33
Я просыпаюсь под стук дождя по стеклу и завывание ветра сквозь щели в деревянной раме.
Уже в самом начале поисков жилья, еще со Стюартом, я определилась, что наш новый дом должен быть с душой. Мне хотелось обязательно настоящий дом, с историей, не перестроенный. Своего я добилась, вот только за это приходится расплачиваться до сих пор.
На раздвижные окна любо-дорого смотреть, но открывать их занятие довольно утомительное, к тому же они требуют частой покраски и оставляют желать лучшего по части теплоизоляции. И в такое утро, как сегодня, начинаешь мечтать о стеклопакетах.
Когда разживусь деньгами, пожалуй, подумаю о подобном компромиссе.
Усаживаюсь в постели и потягиваюсь. Понедельничным утром ровно неделю назад я проснулась рядышком со своим женишком, в блаженном неведении о предстоящем шквале неприятностей.
Теперь же в моем доме другой мужчина и, надеюсь, спокойные дни впереди. Однако сначала предстоит небольшая операция по сбыту вновь приобретенного актива.
Я накидываю халат и направляюсь в ванную.
Принимаю душ и одеваюсь, тем временем Клемент пробуждается и топочет в гостевой спальне.
Он предстает передо мной, облаченный лишь в продукт текстильной промышленности, что для Карла оказался чересчур большого размера. Клементу, разумеется, не приходится следить, чтобы эти трусы с него не свалились.
— Пупсик, тебе ванная еще нужна? Мне б посрать да ополоснуться.
— Слишком много подробностей, Клемент. Но в ванной я закончила.
Одной рукой он демонстрирует мне большой палец, другой чешет задницу.
— И можете не расхаживать по дому в одних трусах?
В ответ получаю сияющую улыбку.
— Боишься распалиться, а?
— Да уж как-нибудь сдержусь, но немного пристойности не помешает, как считаете?
— Ты хочешь, чтобы я оделся, прошел три метра и снова разделся?
— Найду вам халат.
Клемент лишь пожимает плечами и молча скрывается за дверью ванной.
Я же направляюсь вниз на кухню, остро нуждаясь в дозе кофеина. Хоть выходные и прошли весьма результативно, физическая и психологическая нагрузка все же изрядная. К тому же не могу сказать, что прекрасно выспалась, слишком много беспокойных мыслей.
Завариваю чашку крепкого чая и принимаюсь стряпать завтрак.
Когда на кухне объявляется Клемент, тосты уже готовы, а яичница уже дожаривается.
— Как вкусно пахнет!
— Еще две минуты. Хотите чаю?
— Не заморачивайся, пупсик, я сам.
Погремев посудой, Клемент замирает перед открытым холодильником.
— Пупсик, а где молоко?
— Вы ослепли? — кричу я с другого конца кухни. — Я вижу даже отсюда. Вторая полка снизу, рядом с помидорами.
Он достает невзрачную картонную упаковку.
— Есть! Просто я искал бутылку.
— В моем доме не найдете.
Уж и не помню, когда в последний раз пила молоко из стеклянной бутылки. Пожалуй, в детстве, когда молочник каждое утро оставлял на нашем крыльце еще теплое молоко.
Раскладываю яичницу и тосты по тарелкам. Клемент, уже с чашкой в руке, занимает свое привычное место.
— Чудесно, пупсик, умираю от голода.
— Да вы всегда от голода умираете.
— Ну так посмотри на меня, сколько мне еды-то нужно!
— Знаете что, как только найдем покупателя золота, устрою вам великолепный ужин с бифштексом.
— Идет! — отзывается он уже с набитым яичницей ртом.
Его тарелка пустеет в рекордный срок. Я милостиво предлагаю Клементу свой тост, который он с радостью хватает и отправляет в рот целиком.
— У вас будет несварение желудка.
— He-а. У меня бычий организм.
Я потихоньку доедаю свою порцию, в то время как Клемент потягивает чай.
— Так какой на сегодня план, пупсик?
— Мне нужно в магазин, там и решим, что делать.
— Договорились.
— Кстати, у нас в городке вроде как тоже имеется ломбард. Может, заглянем, вдруг заинтересуются?
— Плохая идея.
— Почему?
— Слишком близко к дому. Даже не думай толкать стремный товар у себя на районе.
— Разумно. Тогда отменяется. Я погуглю в других городках.
— Что-что ты сделаешь?
— Погуглю ломбарды в соседних городах.
— Что такое «гуглить»?
