Глава 47
Ардан медленно, с трудом, приходил в себя. В ушах все звенело, а мир перед глазами рябил, как если смотреть на дно озера в ветреную погоду. А еще нос, буквально, резал неприятный запах. Запах горелого мяса. Человеческого мяса.
Мотнув головой и едва не застонав от боли, юноша открыл глаза. Прямо на нем, обуглившись до черноты, роняя на лицо лоскуты обгоревшей кожи, лежало обугленное до костей тело. И только по обрывкам уцелевшей одежды — прилипшим к костям кожаным ботинкам и вплавленным в шейные позвонки украшениям, можно было определить в трупе мать той девочки.
Девочка…
Как и тогда, в прерии, откапывая себя из золы, на этот раз не только древесной, а еще и человеческой, Ардан попытался подняться на ноги, но, сжав зубы, едва не упал обратно.
Его левая нога пузырилась от жуткого вида ожога, левая рука едва-едва могла сжать местами почерневшие пальцы, а половина торса превратилась в ошпаренное месиво из ткани и плоти.
Ардан не сдержал стона в мгновение, когда от вида, а может и из-за того, что прошел первичный шок, его левую половину тела окунули в кипяток. Кожа буквально кипела, а мышцы сгорали под ней. Возникло практически непреодолимое желание содрать с себя нескончаемый пожар, но, стеная, юноша сдержал порыв.
И только после этого он увидел, что его правая рука все еще сжимала посох, на котором не оказалось ни пятнышка от гари.
А вокруг…
Вокруг лежали тела. В изломанных позах, с искривленными руками, с прожженными, порой, насквозь, частями тела, в вперемешку с оплавленным камнем, потрескивающей лавой растекшимся под ногами, с вытекшими из обугленных рам стеклом и стенами, покрытыми плотным покровом копоти и сажи.
От деревянной стойки не осталось и следа, и лишь металлические кассы, оплыв растаявшим мороженным, валялись на горелом полу. А за ними, прикипев к металлическим каркасам стульев, застыли черные скелеты клерков, чьи черепа напоминали теперь головы уток — клювом им служили металлические козырьки их рабочей формы.
Позади, разумеется, никакой стены не обнаружилось. Только дымящиеся угли, как человеческие, так и бывших кабинетов и интерьера. Даже на далеком своде теперь красовалось несколько шипящих и плюющихся искрами, прожженных пробоин, через которые виднелся снегопад, но тот, лишь немного опустившись к зданию, мгновенно исчезал в струйках пара.
Тяжело опираясь на посох, хромая и подтаскивая за собой отказавшую, но пылающую ногу, Ардан сделал несколько шагов в сторону, где прежде стояла маленькая девочка, желавшая увидеть чудо.
Лишь два, едва заметных, черных следа в форме детских туфелек — вот и все, что осталось от малютки.
— Выглядишь даже лучше, чем я полагал.
Ардан с трудом обернулся. Со стороны расплывшейся лужей лестницы, ведущей к хранилищам, поднимался все тот же эльф. Целый и невредимый. Словно ушастый не находился в эпицентре огненного шторма. И, что удивительно, в руках у него оказалось пусто. Ни мешков с эксами, ни слитков золота, ни украшений — ничего.
— Т-ты…
— Пижон мне еще ответит за эту наводку, — эльф, не слушая Арди, проходя мимо останков тел, наступал на них, хрустя полыми костями скелетов. — И что я скажу своему заказчику теперь? Что спалил Императорский Банк зазря? Отличный праздник, получается… Хотя… мы ведь всегда можем списать происходящее на работу фанатиков, правда? Только…
Эльф мазнул взглядом за спину Ардана прямиком на улицу. Двери банка, разумеется, тоже не уцелели и обожженными щепками висели в чудом уцелевшей, но тоже, как и все вокруг, оплавленной раме.
— Размаха недостаточно… фанатики действовали бы шире…
Эльф улыбнулся абсолютно безумной усмешкой. Ардан вновь, как и в прошлый раз, обернулся и увидел толпу прохожих, постепенно подходящих к зданию. Кто-то из них нес ведра, другие пытались совладать с пожарными гидрантами, а третьи расчищали дорогу от брошенных, немногочисленных автомобилей.
Юноша не смог даже захрипеть. Воздух, на краткий миг, буквально выгорел и Ардан почувствовал, как задыхается. А эльф, все так же не шевеля губами, вытянул руку и призвал даже не истинное имя, а его осколок. Но осколок такой крупный и столь укрепленный волей, что этого оказалось достаточно.
Достаточно, чтобы толпа людей, десятки человек мгновенно обернулись живыми факелами. Чтобы вздыбилась встревоженной кошкой проезжая часть, а затем асфальт потек тягучими ручьями. Машины взмывали в воздух и, окутанные пламенем, падали обратно, превращаясь в чадящие едким дымом костры.
Волна жара пронеслась далеко по улице, разбивая стекла и обращая снег в талую воду, а затем и в пар, исчезавший среди дыма. Дома, чернеющие от копоти, разом растеряли зимний наряд, а снегопад постепенно превращался в колючий дождь. И лишь пепел птицами вздымался к посеревшему небу.
Никто даже вскрикнуть не успел. Так и замерли кукольным театром. Жутким представлением, где каждый предстал в образе горящего, темного, порой разваливающегося под собственным весом, скелета.
— Уже лучше, — сам себе покивал эльф и, разламывая тело матери девочки, прошел мимо Ардана. — Бывай, полукровка.
