очень высокого мужчину.
Одетый в серое, подбитое мехом пальто, он поправил съехавшую на бок шапку, а затем…
Они обнялись. Так крепко, что, казалось, будто пытались задушить друг друга. Рядом валялись и саквояж, и вещевой мешок с посохом. И Арди нисколько не волновало, промокнут ли клятые книги по магии, отсыреет ли дерево посоха или окончательно проржавеет каркас саквояжа.
Он сжимал брата, а тот сдавливал его. Словно соревнуясь, кто сильнее.
— Ну-ка, дай посмотрю, — Ардан отстранился и, схватив Эрти за плечи, поставил перед собой. Они еще не поровнялись в росте, но было видно, что когда-нибудь Эртан его догонит. — Да, братишка, больше на плечах мне тебя не покатать.
Эрти улыбнулся и шмыгнул носом. Он часто дышал и быстро моргал. Верный признак того, что младший брат сдерживал слезы.
— Прости, — внезапно поник он. — Прости, что не писал. Просто мне было так стыдно, что я не смог помо…
Ардан снова его обнял. Прижал и опустил подбородок на макушку брата. И в этот момент что-то, как старый, сложный пазл, прежде не поддававшийся, сложился в его сердце. Он снова, как и в момент рождения Эрти, когда произнес слова над младенцем, похожим на баклажан, почувствовал себя одним целым.
— Ты и я, брат, — произнес Арди на языке матабар. — мы одна стая. Всегда есть и будем.
— Стая мы есть, — ломано ответил Эрти и его дыхание выровнялось.
— Брат?
Ардан с Эртаном разомкнули объятья и посмотрели на немного стушевавшуюся Кену. Спящие Духи… она была того же возраста, что и та девочка в банке…
Арди отогнал от себя дурные мысли. Он опустился на корточки и развел руки в стороны. Девочка, пару мгновений размышляя, с разбегу прыгнула вперед и Арди, аккуратно и нежно, обнял её, а затем резко поднялся на ноги.
— Кто давно не летал?
— Отпусти! — смеялась она и в шутку стучала кулачками по его плечам. — Отпусти меня, клыкастый!
— У-у-у! — выл Ардан и кружился на пятках. — Сейчас как раскручу-у-у и выкину-у-у!
А она все смеялась. Звонко и легко. И длинные, густые каштановые волосы разметались по забавной шубке. Кена была практически копией матушки. И, тот факт, что Ардан испытывал к своей сестре странные и смешанные чувства, это не означало, что он её не любил. Просто…
Как же это все сложно…
— Арди!
Раздался такой знакомый и такой родной голос. Арди опустил сестру на снег и повернулся к дому. В домашних тапочках, красивом синем платье без разрезов и декольте, уже с прической, на крыльцо вышло его матушка.
За эти полгода она… словно помолодела. Сгладились некоторые морщины, местами ушла седина, а постоянно покрытые мозолями ладони… все еще были покрыты мозолями. Но другого толка. Не такими, что зарабатываешь, надрываясь на работе, а те, что приносит с собой любимое дело.
Она даже стояла ровнее и улыбалась теплее. Как в детстве.
Ардан подбежал к ней, обнял и, приподняв над землей, зарылся в волосы. Пахло мукой и ежевикой. Пахло его мамой.
В горле запершило, но юноша сдержался. Не дал волю предательским слезам, хоть это и оказалось сложнее, чем… да чем что угодно.
Она положила ему щеку на голову и прижала к шее.
— Все хорошо, мальчик мой, — прошептала она, нежно приглаживая волосы. — все хорошо…
— Да, — ответил он. — Я же обещал, что успею до Нового Года.
— Обещал, — шептала она. — а я обещала твой ежевичный пирог.
Арди как-то совсем глупо и по-дурацки улыбнулся. И, если честно, в данный момент ему было плевать и на ежевичный пирог, и на вторую канцелярию с Орочьими Пиджаками, Большим, Великим Князьями, эльфами и самим Императором в придачу. Он обнимал маму. Большего и не надо.
