В конце октября 1942 года меня угнали в Германию, а в ноябре я уже попала в концлагерь Равенсбрюк. Большую группу женщин под охраной с собаками загнали в баню – остригли и переодели в полосатую форму.

Тогда же нам выдали номера на белой тряпочке и треугольнички красные – вымпела, на которых написана немецкая буква «R», – означала «русская». У представителей разных наций они были разных цветов. В лагере меня поселили в 19-й барак. Спали мы на трехэтажных нарах. Утром рано был подъем, пьем пол-литра холодной воды, а затем аппель, где нас пересчитывали, а потом на работу.

Комендантом лагеря был у нас Зурен, овзиерки менялись.

Я очень часто на территории лагеря встречала эсэсовку, красивую женщину в серой форме, которая ей очень шла. Женщины отдавали честь овзиерке и называли ее обер Хойзен. Она ходила с плеткой и била заключенных, я всегда думала – есть ли у нее дети. Когда нас выгоняли на уборку территории и за территорией лагеря, нас бил и кричал на нас Эссе. Говорил: «Языками лижите». Мы были в роли подопытных животных. Нас выгоняли босых и раздетых, хотя уже стоял холод. Мы не были людьми.

В лагере я встретила много умных, хороших людей. Я очень хорошо помню врача чешку Младу Тауферову, которая мне спасла жизнь, так как я очень болела, была маленькая, худая, стриженая и очень страшная. Все иностранцы получали от Красного Креста посылки с продуктами. Млада меня всегда поддерживала, так как мы, русские, украинцы и белорусы, ничего не получали, потому что у Сталина не было пленных, а все были предатели.

Я знала в лагере Розу Тельман. Помню Евгению Лазаревну Клем из Одессы, Надю Козак из Джанкоя, Валю Машер из Феодосии. Валя была военнопленная медсестра, была взята в плен при сдаче Севастополя. Все они были старше меня. Млада всегда звала меня «ноицо», что означало «маленькая».

За время пребывания в Германии я прошла три концлагеря. В конце апреля 1945 года нас гнали к Балтийскому морю. Освободила нас в Мекленбургских лесах Красная армия.