Глава 39
Ардан проснулся из-за характерного скрипа дверной петли. Машинально попытавшись принять сидячее положение, юноша ударился головой о потолок и, зашипев не хуже лесного кота, потер ушибленный лоб.
Проморгавшись, он посмотрел в сторону полоски стекла, заменявшей здесь окно. Его выбор пал на верхнюю полку, несмотря не тесноту, именно из-за этой, во всех смыслах, небольшой детали. Ардан привык просыпаться вместе с солнцем и никогда не заводил будильника. Более того — даже не имел оного.
Но, как и всегда, Метрополия в целом и Императорский Магический Университет в частности решили преподнести очередной сюрприз. Ночью этого Ардан, даже со зрением полукровки матабар, не заметил, но полоска стекла оказалась настолько мутной, покрытой жиром и грязью, что сквозь неё проникали лишь самые ретивые и бойкие лучики даже не солнца, а сумеречного, вязкого света столичного утра.
Повернувшись в сторону, Арди увидел примятые постели, стоявшие около кроватей саквояжи и сваленные в кучу вещевые мешки. Видимо, его новые сожители смогли заселиться лишь под самое утро и тоже не стали разбирать пожитки. Одно удивительно — Арди уснул так глубоко, что не проснулся, когда несколько люд… Первородных зашли внутрь.
Что же…
Потянувшись, Ардан снял ботинки, повязанные за шнурки и повешенные у изголовья его яруса. Свои костюмы и обе пары туфель, выданных Анорскими, Арди убрал в мешок до лучших времен. Времен, когда он сможет их продать и распрощаться со своим долгом…
Обув рабочую обувь, он сменил рубашку (благо, Татьяна выстирала все его вещи, за что юноша был ей сильно благодарен) скорбно осознав, что у него осталась в запасе всего одна. Застегнул пояс с широкой ременной бляхой, убрал нож в ножны за спиной у поясницы и, попутно, вытащил из саквояжа зубной набор. Вооружившись ворсистой палочкой и порошком, он выглянул в коридор.
Там, за дверью, оказалось довольно оживленно. Студенты сновали вдоль стен. Кто-то, с такими же палочками и баночками для порошка, спешил в ванные помещения, а другие, приглаживая плащи и вооружаясь посохами, перекидывали через плечо странные, кожаные сумки, чем-то напоминающие почтальонские, после чего отправлялись к лестницам.
— У тебя какая первая лекция, Дувин? — мелодичным тоном спросил высокий, несколько ниже Ардана, юноша с длинными, острыми ушами, но черными, как смоль, волосами. Эльф-полукровка.
— Дай-ка посмотрю, — прогудел его собеседник, доставая лист из сумки. Низкорослый, всего около полутора метров, но при этом едва ли не столь же широкий в плечах и с густыми бакенбардами, вьющимися не хуже овечьей шерсти. — Вводная лекция по теории Звездной Инженерии вместе со второй группой Общего Факультета.
Ардан едва воздухом не подавился. Неужели ему в кое-то веки повезло. Он хорошо помнил свое расписание. Первое занятие в нем, начинаясь в восемь утра, значилось именно так, как озвучил Дувин — чистокровный дворф (если верить описаниям из книг). Более того — Арди числился именно во второй группе первого курса Общего факультета.
— Прошу прощения, — прокашлялся Ардан, привлекая к себе внимание. — А не подскажите, где находится зал 4–215, который указан в расписании?
— Четыре и двести пятнадцать? — переспросил дворф. — А, тебе туда же, куда и мне? Слушай, это довольно сложно объяснять, здоровяк. Надо в атриум, оттуда в восточное крыло, а потом свернуть в… хотя, лучше, зайди на стойку информации и купи там кар…
Эльф, все это время внимательно осматривавший Арди, толкнул своего приятеля в плечо и, наклонившись, прошептал тому что-то на ухо.
Дворф встрепенулся, нахмурился и бросил в сторону Ардана далеко не такой дружелюбный, как прежде, взгляд.
— Эгобар, — произнес он и, самым натуральным образом сплюнув на землю, свернул трубочкой расписание и вместе с эльфом-полукровкой они удалились в сторону лестниц, чуть ли не синхронно стуча каблуками туфель и шурша бортами шерстяных пиджаков.
И, стоило прозвучать фамилии «Эгобар», как оживленный коридор на мгновение замер. Десятки пар глаз устремились в сторону юноши и, в каждой из них, Ардан читал пусть и разные, но не самые приятные эмоции.
От презрения и неприкрытой ненависти, до пренебрежения и легкой зависти. Равнодушных не оказалось.
— Доброе утро, — вздохнул, криво улыбаясь, Арди, после чего повернулся и направился в ванные комнаты.
Внутри те оказались чуть меньше, чем аналогичная в особняке герцогини, что, наверное, о многом говорило. Здесь у ближайшей стены расположилось семь умывальников с подведенными к ним трубами автоматической подачи воды. С противоположной стороны столько же отхожих кабинок, огороженных деревянными перегородками, выкрашенными в неприятный, мутный зеленый цвет. А в торце — четыре открытые душевые со все той же системой автоматической подачи воды.
