Глава 40
Ардан и сам не помнил, как прошел перерыв, на котором он с жадностью вчитывался в справочник основных типов печатей (при этом абсолютно ничего не понимая), да и о том, каким именно образом он собрал вещи, вышел из аудитории и оказался перед дверьми седьмого корпуса, где, некогда, находились общежития Первородных, а теперь здание Биологии и Алхимии, тоже.
Вот, казалось бы, только что он исписал, мелким и забористым почерком, семь тетрадных листов, а вот уже стоит около окна, за которым медленно и спокойно поднималось солнце по серому небосводу. Небо в Метрополии будто кто-то нарочно испачкал. Низкий гранит, вот-вот упавший бы на головы прохожих, если бы не неведомая сила, держащая его всего в паре метрах над крышами домов.
Арди оторвался от странного зрелища, к которому так и не привык за прошедшие дни. Рядом с ним, порой, проходили мимо другие студенты. Они выбирались из одних дверей, чтобы, пролетев по коридору, тут же исчезнуть в других. Переговаривались по пути о лекциях, преподавателях и Звездной Магии. И в их речах Ардан слышал слова, смысла которых не понимал.
Совершенно неудивительно, что остальные учащиеся демонстрировали к нему столь негативное отношение. Как бы он себя чувствовал на месте тех, кто вынужден лицезреть перед собой не просто «поступившего по блату», а того, кто при этом еще и явно отстает от программы в лучшем случае года на три, если не пять…
В этот момент позади него скрипнули старые петли и Арди, развернувшись, поспешил в здание Биологов и Алхимиков. Март был прав, когда говорил, что эти два факультета намеревались объединить. И, собственно, провернули это именно в текущем году.
Внутри, в отличии от помещения Инженеров, все выглядело не так помпезно и дорого. Нет, никакого запустения или чего-то иного, что могло бы негативно отразиться на репутации факультета. Обычный, деревянный пол из простых, но крепких досок. Стены, выкрашенные в ровные, зеленоватые тона, с несколькими портретами, но, куда чаще — картинами пейзажей или какими-то сложными формулами из специального подраздела химии, связанного с Лей.
В холле, помимо запутанной системы труб (причем явно не почтовых, не водопроводных или отопительных) обнаружилось нескольких широких диванчиков, пара массивных ваз с кустами, цветам и, даже, невысокими деревьями. А еще здесь сильно пахло. Сладким ароматом, от которого немного кружилась голова. Арди даже лицо прикрыл ладонью, но, судя по тому, что остальных студентов подобное нисколько не напрягало, кроме разве что эльфийки и двух полукровок — человеческий нос подобное амбре не улавливал.
Вместе с одногруппницами и присоединившимся к ним учащимся первого курса Биологии и Алхимии, Ардан прошел по коридору, неожиданно укрытому высоким, ворсистым ковром и, спустившись по лестнице в подвальное помещение, неожиданно обнаружил себя в чем-то сродни оранжереи, скрещенной с учебной аудиторией.
С той разницей, что здесь не виднелось привычных стульев и столов — вместо них широкими рядами протянулись массивные, прямоугольные клумбы с множеством самых разнообразных растений. Большинство из них Ардан прекрасно знал и помнил из уроков и наставлений Атта’нха, но попадались и такие, коих юноша никогда прежде и не видел. К примеру, странный цветок с бутоном, напоминающим голову змеи. С него капало жирное масло, а на лепестках, если приглядеться, можно было различить острые шипы, торчащие хищными клыками.
А еще странная то ли трава, то ли корень, тянущаяся по деревянной стойке виноградной лозой, но при этом куда толще, а еще вдоль её «тела», порой, распускались желтые бутоны.
Клумбы, выставленные в девять рядов, вытягивались почти на дюжину метров, а венчались профессорским столом, заваленным бумагами. По бокам от него, так же как и в аудитории Конвела, примостились два массивных шкафа. Один, как и в прошлый раз, заполнен книгами, а вот другой — разнообразными приборами.