— Это от названия поисковика «Гугл», с помощью которого… Ой, ладно. Я имела в виду, поищу в интернете.
— Не могу сказать, что понял, но тебе и флаг в руки.
Вопрос закрыт, и я начинаю убирать со стола.
— Ты моешь, пупсик, я вытираю.
— Что вы делаете? — слегка озадаченно переспрашиваю я.
— Вытираю.
— Ах, ну да. Так вы и сказали. Вот уж не думала, что домашнее хозяйство по вашей части.
— Какая наглость! Я всегда готовил и стирал для себя. И даже носки штопал!
— Снимаю шляпу, Клемент. Штопка особенно впечатляет, при всей своей избыточности.
— Смеешься?
Ухмылка на моем лице служит ему ответом.
Вручаю своему помощнику полотенце и принимаюсь мыть посуду, посмеиваясь про себя, представляя его за штопкой носка.
Когда же кухня сияет и блестит, Клемент поднимается в гостевую спальню за рюкзаком с золотым слитком. Прошлым вечером мы сидели и пожирали свой трофей глазами с полчаса, а потом Клемент настоял, что на ночь золото необходимо спрятать у него под кроватью. Для пущей безопасности.
А сегодня утром убеждает, что слиток нужно постоянно носить с собой.
— А если вы его потеряете?
— Не потеряю!
— Ну а вдруг?
— Пупсик, расслабься. Так вправду будет безопаснее.
В конце концов я соглашаюсь, и в половину девятого мы выходим из дома. Этим утром сильный ветер и дождь загнали большинство горожан в личные автомобили, и потому в магазин мы еле тащимся. Медленное путешествие отнюдь не скрашивается рассуждениями Клемента об уменьшившемся количестве коричневых машин.
Мы паркуемся за магазином буквально за пять минут до времени открытия. Загадка, почему нынче не покупают авто коричневого цвета, так и не решена.
Пускай понедельничное утро сегодня далеко не обычное, рутина нисколько не меняется: включаю свет, отопление, ставлю чайник и отпираю вход в торговый зал.
Затем мы сидим в комнате для персонала и просто пьем чай. Наплыва покупателей я отнюдь не ожидаю.
— Пупсик, так ты собираешься буглить?
— Гуглить. Да, конечно же.
Быстрый поиск выдает одиннадцать ломбардов в радиусе пятнадцати километров. Я исключаю из результатов обладателей броских сайтов и явных держателей франшизы — ни те, ни другие определенно не заинтересуются подозрительным слитком золота.
В итоге остается четыре кандидата.
— Ближайший километрах в десяти, другие чуть подальше.
— Ну так давай ими и займемся, пупсик.
— Что, прямо сейчас?
— Почему ж нет-то? Непохоже, что у тебя тут дел по горло.
Я собираюсь возразить, однако понимаю, что доводов у меня и нет. Ну закрою я магазин на несколько часов, ну потеряю, самое большее, фунтов шестьдесят выручки — но это же капля в море по сравнению с маячащим состояньицем, стоит нам найти покупателя слитка.
— Хорошо. Я только напечатаю объявление.
Пять минут спустя мы снова в автомобиле, с заданным навигатору нашим первым пунктом назначения — ломбардом «Пауэлл энд партнерс».
К счастью, по пути Клемент практически не донимает меня вопросами, и я могу сосредоточиться на дороге.
Следуя указаниям навигатора, мы в конце концов сворачиваем на улицу, где располагается заведение Пауэлла. Район, определенно, не самый полезный для здоровья. За окнами мелькают обшарпанные дома, безликие многоэтажки, сомнительные забегаловки и букмекерская контора с толпой подозрительных типов у входа. Наверное, дожидаются открытия, догадываюсь я.
— Ну и дыра, а? — комментирует Клемент.
Да уж, в одиночку гулять здесь я точно не решилась бы.
Навигатор сообщает, что до окончания маршрута осталось лишь несколько сот метров, и через минуту мы замедляемся у цепочки разнообразных заведений, перед фасадами которых весьма кстати располагается парковочный карман.
Я заворачиваю на стоянку и глушу двигатель.
«Пауэлл энд партнерс» занимает последнее строение в ряду, по соседству с прачечной самообслуживания, винным магазином, кебабной и тату-салоном.
— Что-то я не совсем уверена насчет этого места, Клемент. Финансовым благополучием здесь как будто не пахнет, как считаете?
— Но легального покупателя нам все равно не найти. На мой взгляд, для наших целей самое то.
Прежде чем я успеваю что-либо возразить, он выбирается из машины и вытаскивает рюкзак из ниши для ног.
