23 декабря 2019, понедельник
В 7 часов 5 минут в отделении судебно-медицинской экспертизы в Умео началась процедура опознания обезглавленного тела девушки. Обследование проводил судмедэксперт Сикстен Полански, заведующий отделением. Ему помогала Сандра Хаммарлунд, эксперт-криминалист.
Проводилась та процедура, которая применяется при подозрении на убийство. Сначала был сделан внешний осмотр тела, замерены длина и вес, а также задокументированы все внешние приметы. Затем сделан рентген. После этого было произведено тщательнейшее вскрытие с исследованием подкожных тканей – в той мере, в которой они сохранились. Тело оказалось сильно мумифицированным. У первого шейного позвонка, где голова была отделена от тела, сделали микроотливку скелета. Проверили химический состав на предмет остатков алкоголя или наркотиков.
Далее был взят целый ряд образцов с целью установить ДНК тела – пробы мышц и костей. Отпечатки пальцев также были сняты, но с неудовлетворительным результатом. Правая рука оказалась повреждена, левая слишком мумифицирована.
Сикстен Полански немедленно сел составлять первичный протокол вскрытия, который вскоре был передан главному прокурору города Лулео Эвелине Андерссон.
* * *
Викинг Стормберг вышел в приемную. Карина Бюрстранд сидела на своем месте, просматривая в компьютере «Новости и события региона».
– Ты не могла бы зайти ко мне?
Женщина с удивлением посмотрела на него поверх очков для чтения.
– Зачем?
Она проработала здесь долго – дольше, чем он. Всю свою профессиональную жизнь. Считала себя вправе ставить под сомнения его слова.
– Желательно прямо сейчас, – добавил он и пошел в свой кабинет.
Карина пошлепала за ним в своих кроксах с телефоном в руке, закрыла за собой дверь. Он указал на стул для посетителей перед своим столом.
– Что-нибудь случилось? – спросила она.
За выходные он подробно прочел все дело Софии. И, чем больше он читал, тем отчетливее проступало значение читательского клуба «Полярный круг». Единственное постоянное занятие, имевшееся у Софии в свободное время, единственное место, где она постоянно встречалась с одной и той же группой людей за пределами школы.
– Судя по вашим допросам, София вела протоколы ваших встреч.
Карина кивнула.
– Они сохранились? – спросил он.
Она сделала глубокий вдох, вздохнула. Лизнула языком уголок рта.
– Свои экземпляры я хранила в коробке из-под обуви, – ответила она. – Кажется, я их не выбрасывала. Скорее всего, стоят на чердаке. Проверить?
– Да, это важно. Желательно прямо сейчас.
Она взглянула на свой мобильный телефон.
– У меня человек записан на 9.30, паспорт и национальное удостоверение личности.
– Фатима сделает, – ответил Викинг. – Скажи ей, когда будешь уходить.
Карина улыбнулась и поднялась.
– Хорошо, – проговорила она.
– Еще один вопрос, – сказал он. – Когда Агнета уехала в Карлстад – как ты об этом узнала?
– Она написала мне письмо. А потом мы с ней наспех поговорили по телефону, она звонила, чтобы о чем-то спросить.
– О чем?
Карина остановилась, размышляя.
– Она очень торопилась, бежала на какую-то лекцию. Спросила, знаю ли я, как достать какую-то книгу Набокова – точно не помню, какую именно. Я ответила, что можно заказать в библиотеке. Она заикалась совершенно ужасно.
– В те выходные, когда она уехала из Стентрэска – Биргитта звонила тебе? По поводу ключей от бытовок, которые лежали под дверным ковриком Агнеты в Трэске?
– С того момента в бытовках убиралась я. Пока твой папа не позвонил и не предложил мне поработать здесь, в участке.
Викинг снова взял дело, вытянул ноги под столом.
– Я пообещал Сусанне дать интервью для ее подкаста, – с о вздохом проговорил он. – Тебе известно, каким оборудованием она пользуется?
– Микрофон и компьютер Mac, – ответила Карина и ушла в сторону заднего выхода.
Хоть Биргитта и изрядно набралась вчера, однако последовательность событий с ключами Агнеты помнила прекрасно.
Он перелистал дело, нашел карточку от детского психиатра в Будене. София Хельстен посещала психотерапевта с десяти лет, когда ее младший брат умер. Синдром внезапной младенческой смерти. У нее не было психиатрического диагноза, однако отмечалось, что она соответствует некоторым критериям для синдрома Аспергера. В кратком резюме ее описывали, как нормально развитую в интеллектуальном плане, однако с некоторой задержкой моторного развития – то есть она была немного неуклюжей. Врач призывал поощрять физические занятия во всех формах.
В качестве одного из критериев для своего заключения психолог указывал, что София испытывает затруднения в установлении дружеских отношений со сверстниками. Указывалось, что у нее снижен отклик на чувства других людей и недостаток спонтанного желания разделить радость или занятия с другими.
Он ощутил приступ раздражения. То же самое, слово в слово, говорили в детстве о его дочери Элин, хотя с ней все было в порядке. Нормы стали такие жесткие, каждому ребенку готовы влепить диагноз, если он не ведет себя в точности, как другие. Почему люди не могут быть разными? Судя по всему, София пережила кризис, когда ее брат умер во младенчестве, ей понадобилось ходить на психотерапию, чтобы пережить эту утрату. В начале 1970-х это было еще не настолько распространено. Ей повезло, что у нее такие влиятельные родители, которые смогли организовать ей профессиональную помощь.
Глядя на парковку, он сидел и размышлял. Затем выдвинул ящик стола, нашел там пустую флешку и засунул в задний карман брюк. Поднялся, надел пальто и вышел в холл. Фатима мрачно посмотрела на него.
– Я поеду по делам, – сказал он.
Сусанна ждала его дома у своей мамы, Сив Юханссон, в их вилле наискосок от школьного двора.
– Я так благодарна тебе, что ты согласился, – сказала она, выкладывая на кухонный стол микрофон и компьютер.
Он оглядел кухню. Здесь ничто не изменилось с тех пор, как он приходил сюда с Кристером в начале 1980-х. Сейчас за окнами сгустилась тьма, на подоконнике горел рождественский подсвечник с четырьмя свечами. Рождественские занавески в красную клеточку с бахромой в виде помпонов слегка шевелились от дуновения из окна.
– У меня только одно условие, – произнес он с улыбкой.