Среди них Арди опознал лишь микроскоп, который видел на картинках в учебнике. Остальные же таили свои секреты от взгляда юноши. Особенно непонятным оказался тот, что выглядел как макет их солнечной системы. В центре звезда, а вокруг пять планет, кружащих по своим орбитам. Вот только в их системе наличествовало не пять, а четыре планеты, а некоторые еще и с лунами, так что чем бы это приспособление ни было, оно являлось не астрономическим устройством, а чем-то совсем иным.
Студентки Общего, к коим теперь прибавилось еще порядка тридцати учащихся местного факультета (среди которых Ардан заметил еще одного чистокровного эльфа и пару полукровок дворфов), расположились стоя в конце аудитории — спиной к клумбам, лицом к столу.
К тому моменту, как Арди до них добрался, минуя растения, в зал, с другой стороны, из неприметной двери, спрятанной в дальнем углу, вошел мужчина.
Не старше сорока, в помятой мантии с желтой нашивкой (как и у Конвела), шуршащей в такт столь же неряшливой копне вьющихся, черных волос с редкими седыми прядками. Невысокого роста, с неестественной бледностью, вызванной не недостатком питания, а отсутствием солнечного света. В белых всполохах высоко подвешенных Лей-ламп слегка мерцали его грязные очки, покоящиеся практически на самом кончике крючковатого носа.
Опираясь на деревянный посох, практически целиком изрезанный белыми рунами, он встал за стол. На его плечах сияли четыре звезды. Трех, шести, пяти и четырех лучей. Словно с каждой следующей звездой, после зеленой, профессор все меньше и меньше видел смысла в количестве силы.
— Добрый день, учащиеся, — произнес он неприятным, каркающим голосом, после чего порылся в кипе бумаг и выудил оттуда лист расписания. — Ага, вижу вы уже были у Эрика… то есть — у профессора Конвела. Что же… тогда, думаю, как и всегда, могу честно сказать, что не вижу никакой необходимости устраивать вводную лекцию и, тем более, заниматься ненужной клоунадой и устраивать вам представление. Раз уж вы находитесь в этом университете, то обладаете всеми нужными навыками и знаниями, чтобы сразу приступить к изучению высокой науки.
По рядам из почти шести десятков студентов пролетели смешки и саркастичный кашель, звучащий сродни тому, как хрипит нож, скребущийся о стекло. Но Арди, как и всегда, не предал этому ни малейшего значения.
— Итак, мое имя вы прочитали в вашем расписании. Добавлю лишь, что в университете я курирую кафедру Химеризаций, — профессор Ковертский отложил в сторону посох и оперся о стол. — А большинство ваших имен никогда не будут иметь для меня ни малейшего значения, так что светский раут знакомства мы сразу опустим. Спешу сообщить вам, что мой курс будет разделен на три составляющие. Первая — изучение флоры и её свойств. Вторая — свойства фауны. А третья — непосредственно алхимия. Грубо говоря — теория и практика. Или это получается две составляющие? Впрочем, плевать.
Говорил доктор биологии и старший магистр алхимии немного странно. Дергано как-то. Будто что-то забывал, затем вспоминал, а еще ему словно страшно неприятно было находиться среди людей.
— Для начала давайте определимся с сегодняшней нашей задачей, — профессор выдвинул ящик из стола и достал оттуда точно такую же указку-жезл, коей колдовал и Конвел. — Мы начнем с самого простого цветка, содержащего Лей, который только можно найти в империи. Но перед тем, как я его покажу, скажите мне в чем разница между обычными растениями и Лей-растениями?
Ардан, с немалым удивлением для себя, осознал, что знает ответ на этот вопрос. Только вот… сам вопрос звучал несколько некорректно. Из свитков и уроков Атта’нха, он уяснил, что все живущее было, так и или иначе, пропитано Лей. Просто в одних существах и веществах та проявлялась меньше, а в других — куда сильнее.