— У нас скоро традиция такая сложится, здоровяк, — прозвучало со стороны дверей. — Встречать тебя всей толпой в разгар зимы. Правда в прошлый раз ты был куда меньше, да и время было утро, а не ночь. Так и будем на улице стоять?
Арди опустил матушку и посмотрел на Келли. Тот выглядел таким же, каким его и запомнил Ардан. Среднего роста, боевой комплекции, с чуть щербатыми зубами и тяжелым взглядом. Только теперь, вместо высоких ботфорт, удобных кожаных кавалерийский штанов с заправленной в них льняной рубахой, он носил двубортный костюм двойку и галстук. И выглядел… ужасно комично.
— Да знаю я, — Келли потянул за воротник и ослабил узел галстука. — Но твоя мама настояла, чтобы я к празднику выглядел нормально. Мне кажется, я и в рубахе тоже выглядел ничего так.
Ардан не выдержал и засмеялся. Спящие Духи, в данный момент он был рад видеть даже этого шерифа.
— Пойдемте в дом, — напомнила матушка. — А то действительно замерзнем, да и полночь уже скоро.
На крыльцо поднялся Эрти, державший в руках вещи и посох Ардана, а рядом улыбалась во все двадцать или даже двадцать два зуба маленькая Кена.
— Пойдемте, — кивнул Арди и, приобняв за плечи матушку и брата, зашагал в дом.
У самого порога он остановился и обернулся посмотреть в сторону вокзала, спрятавшегося на холме, укутанным тьмой. Если бы это был одна из прадедушкиных сказок, то на этом история бы и закончилась, но…
* * *
— Да не может такого быть, — отмахнулся Келли, потягивая виски из граненого стакана. — Прямо вот чтобы в двадцать этажей?
— А некоторые еще и выше, — кивнул Арди, уплетая за обе щеки кусок ежевичного пирога.
Матушка слово сдержала. Приготовила, в разгар зимы, пирог из ягод. Где она те взяла — так и не рассказала. Но результат на лицо. Вернее — в руках. С хрустящей, рыжей корочкой, с рассыпчатым дном, заполненный вареньем и ягодами, он одновременно таял во рту, хрустел на зубах и заливал гортань сладким, чуть вяжущим соком.
Арди не страдал особой жадностью, но ничего не мог с собой поделать и, кажется, в одиночку слопал больше половины.
Стрелка на часах уже приблизилась ко второму часу. В ночном небе отгремели вспышки бутонов разноцветных фейерверков и шутих, а на улице стихли гуляния даже самых веселых компаний. Те, что еще имели силы, перебрались в город поближе к теплым помещениям кафе и баров. А остальные, пользуясь выходным, спешили забраться в постель и отдохнуть, набраться сил.
— И ни одной лошади? — все не унимался Келли.
— Я не видел, — пожал плечами Ардан. — Все на автомобилях. И куда новее, чем в Дельпасе. К примеру, есть такие, что без крыши и едут быстрее, чем самые резвые из тех, что ты видел здесь.
— Без крыши? — фыркнул бывший шериф. — Да ты меня разыгрываешь.
— А смысл? — улыбнулся Арди.
— Понятия не имею, что там в твоей голове делается, здоровяк, — отмахнулся Келли. — Но я начал подозревать, что ты брешешь, еще когда ты мне про этот… как его… про Большой начал рассказывать. И, клянусь Вечными Ангелами, если бы не твое фото рядом с Императором, — он кивнул на черно-белую вырезку из газеты, которую матушка заботливо убрала в рамку и повесила над камином в гостиной среди прочих фотографий семьи. — Я бы решил, что ты там отморозил себе уши.
— А правда, что в Метрополии ночью так же светло, как и днем? — спросила матушка, поглаживая волосы уснувшей у неё на коленях Кены, испачкавшей за праздничным столом свое нарядное, розоватое платьице. Дважды.
— В начале лета, — ответил Ардан, облизывая пальцы от крошек. — Так что я не видел.