Насколько выяснил Ардан, подобная конструкция, как и отопление, работала благодаря насосам, функционирующим на Лей-энергии. И лишь немногим больше десяти процентов домов в Метрополии могли похвастаться данным новшеством. Остальные использовали простые законы физики. На их крышах стояли многотонные цистерны с водой, откуда та попадала в трубы.
Когда Арди подошел к свободному умывальнику, то рядом обнаружился молодой мужчина лет двадцати двух. Он уже было улыбнулся своему «соседу», как проходивший мимо юноша шепнул тому что-то и незнакомец, сверкнув неодобрением, тут же потерял всякий интерес к Арду.
Как тот накануне и предполагал, никто из студентов Большого, во всяком случае в ближайшие несколько месяцев, не останется равнодушным к факту наличия в университете Арда Эгобара. Причем у каждого найдется своя собственная причина.
Разумеется, чуть позднее, как это случилось и в Эвергейле, страсти поулягутся, студенты привыкнут и погрузятся в привычный суетливый быт, но на это потребуется время. Примерно до Нового Года…
Вздохнув и покачав головой, Арди почистил зубы и вернулся обратно в комнату, где забрал посох и разложил на кровати учебники, а остальное содержимое вещевого мешка убрал в саквояж, благо там почти ничего не хранилось, так что места хватало.
В пустой мешок легли три учебника, обозначенные в расписании для лекций сегодняшнего дня. Кстати, учились в Большом шесть дней из семи.
Расписание учебной недели:
' Шестой день.
8 утра — перерыв 15 минут — 10:30 утра.
« Теория Звездной Инженерии. Вводная».
Помещение 4–215. Совместно с группой «1» факультета Звездной Инженерии.
Профессор: доктор инженерии Эрик Конвел.
Учебники:
1. «Звездная Инженерия, общая теория.» авт. Э. Конвел
2. «Принципы взаимодействия Лей-энергии и материального мира» авт. Ш. Товалев
3. «Краткий справочник основных типов печатей» авт. Ш. Товалев и Н. Товалев.
10:50 утра — перерыв 15 минут −13:20 дня .
«Теория Звездной Биологии и Алхимии. Вводная».
Помещение 7−001. Совместно с группой «3» факультета Звездных Биологии и Алхимии.
Профессор: доктор Звездной Биологии, ст.магистр Звездной Алхимии Натан Ковертский
Учебники:
1. «Живые организмы и Лей». авт. Н. Ковертский
2. «Справочник флоры и фауны Лей». авт. АшКау-Тан. перевод Никитий Дубов
— ПЕРЕРЫВ ОДИН ЧАС —
14:20 дня — 15:50 дня
«Общая физическая и военная подготовка. Вводная».
Помещение — полигон. Потоковая.
Ведет полковник Всеслав Кштовский. Звездный Маг пяти звезд. Ст.магистр Боевой Магии
«Удобная одежда или форма при её наличии». '
Сегодня Арди ждали только три лекции по два часа пятнадцать минут (перерыв, насколько понял юноша, был включен в срок лекции) и военная подготовка на полтора часа. В остальные же дни, как следовало из расписания, студентов общего факультета ждало по четыре лекции. Причем все, если не считать «Общей теории Звездной Магии», велись совместно с другими факультетами. Что, наверное, логично.
Март рассказывал, что первые курсы, зачастую, учатся вместе. Затем, чем ближе к третьему, тем все реже и реже встречаются парные и, тем более, потоковые лекции, а после третьего курса студенты разных факультетов уже, практически, и не пересекаются.
Разве что на общем потоке военной подготовки. Потому как каждый маг, после выпуска из Большого, получал младший офицерский чин и считался военнообязанным первого ранга.
Что это означало?
Империи, в отличии от того же княжества Фатии или островных государств, не требовалось вести призывной набор. Армии вполне хватало рекрутского, к которому прибавлялись «лотерейные войска».
Так назывались те ребята, что, при достижении семнадцати лет, получали послание от военного управления губернии, где их номер удостоверения личности оказывался выбран случайным образом. Таким приходилось, даже если они того не хотели и не собирались становиться рекрутами, отправиться на службу и тянуть лямку сроком в пять лет.
Это порождало самые разные кривотолки в газетах. От постоянных фактов коррупции в военных управах, когда номер документа выбирался совсем не «случайным образом» или же, когда вместо одного, забирали другого и так далее.
Ну и разумеется, даже если человек выиграл в лотерею, то это еще не означало, что он точно отправится на службу. Сперва врачебная, а затем профессиональная комиссии (последняя должна была подтвердить, что призывник не овладел или не находится в процессе овладения критической для его региона профессией). Ну и нетрудно представить, что после того, как семнадцатилетний юноша пять лет отстучит сапогами по плацу, то… увольнялись в запас меньше четверти.Остальные связывали свои дальнейшие жизни с армией.
