34
Пауэлл по-прежнему за стойкой. Судя по его напряженному взгляду, нашего решения он ожидает даже с некоторым беспокойством.
Клемент подходит к нему и протягивает руку.
— Хорошо, мы согласны. Девяносто штук.
Оценщик с воодушевлением пожимает предложенную руку.
— Весьма разумно с вашей стороны. Это очень хорошее предложение.
— Не сомневаюсь, — хмыкает Клемент. — Тогда за дело?
— Мне нужно немного времени, чтобы собрать столько наличных. Надеюсь, вы понимаете.
— И сколько времени вам нужно?
— Двадцать четыре часа.
Клемент хмурится и пару раз задумчиво проводит рукой по усам.
— Договорились. Мы приедем завтра в десять.
Пауэлл заверяет своего клиента, что деньги обязательно будут готовы.
Я уже было решаю, что теперь-то можно идти, однако Клемент нависает над стойкой и, не сводя с оценщика сурового взгляда, отцеживает:
— Просто для сведения, я очень не люблю, когда мне засирают мозги. Если денег не будет, или попытаетесь сбить условленную цену, я ужасно разозлюсь. И радости вам это не доставит, обещаю.
— Деньги будут, — с натянутой улыбочкой блеет Пауэлл, однако глаза его выдают смятение.
Кивнув напоследок, Клемент разворачивается, и мы вместе покидаем ломбард.
На улице я запоздало высказываю свое мнение:
— Может, все-таки не стоило давать ему время на сбор денег, а?
— Столько денег под рукой никто не держит. Один день роли не играет, так ведь?
— Да, не играет.
— Все будет в порядке, пупсик. Уверен, он все сделает как надо.
С учетом практически неприкрытой угрозы оценщику, пожалуй, он прав.
— Значит, мы можем вернуться и открыть магазин. Не вижу смысла терять дневную выручку.
— Мы?
— Хм, да. Или у вас какие-то другие планы?
— Честно говоря, пупсик, я скорее иголки себе в глаза воткну, чем проторчу в книжном магазине целый день.
— Чего ж вы тогда хотите?
— Да закинь меня по пути назад в свою конуру. Мне для счастья вполне хватит и телика.
На самом деле отказ Клемента возвращаться в магазин вызывает у меня лишь облегчение. Дел у меня там по горло, чтобы еще и на него отвлекаться.
— Хорошо. При условии, что в мое отсутствие вы не сровняете дом с землей, как насчет выбраться вечером куда-нибудь на ужин и отметить? Я угощаю, разумеется.
— Заметано.
— Прекрасно. И спасибо вам снова… Клифф, — хихикаю я.
Мы садимся в машину, все колеса которой, к моему некоторому удивлению, по-прежнему на месте.
Я везу Клемента домой и оставляю его наедине с телевизором, наскоро обучив, как пользоваться телефоном — так, на всякий случай. Затем возвращаюсь в магазин и успеваю открыть его как раз перед обеденным наплывом покупателей.
Следующие несколько часов мне некогда предаваться мечтаниям о груде наличных, что светит завтра. Но к трем часам торговый зал пустеет, и мой план расходов начинает обретать форму. Пускай выплатить ипотеку целиком и не получится, но уж основательно сократить ее я точно смогу. Еще хватит на кое-какой ремонт по дому и, может, на новую отделку гостиной.
Разобравшись с программой капиталовложений, устраиваю себе заслуженный перерыв на десять минут.
В комнате для персонала я завариваю чай и, намереваясь сполна насладиться редким моментом спокойствия, усаживаюсь за стол с «Рэкетиром», романом Джона Гришэма.
Не так-то просто сосредоточиться на сюжете книги, когда в голову одна за другой наведываются идеи по будущему интерьеру. На четвертой главе, впрочем, я уже полностью поглощена повествованием, пока не наталкиваюсь на некий специфический термин, после которого дальнейшее чтение для меня становится невозможным. «Отмывание денег».
«Черт».
Хватаю смартфон и загоняю выражение в поисковик.
Буквально через минуту мне становится ясно, что я серьезно недооценивала реалии перемещения девяноста тысяч фунтов на свой банковский счет.
Продолжаю гуглить, и теперь проблема предстает передо мной во всем пугающем объеме. Положить деньги в банк, равно как и приобрести что-либо дороже десяти тысяч я могу лишь с предъявлением удостоверения личности и доказательством легального происхождения доходов.
«Черт. Черт. Черт».
Я отшвыриваю книжку, проклиная собственную наивность.
Тем не менее наверняка ведь маяно найти решение этой загвоздки. А если говорить более конкретно, мне известен кое-кто, способный предложить требуемое решение.
Набираю домашний номер, и через шесть гудков мой новый жилец берет трубку.
— Клемент, это я.
— Привет, пупсик. Что случилось?
— Мне нужно, чтобы вы кое над чем подумали.
— Валяй.
— Я хочу знать, как отмывать деньги и как утаить наличные, что мы получим завтра.
— Мне прямо сейчас объяснять? — стонет он. — Я тут улетное кино смотрю, между прочим.