Она улыбнулась в ответ – той сияющей улыбкой, в которой когда-то утонул Кристер.
– Только скажи.
– Что ты дашь мне послушать все остальные интервью.
Улыбка исчезла. Сусанна придвинула к себе микрофон.
– Даже не обсуждается, – ответила она. – Это мои рабочие материалы. Я их никому не дам, ни на каких условиях.
Она презрительно вскинула голову – знак того, что она обиделась. Викинг вздохнул и принялся снова надевать перчатки.
– О’кей. Придется мне пойти получить ордер на обыск.
Потом рассмеялся и снова снял перчатки.
– Да брось, Сусси, я тебя разыграл. Давай сюда свои вопросы.
Она заколебалась, неуверенная в его намерениях, но, видимо, решила все же осуществить намеченное. Надела наушники, убедилась, что запись идет, опустила наушники на шею и начала.
– Работой по установлению истины в деле Софии Хельстен в полицейском участке Стентрэска руководит шеф полиции Викинг Стормберг. Мы сидим за кухонным столом в доме, где еще живы воспоминания. Однажды ты приходил сюда с Софией – помнишь этот эпизод?
Вопрос поставил его в тупик.
– Э-э… нет, – пробормотал он. – Когда это было?
Сусанна стиснула челюсти.
– Хорошо, попробуем еще раз. Однажды ты был здесь на вечеринке, где среди приглашенных была София Хельстен. Ты помнишь тот день?
– На вечеринке? – переспросил он и огляделся, словно ответ парил в воздухе под потолочными плитами.
Да, черт подери, та вечеринка, когда Кристер и Сусанна стали парой. Тогда он впервые догадался, что Карина и Хокан тоже вместе.
– Точно, – сказал он. – Вспомнил. Разве София тоже была здесь?
Сусанна выключила запись.
– София была здесь, разве ты не помнишь? Она занималась сексом с Пеккой Карлссоном в ванной в подвале, Кристер их там случайно застукал!
– София со всеми занималась сексом, – ответил Викинг.
– Но с тобой нет, – возразила Сусанна. – И с Кристером тоже нет.
Он не ответил.
Она снова включила запись.
– Ты можешь ответить, когда захочешь, – сказала она. – По поводу той вечеринки.
Он беззвучно сглотнул.
– Да, здесь много воспоминаний, – проговорил он. – Мы были здесь на вечеринке, должно быть, весной тысяча девятьсот восьмидесятого года, за пару месяцев до ее исчезновения.
– Что ты помнишь о том лете?
Он посмотрел в окно, увидел свое отражение в черном стекле. Что он помнит о лете тысяча девятьсот восьмидесятого года?
Агнету.
Ее хрупкую фигурку и светлые волосы, ее соленые слезы и мягкий смех. Непоколебимую решимость во все вкладывать душу, творить добро. Ее простое и естественное отношение к жизни и долгожданную свободу. Мама сидела в Фурунэсе, и Агнета могла работать, дышать и писать, как ей хотелось. Избавившись от ответственности за больного родителя, она могла любить, смеяться и играть с котом без страха и тревоги – впервые в жизни.
Потрясающее чувство наблюдать за ее превращением, быть рядом, подойти так близко.
Сусанна требовательно махнула рукой, подняв брови.
– Помню, как мы искали, – сказал он. – Как прочесывали все в округе. Все мои друзья участвовали, все до одного. Мы боялись лесных пожаров, ведь выше Гранселя уже произошел пожар. Полиция из Лулео приехала сюда и обследовала дно реки, но это было сложно сделать из-за порога.
– В городе ощущался страх?
На несколько секунд он задумался.
– Скорее тревога, – проговорил он. – Когда нашли ее библиотечные книги возле Гранселя – люди испугались. Все поняли: с ней что-то случилось, что-то страшное.
– В тот раз следствие возглавлял твой отец, на этот раз ответственность легла на тебя. Что ты испытываешь по этому поводу?
Сусанна смолкла, с ожиданием глядя на него.
– Я видел, как тяжело ему было тогда, как ответственность давила на плечи. А теперь эта ноша легла на меня.
– Это тяжело?
Он сделал глубокий вдох.
– Тут… много всего, – проговорил он. – Запутанное дело. С большой вероятностью речь идет о преступлении, на которое, вероятно, уже вышел срок давности. Но следствие по находке ведется, мы работаем методично и планомерно.
– Как она туда попала?
Он слегка улыбнулся Сусанне.
– Мы как раз работаем над тем, чтобы это выяснить, – ответил он.
Зазвонил мобильник – Je ne regrette rien Эдит Пиаф. Сусанна взяла телефон, взглянула на экран и сбросила звонок.
Затем надела наушники, пощелкала по клавиатуре, слушая запись. Снова сняла их.
– Звучит отлично, – сказала она и снова включила компьютер на запись. – Расскажи, какие у тебя были отношения с Софией?
Он почувствовал, как улыбка застыла у него на губах, сразу же вспомнились вчерашние пьяные разговоры Биргитты. Что известно Сусанне? Знает ли она, как София бегала за ним, как вешалась на него и провоцировала, как он в результате пару раз уступил ей? Убеждал себя, что это не считается, но она думала иначе. Считала себя его девушкой. Как она не желала слышать отказ. Мрак в ее взгляде, когда она не получила желаемого, – жуткое зрелище.
Он внимательно оглядел Сусанну. Она прекрасно умеет притворяться, но лукавит ли она сейчас? Нет, ведь она сказала – с тобой нет, и с Кристером тоже нет. Она не знает. Биргитта не разболтала.
– Она была моей одноклассницей, – ответил он нейтрально. – Мы вместе учились в школе с первого класса до конца гимназии. Она была толковая, хорошо училась. Мало говорила.
– Женщины часто погибают от рук близких, – сказала Сусанна. – У Софии был парень?
Викинг почувствовал, как по спине потек пот.
– Честно говоря, не знаю, – ответил он.
На несколько мгновений она задумалась.
– Как, по-твоему, город отреагировал на исчезновение Софии?
Прежде чем начать говорить, он тщательно обдумал ответ.
– Она была человеком маленьким и скромным, – проговорил он. – Странно, что ее исчезновение оставило такой заметный след. Осенью Хильдинг ушел с поста мэра, на его место пришел Биргер Густафссон – начальник пожарной охраны, сама знаешь. Он придерживался совсем иного стиля руководства. Диалог и консенсус остались в прошлом: он поступал так, как сам считал нужным. Либо ты с ним, либо против него. Из-за этого на муниципальных выборах 1982 года социал-демократы утратили большинство – в этом все аналитики были единодушны. Так что ее исчезновение имело, как мы видим, политические последствия…
– Оно изменило общественную жизнь? – спросила Сусанна.