Неплохие жалования, расположения, льготы для детей… А там, на гражданской стезе, у него ни профессии, ни понятного образа жизни, ничего.
Армия, как говорил учитель Парнас, являлась в Империи одним из самых быстрых социальных лифтов. Лифтов, в которые есть вход, но нет выхода.
Причем же тут «первый ранг военнообязанного»? Это означало, что как только обладателям подобного звания поступал приказ от военной управы (и не важно — есть война или нет), они должны были оставить любое занятие и, немедленно, явиться в указанное место для прохождения службы сроком… сроком до тех пор, пока их не отправят обратно.
Так что именно поэтому абсолютно любой Звездный Маг, в любом высшем учебном заведении, где имелся факультет Звездной Магии, был обязан пройти военную подготовку.
Размышляя на эту весьма пространную тему, Арди уже миновал коридор и, выбравшись из подвала (простите — минус первого этажа), прошел мимо оглушительно храпящего коменданта. Тот сидел, запрокинув голову на спинку стула, а в его руке качалась наполовину полная бутылка вина.
В переходе, ведущем к атриуму, Ардан, все же, решил внимательней осмотреть остальные двери. И, как он и подозревал, на каждой из них значилось по цифре. Те, скорее всего, нумеровали здания. Те самые, которые юноша видел, когда только-только прибыл на Площадь Звезд.
В конечном счете Императорский Магический Университет являлся не просто здоровенным небоскребом умопомрачительного внешнего вида, но еще и целым комплексом строений.
На одной из дверей Арди даже заметил латунную, немного потемневшую цифру «7», которая значилась и в его сегодняшнем расписании. Но, все же, учитывая, что до занятий оставалось немногим больше получаса, он решил воспользоваться советом дворфа.
В атриуме этим утром, в отличии от прошлого вечера, народа оказалось куда меньше. И большинство либо перемещались от дверей к дверям, либо спешили к лифтам. Лишь самая немногочисленная часть сидели на диванчиках и лавках около монумента, либо облюбовали стойку информации. Там, что удивительно, Арди не заметил ни единого работника с плащом. Вместо них все те же, уже ставшие привычными взгляду, желтые мундиры.
Подойдя к свободному работнику, Арди увидел перед собой не молодого студента, а мужчину лет сорока. С проседью, щербинкой между зубами и рыхлой кожей.
— Доброе утро, студент, — поздоровался работник.
— Доброе, — чуть заторможено ответил Арди.
— Как я могу вам помочь?
— А где студ…
— Вы, наверное, издалека, — перебил желтый мундир, окидывая Арди чуть насмешливым и немного надменным взглядом. Да, на фоне остальных учащихся, щелкающих каблуками туфель и шуршащих брючными костюмами или, в случае девушек, платьями с длинными юбками; рабочие ботинки и штаны Арди, включая его простую рубаху и кожаную жилетку, несколько выделялись. — В университете есть традиции. Одна из них — в день открытия студенты выполняют всю административную работу, помогая своим будущим коллегам. Но это лишь в день открытия.
Звучало… логично. Если бы действительно студенты были задействованы во всей бумажной жизни Большого, то когда им тогда учиться. И отсюда вполне понятно стали звучать слова Бажена о взыскании в виде работ в том или ином отделе.
— Так как же я могу вам помочь? — повторил свой вопрос работник.
— Можно, пожалуйста, карту университета.
— Разумеется, — кивнул мундир и, пошарив под столом, выложил несколько раз свернутый квадрат типографской бумаги, исчерченный черными линиями. — С вас двенадцать ксо.
Скрипнув зубами от досады и весьма кусающейся цены, Арди, все же, достал кошелек из-за голенища (чем вызвал очередной слегка надменный смешок) и, отсчитав нужное количество кругляшей, выложил на прилавок.
— Хорошего дня, — пожелал работник, смахивая деньги и, открыв кассу, убрал монеты в лоток.
А Арди все гадал — зачем она здесь нужна…
Отойдя в сторону, юноша развернул полотно и не пожалел, что потратил немного денег. На поверку система помещений Большого оказалась весьма запутанной.
Как и предположил юноша, каждое здание имело свой номер. Но они, кажется, не присваивались по системе «справа-налево» или «слева-направо», а выдавались строго в момент постройки. Так пятое здание могло соседствовать со вторым, а четвертое с девятым. Потому что, несмотря на близость друг к другу, построить их могли совсем в разные годы.
Сам же небоскреб или, как он назывался на карте «Главное Здание», обладал значением — «1».
Каждый этаж имел собственную цифру, идущую первой. К примеру, у комплекса «Биология и Алхимия» их имелось «всего» восемь; у «Инженерия» три, а у Главного — пятьдесят семь.
Ну и, как нетрудно догадаться, последние две цифры — номер аудитории.