Те же волки, отравленные Лей, лишь получили дозу силы, которую оказались не в состоянии выдержать их разум, воля и душа. Потому они и стали монстрами, позабывшими законы охоты.
Что же касательно растений, то их отравление происходило куда медленней, чем у животного мира. Живущие в земле, те корнями уходили глубоко в почву, порой касаясь незримых потоков. И они впитывали в себя Лей многими и многими поколениями, в результате чего изменили свою суть практически до неузнаваемости.
Так что, в целом, на вопрос невозможно было дать ответ, потому что разница, в действительности, отсутствовала. Она имелась лишь в отличиях конкретных растений.
Но в воздух уже взмыло несколько рук.
— Ты, пухлый парень с развязанным шнурком на правой ноге, — скрипнул зубами Ковертский.
Молодой юноша покраснел от столь… неловкого обращения к себе и, чуть заикаясь, ответил:
— Л-лей-растения м-могут, в отличии от-т-т…
— Ничего они не могут, — перебил профессор. — Как и ты, видимо, не можешь говорить прямо. Так, ладно, следующий. Ты, девушка с косичками.
Из тех, кто поднял руку, у двух девушек волосы были заплетены в косы. Волшебницы недоумевающе переглянулись.
— Ой, да мне без разницы, кто из вас ответит, — вздохнул Ковертский. И если бы не столько времени в степи с Плащами, Арди бы счел, что профессор наглец и хам, но теперь юноша понимал, что Натан просто не слишком любил общаться с людьми. — Ладно, раз не можете разобраться сами, то пусть отвечает та, что слева от меня.
Вторая девушка опустила руку, а первая произнесла:
— Лей-растения обладают бо́льшим количеством энергии в условных единицах измерения, чем обычные растения, и, к тому же…
— К тому же солнце встает на востоке, а садиться на западе, — фыркнул Ковертский. — Так, ладно, последняя попытка. Кто ответит — тому ниже шести балов на зачетной работе, так и быть, не поставлю. Но если ответите неправильно, то выше двух не получите.
В оранжерее повисла тяжелая тишина, а руки, поднятые к потолку, мгновенно оказались прижаты к ногам. Даже у эльфов…
В конце каждого месяца в Большом, в течении двух дней, проходили зачетные работы, по результатам которых студентам выставлялись балы в личный табель об успеваемости. И на основе суммы этих балов принималось решение, выдавать ли стипендию за прошедший месяц или нет.
Так что, если бы не озвученное Натаном условие, то Арди бы никогда не стал вызваться с ответом. Не потому, что не был уверен в знаниях Атта’нха, а потому что… зачем?
Ему не требовалось никому ничего доказывать. Он все о себе и сам прекрасно знал. Да и, тем более, помнил предупреждение Марта о своей необычности.
И лишь тот факт, что Ардану позарез требовалась стипендия, заставил юношу поднять, в полном одиночестве, руку.
В абсолютной тишине к нему обратились удивленные взгляды одногруппниц, прекрасно помнивших неловкую ситуацию на лекции по Инженерии; к ним прибавились сочувствующие взгляды учащихся факультета Биологии и Алхимии. Они словно знали о Ковертском что-то такое, что заставляло их сопереживать даже такому студенту, как Ардан.
— А, господин Эгобар, — криво усмехнулся Ковертский. — Профессор Конвел предупредил меня о вашей, уникальной ситуации, но, уж простите, никакого списка я составлять для вас не стану. Еще не хватало время терять… Так что если вам ничего не понятно, это ваши…
— Ответ в том, что вопрос некорректный, профессор, — произнес Ардан, чем заставил аудиторию и вовсе утонуть в вязкой, тяжелой тишине. Почти как небо за окном.
Но, что удивительно, лицо Ковертского вдруг расслабилось, а сам он будто помолодел на несколько лет.
— А если, все же, попытаться ответь? — внезапно, удивляя присутствующих, спросил тот.