Похоже, визит в здешний ломбард неотвратим, нравится мне это или нет.
Что ж, извлекаю навигатор из держателя и прячу в сумочку. Убедившись, что никаких других ценностей на виду не оставлено, присоединяюсь к Клементу на тротуаре.
— Готова? — интересуется он.
— Нет, но чего тянуть.
Мы двигаемся вдоль витрин в самый конец вереницы строений.
Наружностью «Пауэлл энд партнерс» вполне соответствует окружению. Дымчатые стекла затянуты рабицей, так что интерьера за ними не разглядеть. Вывеска над дверью изрядно побита непогодой, краска местами облупилась.
Если владелец и располагает какими-то средствами, желания тратиться на ремонт он явно не испытывает.
Клемент толкает дверь, и о нашем прибытии возвещает звон колокольчика.
Мне еще ни разу не доводилось наведываться в ломбард и почему-то казалось, будто заведение подобного рода должно напоминать ювелирный магазин. «Пауэлл энд партнерс», однако, с лавкой ювелира не имеет ничего общего.
Тускло-серые стены абсолютно голые, не считая листка с условиями обслуживания да больших круглых часов. Помещение разделяет перегородка. В задней части отдела для посетителей возвышается стойка, за шторой располагается прочная на вид дверь. Предполагаю, что владельцы не желают выставлять свои товары для тех, кто скорее украдет, нежели купит.
По истертому ковру мы подходим к стойке с рукописной запиской, уведомляющей, что для вызова оценщика следует нажать кнопку. Клемент так и поступает, и из-за внутренней двери доносится трезвон.
Мы ждем.
— Не мне судить, конечно же, — шепчу я Клементу, — но, по-моему, у них нет той суммы, на которую мы рассчитываем.
— Может, и так, но доверять первому впечатлению все же не стоит. Лично мне кажется, что в таком месте вкладываться в показуху смысла нет.
— Надеюсь, вы правы.
Мы снова поворачиваемся к стойке, и, когда Клемент уже собирается снова нажать на кнопку, дверь открывается.
Перед нами возникает тщедушный мужчина за шестьдесят.
— Чем могу быть полезен? — Тонкий голосок оценщика вполне отвечает его телосложению.
— Мы хотели бы кое-что продать, — сообщает Клемент. — Вот только, боюсь, не совсем законное. Интересует?
— И что же это?
— Золотой слиток в сто пятьдесят унций.
Мужчина прищуривается и слегка откидывает голову назад, роняя набок прядь седых волос.
— Краденый? — осведомляется он.
— He-а. Вот, подруга расскажет.
Я прочищаю горло и в меру своих актерских способностей напускаю на себя искренний вид. Рассказываю, как обнаружила золото под половицами во время устранения протечки водопровода.
Заканчиваю уже с улыбкой — от облегчения, что заготовленное объяснение прозвучало вполне правдоподобно.
— М-да, повезло вам, — отзывается оценщик, хотя в его интонации и улавливается некоторая подозрительность.
Я в растерянности, что же на это отвечать, но тут, к счастью, вмешивается Клемент:
— Ага, еще как, и мы готовы поделиться своим везением, мистер…
Тот протягивает свою костлявую руку.
— Пауэлл. Освальд Пауэлл.
Клемент отвечает на рукопожатие.
— А я Клифф, а это моя подруга, Луиза.
Из всех фальшивых имен, что мог сочинить Клемент, Клифф представляется самым неподходящим. Впрочем, сама-то я наверняка назвала бы наши настоящие, что с учетом противозаконного умысла было бы крупной ошибкой. Лишнее доказательство, что занимаюсь я не своим делом.
— И сколько вы хотите получить? — спрашивает тщедушный тип.
— Нынешняя цена золота вам известна, так что ждем предложения, — уклончиво отвечает Клемент.
— Сначала мне нужно взглянуть.
Клемент кивает, снимает с плеча рюкзак и затем достает слиток и кладет его на стойку.
— Позвольте представить: сто пятьдесят унций чистого золота!
Глаза Пауэлла мгновенно округляются. Он подается вперед и медленно проводит рукой по слитку, внимательно рассматривая пробу и другие клейма, выбитые на поверхности.
— Мне необходимо проверить чистоту. Могу я снять стружку?
— Да пожалуйста!
Оценщик ныряет под стойку и через мгновение появляется снова, сжимая в руке ножик, больше походящий на скальпель. Он переворачивает слиток и проводит инструментом сантиметра два по нижней кромке.