Таким образом 4–215. Означало — четвертое здание (Инженерия), второй этаж, аудитория «15». Единственное, чего не понимал Ардан, так это почему нельзя было просто повесить карту в атриуме и теплых переходах. Тогда бы никому из студентов не пришлось бы её покупать и…
Ах.
Ну да.
Метрополия…
Ардан свернул карту и, убрав ту в мешок между книгами (чтобы не помялась) направился в нужном направлении. Миновав атриум и простучав ботинками по надраенному полу, он прошел через все еще внушающие трепет створки парадных дверей и оказался в очередном коридоре. Если верить карте, тот соединял восточное крыло с главным зданием, а венчался, как и западное крыло, общежитием. Только на этот раз — женским.
Март рассказывал, что частенько молодые юноши и девушки пытались пробраться друг к другу, чтобы… понятно, чтобы что. В итоге это порождало множество историй. Забавных и нет.
В конечном счете, начальные курсы — это все еще молодые люди. Кровь их кипит и бурлит, а разум, порой, не поспевает за позывами плоти. Кажется, именно из-за этого примерно век назад Магистрат (чиновничий аппарат, отвечающий за жизнь магов в Империи), который еще иногда называли Гильдией Магов, объявил смертельные дуэли практически вне закона.
Вызвать кого-то на смертный поединок, де-юре, все еще было возможно, если стребовать у Магистрата секунданта, но, по рассказам Марта, те любыми возможными способами откладывали назначение, и дуэлянты могли ждать едва ли не нескольку лет. За такой срок абсолютное большинство отзывали свои заявки и решали вопрос в куда более мирном русле.
По дороге к четвертому зданию, следовавшему аккурат за девятым, Ард краем уха прислушивался к разговорам идущих рядом студентов.
— Я слышала Конвел сразу же на первом занятии любит спрашивать правила общей теории, — причитала одна из девушек, на чьих плечах красовались звезды с тремя лучами.
— А мне Лиза рассказывала, что он женоненавистник и терпеть не может девушек-студенток!
— Твоя Лиза просто пыталась сдать ему экзамен не при помощи мозгов, а до пошлости откровенного декольте! Конечно, он её завалил.
— Но не в том смысле, в котором она надеялась!
Девушки засмеялись и поспешили пройти внутрь здания Инженерии. Ардан же, поблагодарив предков за тонкий слух, вошел следом.
Внутри главное здание создателей артефактов и новых печатей выглядело весьма и весьма… внушительно. Не в плане размеров, а, скорее, внутреннего убранства. Пол здесь не менее дорогой и блестящий, чем в атриуме главного здания, разве что не из мрамора, а деревянный.
На стенах, вместо гобеленов и ковров, висели многочисленные портреты выдающихся деятелей, вышедших из стен этого заведения. На фотографиях они получали высокие награды, пожимали руки знатным и известным людям или же позировали вместе со своими изобретениями.
Широкая лестница, ведущая на верхние этажи, немного ослепляла своим практически зеркальным блеском, а двери, в змеящихся по обе руки коридорах, как на подбор покрытые свеженьким лаком и украшенные, без малого, серебренными номерами.
Неудивительно, что именно сюда стремились попасть абитуриенты. Если уж у факультета инженерии имелось столько денег, то можно представить средние зарплаты выпускников. Представить и немного поперхнуться слюнями.
А может Ардан просто хотел есть.
В стипендию не входили ни завтрак, ни ужин — только обед. А тратить лишние деньги Ард не собирался. Во всяком случае сейчас. Вот когда продаст костюмы Анорских, отдаст им долг, найдет подработку в городе, обустроится тут, вот тогда… Хотя, надо же будет еще какие-то суммы отправлять родным в Дельпас. И не потому, что это требовалось им, скорее — самому Ардану.
Он должен был заботиться о своей стае. Так что, пусть и таким кастрированным образом, но немного сгладит порезы на своей совести.
С этими мыслями, вместе с весело щебечущими студентками (насколько понимал Ард — они принадлежали его учебной группе), юноша поднялся на второй этаж и, пройдя вдоль нескольких дверей, остановился около двести пятнадцатой аудитории.
Большинство студентов, не задерживаясь в коридоре, проходили внутрь. Сам же Ард ненадолго остановился около окон. Там, по ту сторону стекла, он увидел раскинувший свои просторы город. Тот встречал жителей хмурым, серым утром, в котором легкая морось смешивалась с прозрачным туманом, вуалью накрывшим улицы.
Светили фонари, звенели трамваи, рассекавшие по рельсам, подтопленным жидкими зеркалами холодных луж; сверкали фарами автомобили. Чаще — дорогие, реже — дешевые. Ард научился их отличать. По форме и внутреннему убранству. К примеру, вот проскользнул низкий, вытянутый агрегат с кожаной, откидной крышей и дверьми, отделанными дорогим деревом, а внутри — мягкой, красной кожей. За рулем сидел мужчина средних лет и курил сигару, порой смахивая пепел на проезжую часть.