— Тогда ответ в том, что разницы нет, — пожал плечами Арди. — С точки зрения Звездной магии между обычными растениями и Лей-растениями нет никакой разницы.
Студенты переглянулись и по их лицам поползли усмешки и, в то же мгновение, профессор Ковертский достал из кипы бумаг лист и написал на нем несколько слов.
— Записал вашу фамилию, господин Эгобар, — произнес он выпрямившись. — Меньше шести баллов вы на зачетной работе, даже если сдадите чистый лист или сожжете лабораторный объект, не получите. Хотя от порчи казенного имущества я бы попросил вас воздержаться. А то ваша семья успела выполнить норму на несколько поколений вперед.
Последнее Ковертский произнес без всякой злобы. Просто… у него была такая манера общения.
Студенты зашептались между собой, а Ардан мысленно вычеркнул лекции по данному предмету из приоритетных для изучения. В ближайший месяц его, как ни прискорбно это признавать, волновали не столько знания, сколько проклятые эксы стипендии. Без неё ему придется совсем уж туго…
— Для тех, кто не понял, почему ответ господина Эгобара верен, я поясню…
И, в течении следующих десяти минут, Ковертский весьма подробно и очень доступно — так, что даже полный идиот бы понял, объяснил все то, чему Атта’нха когда-то учила Арди во время их прогулок по лесам Алькады.
— Что же, теперь внимание на доску, — профессор щелкнул указкой, заставив вспыхнуть печать и, тут же, на доске возник чертеж, изображавший Болотный Дурман.
Цветок на длинном стебле с бутоном, чем-то напоминающий созревший одуванчик. Такой же пушистый и округлый, только вместо пушинок — множество маленьких, белоснежных цветочков.
Лей-цветок, являвшийся близким родственником лесному розмарину. С той лишь разницей, что Лей энергия исказила его свойства и если предок этого цветка обладал целительными чертами — мог снять воспаление, помочь заживить рану, либо же немного унимал боль, то Болотный Дурман, наоборот, при неаккуратном обращении, мог заставить открыться старые шрамы и кровоточить раны.
На его основе готовилось несколько ядов, но их состава Арди не помнил. Только противоядия. Ему, в детстве, никогда не было особо интересно, как кому-то навредить при помощи знаний из свитков Атта’нха.
— Кто мне скажет, что видит перед собой? — спросил профессор.
И снова несколько рук взмыло в воздух.
— Эльфийка с общего факультета, — коротко произнес Ковертский.
— Это розмарин лесной, — ответила она все тем же, холодным и безразличным тоном, что и на прошлой лекции. — Произрастает на болотистых лугах, торфяных болотах и во влажных хвойных лесах. И…
— Предположим, предположим, — ровным тоном перебил Ковертский.
Он щелкнул указкой, заставив вспыхнуть очередную печать. По оранжереи пронесся легкий ветерок, а мгновением позже через несколько рядов от учащихся под одной из клумб сформировалось небольшое облачко. Оно обхватило нежными, кучевыми объятьями вазу с высоким, почти метр, цветком и, пронеся по воздуху, поставило перед эльфийкой.
Ардан тут же приметил несколько деталей, позволявших отличить целебный лесной розмарин от ядовитого Болотного Дурмана. У второго листья были не кожистые, а пористые, а еще вместо характерного опьяняющего запаха, Дурман излучал терпкий, слегка солоноватый аромат.
Ковертский вышел из-за стола и, подойдя к эльфийке, протянул той маленькую иголку.
— Будьте так любезны, госпожа Эвилесс, уколите палец и смажьте его соком цветка, — с этими словами профессор достал из кармана мантии небольшую колбочку с мутной, вязкой жидкостью. — Я как раз продемонстрирую действие целебного снадобья, сделанного на основе этого цветка с добавлениями Лей-расстения, которое мы с вами сегодня и попробуем вычислить по формуле.