— Нет-нет, просто подумайте над этим. А за ужином обсудим.
— Лады. Еще что-нибудь?
— На этом все, спасибо. А что за кино вы смотрите?
— «Холодное сердце».
— А, хорошо. А фильм… Погодите-ка. Вы сказали «Холодное сердце»?
— Ага.
— Детский мультик про Анну и Эльзу?
— Ага.
Меня подмывает спросить, почему его так заинтересовал мультик, но я быстро решаю, что знать мне это ни к чему.
— Хм, ладно. Увидимся через пару часов.
— Ага, покеда.
И Клемент моментально вешает трубку. Не человек, а загадка какая-то.
Посмеиваясь, я возвращаюсь в торговый зал.
Хотя я и не испытываю особого вдохновения для рутинных дел, на сегодня передо мной стоят еще две задачи. Во-первых, выставить на полки новые книги, а во-вторых, сфотографировать Библию короля Якова и занести ее в сетевой реестр. На прошлой неделе все мои надежды возлагались на потенциальную ценность этого фолианта. Теперь же, по сравнению с ожидающим меня следующим утром состоянием, Библия почти не имеет значения. Тем не менее она вполне способна привнести весомый вклад в стоимость замены обогревателя.
Где-то с час я занимаюсь расстановкой книг, попутно обслуживая парочку покупателей.
Покончив с полками, заглядываю под прилавок, чтобы взять Библию.
Вопреки моим ожиданиям фолианта на полке рядом с сиди-проигрывателем нет. Сбитая с толку, я принимаюсь выгребать весь накопившийся под прилавком хлам.
Спустя пять минут мне становится ясно, что раритет бесследно исчез.
В некотором недоумении я пытаюсь мысленно воссоздать момент появления Клемента в магазине прошлым пятничным вечером. Помню, сидела на полу с Библией в руках. Потом встала, чтобы кое-что посмотреть в компьютере, и тогда-то и осознала, что у меня появился незваный гость.
А потом что?
Недоумение переходит в смятение. Я минут пять снова и снова проигрываю в голове сцену. Может, я выронила книгу на пол? Или оставила на прилавке?
Понятия не имею.
Единственное, о чем я имею понятие, так это о пропаже букинистического раритета. И что помочь восстановить события может только Клемент.
И если он не вспомнит, что где-то видел Библию, единственным правдоподобным объяснением ее исчезновения будет кража. Вот только магазин с того самого вечера по сегодняшнее утро почти все время был закрыт. Возможно, я все-таки уронила книгу на пол, и ее слямзила какая-то вороватая сволочь.
Данная мысль бесит меня даже больше, нежели утрата денег. Уж не знаю, с чего я воображаю своих покупателей какими-то особенными, но меня возмущает до глубины души, что кто-либо вообще способен обокрасть частное заведение, переживающее не лучшие времена.
Тем не менее переживать из-за пропажи Библии все-таки не стоит. Исходя из соотношения удач и неудач, я все еще в приличном выигрыше.
До закрытия магазина наведываются еще три покупателя. По результатам продаж дневная выручка едва превышает сто фунтов, однако столь гнетущая статистика избавляет меня от угрызений совести, что могли бы изводить меня из-за позднего открытия магазина завтра. Распечатываю объявление и вешаю его на дверь.
По окончании очередного рабочего дня я запираю свою лавку и неспешно еду по затопленным улицам домой.
Дождливая погода, впрочем, может и кое-чем порадовать: большинство обитателей моей улочки сегодня воспользовались машинами, так что свободных стояночных мест просто уйма. Я паркуюсь и пробегаю метров двадцать до своего дома. Однако ливень хлещет такой, что я успеваю промокнуть едва ли не насквозь.
Вешаю куртку и сумочку на крючок и скидываю туфли. Вопреки моим ожиданиям, дом не оглашает рев телевизора. Напротив, стоит полная тишина.
— Клемент?
Ответа нет.
Заглядываю на кухню. Пусто.
Может, спит?
Иду в гостиную в полной уверенности, что Клемент дрыхнет себе, развалившись в кресле.
Здесь его тоже нет.
Тут уж у меня начинает сосать под ложечкой.
Сломя голову мчусь наверх. Дверь в ванную распахнута, так же как и в гостевую спальню.
— Клемент?
Ответом мне служит тишина, и меня мутит уже не на шутку.
Чуть ли не в апоплексической панике врываюсь в гостевую спальню и грохаюсь на колени. Откидываю одеяло и заглядываю под кровать. Ничто не заслоняет мне вид плинтуса в дальнем конце комнаты.
Рюкзака нет — а значит, и золотого слитка тоже.
«Блин, нет! Господи, пожалуйста, нет!»
Я поднимаюсь на ноги и осматриваю комнату. Только уже и сама не пойму, что теперь ищу.
«Клемент, да где же ты, черт тебя возьми?»