– Да, и весьма конкретно, – ответил Викинг.
– Были ли подозреваемые?
– Оставалось неясным, совершено ли преступление, – ответил Викинг. – Она просто исчезла.
– В те выходные на ракетной базе что-то активно происходило. Это может иметь отношение к делу?
– Американцы были там в те выходные, это общеизвестно. В третий или четвертый раз за тот год. Но все, что происходит там, засекречено, поэтому ведение следствия затруднено.
– Но ее книги нашли по дороге на ракетную базу…
– Мешок с книгами нашли возле Гранселя, расположенного у дороги в сторону базы, – ответил Викинг. – Ничто не указывает на то, что народ оттуда имел отношение к делу.
– Но ведь кто-то его там бросил?
На это Викинг ничего не ответил.
– Тело обнаружили расчлененным, – продолжала Сусанна. – На что, по твоему мнению, это указывает?
– Я не могу говорить о деталях следствия, – сказал Викинг. – Надеюсь, ты это понимаешь.
– Но убийца, возможно, до сих пор ходит среди нас? Покупает подарки к Рождеству, смотрит матчи по гандболу, поет в церковном хоре?
Он сидел молча. В конце концов она отключила запись.
– Что-нибудь еще хочешь сказать? – с просила она. – Не для записи…
– Когда Агнета уехала, – проговорил Викинг, – она потом поддерживала с вами контакт?
Сусанна отложила микрофон и наушники.
– Поначалу да. Прислала несколько писем, такой странный красный машинописный текст.
– Ты брала у нее интервью для своего подкаста?
– Пока нет, но она вроде бы собирается приехать. Хочет прийти на панихиду.
– А Биргитта, ее ты записала?
– Нет, она не захотела.
В кухню вошла Сив Юханссон – как всегда, красивая и элегантная. Викинг встал и поздоровался.
– Сиди-сиди, – сказала она. – Тебе дали кофе?
– Спасибо, мне и так хорошо, – ответил он. – С ив, у тебя тоже взяли интервью?
Сив Юханссон рассмеялась.
– А как же, вместе с твоей мамой! Теперь мы станем знамениты!
– Можно мне послушать ваше интервью?
Она радостно рассмеялась.
– Само собой! Если мы, конечно, рассказали что-нибудь интересное…
Он улыбнулся Сусанне. Та покачала головой.
– Нет, мама, мои рабочие материалы не подлежат разглашению.
– Но Сусанна, – проговорила Сив Юханссон. – Пусть полицмейстер послушает. Ведь мы же никаких тайн не раскрывали? И это прозвучит на радио. Все всё равно услышат!
– Нет, мама, – ответила Сусанна.
Сив Юханссон сдвинула брови. Снова зазвонил мобильный телефон Сусанны, она сбросила звонок.
– По-моему, некрасиво так упрямиться, – сказала Сив. – Полицмейстер потратил на тебя время, согласившись дать интервью…
Сусанна громко застонала.
– Ну хорошо, – ответила она, не поднимая глаз от дисплея телефона. – Но только интервью с мамой и Карин…
Отложив телефон, она придвинула компьютер. Пощелкала мышью, повернула компьютер к Викингу и протянула ему наушники.
– Вот, файл 01, – сказала она и включила воспроизведение.
Он надел наушники.
– Как сделать погромче? – спросил он.
Она показала. В голове у него зазвучал голос Сусанны.
…в поселке Стентрэск в южной Лапландии. Сейчас четыре часа вечера, за окнами совсем темно. В это время года здесь, у Северного полярного круга, не бывает по-настоящему светло. Здесь со мной также Карин Стормберг, жена…
Сив поставила перед ним чашку кофе, он улыбнулся и кивнул. Сусанна взяла свой мобильный телефон, набрала номер, поднялась и вышла в прихожую.
На экране перед ним виднелись одиннадцать звуковых файлов в папке под названием «УБИЙСТВО СОФИИ». В наушниках звучал голос Сив.
…ты уверена, что не хочешь поесть? В самолетах так плохо кормят.
Он кинул взгляд в сторону прихожей – Сусанна стояла спиной к кухне, разговаривая по телефону. Быстрым движением он достал из кармана брюк флешку, вставил в один из портов компьютера, выделил одиннадцать звуковых файлов и скопировал их на флешку. В наушниках звучал голос его мамы.
…Хильдинг, ее папаша, был мэром, а Густав полицмейстером, так что мы часто встречались семьями, хотя это все равно происходило больше по долгу службы, так сказать. Она была тихая и неприметная, тоненькая как спичка.
В кухню вернулась Сусанна. Он прикрыл флешку рукой. Она вопросительно подняла брови – ему правда интересно слушать ее запись? Свободной рукой он показал ей большой палец. Театрально вздохнув, она пошла и налила себе еще кофе.
…А та, которая заикалась, как бишь ее, она звонила мне потом и просила послать ей выписку для паспорта, она изучала экономику в Карлстаде, да-да, Агнета, вот именно…
Вытащив флешку, он засунул ее обратно в карман. Если ему повезло, то все файлы успели скопироваться.
С людьми определенно что-то случилось. Народ начал запирать двери. Многие повесили плотные шторы и стали занавешивать окна. Казалось, все перестали доверять друг другу.
Так и есть, он тоже это помнит. После этого они тоже начали запираться. Каждый вечер проверяли дверь на веранду.
А я вот совсем не уверена, что это кто-то со стороны. Это вполне может оказаться кто-то из наших. Кто-то, кого мы все знаем. И он по-прежнему ходит среди нас.
Запись закончилась. В голове у него наступила тишина.
Он убедился, что ничто на экране не выдает копирования.
Снял наушники, положил их на кухонный стол.
– Ну что, доволен? – спросила Сусанна.
* * *
Викинг постучал в дверь кабинета главного прокурора в Управлении полиции в Лулео. Часы показывали половину второго. Солнце встало и развернулось у самого горизонта, но теперь снова исчезло. Эвелина Андерссон открыла дверь и махнула ему рукой, чтобы он заходил, не отрывая телефона от уха.
– Сколько им нужно времени? А раньше никак? Что, неужели весь отдел ушел на… О’кей. Поняла.