И эльфийка по фамилии Эвилесс, не задумываясь, уколола палец и уже было коснулась им цветка, как Ардан… Ардан, среагировал быстрее, чем успел понять, что находится не в горах Алькады и не в степях. Он стоял в самом сердце Империи, в заведении, чья слава искушала молодых магов по всему миру. И здесь бы никто не стал просто так вредить студенту.
Но все это Арди понял уже после того, как его пальцы обхватили запястье эльфийки и отодвинули руку в сторону от цветка.
— Ты… — прошипела Эвилесс и, выдернув запястье из хватки Ардана, поспешила отойти в сторону.
В аудитории вновь повисла тишина, а Арди, мысленно, дал себе хорошего подзатыльника. Да, Эргар бы, наверное, сейчас его похвалил, сказав, что так и должен поступать настоящий охотник. А вот Скасти еще долго корил бы своего друга, напоминая о словах Марта и планах не высовываться и не отсвечивать.
И, пока остальные студенты недовольно перешептывались, профессор Ковертский спокойно протянул иголку Арду.
— Я так понимаю, господин Эгобар, вы сами хотите уколоть палец, чтобы не срывать мне лекцию и не получить за это взыскание.
Юноша посмотрел в темные, глубокие глаза профессора, а затем спохватился и тут же перевел взгляд на переносицу. Еще проблем из-за взгляда Ведьма Ведьмы ему не хватало.
Поняв, что, видимо, в план профессора входило что-то куда более серьезное, чем просто измывательство над студентами, Арди взял иголку и уколол палец, но перед тем, как приложить закрывающуюся ранку к цветку, он окинул взглядом оранжерею и отметил для себя все необходимые растения для создания простенького противоядия.
Только после этого он прислонил уже почти закрывшуюся ранку к цветку. И, стоило ему коснуться листьев, как тут же кровь не то, чтобы прыснула, как из открытой резанной раны, но забежала куда ретивее, а вся первая фаланга указательного пальца начала стремительно краснеть и разбухать.
— Итак, мы с вами можем наблюдать действие Болотного Дурмана, Лей-расстения категории красной звезды, — ровным тоном отметил профессор, демонстрируя всем кровоточащий палец Ардана. Ковертский держал его так, чтобы кровь падала на пол и никого не пачкала. — У нас с вами есть примерно около двух часов до того, как яд распространится так глубоко в ткани, что начнется омертвение и палец придется ампутировать.
— Но профессор, — поднял руку один из студентов биологов-алхимиков. Кстати, из всех присутствующих, лишь они сохранили спокойствие, в то время как студентки общего факультета обменивались встревоженными взглядами. — Яд Болотного Дурмана вызывает омертвение тканей при открытой ране уже через сорок минут!
— Вы не берете в расчет активную регенерацию крови матабар, — поправил профессор. — Хотя у нашего с вами объекта она и не так сильна, как у чистокровного матабар. Предки господина Эгобара и вовсе не обратили бы внимания на этот яд, потому что он не причинил бы им никакого вреда. Так что, учащийся…
— Леонов. Павел Леонов.
— Учащийся Леонов, — кивнул профессор, все так же державший на весу руку Ардана. — к следующему семинару жду от вас готовность сделать доклад о формировании иммунитета к местной флоре среди народностей Первородных.
— Понял, профессор, — поник Леонов и вернулся обратно в ряды студентов.
— Теперь, когда мы с вами осознали границы сегодняшнего занятия, — все так же спокойно, будто не держал при себе отравленного студента, произнес Ковертский. — Прошу открыть учебники в перечне формул. А также справочник. Вы можете занять места около клумб. У их бортиков вы найдете откидные столики, на которых можете разместить учебные принадлежности. Стульев, увы, у меня нет и не будет. Так что все занятия, связанные с флорой, будут проходить стоя. Так же, к этим столешницам подвешены перчатки, которые, требую, подчеркиваю — требую, по завершению занятий вешать обратно.
Только после этих слов Ковертский, наконец, отпустил руку Ардана и вернулся за стол, где, вооружившись мелом, начал выводить на доске нечто, что отдаленно напоминало формулы из химии, вот только в них, кроме букв, добавились еще какие-то совсем непонятные символы.