И, будто ничего не произошло, и он только что не убил больше сотни человек, эльф спокойно вышел из банка и направился по улице. Ардан лишь мог смотреть ему в спину. Наблюдать за тем, как на горячем, сухом ветру качаются полы красной шинели-пальто и как слева и справа пылают автомобили.
Столько боли… столько смерти…
— С-стой, — трескающими, кровоточащими губами произнес Ардан.
Эльф даже не думал останавливаться. Тогда юноша вытянул перед собой посох и зачерпнул энергию Лей из звезды.
— Это плохая идея, мальчик, — голос эльфа, уже успевшего отойти достаточно далеко, звучал так близко, словно они разговаривали лицом к лицу. — Я не стану щадить тебя второй раз только потому, что мы одного племени.
— Од-дного племени? — Ардан, прикрыв глаза, задышал ровнее. Кровь матабар постепенно делала свое дело и боль, хоть немного, но стихала. Он все еще с трудом стоял. Не мог шевелить левой ногой и почти не владел левой рукой. — Ты ублюдок…
Эльф повернулся в полоборота и в его розовых глазах заплясала насмешка.
— Дай себе время, юный Говорящий, — произнес он скучающим тоном. — и ты тоже станешь таким же.
Ардан начал формирование самой могущественной боевой печати, которую только знал. Ледяной Залп. Но, из-за боли и шока, процесс шел куда медленней обычного.
— Прекрати, глупец, — эльф вытянул перед собой ладонь в черной перчатке. — В этом мире слишком мало осталось тех, кто причастен к искусству. Не заставляй меня брать грех и убивать собрата.
— Т-ты… не брат мне… — прорычал Ардан. — тварь… ушастая…
И с этими словами он попытался влить энергию в печать, но не успел. Эльф лишь обреченно вздохнул и покачал головой. С его ладони сорвался поток яростно ревущего огня. Тот, принимая очертания могучего мустанга, ударяя копытами по земле и заставляя булькать лавой; размахивая гривой густого дыма; шумно дыша через ноздри пожара — ворвался в здание и закружил неудержимой яростью стихии.
Даже не истинное имя…
И все же…
И все же, после событий в прерии, Ардан сотни и тысячи раз прокручивал в голове их сражение с Глебом Давосом. Он часами мог сидеть за наработками того, каким образом смог бы одолеть тот огненный вихрь. И, наверное, окажись на месте эльфа любой другой Эан’Хане, то Ардан встретился бы со своими отцом и прадедушкой.
Используя те не многие силы, что у него остались, Ардан усилием воли подавил собственную энергию Лей, не дав той влиться в печать. И, нарочно сломав собственное творение, тут же сформировал иную структуру.
Разновидность Универсального щита, скрещенную с Базовым щитом, которому обучали в Большом. Его собственная наработка, обретшая форму после событий на Пятой улице.
Перед Арданом, забирая еще два луча Лей, сформировалась водная пелена. Тонкая, едва различимая глазу, она легкой рябью женского платка, раскрываясь широким саваном, накрыла огненный поток, а затем закружила его в танце так же легко, как некогда Анастасия, маленькая и хрупкая, справлялась с неумехой-Ардом.
Водная пелена кружила и кружила пламя, пока, внезапно, не вытянулась по направлению к эльфу длинной струной. И огонь, еще мгновением прежде едва не пожравший Ардана, со всей прежней яростью обрушился на эльфа.
Но тот лишь щелкнул пальцами и пылающий конь истаял, развеявшись по воздуху снопом безобидных искр.
— Звездная магия? — с разочарованием спросил эльф. — Я думал ты можешь что-то большее, Говорящий.
Ардан, не обращая внимания на слова ублюдка, пытался сформировать печать Ледяной Стрелы, но процесс опять затянулся. Было сложно одновременно мысленно чертить узор и пристально следить за противником, чтобы не пропустить внезапный удар. Не говоря уже про боль от ожогов, все еще грызшую сознание.
— Что же… — эльф медленно выдохнул и Ардан ощутил нечто такое, что чувствовал, когда вместе с Атта’нха спустился в жерло дремлющего вулкана.
Только на этот раз вулкан не спал. Он постепенно просыпался. А вместе с ним — вся та разрушительная, неудержимая мощь, что таилась в его слепом гневе.
Эльф собирался призвать истинное имя подземного пламени!
— О, — на мгновение прервался эльф и ощущение немного затихло. — ты слышишь имя Пламени Недр? Кто тебя учил, мальчик, что ты можешь так легко слышать имена и…
Эльф резко дернул головой в сторону.
— Плащи близко, — процедил он с явным недовольством. — нам придется закончить наше знакомство раньше времени, забавный Говорящий. Но не переживай — мы еще увидимся, и ты все мне расскажешь о своем учителе.
Эльф опустил руку, а Ардан в этот момент закончил формировать печать Ледяной Стрелы. Модифицированную. Такую, что могла потреблять столько Лей-энергии, сколько ей отдадут.
А Ардан отдал все, что имел. Четыре луча вспыхнули в его звезде, и та погасла. Но в мире, закружившись веретеном, засияла ледяная спираль длиной в два метра, а толщиной в бедро взрослого мужчины.
Закручиваясь с такой скоростью, что от свиста начало закладывать уши, она выстрелила даже быстрее пули из армейской винтовки.
Оставляя после себя ледяные узоры на остывающей, замерзающей земле, она за доли мгновения достигла эльфа и… упала к его ногам горячей лужей, лишь немного намочившей сапоги ублюдка.