А позади грузным, неповоротливым старым быком скрипел совсем другой аппарат. Практически квадратной формы, весь из железа, с облупившейся краской, он качался из стороны в сторону и, порой, из трубы, закрепленной под днищем, плевался черными облаками дыма.
Большой находился в деловом районе Метрополии. И здесь, в основном, работали финансисты. Они стучали печатными машинками на биржах и в банках; в крупных фирмах, бухгалтерских компаниях и, наверное, даже в частных клиниках.
— Доброе утро, Ард.
Юноша обернулся. Позади него стояла Промыслова. В теплом платье с шерстяной, черной юбкой, касавшейся алых туфель и черным верхом, поверх которого она надела белую жилетку. Благодаря этому её красный плащ выглядел не как регалия, а как элемент гардероба, подчеркивающий миловидное лицо и румянец на чуть пухлых щеках.
Ардан плохо знал светскую жизнь, но внутренний голос подсказывал ему, что не у всех служанок есть возможность так одеваться.
— Доброе утро, Елена, — поздоровался он в ответ.
— Борис передавал тебе привет, — мягко улыбнулась девушка. — И попросил напомнить, что передавал тебе еще и наш адрес.
— Он сможет это напомнить мне и сам, — пожал плечами Арди. — У нас же сегодня совместное занятие.
На этих словах взгляд Елены чуть помрачнел, и она отвернулась в сторону. Ардан только усмехнулся.
— А… ну да, — произнес он, почесав затылок. — Ему, наверное, не стоит прилюдно со мной общаться.
Арди не стал уточнять, что еще вчера Борис был совсем не против протянуть руку помощи знакомому. Но это было вчера. Когда они оба еще не являлись участниками пусть и не самого тесного, но закрытого общества. Не стоило ожидать, что Борис, ради того, кого, будем откровенны, вообще не знал, захочет противопоставить себя коллективу.
А именно это и произошло бы, если бы он публично продемонстрировал симпатию Ардану.
Спящие Духи… а ведь юноша надеялся, что отделался от политики в тот же момент, когда покинул Дворец Царей Прошлого.
— Ты не переживай, Ард, — Елена провела ладонью по его предплечью. — Уже после Нового Года большинству не будет до тебя никакого дела.
— Да, мне тоже так кажется, — согласился Арди, не став уточнять прочих деталей, вместо этого спросив. — А как же…
— Я просто служанка лишенного наследства и права первородства опального лорда, — чуть лукаво сверкнули глаза Елены. — Кому какая разница с кем я общаюсь. Пойдем, Ард. Не дело опаздывать на первую же лекцию.
Ардан не стал напоминать, что до начала лекции в запасе оставалось, по меньшей мере, десять минут. Вместе они зашли в аудиторию, и юноша тут же отметил для себя несколько деталей.
Для начала стены здесь пестрили тем же темным камнем, поглощающим Лей-энергию, что и подвал в особняке герцогини. Следующее, что бросалось в глаза — парты. Вернее — рабочие столы. Примерно в три раза шире, чем их дальние родственники в школе Эвергейла. За такими можно было уместить не двух, а шесть учащихся, но при этом студенты рассаживались попарно.
С потолка же, над каждым местом, спускались кабели, опутывая поперечные балки. С этих же балок свешивались Лей-лампы, источавшие мерный, голубой, а не белый, как обычно, свет. Профессорский стол стоял отдельно, повернутый спиной к почтительным размерам графитной доске, запертой между двумя стеллажами с многочисленными фолиантами.
Большинство студентов уже расселись по местам. Среди них юноша заметил и знакомых ему дворфа и эльфа-полукровку, но те сделали вид, что не узнают Арда.
И на этом спасибо.
Вместе с Еленой они прошли в самый конец зала, где заняли последний стол у окна, из которого открывался вид на примыкающую к проспекту улицу. Из тридцати столов, рассчитанных на шестьдесят учащихся, занято оказалось двадцать. Причем всего пять из них, судя по значкам на плащах и нагрудных карманах, облюбовали Инженеры, среди которых Ардан не увидел ни одной девушки.
В то время как оставшиеся пятнадцать оккупировали представители общего факультета. Вернее было бы сказать — представительницы. Ард, внезапно, понял, что в его учебной группе он является единственным обладателем первичных мужских половых признаков.
— В первой группе есть еще пять парней, — шепнула ему Елена. — Странно, кстати, что они так распределили…
Для Арди ничего странного в этом не обнаруживалось. На первом курсе общего факультета в текущем году числилось пятьдесят семь учащихся. Две группы по тридцать и двадцать семь студентов соответственно. И, если распределять логично, то либо юношей делить поровну, либо всех в одну группу. Если же одного исключили, то сделали это именно ради самого факта исключения.
С одной стороны вторая канцелярия придерживалась своей идеи лишения Ардана возможности наладить контакт, а с другой — нивелировала возможность того, что какой-нибудь горячий студент решит свести с ним счеты.