Она придвинула ему пачку бумаг и указала на стул для посетителей у письменного стола. Викинг пробежал глазами первую страницу – это был рапорт Центра судебно-медицинской экспертизы в Линчёпинге.
Эвелина Андерссон нервно ходила взад-вперед по комнате. Мужской голос беспрерывно что-то говорил в телефоне.
– А лаборатория в Великобритании? – спросила она. – Они ведь работают на Рождество!
Мужской голос продолжал. Она встала у окна, Викинг увидел ее отражение в стекле. Глядя невидящим взглядом вниз за автобусный вокзал, Эвелина Андерссон закусила нижнюю губу.
– Нет, ясное дело, не горит, но без этого мы никуда не можем продвинуться… Что ты имеешь в виду?
Викинг уселся, стал листать бумаги, их оказалось немного. Пропустив формальные строки про время и место, он перешел сразу к описанию. Предметы, лежавшие там, где должна была бы быть голова.
Бумажник пластмассовый, полностью сохранен.
Содержимое:
• 120 крон купюрами, 3,50 монетами.
• Студенческая карта, выданная в декабре 1979 г. на имя Софии Катарины Хельстен.
• Брелок с ключом.
Целый ряд отпечатков пальцев на бумажнике, монетах, купюрах, ключе. Отпечатки принадлежат разным людям, что нормально, так как деньги проходят через много рук. ДНК в работе.
– Да-да, хорошо. Договорились. До свидания.
Опустив мобильник куда-то посреди хаоса на письменном столе, она протянула руку и поздоровалась с ним. В прокуратуре Эвелина Андерссон давно, в последние пять лет – в должности начальника. Усевшись по другую сторону стола, она скинула туфли и положила ноги на стопки бумаг.
– Ты переживаешь, – сказал Викинг, кивнув на телефон.
Он улыбнулся, она ответила на его улыбку.
– Нет, правда, – проговорила она. – Не знаю, почему, но меня не покидает ощущение, что надо торопиться. Все это слишком абсурдно. Находка привела в движение какие-то глубинные пласты, которые связаны между собой.
Викинг помахал бумагами.
– По крайней мере, не ограбление, – сказал он.
– Если мы вдруг это предполагали, – ответила Эвелина и, нацепив очки для чтения, достала другой документ.
Викинг стал читать дальше.
Одежда:
• Джинсы фирмы Puss & Kram. Выцветшие. Следы спермы на внутренней стороне, у шагового шва.
• Кофта из голубого (?) кашемира, выцветшая.
• Майка из акрила, сиреневая, полностью сохранная.
• Кроссовки Puma, размер 36, белые с зеленым (?), выцветшие.
• Носки, белые с зелеными точками (?), хлопок, выцветшие.
• Трусы, акрил, размер 34, розовые, полностью сохранные. Большое количество спермы на ластовице. В задней части пятно крови 5×5 см.
• Лифчик, хлопок, размер 65А, белый (?), выцветший.
Отпечатки пальцев на обуви и джинсах. ДНК в работе.
– Похоже, все на удивление хорошо сохранилось, – проговорил он.
– Я разговаривала с их главной, – ответила Эвелина. – Обследование она проводила сама. В помещении не было земли, стало быть, никаких микроорганизмов, поэтому не шел процесс разложения. Только влага, от нее полиняли натуральные материалы. Однако девушка высохла ужасно. Настоящая мумия.
Викинг кивнул. Он видел тело, когда оно еще лежало в основании моста.
Сумка, кожа натурального цвета. Частично выцветшая.
Содержимое:
• Учебник математики для гимназий. Трехлетняя естественно-научная программа. Четырехлетняя техническая программа. Второй курс. Бергендаль, Густав; Роде, Леннарт и Хостад, Маттс. Стокгольм 1975. Хорошо сохранившийся. На титульном листе надпись: «Принадлежит Софии Хельстен».
• Тетрадь для заданий по математике, «Принадлежит Софии Хельстен».
• Шариковая ручка Bic.
• Длинный шарф, вязаный, акрил, красный.
• Тампоны OB Mini (невскрытая упаковка)
• Конфета на палочке, съедена до половины (клубника), завернута в полиэтилен.
– Удалось получить пробы слюны с конфеты?
Эвелина широко улыбнулась.
– А как же!
– А этот разговор? – спросил он, указывая на мобильный телефон.
Она громко вздохнула, перелистывая свою пачку бумаг.
– Судя по всему, занималась сексом перед самой смертью. Пока что в сперме на ее трусиках обнаружены три разных ДНК.
Викинг на несколько секунд закрыл глаза. Только этого еще недоставало.
– Групповое изнасилование?
– Необязательно. Некоторые любят, чтобы парней было несколько.
Викинг глубоко вдохнул и медленно звучно выдохнул.
– Однако все указывает на то, что она подверглась групповому изнасилованию, а затем была убита?
Эвелина Андерссон не ответила.
– Там была кровь, – сказал Викинг.
– У нее могли быть месячные.
– Пачка тампонов не вскрыта.
– Все равно могли быть месячные.
Он решил сменить тему.
– Какие еще повреждения обнаружены на теле?
– Никаких, – ответила главный прокурор и протянула ему тонкую стопку листков. – Первичный набросок протокола вскрытия, в общих чертах. Какого она была роста – при жизни?
Он отложил бумаги, взял у нее новую стопку.
– Невысокая, – ответил он.
– По сравнению с тобой все невысокие.
– Кажется, в деле где-то сказано, что ее рост – 163 сантиметра.
Викинг пробежал глазами протокол – краткий и фрагментарный.
Тело женского пола, сильно высохшее.
Найдено без одежды и без головы.
Вес: 15,3 кг. Длина: 149 см.
Примерный вес и рост на момент смерти: ок. 50–55 кг, 163–167 см.
Повреждения левого плеча и правой руки, возникшие при обнаружении (предположительно удар лопатой).
Никаких внутренних повреждений.
Никакого лака на ногтях.
Никаких шрамов от перенесенных операций.
Никаких следов алкоголя или наркотиков.
Содержимое кишечника: вероятно, хлеб, сыр и мясо.
Отпечатки пальцев: трудно снять. Правая рука повреждена. Левая мумифицирована.
Голова отделена от тела острым предметом, ровная линия среза.
Причина смерти: не установлена.
Он вернул Эвелине протокол.
– «Причина смерти не установлена», – произнес он.