И, к тому моменту, как он вывел явно неполное уравнение, студенты уже закончили шуршать плащами и цокать каблуками. Они заняли места у клумб и, действительно, у каждой из них оказалось по столику на весьма удобных креплениях. Так, стоя, боком к доске и лицом к множеству растений, студенты открыли тетради и едва ли не синхронно макнули ручки в чернильницы.
— Кто мне скажет, что в первую очередь необходимо сделать для вычисления формулы противодействия эффекту Лей? — спросил профессор Ковертский, тут же добавляя. — Отвечаем с поднятой рукой сразу после того, как я укажу на вас.
Взмыло несколько рук, и профессор указал на одного из учащихся. С места поднялся грузный юноша с неправильно сросшимся, после перелома, носом.
— Вычислить массу отравленного и…
— Понятия не имею, как вас зовут, юноша, — не дожидаясь полного ответа, перебил профессор. — но это сейчас вы знаете, что перед вам кто-то чем-то отравлен. А я спрашиваю про общее положение. Следующий. Вы…
— Нужно вычислить объем энергии Лей, содержащейся в…
— Все верно, — снова перебил профессор. — Если не помните общей формулы вычисления объема Лей-энергии в условных единицах, то это ваши проблемы. Кто помнит — может начать вычислять. На это есть пять минут.
— Профессор, — подал голос Ардан.
— Да, господин Эгобар?
— Я тут, немного, кровью теку.
— Я вижу, господин Эгобар, — лишенным всяких эмоций тоном, констатировал профессор. — А могли бы, кстати, не истекать, если бы дали госпоже Эвелесс усвоить её урок, что бывает со Звездным Магом, который плохо знает теорию.
Эльфийка никак не отреагировала на услышанное, продолжив водить ручкой по тетрадному листу.
— Кстати, — внезапно спохватился профессор. — напоминаю, что каждый, кто подвергнется на наших занятиях действию яда или какого-либо негативного эффекта от представителей флоры и фауны, может попытаться избавить себя от оного. Если у него получится раньше, чем мы с классом вычислим формулу противодействия, и я буду вынужден, — Ковертский достал ту самую колбочку с жидкостью. — вылечить студента, то я поставлю в известность вашего профессора по целительскому искусству. Он зачислит вам дополнительные балы при зачете.
Студенты явно воодушевились от услышанного, а Арди только сильнее уверился, что Ковертский не был самодуром. Ему явно требовались добровольцы для наглядной демонстрации тех или иных эффектов. Но кто, по доброй воле, захочет себя травить или чего похуже? А вот дополнительные балы для лекций по лекарскому делу, считавшемуся одним из самых сложных направлений для непрофильных студентов…
Ну и, тем более, Звездные Биология и Алхимия были тесно связаны с Целительством. Март, как-то, высказывал мнение, что к объединению двух факультетов может, когда-нибудь, добавиться и третий…
— Я могу приступать? — спросил Ардан, которого не сильно радовало все нарастающее жжение в пальце.
— Разумеется, господин Эгобар, — помахал рукой профессор. — Так, кто уже смог вычислить объем Лей? Отлично… пожалуйста, вы…
— Девять!
— Все верно. Теперь, когда мы с вами знаем исходный объем, то подставим его в формулу и получим, что нам потребуется… проклятье… не люблю математику… Хм… ах, да. Нам потребуется противодействие в, поправьте если не прав, два луча красной звезды.
Ардан, по дороге к одному из ингредиентов, на мгновение обернулся и чуть не споткнулся. Формула разрослась настолько, что едва умещалась на доске. Да и прозвучавшее «девять» не говорило ему ровным счетом ни о чем.
Что же — очередной пробел, который ему придется заполнить. Но это в будущем.