Сняв микроскопическую пробу, Пауэлл прижимает большим пальцем лезвие ножа — по-видимому, чтобы не потерять образец.
— Подождите минуту.
И исчезает за дверью.
Клемент моментально прячет золото обратно в рюкзак.
— А еще говорите, будто у меня проблемы с доверием, — ухмыляюсь я.
— После всего, через что нам пришлось пройти ради него, не собираюсь рисковать, пупсик. Вдруг кто зайдет и схватит наш слиточек.
При всей ценности добычи, я очень и очень сомневаюсь, что кому-либо достанет смелости — или глупости — связываться с Клементом. Но, естественно, лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Хорошо, согласна.
Мы все ждем, часы на стене отсчитывают минуту за минутой.
Наконец, Пауэлл выходит к нам.
— Похоже, у вас и вправду слиток чистого золота. Мои поздравления!
— Прекрасно. Так вы заинтересованы в покупке или нет? — Клемент по-прежнему сама прагматичность.
Оценщик потирает небритый подбородок, возможно, обдумывая свой первый ход.
— Заинтересован, за разумную цену.
— И какую же вы считаете разумной?
Пауэлл барабанит пальцами по стойке и глубокомысленно таращится на потолок.
— Полагаю, вам нужны наличные? — осведомляется он.
Совершенно верно.
— И никаких договоров?
— Никакой писанины. Мы берем наличные и сваливаем. И больше вы нас не видите и не слышите.
— В таком случае я дам вам пятьдесят тысяч.
Я уже раскрываю рот, чтобы решительно высказаться о подобной наглости, однако каменное выражение лица Клемента демонстрирует, что в моей тираде нет необходимости:
— He-а. Даже не думайте. Мы не идиоты, приятель. Слиток стоит вдвое дороже, даже на черном рынке.
Оценщик кривится, будто жует лимон.
— Могу поднять до шестидесяти.
Клемент просто закидывает рюкзак на плечо и, не удосуживаясь ответом, поворачивается ко мне:
— Пойдем попробуем в другом месте, а?
Я киваю. Пауэлл немедленно понимает, что вот-вот лишится возможности срубить неплохих деньжат на халяву, и вскидывает ладонь.
— Ладно, ладно, — тараторит он. — Девяносто штук, но это окончательное предложение. Больше наличных мне все равно не достать, так что решайте.
Клемент упирается в оценщика взглядом, и на этот раз предугадать ответ по его бесстрастному лицу я не в состоянии.
— Дайте нам минуту.
С этим он направляется к выходу, жестом приглашая меня с собой.
Мы снова оказываемся на тротуаре, и Клемент тут же переходит к делу:
— Хочешь принять его предложение, пупсик?
А меня раздирают противоречия.
С одной стороны, девяносто тысяч фунтов — сумма просто фантастическая, и большинство людей воротить нос от такого свалившегося счастья не будет. Тем не менее в другое мое ухо нашептывает жадный гремлин: спору нет, это куча денег, но вдруг кто-то предложит на десять тысяч больше? А то и на двадцать?
— Хм, даже не знаю. А вы что думаете?
— Девяносто штук решают твою проблему с этим козлом Стерлингом?
— Еще как!
— Вот тебе и ответ. Моя работа заключалась в оказании тебе помощи. И поскольку теперь ты можешь с ним расплатиться, моя задача выполнена.
— Но мы могли бы получить за слиток и больше.
— Могли бы. Но это не значит, что получим.
Толку от его разглагольствований никакого, честно говоря.
Мне не помешало бы подумать еще немного, однако Клемента моя нерешительность явно начинает раздражать.
— Слушай, пупсик. Если бы я заявился на прошлой неделе в твой магазин и предложил девяносто штук, ты бы взяла их?
— Разумеется, взяла бы.
— Почему?
— Потому что ни один человек в здравом уме не станет отказываться от такого предложения.
— И тем не менее ты стоишь да чешешь репу!
— Но ведь…
— Пупсик, давай не искушать судьбу. Мы выжали из чувака максимальный ценник, так что лучше будет закончить игру, пока выигрываем. Вот тебе мой совет.
Он прав. Несмотря на существующий шанс выгадать побольше, испытанного за последнюю неделю стресса мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Эмоциональная расплата за попытку заполучить несколько дополнительных тысяч запросто может превысить финансовую прибыль.
— Хорошо. Будь по-вашему.
— Ну и молодец!
Даже не верится, что все вот-вот закончится. Я делаю глубокий вздох и следую за Клементом обратно в ломбард.