– Тело не повреждено, – ответила та. – И в яме не особо много крови. Только следы на дне. Стало быть, кровотечения не было.
– Стало быть, смерть наступила в результате травмы головы.
Эвелина взяла пачку цветных распечаток фотографий вскрытия.
– Или же отсечения головы. Я позвонила Сикстену – он говорит, что невозможно установить, жива она была или уже мертва при отсечении головы. И здесь речь идет об одном точном ударе, вероятнее всего при помощи топора или мачете. Учитывая местность и север страны, я склонна все же предположить, что это был топор…
Викинг провел рукой по лбу.
– И о чем все это говорит?
В середине 1990-х Эвелина Андерссон училась в США, в том числе полгода в Академии ФБР в Куантико, в штате Вирджиния. Она имела сертификат составителя профиля правонарушителя. Сейчас она медленно перебирала фотографии, на некоторое время ее руки остановились возле изображенного на них высушенного тела.
– Мощный удар, – проговорила она. – Определенная мышечная сила, но необязательно Халк. Человек, привыкший рубить дрова.
– Кто-то рубанул, а второй держал?
– Ты немного застрял на сперме, да? Нет, один удар по голове топором – и человек вырубается. А затем только отрубить голову. Преступник вполне мог быть один.
Да, конечно же. Несколько минут Викинг смотрел в протокол вскрытия, ничего не видя, ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Эвелина перебирала фотографии.
– Так что бы ты сказала – тут что-то личное? – спросил наконец Викинг.
Эвелина отложила фотографии в сторону лицом вниз.
– Наверняка. Так или иначе.
– Просто чтобы исключить другие варианты, – проговорил Викинг, – могло это быть самоубийство?
– Суициды через отсечение головы случались, но тогда голова лежала рядом.
– Несчастный случай?
– Возможно, но такая деталь как отсутствующая голова…
– А не могла она скатиться через край и упасть в реку?
Эвелина поморщилась.
– Возможно, конечно, – ответила она. – Но головы держатся на воде.
– Правда?
– Помнишь тех детей из Елливаре, которые жарили сосиски на костре, когда мимо них по ручью проплыла голова?
– Детей?
– Ну, подростков. Это было лет десять назад.
Викинг помотал головой.
– Стало быть, убийца забрал ее с собой. В качестве трофея?
– Или чтобы затруднить установление личности.
– Зачем пытаться затруднить установление личности? Одновременно оставляя на месте преступления вещи жертвы, ее бумажник и именную студенческую карточку?
– И правда, – ответила Эвелина.
– Ее мог отъесть медведь? Волк, росомаха?
Эвелина вздохнула и покачала головой.
– Стокгольму придется проверить нераскрытые дела, – сказала она и пометила что-то себе в блокноте.
– Убийства с расчленением трупа встречаются довольно часто, – проговорил Викинг. – Но тут что-то другое.
– Да, здесь и не дефензивное расчленение, с целью вывезти тело с места преступления, и не оффензивное расчленение, какое встречается при убийстве на сексуальной почве. Грудь и половые органы не повреждены.
– Но почему она голая? Ей не отрубили голову сразу после секса, поскольку сперма успела протечь в трусики и джинсы. Ее изнасиловали, она оделась, потом разделась, ее убили.
Эвелина закусила губу.
– Или же убийца раздел ее после убийства.
– Зачем?
Прокурор отложила очки для чтения и опустила ноги на пол.
– Я ужасно проголодалась, – сказала она. – Ты обедал?
Говорят, что улица Стургатан в Лулео – самое холодное место в Швеции. Она находится в самой узкой части мыса, выдающегося в реку Лулеэльвен, и за счет ветров с Красного моря с одной стороны и из порта с другой возникает коридор холода, где температура приближается к средним значениям в Сибири. Красное море, на самом деле часть залива Скютвикен, получило свое название, поскольку когда-то на его берегах располагались учреждения социалистического толка: здание региональной администрации, редакция газеты Norrländska Socialdemokraten, кооперативный магазин OK.
Викинг считал, что все это чушь. В Стентрэске гораздо холоднее.
Эвелина не хотела идти в столовую в том же здании, так что они побрели по (вовсе не) самому холодному месту Швеции до тайского ресторана на углу с улицей Кунгсгатан. Над дверью висел мощный колокольчик. Судя по всему, ресторан явно не справлялся с наплывом посетителей. В темноте мигали блестящие гирлянды.
– Рождество будешь проводить с семьей? – спросила она, когда им подали курицу с овощами-вок и орешками кешью.
Он кивнул, прожевал, прежде чем ответить.
– Маркус живет в Стентрэске, а вот Элин, моя дочь, приедет из Стокгольма. Брат в квартире группового проживания в Видселе, он тоже приедет. Соберемся у моей мамы. А ты?
Она попыталась улыбнуться, но получилась скорее гримаса.
– Послушай, – проговорила она. – Что случилось с твоей женой? Как она утонула?
Он чуть не поперхнулся рисом. Откашлялся.
– Она пошла на болото и утонула. Оно называется Кальмюрен. Находится чуть выше Стентрэска, полмили к северу от него. Бездонное болото. Огромное количество морошки.
Он положил в рот еще кусочек.
– Она была не из вашей деревни? – спросила Эвелина.
Он покачала головой.
– Из Стокгольма. Вернее, из Сольны. Мы познакомились, когда я учился на полицейского.
На пару минут он замолчал.
– Хелена, – произнес он. – Ее звали Хелена. Стормберг. Поначалу мы просто жили вместе, родился Маркус. Поженились, когда она ждала Элин.
Он отпил из бокала минеральную воду, подлил себе еще.
– Ты не ответила, – сказал он. – По поводу того, как ты собираешься праздновать Рождество.
Она сделала глубокий вдох.
– Думаю, вообще проигнорирую его в этом году. Филиппа будет у своего отца.
Викинг решил сменить тему.
– Ракетная база, – сказал он. – Американцы снова были там, когда пропала София. Шведский персонал допросили, а янки – нет. Кроме того, трое-четверо предположительно уехали раньше, чем планировалось. Они покинули свои номера раньше. Возможно, их отправили домой – как раз в то время, когда начали прочесывать окрестности. По крайней мере, так это восприняла хозяйка пансионата.
– Ты разговаривал с ней?
– Ее звали Керстин Линдгрен. Она умерла осенью тысяча девятьсот девяностого года, вскоре после того, как пропала Хелена. Она там работала.
– Твоя жена? Она работала в пансионате?