В данный момент Ардан подошел к тому самому лесному розмарину, с которым Эльфийка спутала Лей-растение. Он протянул к цветку ладонь и чуть прислушался. Прислушался к шепоткам цветков, качавшихся на легком ветерке, гулявшем по оранжерее. Прислушался к тому, как медленно, незримо, росли корни в рыхлой, влажной почве. Но на деле они суетливыми кротами рыли пути все глубже и глубже.
В этом Арди услышал осколок имени, и он произнес его и попросил цветок отдать столько, сколько нужно, чтобы помочь Ардану. В ладонь юноше легли шесть лепестков. Арди поблагодарил и разорвал связь с именем цветка.
Большинство ядовитых Лей-растений лечились зельями, основой которых становились их предки. Конечно, это не касалось сложных ядов, сваренных из них, да и кроме самого предка отравы требовались еще и другие растения.
Ардан, убрав лепестки в карман, окинул взглядом оранжерею и подошел к клумбе с первоцветами, чьи желтые кувшины склонились почти к самой земле. Он принюхался к ним и выбрал тот, что отдавал в запахе корицей. Когда-то Ардан нарвал таких целую охапку, но Анна не оценила. Нет, она любила корицу, просто человеческий нос не мог уловить этого запаха в первоцветах.
Забрав всего один бутон, Арди добрался до крапивы, стервозно торчащей в самом дальнем углу. Он взялся за самый толстый стебель и, аккуратно обломав его над корнем, положил на край клумбы, чтобы выдавить сок, но внезапно понял…
— Профессор?
— … в данном случае, нам потребуется снизить количество поступающей в кровь белковой струк… что, господин Эгобар?
— А где инвентарь?
— Ах… да… — спохватился Ковертский и, отложив мелок, взял в руки указку. Очередная печать и вот часть восточной стены уже покрывается желтоватым сиянием и в ней обнаруживается дверь. — Лаборатория там. И если, господа студенты, кто-то попытается вычислить что за печать я использую для её сокрытия и взломать, то, я, конечно, сообщу декану Тумвелу, заведующему факультетом Защитной магии, и он вас обязательно похвалит, но на мои лекции можете потом даже не приходить.
Ардан, взяв с собой стебель крапивы, ловя на себе любопытствующие взгляды, подошел к двери и, открыв, прошел внутрь.
Просторное, светлое помещение, буквально утопающее в свете Лей-ламп. Размерами достаточными, чтобы уместить здесь даже больше, чем три десятка столов, на каждом из которых покоились самые разнообразные приборы, которые Арди уже видел в шкафу профессора.
Арди подошел к ближайшему. Явно рассчитанный на двух студентов, он мог похвастаться удобной ячейкой для чернильницы, утопленной в столешницу. А еще тем, что здесь имелись крепления для разнообразных колбочек, склянок и сосудов. В центре стояла тренога, а чуть поодаль масляная горелка с регулятором силы пламени. Рядом — огниво.
Именно это и интересовало Арди, остальное множество приборов, странных и непонятных — пока не очень.
Оглядевшись, Ардан увидел в дальнем углу несколько раковин. Взяв, на глаз, коническую колбу нужного объема, он подошел к крану и, набрав воды, вернулся обратно.
Щелкнуло огниво и над пропитанным маслом фитилем заплясал маленький огонек. Арди поднес к нему здоровый палец и начал крутить шестеренку в основании горелки, которая отвечала за подачу масла. Чем больше масла — тем сильнее огонь. Ардан отрегулировал пламя так, чтобы оно закрывало собой две фаланги, после чего вооружился самой простой ступой.
В ней он растолок бутон первоцвета, а затем, через сито, перелил сок в закипающую воду. Все это он проделывал медленно и аккуратно, не позволяя крови из пальца попасть в будущее зелье.
Затем он выдавил сок из стебля крапивы, слив тот в трубу для отходов, уходящую куда-то в пол. Взяв со стола странной формы нож, Ардан нарезал стебель так, чтобы количество частей оказалось ровно в два раза меньше количества листьев на стебле. Их он тоже бросил в воду, после чего оставил вариться на несколько минут, попутно слушая лекцию.