Нет, оба варианта все еще могли относится и к женской части студенческого сообщества, но вероятность оказывалась значительно ниже.
И, словно в подтверждение своих догадок, Ардан почувствовал на себе несколько взглядов со стороны одногруппниц. Те, как и прежде, были пропитаны уже знакомыми эмоциями. Вот только в отличии от мужских взглядов, в них почти не оказалось злости, а вот пренебрежения и надменности — даже больше.
Как учила своего подопечного Шали — самки, не обладая столь же мощными клыками, крепкими костями и тугими мышцами, как и самцы, живут по другим законам. И эти законы, порой, куда опаснее и страшнее пусть и кровавой, но честной схватки.
— Не обращай на них внимания, — шепнула Елена, разложившая на столе принадлежности.
Учебники в одну стопку, тетрадь перед собой, а сбоку ручку, баночку чернил c ручкой и карандашом, несколько линеек, трафарет для печатей (Арди всегда мечтал о таком — очень упрощало процесс перечерчивания печати в свой гримуар) и гримуар.
Он у Елены оказался не очень массивным, но в приятной, кожаной обложке с позолоченным орнаментом, корешком с изображением розы и аккуратным, золотым замком. Стоил такой, наверное, слишком дорого, чтобы его мог себе позволить любой желающий. Лишь потому, что и продавался далеко не на каждом шагу.
Просто служанка, да? Служанка, с едва заметным следом от кольца на безымянном пальце правой руки… Интересно, они с Борисом поженились прежде, чем того лишили наследства и первородства или уже после? Впрочем, какое Арду дело до личной жизни аристократов.
— Они посплетничают и перестанут, — продолжила Промыслова (или, все же, Фахтова?). — Может какие-нибудь слушки распустят, но не более того. Большинство тех, кого ты увидишь на нашем факультете, пришли в университет не за знаниями, а за…
— Выгодным замужеством, — Ардан вспомнил слова Марта. — Или же потому, что сюда их отправили родители.
— Верно, — кивнула Елена и тут же спохватилась. — Но ты не подумай! В университете есть и волшебницы другого толка! Просто они не на нашем факультете.
Арди в недоумении изогнул бровь.
— Почему я должен думать иначе?
— Из-за стереотипа о волшебницах, — пояснила Промыслова. — О том, что женщины занимаются Звездной Магией только ради того, чтобы…
Она окинула красноречивым взглядом их группу. Среди них были высокие и не очень, стройные и не совсем, брюнетки, блондинки, рыжие. Две полукровки-эльфийки, прятавшие под прической длинные, острые уши. Одна чистокровная эльфийка, напротив — гордо их выставившая и, с неприкрытой надменностью, взиравшая холодным взглядом фиолетовых глаз на тех, кому не посчастливилось иметь белоснежную, сверкающую серебром кожу; фигуру, словно выточенную из дерева; ноги, стройные и длинные, а также все прочие атрибуты, коими Спящие Духи наградили эльфов.
Март часто рассуждал о том — считали ли все эльфов прекрасными созданиями, потому что они такими и являлись или же из-за того, что именно эльфы оказались монополистами мира высокой моды и индустрии красоты.
Дворфиек или же орчанок, как и их полукровок, Ардан не заметил. Лишь успел понять, что немного ошибся, когда заявил об отсутствии злобы.
В фиолетовых глазах, на миг мазнувших по его фигуре, её — злобы этой, было хоть отбавляй. Арди едва в ней не захлебнулся.
— Между прочим, среди волшебниц есть множество громких имен в любой сфере науки, — продолжила Елена. — Так что…
Перед внутренним взором Ардана проплыли образы его матери, Шали, Атта’нха, Анны, Цассары, маршала Эллини, Катерины, не говоря уж про Велену Эмергольд. Да и других женщин, с которыми Ардана сводила его тропа среди сна Спящих Духов.
— У меня нет никаких предубеждений на этот счет, — развел руками юноша.
Он, если честно, вообще не понимал сути разговора и о чем Елена ему говорила. В тяжелой жизни Эвергейла не было времени рассуждать о чем-то таком.
Женщины занимались одной работой, мужчины другой. И никому в голову не приходило вычислять, что сложнее, что легче, у кого больше прав, у кого меньше. Все, в равной степени, были заняты выживанием. И если не работать вместе и сообща, то и Эвергейла-то никакого бы не осталось.
В этот момент в аудиторию, шурша темно синей мантией с широкой, желтой нашивкой, вошел мужчина лет шестидесяти. Сухой, невысокий, с цепким взглядом пытливых, зеленых глаз и коротко стриженной, но все еще густой, седой шевелюрой.
В руках он нес указку, чем-то напоминающую укороченную версию посоха (на ней Арди увидел несколько вырезанных печатей), а на плечах профессора маячили четыре звезды. Четырех, семи, восьми и двух лучей. И, учитывая цвет нашивки на мантии, то видимо в правилах о ношении регалий, все же, имелись некоторые не совсем исключения, но поправки.