– Управляющим. Она училась гостиничному делу в Швейцарии. В Стентрэске не так много вариантов.
– Вау! – воскликнула Эвелина Андерссон. – И она приехала с тобой сюда. Должно быть, в тебе есть нечто особенное. Почему не допросили американцев?
– Мы не знаем, кто они. Никаких поименных списков не было. Вся деятельность там, на базе – о дин сплошной знак вопроса. В городе многие убеждены, что ответ скрывается именно там. Это и вправду удобно, когда зло приходит откуда-то со стороны.
– А где ты был в те выходные? – спросила Эвелина Андерссон, глядя ему прямо в глаза.
– В Будене, – ответил он. – В хоккейном лагере.
Она подняла брови.
– Стало быть, ты все пропустил?
– Вернулся домой как раз тогда, когда начали прочесывать лес.
– Какое расстояние между Буденом и Стентрэском?
Пережевывая овощи-вок, он пристально взглянул на собеседницу.
– Сбегать туда-сюда за вечер пятницы, чтобы отрубить кому-нибудь голову, не получится, – ответил он.
– А если на машине? – спросила она, отпив глоток своей минералки.
– Тогда да, – ответил он. – Сейчас дорога занимает полтора часа. В восьмидесятые, наверное, чуть побольше.
– Версия с ракетной базой что-то не вызывает у меня доверия, – проговорила Эвелина Андерссон и сделала знак официанту, чтобы принесли счет. – А дом сохранился – в котором она выросла?
– Да, но его с тех пор несколько раз ремонтировали. От нее там ничего не осталось.
– Но вы обнаружили в деревне живого родственника, чтобы сличить ДНК?
– В городе, – поправил ее Викинг. – Жители Стентрэска внимательно следят за тем, чтобы их город называли городом. София была единственным ребенком, но мы нашли двоюродного брата, живущего в Мальмфельтене.
Он оказался одним из тех потенциальных родственников, список которых составила Карина Бюрстранд: Хенрик Хельстен, водитель скорой помощи из Елливаре. Кроме того, Викинг затребовал пробы ДНК Сигрид Киннунен из Стентрэска, муниципальной няни девочек, – просто для сравнения.
– Послушай, – начал он и отложил телефон. – Хотел спросить тебя о другом.
– Ответ «нет», – улыбнулась она. – Я занята.
Он тоже улыбнулся.
– Члены партии «Шведские демократы» более склонны к совершению преступлений, чем другие?
Она приподняла брови.
– Чем какие другие?
Он подумал о Биргитте, которая неплохо соображает даже в пьяном виде.
– Вернее так – правда, что им менее свойственна эмпатия? Что они более склонны к психопатии?
– Среди всех политиков, выставляющих свои кандидатуры на выборы, у них количество имеющих судимости зашкаливает, – ответила она. – Как у них с эмпатией, точно не знаю. А почему ты спрашиваешь?
– Да так, кто-то что-то сказал.
Эвелина Андерссон поднялась.
– Давай не будем сейчас о них.
Она подошла к стойке и расплатилась.
– Нашла ту обувную коробку, – сказала Карина Бюрстранд, когда он снова вошел в участок. – Она у тебя на столе.
Тем временем снова начался снегопад и закружила метель, дорога от Лулео на север была малопригодна для езды. Викинг стряхнул с куртки снег.
– Здесь протоколы наших заседаний, кроме последнего, в пятницу, 1 августа тысяча девятьсот восьмидесятого года. Мы всегда получали предыдущий протокол на очередной встрече.
Она дала ему пачку записок – сообщения от людей, которые желали, чтобы он им перезвонил.
– Ты не могла бы зайти ко мне? – спросил он и, не дожидаясь ответа, двинулся в свой кабинет.
Она поплелась за ним без всяких возражений. Не дожидаясь приглашения, села на стул для посетителей возле его письменного стола.
– Хочу спросить тебя кое о чем, – начал он, доставая из портфеля стопку бумаг.
– Это предварительный рапорт Национального центра судебно-медицинской экспертизы в Линчёпинге, – сказал он, протягивая ей бумаги. – Предметы, найденные в основании моста. Хочу, чтобы ты просмотрела его, когда мы закончим, – может быть, что-то привлечет твое внимание.
– Что, например? – спросила она, взяв у него тонкую стопку.
– Не знаю, – ответил он. – Все, что угодно. Что-нибудь, что покажется тебе странным. То, чего там не должно быть. Или что-то, чего не хватает.
Он махнул рукой в сторону записок с номерами телефонов.
– Мне надо обращать на них внимание?
– Только СМИ.
По пути в Лулео и обратно он прослушал все интервью и записи Сусанны. По большей части мусор, но было и несколько интересных пассажей. Тяжело усевшись на стул, он посмотрел на Карину.
– У меня к тебе еще один вопрос, – проговорил он. – Между вами, девочками, случались акты насилия? В читательском клубе «Полярный круг»?
Она перестала читать рапорт, положила его себе на колени и подняла глаза.
– Вовсе нет.
Ее голос в записи, произносящий ясно и четко:
София как-то пришла ко мне той весной – перед тем, как пропала. И сказала, что ты влюблена в меня. И что ты ударила ее, угрожала ей, если она кому-нибудь расскажет.
– Случалось ли насилие или угрозы в отношении Софии? – спросил он. – В какой-либо форме, хоть раз? Со стороны кого-нибудь из вас?
– Нет, насколько мне известно.
– Она когда-либо это утверждала? Насколько тебе известно…
Карина пожевала нижнюю губу.
– Один раз она сказала, что Сусанна якобы ударила ее, но это болтовня.
– Болтовня?
– Сусанна никогда никого бы не ударила, это выдумки.
– И ты это точно знаешь?
Она не ответила.
– А что там такое было с белками? – спросил он.
– С белками?
Запись Сусанны, ее голос и голос Пекки:
– Ты имеешь в виду ту историю с белками?
– С белками?
– Тебе об этом что-нибудь известно?
Сусанну он спросить не мог, тогда пришлось бы признаться, что он украл ее рабочие материалы.
– Не знаешь, Пекка Карлссон по-прежнему живет на Кулосвеген? – спросил он.
Карина поморгала.
– Думаю, да. А что?
На стойке в холле загудел телефон. Карина бросила на Викинга вопросительный взгляд, готовясь вскочить.
– Не спеши, – сказал он. – Какие у тебя были отношения с Софией? В действительности?
Она замерла, явно насторожившись.