— Первая звезда, парень — не мой уровень, — криво усмехнулся эльф и козырнул шляпой. — До встречи.
Он развернулся и свернул в сторону узкого переулка, ведущего к небольшому ресторанчику.
Ардан остался стоять в банке. И, наверное, он должен был на этом остановиться. В конечном счете — он ведь сделал все, что мог. Закон охоты гласил, что произошедшее — не его охота. Не его беда. Ему нечего здесь искать. Нечего делить. И не имелось никакого смысла и резона отправляться в погоню за куда более могучим хищником, но…
— « Дядя, дядя, а это вы так фокусы показываете?»
Ардан выругался и посмотрел на свою онемевшую ногу.
— Работай, — рыча, он ударил себя по груди так, будто пытался заставить символ, оставленный клыком Эргара, повторить то, что произошло в прериях. — Давай же! Работай, бесполезная мазня!
Но символ молчал. Прилива сил и ярости барса так и не пришло. Лишь боль и ощущение собственного бессилия.
— Ну уж нет, — процедил Ардан, смотря в сторону переулка. — Нет… не так просто… не так просто, ушастая дрянь!
Ардан, сжав зубы так, что десны закровили, сделал шаг. А затем еще и еще. И с каждым разом чувствуя вспышки боли, ножами резавшие разум, он вспоминал. Вспоминал каждый день, проведенный в этой клятой Метрополии.
Вспоминал Эвелесс. Вспоминал Иолая. Аркара. Пятую улицу. Тех Первородных, что пытались его побить в первую ночь. Вспоминал кривые взгляды и смешки, что слышал на улицах города; вспоминал надменные и брезгливые кривотолки студентов Большого.
И во всем этом он слышал крупицы звуков, сливавшихся в далекое эхо чего-то напоминающего имя. Имя неприятное и грязное. Такое, что даже от одного его шороха хочется поскорее отмыться и отодвинуться.
Атта’нха предупреждала никогда не слушать такие имена, потому как они могут с легкостью увести Эан’Хане на темный путь, откуда никто не возвращается.
Но с каждой новой крупицей той грязи, что прилипала к Ардану, с каждым новым осколком чего-то омерзительного — боль в ноге стихала. Стихала все быстрее и быстрее. Настолько, что юноша и сам не заметил, как перешел на бег.
И, буквально через несколько секунд, он уже стоял у начала переулка. Эльф, резко обернувшись, на этот раз посмотрел на него не с усмешкой, а с удивлением.
— Что за шутки… — выдохнул он так, будто увидел перед собой едва ли не ту же тварь, что Ардан приметил в Балеьро. — но ты ведь не темный… откуда…
А Арду было плевать. Было плевать на все, что говорил этот подонок. Просто потому, что он видел в нем, в данный момент, даже не эльфа, забравшего столько жизней, а олицетворение всего того, что на протяжении четырех месяцев душило, рвало и отравляло жизнь Ардана.
И Ардан, не отпуская осколков услышанного в своих собственных боли и гневе, посмотрел на небо. Серое и низкое, казалось бы давно забывшее о бурях и грозах. И уж точно никогда не ведавшее того, как может ярится высь над пиками высоких гор.
Но главное, что Ардан помнил. Как вспыхивают белоснежные всполохи небесного огня. Как в громе слышится рев ирбиса, приветствовавшего своего старшего брата. И как дрожит земля от той ярости, которую никогда не сможет познать.
Ардан помнил. Хорошо помнил осколки имени, что слышал в бури и грозы Алькады. И он поделился ими с небом. Поведал о том, что где-то там, у горизонта, у того имелся собрат. Не такой хмурый, но столь же холодный, гордый и не менее грозный. И небо откликнулось.
Оно почернело, затянулось ночным мраком, а затем вниз, вместе с грозным рычанием вышедшего на тропу охоты хищника, опустилась ледяная молния.
Искрящимся клыком, окутанная потоками жидкого льда, она вонзилась в землю прямо на том месте, где только что стоял эльф.
— Уже лучше, Говорящий! — засмеялся тот, отпрыгивая в сторону и… вытянул перед собой ладонь.
И, будто в дедушкиных сказках, он схватил молнию, а затем сжал кулак. Тут же молния брызнула белоснежными искрами. Те обожгли фасады домов и небольшое деревце, напоминавшее во мраке силуэт человека.
Но и сама темнота, вместе с разбитым небесным змеем, тут же сменилась не привычную зимнюю серость.
А Ардан…
Ардан, разом потерявший концентрацию и волю, рухнул на землю. Его тело мгновенно отозвалось даже бо́льшей болью, что прежде. К обожженным конечностям добавилось и совсем иное ощущение. Как если бы кто-то сдавил бы ему в тисках не только пальцы, но и каждый участок плоти и начал крутить в попытках выдернуть.
Юноша не знал, сможет ли он сделать следующий вздох. Просто хватал ртом воздух, чувствуя, как глаза чуть ли не выпадают из орбит, а опухший язык постепенно душит глотку.
— Твой учитель не показал тебе, что такое битвы Эан’Хане и чем они опасны, Говорящий? — донеслось из тумана. — Но при этом ты можешь слышать чужие имена, включая темные. И даже призываешь осколки старших стихий… Тебе кто-нибудь говорил, что ты аномален?
Ардан попытался наотмашь, вслепую, ударить посохом, но рука лишь дернулась и тут же повисла безвольной плетью.