— Доброе утро, коллеги, — поздоровался доктор звездной инженерии и посмотрел за окно. — Хотя, учитывая, что свой заслуженный отпуск я провел у Лазурного Моря, то утро Метрополии больше не кажется мне таким уж добрым.
По рядам прокатилась волна смешков, но Ардан, лишь из учебников знавший о том, что Лазурное море куда теплее Ласточкиного океана, шутку оценить не смог.
— Но, увы, с отпуском покончено, как и с вашей школьной жизнью, — продолжил профессор. — Меня зовут доктор Эрик Конвел, по совместительству глава кафедры Конструирования Печатей.
Среди первых рядов, где находились студенты Инженеры, послышалось несколько хлопков.
— Спасибо, спасибо, — поблагодарил профессор, улыбаясь неестественно-целыми, для его возраста, белоснежными зубами. — Что же, раз уж мне выпала честь стать для вас, коллеги, первым, так сказать, проводником в мир высокой науки, то, не будем медлить и начнем.
Конвел взмахнул указкой, на которой тут же вспыхнула печать. Сперва она сверкнула желтым цветом, а затем из указки полился мерный, синий свет, чем-то напоминающий свет от Лей-ламп.
Одновременно с этим учебники на столах учеников словно ожили и открылись на первых страницах, но и на этом маленькое представление не было окончено. Буквы в учебниках заискрились оранжевым сиянием, в то время как на графитной доске появились какие-то чертежи и вереницы описаний и предложений, выведенные все тем же, синим светом.
Вскоре свет в учебниках погас, а на вот на доске так и остались чертежи и символы, разве что теперь они не сияли, а выглядели так, будто их выполнили самым обычным мелом.
— Судя по вашим горящим глазами, — профессор встал перед своим столом и скрестил руки на груди. — мое традиционное представление возымело присущий ему фурор. Ну что же. Давайте тогда оценим ваши знания, чтобы знать, от чего отталкиваться. Итак. Кто назовет мне классификацию печати, которую я сейчас использовал.
Ардан лишь мысленно спросил: « Что?», а в воздух взмыло несколько рук. Причем не только из числа Инженеров. Примерно половина аудитории собиралась ответить на вопрос, сути которого Арди даже не понял.
— Вы, госпожа, — протянул указку профессор. — Второй ряд, четвертый стол.
С места поднялась девушка с блестящими серьгами и низким лбом, что её, чудным образом, нисколько не портило.
— Двух контурная печать общего типа, — произнесла она. — Если не ошибаюсь, то два луча красной и луч зеленой.
— Близко, но неверно, — без тени недовольства, а скорее даже с ажиотажем, резюмировал Конвел. — Продолжаем.
Рук стало поменьше. Видимо их опустили те, кто пришел к тому же, неправильному выводу.
« Двух контурная? А это как вообще?» — билась, тем временем, мысль в сознании Ардана.
— Вы, госпожа. Первый ряд, пятый стол.
С места поднялась обладательница фиолетовых глаз и острых ушей.
— Вложенная печать, — строго и коротко ответила она.
— Уже ближе, — улыбка профессора стала еще шире, а рук — еще меньше. — Может вы, госпожа, последний стол у окна.
С места поднялась Елена.
— Это трех контурная печать с вложенным массивом свободных рун, — отчеканила она.
Ардану стало трудно дышать. Он, за все прошедшее время, не понял ни единственного слова. И это несмотря на то, что он проштудировал в поезде учебник, выданный ему Мартом. Но в нем лишь вскользь упоминалось, что у печатей есть разные типы и не более того!
— Очень хорошая и светлая идея! — всплеснул руками Конвел. — Но, увы, все еще мимо.
К этому моменту из поднятых рук остались только три и все они принадлежали числу студентов-Инженеров, но их профессор не спешил спрашивать. Оно и понятно — вопрос касался именно что Звездной Инженерии, так что профильные студенты на него точно бы ответили.
— Вижу, в этом году у нас особенно мало господ, — чуть игриво заблестели глаза профессора. — но тем лучше — будем работать в цветнике… и раз уж мы выслушали трех милейших волшебниц, давайте послушаем мага. Вот вы, юноша в ковбойской шляпе, что скажете?
По аудитории прокатились смешки, а Ардан, мысленно выругавшись, снял с головы убор. После стольких недель в степи он напрочь лишился привычки снимать шляпу в помещении.
— Ну, хоть сняли, — безобидно прокомментировал заминку профессор. — Ух, семь лучей? Неплохо… неплохо… посмотрим, подкреплены ли они знаниями. Какая ваша теория?
Теория? Арди даже слов таких не знал, коими здесь сейчас так легко бросались остальные студенты. Атта’нха всегда наставляла, что, порой, нужно просто и честно сказать:
— Не знаю, — произнес Ардан.
Конвел несколько раз хлопнул ресницами.
— Может я немного непонятно выразился, — чуть опешив, произнес он. — Я не прошу от вас прямого ответа, господин…
— Эгобар.