– Что ты имеешь в виду?
– Что общего у вас было тем летом?
Ему показалось или она правда побледнела?
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Летом тысяча девятьсот восьмидесятого ты только что закончила гимназию и переехала к Хокану. Сусанна сошлась с Кристером. А София?
– Что-то я не догоняю, – пробормотала она.
Голос Пекки Карлссона в Сусанниной записи звучит глухо, словно микрофон находится где-то далеко:
Она и Карина – они от души повеселились в то лето, можно сказать.
– Поступили сведения, что ты и София чем-то занимались вместе летом тысяча девятьсот восьмидесятого года. Что это было?
Ответ последовал быстро и уверенно. Слишком быстро?
– Наш читательский клуб, – сказала Карина. – Мы встречались раз в месяц. Бывало, что я сталкивалась с ней в пабе, но она там нечасто показывалась. Пиво она купить не могла, ей еще не исполнилось восемнадцати. На какие такие сведения ты намекаешь?
– Есть что-то еще, – сказал Викинг. – Что-то, о чем ты не хочешь рассказывать. Что там такое было?
Она сглотнула, села прямо, глядя себе в колени. Он видел, как у нее на шее вздулась жилка, завибрировал пульс. Карина не отвечала, Викинг ждал.
– Всегда есть вещи, которыми не особенно хочется хвастаться, – проговорила она наконец.
– Хватит нести околесицу, – сказал он.
На несколько мгновений она закрыла лицо руками. Затем засунула руку в карман и вытащила скомканную бумажку. Расправила на столе перед ним.
– Теперь ты все знаешь.
Он придвинул к себе бумажку. Напечатано на машинке, не на принтере. Выглядит как старый протокол допроса.
– Что это такое?
– Прочти верхнюю строку.
Сл.: Ты не могла бы перечислить тех женщин, которых ты заметила на втором этаже?
КЛ: Карина Бюрстранд.
Сл.: Кто-нибудь еще?
КЛ: Вполне возможно, но лично я больше никого не видела.
«Сл.» означало «Следователь».
– А КЛ – это кто? – спросил он.
Карина сжала руки.
– Керстин Линдгрен.
Хозяйка пансионата в 1980-е годы. Бывшая начальница Хелены. Кусочек пазла встал на место.
– Это страница из дела об исчезновении Софии. Как, черт подери, эта бумажка оказалась у тебя в кармане?
– Я забрала ее оттуда, – ответила Карина.
Воздух в комнате стал плотным до предела. Викинг смотрел на Карину. Она закрыла глаза.
– Знаю, – проговорила она. – Основание для увольнения.
– Как минимум, – сказал он. – Зачем?
Она расплакалась. Он совершенно растерялся. Он и не подозревал, что она способна плакать. Она закрыла лицо руками, плечи у нее тряслись. Викинг не знал, что делать.
– Ну ладно, – проговорил он наконец. – Расскажи, зачем.
Некоторое время она дышала быстро и поверхностно, потом опустила руки. Щеки были красные и мокрые от слез.
– Стыд, – пробормотала она. – И страх, что кто-ни будь узнает.
– Что Хокан узнает?
– И он тоже.
– Узнает – что? Что ты спала с янки?
– Не со всеми.
– А София какое имеет к этому отношение? Она тоже была там?
Карина покачала головой.
– Насколько мне известно, нет.
Он пристально посмотрел на нее – народную избранницу, умную женщину средних лет, чья профессиональная жизнь сводилась к тому, чтобы отвечать на звонки, варить кофе и выдавать удостоверения личности. Летом будет сорок лет, как она работает в участке. Он знал, что она – член комиссии по культуре, организует в муниципалитете встречи с писателями. У нее есть муж и дети, и внуки.
Рискнуть всем этим – ради чего?
Стыд, должно быть, размером с лошадь.
– Ты прочла дело? От начала до конца?
Она вытерла у себя под носом.
– Только протоколы допросов.
– И ты решила забрать эту страницу, где написано, что ты бегала с американцами на втором этаже?
Она кивнула, уткнувшись взглядом в колени.
Некоторое время он разглядывал ее волосы, седые у корней. Боже, как люди умеют усложнять себе жизнь! Викинг тяжело вздохнул.
– Скажем, так, – произнес он, положив ладонь на скомканный листок. – Это никак не влияет на расследование дела об исчезновении Софии.
Карина сглотнула и покачала головой.
– Так что для работы следствия не имело значения, что эта страница пропала, – продолжал он.
Карина не ответила.
– Хотя все равно хорошо, что ты ее нашла, – добавил он, – по скольку она, видимо, выпала из папки с материалами следствия. Досадно, когда такое происходит.
Карина посмотрела на него округлившимися глазами. Некоторое время сидела неподвижно, словно ледяное изваяние.
– Спасибо, – произнесла она наконец чуть слышно.
Он поднялся, она тоже. Он придержал ей дверь. Внимательно оглядел ее, когда она проходила мимо него.
Видимо, Биргитта ошиблась.
Стыд и чувство вины Карина, похоже, в состоянии испытывать.
И теперь она у него на крючке. На веки вечные.
Пекка Карлссон открыл дверь с бутылкой пива в руке. За его спиной Викинг услышал заставку передачи «Лото Бинго».
– Ах ты черт, Викинг! Проходи, проходи!
– С Рождеством! – сказал Викинг. – Я ненадолго.
– Хочешь пива – или ты при исполнении?
Викинг потоптался, стряхивая с ботинок снег, и шагнул в прихожую.
– С удовольствием выпью с тобой в следующий раз. Во-первых, спасибо, что охранял место находки. Там, должно быть, было дико холодно.
– Ну да, тебе спасибо, комары не то чтобы закусали. Хотя это всего лишь работа, сам знаешь. И в машине можно было согреться.
Лоттен, его жена, вышла в прихожую и поздоровалась.
– У меня к тебе несколько вопросов, – сказал Викинг, когда жена ушла обратно к телевизору. – Ты помнишь то время, когда пропала София Хельстен? Лето тысяча девятьсот восьмидесятого?
Пекка Карлссон отхлебнул большой глоток пива, вытер рот тыльной стороной ладони.
– Какого черта, Викинг, я что, угодил в подозреваемые?
– Я только хотел узнать у тебя, что ты знаешь об отношениях Софии Хельстен в то время. С кем она общалась? Был ли у нее бойфренд? Есть у тебя какие-нибудь мысли по этому поводу?