— … теперь мы прибавляем массу обратного вещества к изначальному вредителю. Прибавлять надо до тех пор, пока не получится нуль. Можно, конечно, делать это методом подбора, если вас в детстве о пол головой роняли, но для нормальных магов есть специальная формула уравнивания веществ…
Все это звучало для Ардана как абсолютно незнакомый язык, чего не скажешь о варящемся зелье. Первое, чему Атта’нха научила Ардана — как вылечить яд любого обитателя Алькады, будь то растение, жук, змея, жаба, ягода или что другое.
Так что, когда стебли крапивы в кипящей воде начали расползаться на волокна, Ардан бросил туда листья лесного розмарина и, подождав еще несколько минут, взял сито и процедил через него смесь в небольшую колбочку.
Полученное зелье, перед употреблением, требовалось охладить. В Алькаде для этого подходил горный снег, а вот здесь…
Обернувшись и убедившись, что его никто не видит, Ардан взял колбочку в руки и подышал на неё, призывая осколок имени льда.
С губ юноши сорвался холодный туман и стекло, на мгновение, покрылось зимним узором инея.
Зелье было готово.
Арди уже намеревался его выпить, потому что палец теперь не просто обжигало, а будто кто-то варил его на медленном огне в подсолнечном масле, но вспомнил слова профессора.
— На этом формула почти завершена, нам осталось… господин Эгобар, вы не разобрались как пользоваться приборами?
— Я закончил, — Арди продемонстрировал колбу, попутно закрывая за собой дверь.
— Н-да, — Ковертский бросил быстрый взгляд на доску за своей спиной. — вы успели буквально за несколько минут до начала практической работы с формулой. Но, все же, успели ведь… Только не спешите пить! А то мало ли что… дайте я сперва проверю.
Ардан, игнорируя шепотки учащихся, подошел к столу, оставляя позади себя узкую дорожку алых капель крови. Краем глаза он увидел Елену, находящуюся в центре зала и смотрящую на него со смесью тревоги и любопытства.
— Посмотрим, посмотрим, — профессор взял в руки колбу и, поставив её в ухват, поднял посох и ударил тем о пол. На древке вспыхнула одна из печатей и, перед Ковертским появился призрачный, желтый цветок розы. Тот опустился стеблем в колбу с зельем Арди. Мгновение, другое и бутон розы раскрылся, а еще секундой позже цветок исчез.
— Превосходно! — взгляд профессора, прежде скучающий и покрытый пеленой уныния, вспыхнул ярким светом. — Практически идеальное исполнение формулы! Ничего лишнего! Только самое необходимое! Ну же, студент, пейте. Не бойтесь. Это отличная работа.
Ардан взял с треноги колбочку и опрокинул внутрь. По горлу протянулось тягучее, колючее ощущение. Как если бы у меда появились небольшие шипы. Но уже меньше, чем через удар сердца на языке остался лишь легкий привкус корицы, а палец постепенно остывал.
Кровь перестала капать на пол.
— Так, Ард, покажите мне ваши расчеты! — Ковертский едва было не подрагивал от нетерпения. — Не так часто я встречаю студента, столь хорошо обученного базовым принципам алхимии!
Почему-то Арди услышал внутри своего разума смешки Скасти, постепенно переходящие в привычный для белки захлебывающийся желчью гогот.
— У меня нет расчетов, профессор, — ответил Ардан чуть тише.
— Вы провели их в уме? Похвально, похвально… хоть и опрометчиво. Если бы вы допустили в них ошибку, то нам было бы сложно понять, где именно. Но ладно, ответьте мне, на какую формулу вы опирались? На формулу, которую выводили мы или вы использовали специальную формулу противоядия конкретно к Болотному Дурману? Ну же, Ард, спешите похвастаться! Это успех!
— Профессор.
— Да, Ард?
— Я не знаю никаких формул.
— Что?
И почему смех белки в его ушах превратился в натуральную истерику?