— А трамваи? — сонным, заплетающим языком, откликнулся Эрти, сидевший на полу у самого очага. Он все еще все время мерз. — Это действительно как вагоны паровоза, только без самого паровоза.
— Да, — подтвердил Арди. — ездят по рельсам, а те проложены прямо по улицам столицы. Только они меньше намного, чем железнодорожные и утоплены в само полотно, чтобы автомобили могли проехать.
Келли присвистнул, а матушка лишь покачала головой и поцеловала макушку зевнувшей Кены.
— Так, ладно, — Келли поставил стакан на столик и, хлопнув себя по коленям, поднялся с уютного кресла, обитого матерчатой тканью. — Пойдем, Эрти, уложим твою сестру, да и тебе самому уже пора спать.
— Но я…
— Без всяких но, — отрезал Келли. — Тебе завтра днем на процедуры. А в прошлый раз, когда ты был уставший, врачи сказали, что толку от них в таком твоем состоянии — ноль. Так что возражения не принимаются.
Эрти что-то недовольно пробурчал и, поднявшись на ноги, сперва обнял брата, затем ткнулся носом в щеку Шайи, а после заботливо поднял на руки сестренку. Та даже не проснулась.
— Идем, идем, — подбодрил его Келли.
Забавно было видеть, как Эрти, понуро, словно недовольный пес, идет позади бывшего шерифа Эвергейла, которого перерос уже почти на полголовы. Втроем они покинули гостиную и скрылись за поворотом.
Дом, внутри, оказался столь же просторным, как и выглядел снаружи. На первом этаже расположилась мастерская, широкий холл, в котором сейчас стояла елка, «крылатая лестница», а сбоку — совмещенная кухня и гостиная с небольшим, зимним садиком. В ней умещались и сама кухня с Лей-духовкой и конфорками. И даже имелся последний писк домохозяек — холодильник. Здоровенный и относительно шумный агрегат. Но в нем, зато, можно было хранить скоропортящиеся продукты круглый год. Очень удобная замена леднику.
На втором этаже находились игровая с двумя гостевыми комнатами и душевой, а на третьем целых пять спален с двумя уборными и отдельным помещением — для Келли с Шайи.
Стены были заклеены неброскими, но хорошими обоями. Пол укрывала паркет. А окна, внутри, оказались отделаны каменными вставками, чтобы сохранять тепло. И пусть и сам каркас здания оказался не из камня, а из кирпича, но он был сложен в несколько рядов, а еще промазан смолами. Вкупе с углами, проложенными войлочными шнурами, тот с легкостью выдерживал даже относительно крепкий Дельпасский мороз в минус пятнадцать градусов.
Не чета холодам Алькады или Метрополии, где температура могла падать до минус тридцати, но все еще достаточно, чтобы озаботиться вопросом сбережения тепла.
— Пойдем положим подарки, — позвала Шайи.
В Новый Год существовала традиция — оставлять под елкой подарки для членов семьи. Обычно это делалось так, чтобы процесса не заметили дети. Тогда им можно было рассказать сказку, что это Вечные Ангелы принесли сувениры в память о том, как первый Пророк и его ученики приносили дары в земли, куда приходили с учением.
Ардан, благодаря матушке, хорошо знал историю церкви Светлоликого. Началась она с того, что бог, если он действительно существовал, явился в образе слепой старухи простому гончару. И научил того своим путям. И эту весть Пророк понес среди людей. Затем он умер от старости, и уже следующий Пророк поднял знамя с золотым треугольником и отправился дальше по миру. И так до тех пор, пока не был основан Свято-Престольный Улджингуд, где, в священном городе Арме, на золотом троне сменялись Пророки, рассказывающие учения Светлоликого.
Он стоял и по сей день. И, сейчас, там, кажется, сидел уже девятьсот-какой-то по счету Пророк.
Но, пару сотен назад, у церкви произошел раскол, и небольшая группа верующих отделилась, обвинив Пророка в лжеучении. Те основали Единоверный Улджингук с Последним Градом — Пармой, где сидел уже их Пророк.