— Пойдем-ка со мной, полукровка, — эльф схватил его за воротник и, не церемонясь, потащил по земле. — Только нужно отойти подальше от Лей-кабелей… здесь мне тропу не открыть…
Ардан, волочась по разбитой бурсчатке, то терял сознание, то, словно по щелчку, возвращался в реальность.
В одно из таких включений он, вдруг, понял, что его уже никто и никуда не тащит. Он лежал… или сидел… но скорее лежал…
Прислоненный к холодной кладке дома, Ардан смотрел на то, как впереди, на широком проспекте, разворачивалось зрелище, одновременно чарующее и пугающее.
Там, посреди зданий, стояли две фигуры. Одна — эльф, что лишился правой руки, часть его лица оказалась обезображена кислотным ожогом, а вместо левой ноги в воздухе дрыгалась фонтанирующая кровью культя.
Но, даже в таком состоянии, вокруг него бушевало ревущее пламя. Неистовым вепрем оно бежало по улице, уничтожая и пожирая все, что оказывалось у него на пути. Широким потоком оно буквально разрывало асфальт и обращало в прах фасады домов, фонари и лавки. Не осталось и следа не только от снежных покровов, но и сам снегопад тоже стих. Лишь мрачное небо все еще свидетельствовало о том, что в Метрополии не осень, а зима.
Но не долго вепрю было бесноваться. Вторая фигура — человек в черном пальто, с черными погонами, в черных ботинках выставил перед собой столь же черный, стальной посох и с силой ударил о землю.
Перед ним вспыхнула печать таких размеров и такой сложности, что Ардан даже не был уверен — возможна ли такая или же он просто плохо видит. Юноша не успел сосчитать ни количество вложенных конструкций, ни контуров, ни рун.
А затем… затем все, на мгновение, замерло. И, когда вепрь застыл, то это было уже не пламя, а ревущий поток воды. Он, так же, как и огонь недавно, омыл улицы, заживляя ледяной коркой оставленные раскаленными бивнями разрезы и провалы. И, ударом сердца позднее, закружившись смерчем, поток взмыл на несколько метров в небо, чтобы, на долю мгновения застыв чудовищной волной, вновь обрушиться на проспект.
От удара по брусчатке пошли трещины, а когда вода растеклась лужами и ручьями, то на том месте, где стоял эльф оказалась яма диаметром чуть ли не в метр, а глубиной практически в ладонь.
Маг второй канцелярии подошел к ней и заглянул внутрь.
— Подох, — констатировал он. — Жаль… как бы я тебя допрашивал бы, фанатик… Ангелы бы зарыдали.
Ардан снова выключился, а когда пришел в себя, то по его телу уже растекалось чуть покалывающее тепло. Так ощущалась целительская звездная магия.
— Тебе придется о многом нам рассказать, — произнесло размытое лицо, и юношу вновь забрала в свои объятья мягкая тьма.
* * *
Ардан, лежа на жестком, соломенном матрасе, брошенном поверх каменной лавки, смотрел на чертеж в собственном гримуаре. Светила лампа. Немного неуютным, мерцающим желтым светом, порожденным фитилем и маслом. Благо, что его меняли каждое утро.
Так Арди мог отследить смену суток, потому как иного способа сделать это, пребывая в каменном мешке, не представлялось возможным.
Последних… Ардан посмотрел на загибы первой страницы… четыре дня он содержался под заключением второй канцелярии. Из той немногой информацией, которой юноша владел — находился он, скорее всего, где-то неподалеку от Ньювы, потому как в моменты, когда у тяжелой, кованной двери (служившей преградой на пути из тесного каменного мешка, где нельзя было встать в полный рост, а лежать можно было лишь упершись лопатками в стену), открывалось маленькое окошко у самого пола, то чуткий слух матабар улавливал шум прибоя. Это намекало, что, скорее всего, юноша находился, несмотря на казематы, не под землей.
Что же до самой еды, то на жестяном подносе, толкая по полу, гремела жестяная миска с такой же жестяной ложкой и стакан. Кормили его один раз и чем-то, что одновременно напоминало суп и кашу, а по вкусу — коренья и шишки. Но Ардан, в подобных ситуациях, не был особо привередлив в пище. Когда Эргар учил его науке, то бывали и такие дни, когда маленькому охотнику не улыбалась удача, либо он оказывался слишком слаб или медлителен. Тогда Арди приходилось питаться и похуже…
Что до остального — у него забрали все, включая любые элементы одежды, кроме посоха, книги и, что удивительно, писем матери, которые вернули уже спустя час — те лежали во внутреннем кармане пиджака.
Почему у Звездного мага не стали отнимать книгу и посох? Ответ одновременно сложен и прост. Для начала — за прошедшие четыре дня Ардан не смог восстановить ни единого луча, а когда пытался использовать взгляд Эан’Хане, то видел перед собой лишь мглу. Даже более плотную и индифферентную, чем ту, что царствовала, наравне с сыростью и затхлостью, в его камере без окон.
Нужду же юноша справлял в небольшое отверстие у противоположной стены. Оттуда, постепенно, начинало дурно пахнуть, но вскоре запах исчезал — видимо отверстие не имело отношения к канализации, а венчалось отхожим баком, который изредка очищали.
Самое же удивительное, что вот уже как два дня минул срок, когда к нему должен был явиться Тополь, прежде никогда не отклонявшийся от расписания. Но ни кота, ни его крикливых алых сапог — так и не появилось. Так Ардан и понял, что камень, из которого были сложены местами обшарпанные, местами покрытые царапинами стены далек от того, что можно встретить на улицах Метрополии.