Пекка почесал в затылке.
– Не-е-а, знаешь ли, ничего особо не могу сказать…
– Ты был с ней вместе по весне, не так ли?
Лицо у его собеседника вытянулось.
– Ну да, но не…
– На вечеринке дома у Сусанны Шильц – ну да, она тогда еще была Юханссон. Вы занимались сексом в ванной, в подвале. После этого вы продолжали встречаться?
Пекка Карлссон сделал шаг на лестницу, прикрыв за собой дверь, бросил тревожный взгляд через плечо в сторону гостиной. Публика в телевизоре смеялась и аплодировала.
– Не-а, я бы и не прочь, но она что-то не заинтересовалась.
– Ты тяжело переживал разрыв?
Новый глоток из бутылки.
– Я ведь осенью сошелся с Лоттен…
– Стало быть, ты не был безответно влюблен в Софию Хельстен?
– Нет, какого черта, Викинг!
Викинг внимательно оглядел его.
– Карина Бюрстранд – София общалась с ней? Тебе что-нибудь об этом известно?
– Это та, которая в шведских демократах?
– Не придуривайся, – ответил Викинг. – Можем продолжить разговор в участке, если хочешь.
Пекка Карлссон опустил глаза.
– Черт побери, Викинг, в этом нет нужды. Я ничего не знаю. Я занимался сексом с Софией на той вечеринке, но больше ничего не было. Не могу знать, чем она там занималась с Кариной Бюрстранд.
– Занималась?
– Их иногда можно было встретить в городе, пьяных. Казалось, им весело.
– Весело?
Его собеседник нервозно переминался с ноги на ногу.
– Я не знаю, Викинг, это правда. Мне они ничего не рассказывали.
Возможно, так оно и было. Он похлопал Пекку Карлссона по плечу.
– Понимаю, – проговорил он. – Все в порядке. Ты в те времена жил рядом с Агнетой Мякитало, так ведь? В районе Стентрэск-Эльвстранд?
Пекка перевел дух.
– Можешь называть его Трэск, как все. Да, мы были соседями. Хорошая девушка, Агнета. Красивая. У нее потом все хорошо сложилось.
Он попинал ногой ограничитель для двери, попытался улыбнуться.
– Ты не помнишь, ты видел ее или Софию в те выходные, когда София пропала. В августе тысяча девятьсот восьмидесятого?
Пекка допил остатки пива.
– Точно, но я вспомнил об этом задним числом, – сказал он. – Что я видел их на лестнице. Когда София уходила оттуда.
Викинг замер.
– Уходила оттуда? Когда это было?
Пекка потряс бутылку, заметил, что она пуста.
– Это было в пятницу. Я работал в Будене и вернулся домой довольно поздно. Около одиннадцати или типа того. София как раз уходила, у нее была такая спортивная сумка.
Он подался вперед и понизил голос, дыхнув на Викинга пивом.
– Я перекинулся с ней парой слов о погоде и все такое.
– Ты говорил с Софией? Что она сказала?
– Да ничего особенного. Она была довольно скучная, если разобраться…
– Ты сказал, что видел «их» на лестнице. Агнету ты тоже видел?
Пекка задумался.
– Нет, я ее только слышал.
– Что она сказала?
– София крикнула «пока, до завтра» или что-то в этом духе.
– А Агнета ответила ей из квартиры?
Пекка почесал затылок.
– Ведь да, наверное? Наверняка…
– Но ты не уверен?
Пекка пожал плечами.
– Ну, год-другой с тех пор прошел…
Викинг кивнул.
– Спасибо, Пекка, извини, что побеспокоил. Хорошего тебе Рождества.
– Ну, это самое, и тебе тоже…
Он оставил охранника стоящим в дверях в полной растерянности.
Сел в машину, съехал с пригорка и вошел в участок через заднюю дверь. Во всем здании царила темнота, только на его столе горела лампа. Да еще истерично мигала гирлянда в приемной.
По внутренней почте ему пришло сообщение от Карины Бюрстранд.
В ее сумке не хватает одной вещи. Блокнота. Она всегда таскала его с собой, везде. Записывала в него все подряд. Не сиди слишком долго на работе, и хорошего Рождества.
Карина.
Викинг повернулся на стуле, чтобы ему стало видно парковку и церковь, возвышавшуюся на другой стороне улицы. Там шел какой-то рождественский концерт. Снегопад прекратился, на небе угадывались звезды. Викинг сделал глубокий вдох, повернулся на стуле обратно, взглянул на документы у себя на столе. На бумажки, которые написал, на стрелки, которые прочертил. Выждал не сколько минут.
Потом достал протоколы из обувной картонки Карины Бюрстранд, пробежал глазами верхний.
МАРК ТВЕН
«ПРИКЛЮЧЕНИЯ ТОМА СОЙЕРА»
выбор
АГНЕТЫ МЯКИТАЛО
4 июля 1980 года, пятница
Голова у него закружилась, ему пришлось отложить бумагу.
Агнета, книга, которую она выбрала, тот день, когда ее маму положили в больницу. Молоко и булочки с корицей. Запах гари, ее мягкие волосы. Слезы обожгли глаза, он закрыл лицо руками, начал всхлипывать.
Боже милостивый, что с ним такое?
Когда он вернулся домой из хоккейного лагеря, на его столе лежало письмо, написанное красным шрифтом. Помнится, он ужасно обрадовался, поняв, что это от нее – помнил восторг, с которым распечатывал конверт. И полный паралич, когда прочел письмо. Она уехала. Должна уехать, начать все с начала на новом месте. Просила его понять. Кота она забрала с собой, привет от него…
И Хелена… о ней он старался не думать. Память о ней он отложил в самый дальний угол, но сейчас все хлынуло наружу, словно бурная порожистая река, – что произошло, когда утонула твоя жена?
Ведь он убеждал ее не ходить на Кальмюрен. Говорил, что там тонули люди, знавшие эти места куда лучше, чем она.
Он заплакал, тихо-тихо, уткнувшись в ладони.
Нашел в ящике стола пачку бумажных платков, высморкался.
Ясное дело, он позвонил Агнете, но она жила в общежитии, и собственного телефона у нее не было. Когда ему удалось наконец с ней связаться, она нервничала и ужасно заикалась, желала, чтобы ее оставили в покое – она не любит говорить по телефону.
Больше он не звонил.
А Хелену так и не нашли. Она так и осталась навсегда в бездонном болоте, парящая в вечной жиже.