И это не учитывая предыдущего раскола несколько тысяч лет назад, когда образовались Священные Эмираты Аль’Зафиры с третьей ветвью Пророков. Или правильнее — со второй? Они же старше Пармы.
В общем — запутанная история.
Но традиция с подарками Арди нравилась.
Он достал из саквояжа заранее запасенные свертки, на которые и ушли основные его сбережения из числа отложенных «на всякий случай». Для Кены он подыскал игрушку в форме крылатой лошадки, сделанную из дерева, что не может быть сожжено. Эрти купил фетровую шляпу по последнему писку моды. Матушке несколько рулонов редкой, заморской ткани, которую, кроме как в Метрополии, нигде не найдешь. А Келли — Келли он привез рабочий нож с рукоятью из кости северного, Скальдавинского слона. У такого бивни были закручены спиралями, а кожа покрыта настолько плотным мехом, что представала в образе панциря.
Матушка же, открыв кладовую, вытащила оттуда несколько коробок и, вместе, сидя в холле, они убирали подарки, раскладывая их по местам, чтобы утром Эрти с Кеной могли их чудным образом найти и начать распаковывать.
Они с Шайей молчали. Ардану просто нравилось находиться рядом с матерью. Дышать её запахом и чувствовать такое родное тепло.
— Ты хорошо питался?
— Конечно, мама, — Арди убрал деревянную коробку с ножом поглубже под ветви, украшенные многочисленными стеклянными игрушками. Те символизировали звезды на ночном небосклоне — « свет в самом темном мраке». — А как вы здесь? Уже обжились?
— Потихоньку, — не стала лукавить матушка. — Келли все еще сложно привыкнуть к влажной погоде Дельпаса, а Кена с Эрти… они сильно скучают по своим друзьям. А ты? Нашел друзей?
Ардан вспомнил Бориса с Леной, которых даже не успел предупредить о своем отбытии. Да и кого он вообще успел. И тут юношу осенило. Плащи же были у него в квартире! Вдруг с Тесс что-то…
— И как её зовут? — с улыбкой спросила матушка.
— Кого? — не сразу понял Арди.
Шайи протянула руку и мягко погладила его по щеке.
— Когда ты рассказывал об Анне, то просто говорил о ней с теплом, мальчик мой, — непонятно к чему вспомнила Шайи. — А сейчас… сейчас твои глаза на секунду напомнили мне глаза твоего отца. Когда он волновался обо мне, то у него, как и у тебя сейчас, сужались зрачки. Разве что у Гектора они превращались в две полоски, а у тебя просто чуть вытянулись.
Его матушка всегда была очень внимательной к деталям. Может именно от неё это качество перешло и Ардану, благодаря чему он так легко учился у Шали.
— Я… я хотел поговорить о моем отце, мама.
Арди положил последний сверток и выбрался из-под елки, а затем помог подняться и матушке. Вместе они вернулись к камину, где Шайи села на кресло, а Ардан опустился на пол, прислонившись спиной к её ногам. Его лицо ласкал веселый огонек в очаге, пляшущий свой вечно изменчивый и никогда не повторяющийся танец. Вместе с игривыми искрами, тот веселился, покусывая поленья.
— Об отце и… прадедушке, матушка, — добавил Арди.
Он почувствовал спиной волну дрожи, пробежавшую по ногам матушки. Теперь Ардан был уверен — Шайи знала. Знала все это время…
— Не понимаю о чем ты, дорогой, — она дотронулась до его плеча. — Уже поздно. Я, пожалуй, прилягу. Мы сможем поговорить и завтра. Ты ведь теперь здесь. Так что все хорошо… а после праздников съездим в конструкторское бюро. В котором брат Анны работает. Я договорилась с главным инженером, чтобы тебе провели собеседование. Все же — полгода в Большом это… ну да ладно. Все завтра.
Шайи непривычно для себя тараторила и чуть сбивалась с дыхания. Она отодвинулась и, поднявшись, направилась к лестницам и лишь у самого порога заметила, что Ардан остался сидеть около очага.