Профессор чуть вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
— Так вот — я не прошу у вас прямого ответа, господин Эгобар, — прежним, ровным тоном сказал Конвел. — Просто сделайте предположение о типе печати.
Арди, мысленно, отправил самые «теплые» слова в адрес Незнакомца, написавшего труд, по которому юноша занимался столько лет. Там ни слова не говорилась о типах. Только о «школах». Универсальные, боевые, общие, стихийные и тому подобное.
— Я не знаю, какие есть типы печатей, профессор, — уточнил Арди, чувствуя себя точно так же, как и почти шесть лет назад на перовом уроке в школе Эвергейла.
В аудитории повисла гнетущая тишина, пронзаемая вспышками взглядов, в эмоции которых теперь добавились толика презрения и целые озера раздражения. На мгновение это проскользнуло даже во взгляде Елены.
Но Ардан никого не винил. Окажись он на их месте — сам бы, наверное, испытывал нечто подобное.
— Как… необычно, — прокашлялся Конвел. — Насколько мне известно, типы печатей проходят в школах буквально на первых уроках специальной теории звездной магии.
— У нас в школе не было такого предмета, — ответил Ардан. Он не собирался что-либо скрывать и как-то выкручиваться. Какой смысл.
Чем раньше, как наставляла Атта’нха, он выяснит, чего не знает, тем быстрее сможет восполнить пробел.
— А где вы учились? — Конвел прищурился, будто ищейка, напавшая на нужный след.
— В государственной школе.
По аудитории прокатился недовольный гомон. Елена же посмотрела на своего соседа уже не с раздражением, а с весомой долей удивления.
— Не в профильной? — уточнил профессор. — В самой обыкновенной, государственной школе?
— Совершенно верно, — подтвердил Ардан.
Все дело в том, что в таких школах теория Звездной Магии преподавалась мало того, что всего два раза даже не в неделю, а в месяц, но и темы на ней были настолько общие, что… Для простоты — их учили, скорее, технике безопасности при обращении с разнообразными изделиями Лей-энергии, чем чему-либо другому.
— Что же… это объясняет ваше незнание, — глубоко вдохнул профессор и медленно выдохнул. — Садитесь, господин Эгобар. Сейчас я в первый и последний раз сделаю, ради вас, небольшую паузу в своих лекциях. Больше этого не произойдет никогда.
Профессор развернулся и вернулся за стол, где отложил указку и вооружился ручкой и листом бумаги, на котором начал что-то задиристо и быстро писать.
— Как это возможно? — прошептала Елена на ухо Ардану.
— О чем ты?
— Там, в поезде, когда появился д-демон, — с запинкой произнесла она. — Ты использовал какую-то очень сложную боевую магию! Без знаний даже о типах печатей?
— А она была сложной? — в свою очередь спросил Ардан.
Елена молча смотрела на него так, будто видела перед собой неведомую зверушку.
Она хотела сказать что-то еще, но к их столу подошел профессор и положил перед Ардом список из десяти наименований.
— Это книги, которые вам, господин Эгобар, придется не то, что проштудировать, а едва ли не наизусть выучить. Но это если у вас, конечно, есть желание, не просто сидеть, а что-то понимать на моих лекциях, — все так же, без тени негативных эмоций, ровным тоном проговорил Конвел. — Не говоря уже о сдаче промежуточных экзаменов этой зимой…
Конвел посмотрел на него с явной… жалостью, после чего развернулся и вернулся к своему столу.
— Прошу прощения за заминку, коллеги… — профессор встрепенулся, будто пес, вышедший из воды. — Давайте попробуем услышать правильный ответ. Господин Утров.
С места поднялся тот самый эльф-полукровка.
— Вы использовали не одну, а две печати, профессор, — ответил он мелодичным, слегка певучим голосом. — Первая, с одним контуром печать четной рунной системы и присоединенная к ней двухконтурная печать с вложенным массивом свободных рун.
— Замечательно! — профессор аж лицом засиял, после чего повернулся к Елене. — Вы, госпожа, были невероятно близки к правильному ответу… Садитесь, господин Утров. Ну а теперь давайте рассмотрим принцип присоединения печати сложного класса к печати простого класса, пример действия которого вы только что имели счастье лицезреть. Ваши учебники уже открыты на нужной странице. Итак, начнем, пожалуй, с того, что…
Дальше посыпались слова, смысла которых Ардан не понимал настолько, что ему даже в какой-то момент показалось, что профессор Конвел говорит на каком-то другом, далеко не Галесском языке.
Так что все, что мог делать в данный момент юноша, это с утроенными вниманием и скоростью скрести карандашом по бумаге, записывая, в прямом смысле — каждое слово профессора.
Впервые, за долгое время, Ардан ощутил тот же азарт, что и когда-то давно, в пещере Атта’нха, когда та спросила знает ли он что-нибудь о корне СемиЦветной Крапивы.