Не говоря уже о том, что весь первый день своего заключения Ардан провел за весьма неприятным занятием — его тошнило. Голова кружилась. Из носа порой текла кровь, а в ушах звенело церковным колоколом. И вовсе не потому, что он все еще страдал от ран, полученных в битве с эльфом-Эан’Хане. Нет-нет. Их, как понимал юноша, насколько было возможно, подлатали еще до прибытия в казематы.
Так что с чем было связано подобное состояние — Ардан не знал. Но предполагал, что причиной стало отсутствие Лей-энергии. Раз уж та влияла на магнитные поля планеты, то, может, маленькая камера, где Лей отсутствовала, имела обратный эффект?
Но это мысли завтрашнего дня.
Рука юноши выглядела вполне себе здоровой, а нога и бок, хоть и были забинтованы и смазаны чем-то дурно пахнущим, больше не болели. Подобное отношение — врачевание ран, возвращение писем, книги и посоха — и заставили юношу спокойно отнестись к своему положению. Если бы с ним собирались сделать то, что обычно слухи приписывали заключенным второй канцелярии, то не стали бы так сильно заморачиваться.
Так что вот юноша и лежал на колючем матрасе, ткань которого местами настолько прохудилась, что солома уже плесенью покрылась. Лежал и смотрел на свою собственную, с поправкой на заимствования из Универсального и Базового щитов, печать.
Простая двухконтурная печать с фиксированным массивом рун. Перенаправляющий тип щита.
Он даже подписал её на манер того, как подписывал свои изобретения Незнакомец.
«Водная Пелена»
[ Звезда: красная
Количество лучей: 2
Школа: Защитная/Стихийная
Стихия: Водная
Максимальные комбинации рун: фиксированный массив]
- Слишком простая конструкция, — сам с собой разговаривал Арди, к чему уже успел привыкнуть за минувшие дни. Это помогало ему сохранять хотя бы подобие ощущения «нормальности». — Нужно добавить еще один контур, чтобы печать могла расширяться в пространстве. И, наверное, четвертый контур, чтобы дать возможность делать её стационарной… но зачем? Можно обойтись изменением фиксированного массива, на свободный… и наплодить с десяток вариаций на все случаи жизни? Тоже глупо…
Прикусив кончик языка, Ардан водил пальцем по чертежу, пытаясь решить мучившую его головоломку. Если бы тогда, в бою, его печать не просто перенаправила энергию Лей обратно в эльфа, а, скажем, поглотила бы её и сделала собственной, то… то это был бы уже не щит.
— Или, все еще, щит, — прищурился Арди, вспоминая, как лихо маг Плащей использовал силу огненного вепря в своей же печати. — Предположим, у перенаправляющего щита появится возможность поглотить вражескую Лей. Но просто абстрактную Лей поглотить — нереально. Слишком много свободных переменных. Получается, можно вычислить часть из них и… тогда теряется смысл.
Сколько бы Ардан не бился над тем, чтобы сделать Водную Пелену эффективней, он каждый раз упирался в то, что его знаний оказывалось недостаточно.
Он понятия не имел, как сделать щит многоконтурным, чтобы прикрепить больше рун. Не знал, как можно встроить частичный массив во вложенные неполные печати. Более того — даже не имел представления о векторах.
Где-то там, в его пиджаке, лежал список литературы, порекомендованной профессором Конвелом. Может часть ответов он отыщет в нем? Но, даже если и доработает свою печать, то… вместе с сложностью она, в любом случае, станет куда более энергозатраней и это потребует даже не то, чтобы больше лучей, а больше… звезд.
— Спящие Духи, — выдохнул юноша и, положив книгу себе на лицо, закинул руки за голову и задышал ароматом бумаги. Тот отвлекал его от царящей в камере затхлости, пропитанной тонкой вонью плесени.
Не такой, что крутит и вертит горло, не давая ни на чем сосредоточиться. А куда более мерзкая. Немного сладковатая, ужасно въедливая, она начинает донимать только когда ты уже, казалось бы, забыл о ней и успел отвлечься.
Арди не раз, мысленно, возвращался в момент взрыва в банке. Может, если бы он был чуть сдержанней, умней и расчетливее, то, разумеется, не побежал бы за эльфом и даже не стал его атаковать. Что ему десятки сожженных людей и человеческая девочка и…
И тогда это был бы уже не Ардан Эгобар, воспитанный Гектором и Шайи, выросший на сказках прадедушки, возмужавший среди горных троп и лесных разливов под началом Эргара, Атта’нха и остальных.
И после того, как Ардан уяснил это для себя, то нашел в подобном ответе покой и, даже, некоторую опору. Он сделал то, что полагал нужным. Даже если сделал криво, косо и опрометчиво. В произошедшем не было ни подзуживающего к битве барса, ни пытающегося обхитрить всех и вся бельчонка. Только Ардан Эгобар.
И, может, после сражения с эльфом, он стал немного лучше понимать мотивы отца, решившего отдать жизнь за детей Эвергейла.
— Клац, — щелкнула щеколда.
Ардан нахмурился. Кормежка была совсем недавно и еще не прошло столько времени, чтобы он запутался в нем, а это, учитывая обстоятельства, происходило нередко.
Дверь открылась и внутрь вошел Плащ. Его лицо скрывала черная, матовая маска, чем-то напоминая ту, что носила профессор Лея.