Ладно, усаживаюсь на краешек кровати и задумываюсь, куда же он мог пойти. Как бы ни хотелось мне верить, что Клемент просто отправился на прогулку, буквально все указывает на то, что обольщать себя этой версией не стоит. Для начала, на улице ужасный ливень. Обстоятельство, впрочем, совершенно незначительное, если добавить к уликам отсутствие золотого слитка.
Неужто я всего лишь стала жертвой некой изощренной аферы?
От вопросов и скоропалительных выводов у меня голова идет кругом. Нет, это какая-то бессмыслица. Ну какая же это разводка, если я всего-навсего статист? Поисками золота от начала до конца заведовал Клемент. Да зачем я вообще ему была нужна? Не считая трат на еду и дорогу, мое участие в операции было едва ли не символичным.
А может, я что-то упускаю? Может, я такая тупая, что до сих пор в упор не вижу очевидного?
Стоп. А вдруг с Клементом что-то стряслось? Вдруг Стерлинг отрядил с полдесятка мордоворотов, и сообща они все-таки одолели Клемента? И увели его с собой, прихватив и золото?
Да нет же, я цепляюсь за соломинку. Тогда остались бы следы борьбы, да и сложно представить, что даже пятеро костоломов в состоянии справиться с Клементом.
«Смирись, Бет, он просто ушел».
В густом тумане вопросов сталкиваются два заключения.
Без золота у меня нет средств расплатиться со Стерлингом.
Я в очередной раз утратила бдительность, и меня по-крупному развели.
Следует ужасающий взрыв гнева, отрицания и стыда.
«Тупая, тупая баба!»
Я разрываюсь между истерическим припадком и безутешным рыданием в подушку. Ощущаю себя одной из тех женщин, которых разводят сетевые жулики, предлагая любовь в обмен на крупную сумму, необходимую им якобы для преодоления жизненных неурядиц.
Как бы ни насмехалась я над наивностью и тупостью всех этих дамочек, сама в итоге оказалась ничуть не лучше.
И тут раздается звонок во входную дверь.
Делаю глубокий вдох, чтобы взять себя в руки.
Пока топаю вниз по лестнице, трезвон повторяется.
— Да иду же, ради Бога…
Я отпираю замок и распахиваю дверь, готовая обрушиться на незваного визитера.
— Блин, пупсик, ну где ты застряла? — недовольно пыхтит Клемент, вваливаясь внутрь. — Льет как из ведра!
Он вымок до нитки, даже джинсовое одеяние теперь темно-синее. Единственная вещь, что не кажется на нем насквозь мокрой — водонепроницаемый рюкзак на плече. Клемент снимает его и с глухим стуком опускает на пол.
Я захлопываю дверь и медленно считаю про себя до пяти.
На трех, однако, не выдерживаю и срываюсь на визг:
— Черт возьми, Клемент, где, на хрен, тебя носит?
Он знай себе вытирает лоб рукавом, совершенно не тронутый моей вспышкой.
— Я задала вопрос! — продолжаю я бушевать.
— Ага, я слышал, — бурчит Клемент.
— И?
— Сиги.
— Что?
— Сигареты кончились. Пошел купить пачку.
— Почему записку не оставили?
— Не знаю, я ж не думал, что это так затянется. А что не так-то?
— Я подумала…
— А, понял! Ты решила, что я сделал ноги с золотишком!
Я никну головой. Гнев моментально сменяется стыдом.
— Охренеть как мило, — продолжает Клемент обвинительную речь.
Ничего не могу с собой поделать, но чувствую, что не успокоюсь, пока во всем не разберусь.
— А как же вы собирались войти в дом?
Он выуживает из нагрудного кармана мокрой безрукавки ключ.
— Черный ход.
— Хм, да, верно… А почему вы тогда стали звонить в переднюю дверь?
— Потому что увидел твою машину на улице и не захотел пугать тебя, вваливаясь с заднего двора.
Мой надуманный сценарий прямо на глазах разваливается на части. Я хватаюсь за последнюю неясность:
— Но вы же говорили, что у вас нет денег!
— Нет, откуда им взяться-то. У тебя на кухне стоит банка с мелочью, я и позаимствовал оттуда десятку. Понадеялся, что ты не станешь возражать.
Ну конечно, парковочная банка. У меня вечно нет мелочи для паркоматов, и раз-два в неделю я щедро пополняю эту емкость.
— Ну, все теперь? — взрывается Клемент. — Закончила допрос?
Во что я только превратилась! Доверие мое подорвано до такой степени, что я автоматически предполагаю в людях худшее.
— Простите, Клемент, — блею я. — Вы этого не заслуживали.
— Разумеется, нет!
Какое-то время мы молчим. Тишину нарушает лишь стук о половицы капелек, срывающихся с мокрых волос Клемента.
— Вы все еще хотите пойти куда-нибудь поужинать? — опасливо осведомляюсь я.
— Еще как, черт побери! И, как мне представляется, ты задолжала мне ужин из трех блюд!
— Конечно-конечно, и еще несколько бокалов пива, — с облегчением подхватываю я. — И знаете, что я буду на десерт?
— И что же?
— Глотать свои выдуманные обиды. Двойную порцию.