— Сынок?
— Отец был военным, мам, — тихо произнес Арди. — Майор Гек Абар… но почему он им стал? Почему он бросил банду Шанти’Ра и сбежал на границу с Фатией? И почему пожертвовал собой ради детей и…
— Ардан, — Арди резко повернулся к матери. Та практически никогда не называла его полным именем. — Идем спать.
И, на мгновение, он увидел в этой мягкой женщине ту, что помнил в детстве. Суровую жену егеря Алькады, которая ловко управлялась с карабином и не боялась направить железо против шерифа. Стойкую и отважную.
Но лишь на мгновение. Шайи словно надломилась и снова обмякла, будто не выдержав вес себя прежней.
Пусть она и стала выглядеть лучше, но, все же, не молодела.
— Ты…
— Я уже не ребенок, матушка, — нежно и мягко перебил Арди. — Я не был ребенком уже тогда, семь лет назад, а теперь…
Он отвернулся и посмотрел на пламя в камине.
— Мне нужно знать, мама, — его голос слегка дрогнул. — мне нужно знать…
Секунды сменялись минутами, пока, наконец, Шайи, утерев слезы со щеки, не сказала:
— Подожди здесь немного.
Она ушла по лестнице, а Ардан все слушал щелчки пламени, в котором исчезали поленья.
Скоро матушка спустилась вниз и, подобрав платье, села рядом с ним. Она положила голову ему на плечо и протянула два старых, запечатанных письма.
— Я не хотела тебе их отдавать, — произнесла она, роняя тяжелые, жгучие слезы. — потому что… потому что знаю, мальчик мой, что когда ты их прочитаешь, то… Ты уедешь.
— Мам, я…
— Нет-нет, я знаю, — закачала она головой. — Ты уедешь… но пообещай, что будешь возвращаться. Хотя бы иногда. Хотя бы на пару дней. Чтобы я могла посмотреть на тебя, обнять и поцеловать. Обещай мне это. Пожалуйста.
— Мам, что ты такое…
— Просто пообещай, — настояла Шайи.
Он заглянул в её глаза и увидел в них то, что бывает, видишь, в собственном отражении, когда смотришься в зеркало после случившейся беды. Ты говоришь себе, из раза в раз, что ведь знал, что так и будет, но, все же, надеялся, что обойдется.
Не обошлось.
— Обещаю, — твердо произнес Ардан.
— Хорошо, — Шайи вытерла ладонью слезы и опустила перед ним конверты. — И следующие три дня ты тоже с нами.
— Да с чего ты…
— Еще в детстве, Арди, — Шайи прикрыла глаза и потерлась щекой о его плечо. — когда ты только-только открыл глаза и взглянул ими на этот огромный, чужой тебе мир, я сразу поняла. Поняла, что ты со мной только на время. Что тебя всегда будет звать то, что впереди. Что там, за холмом. Что таится во тьме пролеска. Что за новый зверь так странно воет или что за птица так поет… Но я надеялась, так надеялась, что это время не пролетит так быстро. Надеялась, что смогу подольше смотреть на твои добрые глаза, слушать твой смех, улыбаться вместе с тобой солнышку. В детстве ты очень любил солнышко. Путал его с блинчиками. Помнишь? Не помнишь конечно же. Ты был тогда совсем крохой…
Она притянула его лицо к себе, чуть наклонила и поцеловала в лоб. А затем, опираясь на плечо, поднялась и улыбнулась. Как в детстве. Когда от этой улыбки, кажется, расцветали цветы. Во всяком случае так казалось ребенку.
— Ты не вини меня, сынок, что не хотела, чтобы ты это читал, — произнесла она и направилась в сторону лестниц. А у порога остановилось и добавила. — И их тоже не вини.
Шайи ушла, оставив Ардана одного сидеть у трещащего камина с двумя письмами.
« От дедушки мелкому засранцу» значилось на одном, а на втором — « Сыну от отца».