В руках визитер держал один из образцов военного посоха. Изрезанный десятком сложнейших, явно боевых печатей и увенчанный навершием в виде синего кристалла.
— Пойдем, — сухо произнес он и, не дожидаясь реакции юноши, вышел за дверь.
Ардан, одетый в выданную ему серую робу, шлепнул босыми ногами на холодный пол и похромал (нога не болела, но слушалась, все еще, неважно) за Плащом.
Они перешли из камеры в небольшой, зигзагообразный коридор и, миновав несколько поворотов вышли… под сени громадного лодочного ангара.
От множества звуков уши Ардана на мгновение заложило, а яркий, полуденный свет зимнего солнца чуть было не ослепил. Приложив ладонь козырьком ко лбу, юноша огляделся.
Они стояли на границе причала. По бокам, с трех сторон, поднимались местами ржавые листы металла, заменявшие стены. Они смыкались сводом, дырявым и непригодным для использования. Разве что на нем гнездились чайки.
Несколько лодок оказались свалены в кучу и накрыты тентами. Сам же причал, такой же ржавый как и все остальное, местами развалился и спрятался под лед. Лед, уходящий длинной, бело-синей скатертью куда-то к горизонту, сомкнувшегося с ним в объятьях лазури и солнечного сияния.
Всюду, куда только дотягивался взгляд, глазам открывался простор ровной глади. Таинственный и манящий. Свежий ветер бил в лицо, а грудь сама по себе вздымалась в глубоких вдохах немного соленого и такого бодрящего воздуха.
Океан!
Ардан не думал, что впервые увидит Ласточкин океан именно при таких обст…
— Шевелись, — толкнул его в бок Плащ.
Они вместе прошли к столу, явно заранее принесенному в ангар. За тем, вместе с кипой бумаг, уже сидел человек. Длинный и худой, с протезом вместо левой ладони и старинным моноклем на правом глазу. На столешнице рядом с ним лежала вышедшая из моды шляпа — черный, блестящий цилиндр. На груди он, зачем-то, носил пару орденов. Ардан не видел прежде, чтобы военные надевали награды в городе.
Лицо, покрытое алыми пятнами от давно перенесенной кожной болезни, выглядело вполне себе приятно, если не считать маслянистого взгляда и самодовольной, едва заметной усмешки. Густая шевелюра седых волос резко контрастировала с рыжей бородой, а еще туфли.
Причем тут туфли? Те были чистыми. Слишком чистыми. Такими, что, наверное, и по земле-то не ступали. Чего не скажешь о грязных и поношенных ботинках Плаща, ведущего Ардана к столу и еще десятка его коллег, так же прикрытых масками, стоявшими за спиной Цилиндра. Так Арди решил назвать странного человека.
Садясь за стол и отставляя в сторону посох, что заставило, по какой-то причине, чуть вздрогнуть Цилиндра, юноша посмотрел в сторону, откуда пришел. Там, несколько человек, уже накрывали широким тентом конструкцию из серого камня — видимо в ней он все прошедшие дни и находился.
— Ард Эгобар, — произнес ровным, мягким тоном Цилиндр. И от юноши не укрылось то, что его имя назвали не полностью, хотя вторая канцелярия, из-за орков и Цасары, знала, как его назовут на самом деле. — Если я правильно понял из отчетов оперативного отдела, то с вами, в момент пребывания в поместье герцогини Анорской, ныне императрицы-консорт Октаны, провели разъяснительную беседу.
Ардан промолчал.
Цилиндр поднял на него взгляд блестящих, но немного мелких, карих глаз.
— Отвечайте, когда я к вам обращаюсь, — в приказном тоне распорядился Цилиндр.
Арди находился не в том положении, чтобы гонориться, так что поспешил ответить:
— Да, провели.
— Замечательно, — кивнул Цилиндр и перелистнул страницу толстой папки. — По донесениям осведомителя, вы, в первый же день нахождения в Большом, ввязались в драку, в которой пострадал барон Ласмелил, этид Андад и этид Иннаалиф. Причем Андаду вы сломали колено, на лечение которого потребовалось потратить… — Цилиндр вчитался. — Четыре экса и сорок девять ксо.
— Они…
— Вы говорите только тогда, господин Эгобар, когда я к вам обращаюсь, — перебил Цилиндр и продолжил листать бумаги в кожаной папке. — Ваша агрессия была ничем не спровоцирована, и вы просто решили, так скажем, показать, кто главный, да?
Ардан, от возмущения, едва не задохнулся.
— Если бы я не…
— Коршун, будьте добры, — Цилиндр, повернувшись к спрятанному за маской Плащу, лениво махнул рукой на Ардана.
Плащ, что удивительно, не шелохнулся.
— Коршун! — прикрикнул Цилиндр.
Только после этого маг второй канцелярии стукнул посохом о пол. На его грани вспыхнула одна из печатей, а в следующее мгновение Ардан почувствовал, что не может пошевелиться. Как тогда, в Эвергейле, когда прадедушка сковал его искусством Эан’Хане. Только на этот раз вместо незримых пут его спеленали вполне себе осязаемые железные цепи, возникшие из вспыхнувшей под стулом печати. Они оплели его тело и закрутились вокруг рта.
— Так-то лучше, — кивнул Цилиндр. — Итак, продолжим… после вашего маленького демарша в, попрошу заметить, Императорском Магическом Университете, вы не нашил ничего лучше, кроме как обмануть несчастную владелицу ателье — госпожу Окладову и продать ей, за баснословную сумму в четыреста эксов, некое изделие, явно изготовление вами без соблюдений стандартов и без наличия лицензии и разрешения на подобный вид деятельности.
Ардан лишь возмущенно мычал, но чем сильнее он дергался, тем крепче затягивались железные цепи, чьи звенья начали вдавливаться в плоть.
— Но и на этом вы не остановились в своих похождениях, — Цилиндр поправил монокль и кашлянул, от чего зазвенели его ордена. — и заселились в сомнительный доходный дом, не раз проходивший в сводках министерства внутренних дел, как предполагаемая витрина для отмыва денег преступной организованной группы, более известной, как Орочьи Пиджаки. Уверен, что вы договорились с ними через Шанти’Ра, связь с которым вам приписывается с самого детства.
Ардан пытался вырываться из цепей, но все тщетно. Он лишь мог, пребывая в шоке, смотреть на этого странного человека, выворачивавшего наизнанку все, что произошло с Арди за последнее время.
— И, далее, по свидетельским показаниям, вы были замечены во главе группы лиц, совершившей террористический акт, замаскированный под бандитские разборки, на Пятой улице в районе Бальеро, где из-за ваших действий погибло множество невинных людей, чьи изуродованные тела мы обнаружили на останках исторического здания. Оно стояло себе, спокойно, не трогало никого на протяжении почти века, а вы решили взять и разрушить, да? Слава прадеда не дает покоя, господин Эгобар?
Цилиндр хмыкнул и снова перелистнул страницу. А Ардан уже даже перестал сопротивляться. Он понял, к чему все шло…
— И после этого вы вздумали, без малого, посодействовать террористу-фанатику из числа эльфов, владеющих старой магией. И даже не думайте отрицать. Множество свидетелей видели, как уничтоженный террорист пытался вас, раненного, эвакуировать, — Цилиндр захлопнул папку и скрестил пальцы домиком. — И это не говоря о том, что вы были незаконно обучены Звездной магии и старой магии… как она там называется… Оахне? Все это, в совокупности, господин Эгобар, тянет на ваше, так скажем, исчезновение, о котором вы были предупреждены четыре месяца назад. Но, спешу уточнить, что если вы не станете сотрудничать и не расскажете нам все подробности ваших злодеяний, а так же факта обучения магии, то исчезнет еще и ваша семья. Хотя, может они тоже что-то знают? — Цилиндр снял монокль и, вытащив белоснежный платочек, протер стекло. — Кто знает, может если мы немного поспрашиваем вашу матушку или, скажем, маленькую Кену, они расскажут нам что-нибудь интересное?
Арадн инстинктивно дернулся в сторону глотки Цилиндра, но цепи, едва не скрутив юношу в бараний рог, удержали его на месте.
— Зверь, как он есть, — фыркнул Цилиндр, вернув монокль на место.
И, в момент, когда тот поднимал руку к лицу, то перчатка на его пальцах чуть натянулась, обрамляя перстень. Перстень, с выгравированным на ним символом Тавсеров…
— Что же… — Цилиндр сложил документы и папки в стопку и поднялся из-за стола. — Пожалуй, мы с вами проедем в управление, где более обстоятельно разберем и обсудим каждый из эпизодов дела, пока будем ждать вашу семью. Вы же так хотели увидеться с ними, не правда ли? Такие пронзительные письма писали…
Ардан дернулся вновь, но цепи и не думали ослабевать.
— Что же, — чуть поклонился Цилиндр. — у вас будет возможность с ними встретиться… на том свете, разумеется.
Цилиндр повернулся к Коршуну.
— Везите его Черный Дом.
Черный Дом — здание центрального управления второй канцелярии. Место, которое в Метрополии старались обходить за несколько километров. Слухов про него, самых жутких и нелепых, ходило предостаточно.
— Я не понятно выразился⁈ — выкрикнул Цилиндр, когда заметил, что ни один из Плащей даже не шелохнулся. Спрятанные под масками, они так и продолжили стоять по стойке смирно. — Поднять заключенного и погрузить в спец транспорт!
Все еще никто не пошевелился.
— Это приказ! — Цилиндр аж побагровел от ярости. — Каждого под трибунал отдам! Я назначен главой отдела дознания решением Верхней Палаты и вы обязаны мне подчиняться! Не говоря уже о том, что я старше каждого из вас по званию!
Назначен Верхней Палатой? Ардан не очень хорошо помнил все, что касалось устройства исполнительной власти Империи, но, кажется, вторая канцелярия являлась независимым, от парламента, органом.
— Господин генерал-лорд, — донесся знакомый голос из-под маски Коршуна. Кажется, именно этот маг сразил эльфа Эан’Хане. — По уставу, мы обязаны, перед тем, как совершать дальнейшие действия, услышать позицию задержанного. Это его законное право, как гражданина.
— Он террорист! — чуть ли не визжал Цилиндр. — Не говоря уже о том, что это отродье не человек! У него нет и не может быть никаких прав!
— Он подозреваемый, — все так же спокойным, ровным тоном возразил Коршун. — А принадлежность к Первородным никоим образом не влияет на его статус гражданина нашей страны. Все остальное же должно быть доказано.
Видя, как никто из Плащей даже не думает шевелиться, генерал-лорд (аристократы, если дослуживались до генеральских погон, присоединяли к своему званию военного еще и дворянский чин) выпрямился и, кажется, даже немного успокоился.
— Я этого не забуду, — произнес он и дозволительно махнул рукой. — Пусть говорит. Это все равно ничего не изменит. Картина событий мне предельна ясна и я уже принял решение.
Коршун ничего не сделал, но цепи испарились, освободив Арди. Тот потер запястья и шею, после чего произнес короткое:
— Пиджак.
— Что? — кажется Коршун с Цилиндром хором переспросили.
— На левом борту пиджака, со внутренней стороны, — пояснил Ардан, попутно не смотря в сторону генерал-лорда. Он не был уверен, что если увидит его еще раз, то сможет удержать барса от прыжка. — Там есть потайной карман под заплаткой. Оторвите его, пожалуйста.
— Что за ересь несет этот зверен… полукровка!
Но Коршун, не слушая Цилиндра, какое-то время молча смотрел на Ардана, а затем кивнул одному из плащей. Тот, в маске кота, достал из-за спины саквояж. Потрепанный, с чуть погнутой ручкой и множественными следами починки.
Это был саквояж Арди. А значит вторая канцелярия уже успела побывать в его квартире…
Открыв, Кот достал пиджак и, повозившись с ним несколько секунд, нашел потайной карман и оторвал заплатку. С тихим звоном на пол упала черная монетка. Чуть больше, чем монета ксо. А вместо герба Империи — эмблема щита.
Привлекая к себе всеобщее внимание, она покатилась в сторону океана, пока не оказалась поймана Коршуном… который ради этого отпустил посох, грохнувшийся на камни.
Боевой маг расстался со своим оружием?
— И что? — засмеялся Цилиндр. — Немедленно выполняйте приказ или я вызову сюда специальный отряд стражей!
— Коршун, — из-под маски Кота внезапно прозвучал вновь знакомый Ардану голос. Голос человека, который четыре месяца назад отвозил его из дворца в Большой. — Настоящая?
Маг, пока его посох валялся на земле, некоторое время разглядывал метку, переданную Ардану Йонатаном.
— Настоящая.
Кот коротко кивнул и вытащил револьвер. Одновременно с ним остальные Плащи поступили так же, а двое, и вовсе, выставили вперед посохи
Первые взвели курки, у магов заблестели на металле печати. Вот только направлены они были не на Ардана, а на Цилиндра.
Коршун же, убрав метку в карман пальто, поднял посох и встал перед юношей, закрыв того от генерала-лорда.
— Что… что это такое⁈ — заверещал Цилиндр. — Как это понимать! Каждого из вас…
— Господин Эгобар предъявил офицерскую метку второй канцелярии, — перебил Коршун настолько ледяным тоном, что тот звучал сродни ветрам Алькады. — До тех пор, пока не будет выполнено условие офицерской метки, он находится под защитой второй канцелярии. Здесь ваши полномочия, господин генерал-лорд, заканчиваются.
— Мои полномочия⁈ — буквально взревел Цилиндр. — Мои полномочия не заканчиваются нигде! Я назначен Верхней палатой! А значит я для вас…
Раздался выстрел.
Пуля, выпущенная одним из Плащей, ударила прямо перед ногами Цилиндра и отрикошетила в стену. Тот, в пылу речи, сам не заметил, как сделал шаг в сторону Коршуна.
— Следующая попытка приблизиться к господину Эгобару станет последним, что вы сделаете в этой жизни, генерал-лорд, — буднично пояснил Коршун. — До тех пор, пока не будет исполнено условие офицерской метки, любой, кто воспрепятствует нам, будет незамедлительно уничтожен. Я повторю для вас еще раз. Любой.
Цилиндр, сглотнув, отшатнулся назад.
— И что за условие этой вашей сран…
— Подумайте еще раз, господин, хотите ли вы закончить это предложение, — на посохе Коршуна заискрили сразу несколько печатей.
— Что за условие вашей метки? — процедил сквозь сжатые зубы Цилиндр.
— Предъявивший офицерскую метку обозначает свое право на аудиенцию с главой второй канцелярии и обязан быть доставлен к руководителю незамедлительно и в кратчайшие сроки, а в свою очередь глава обязан уделить ему внимание вне зависимости от любых преодолимых и непреодолимых обстоятельств.
— К-к-к… г-главе? — закашлявшись, Цилиндр побледнел так, как, наверное, не бледнел ни Ардан, ни Лиза в проклятом доме. Просто потому, что они еще видели проблеск надежды в сложившейся ситуации.
А Цилиндр… стоило только прозвучать словам «глава второй канцелярии», как он, будто, предстал перед неотвратимым фактом неминуемой смерти.
— Господа, — Коршун, не обращая внимания на Цилиндра, повернулся к остальным маскам. — Как только мы выясним, где находится глава, то немедленно отправляемся к нему. Любой, кто встанет на нашем пути, вне зависимости от чина, положения или гражданства, будет уничтожен. Это понятно?
— Так точно! — хором гаркнули маски.
Несколько из них, развернувшись и взмахнув полами плащей, ушли. Коршун же, повернувшись к Ардану, помог тому подняться со стула.
— Хороший ход, парень, — прошептал ему Плащ. — И молодец, что не бездействовал, когда этот фанатик веселился. Только можно ведь было как-то поумнее все сделать… Йонатан не ошибся, когда написал в отчете, что ты умный, отважный, но в критические моменты совершенно не дружишь с головой.
Что? Разве Йонатан не написал, что Ардан трус?
Да и что вообще это за метка такая, раз вся вторая канцелярия теперь…
Коршун легонько стукнул посохом о пол и Ардан заснул.
